– Мне было девятнадцать, когда с первым инфарктом я загремел в клинику скорой помощи Новосибирска.
– Как ты говоришь, – уже бодрит. Нас ожидает нескучное продолжение.
– Если не интересно, – могу налить.
– Ладно уж, продолжай.
– Познакомился с одним любопытным стариканом. Васильев Дмитрий Александрович… Да-а, занятный был мужик. Родился в Бессарабии, потом политех в Бухаресте, в сорок четвёртом попал в Одессу… Полиглот, переводчик, инженер, мастер спорта по шахматам. На шахматах мы с ним и сошлись. У меня тогда был первый разряд. По логике, ему не интересно должно было со мной играть. Но однажды он признался, что каждая партия даётся ему с большим трудом.
– Как говорят, – если бы старость могла!
– Не скажи. В его «хорошо за шестьдесят» на редкость свежий ум… Причина оказалась в другом. У меня, по его словам, был незаурядный гипнотический дар. И те пять недель, что мы провели в одной компании, он посвятил обучению меня основам психотехники. А спустя три-четыре года я уже самостоятельно и осознанно пришёл к другой стороне этих техник.
– Я так и знал. Никакой мистики, просто гипноз.
– Гипнозом давно не занимаюсь.
– А как же чай?
– Некоторые травы помогают настроить внимание. Не ограничить его, а сконцентрировать в определённом направлении.
– Так. Куда ты направил наше внимание?
– Максим, вы сами его направили, когда приняли решение прийти в мою конуру.
– Какие травы ты обычно используешь?
– Про северную мяту я говорил…
– Чем она отличается от нашей?
– Так это наша и есть! На Карельском перешейке в некоторых местах её хоть косой коси. В аптеках продают перечную, мне не нравится.
– А ещё?
– Душицу привозят с тянь-шаньских предгорий. Есть памирский чабрец, который я называю «царской травой». Уникальное растение. Я редко завариваю, только по праздникам.
– Боишься сам себя сконцентрировать?
– Там сейчас неспокойно. Ни трав оттуда не привозят, ни мумиё.
– У тебя и мумиё есть?!
– В позапрошлом году возвращался с Васильевского, на льду жигуль потерял управление. Ну, и бортануло меня слегонца. Метров восемь кувыркался. Потом хозяин машины отвёз меня в травму, наложили гипс на ногу. Через неделю я его снял.
– Будя врать-то!
– Не вру. Природная способность к регенерации тканей, мумиё, ну, и кое-что ещё. Вот так.
– Однако… А зачем ты нам это рассказываешь?
– Для закрепления успеха… А теперь… Максим, прогуляться не желаешь?
– Пока нет.
– Желаешь-желаешь, ещё как желаешь!
– Да куда ж я дену себя в это время!
– Есть идея. Сходи на Садовую сорок. Им завезли румынское вино. Возьми пару бутылочек. Это будет платой за беспокойство.
– Да я тебе ящик могу принести!
– Бесплатно ничего не делаю, но ящик это перебор.
– Сколько времени надо?
– Если бежать не будешь, то как раз и управимся.
– Исчезаю.
– Так, Вера Михайловна, с этого момента только на «ты» и безо всякого отчества.
– Согласна.
– Для начала скидывай всю одёжку до нижнего белья. Посмотрю твой позвоночник.
– Вот так сразу?
– Времени мало, вопросы будешь задавать, когда муж вернётся.
– Потерплю уж…
– Ложись на живот… Хорошо… а спина вполне…
– У меня и остальное тоже.
– Не шали… Так, правую в колене… прижать к груди… На другой бок… тоже самое… Нет, теперь левую, конечно!.. Ладушки… Вставай.
– Ах… приятно как…
– Вставай, я сказал!
– Ничего себе! Куда только мягкость подевалась…
– За вином потопала… Руки расслабь… приготовились… Не напрягайся, всё сделаю сам… Оп!.. Всё, можешь одеваться.
– Могу и не одеваться.
– Я Максиму пожалуюсь.
– Ты меня напугать хочешь! Или Максима удивить?
– С тобой всё ясно… Стой спокойно… Что?..
– Холодок на уровне груди, а ниже ничего.
– Продолжим… Сейчас?..
– Спустился на уровень бёдер.
– …А теперь?
– Ступням щекотно.
– Хорошо… Так… Садись. Кресло, конечно, не фонтан, но это ненадолго.
– …Антон, мне плохо.
– Что именно?
– Жар изнутри, дурнота… и голова кружится… Мне однажды вводили контрастное вещество для рентгена, ощущения почти такие же.
– Смотреть в мои глаза и не отвлекаться! Сейчас досчитаю до пяти, на счёте пять ты сразу заснёшь… Внимание – раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!.. Спать!.. Глаза не открывать… Я повторяю, – глаза закрыты…
– …Антон, ты ничего не можешь сделать. Вера моя.
– Кто ты?
– Ты знаешь.
– Не знаю.
– Теперь знаешь. Тебе страшно?
– Кто тебя привёл?
– Тебе страшно?!
– Кто тебя привёл?! Отвечай!
– Николай.
– Кто он такой?
– Спроси у Веры.
– Вера спит.
– Ты не будешь дожидаться Максима… Посмотри, какое тело… Ведь не будешь…
– Не буду… А теперь слушай меня и внимай: Именем Господа нашего Иисуса Христа дух злобы и тьмы, повелеваю тебе – иди к себе, к своим!
– Мы ещё… с тобой… встретимся-а…
– …Вера… Вера…
– Да… Антошенька…
– Медленно… просыпайся… не спеши… я держу тебя за руку… Ну, с возвращением.
– Долго я спала?
– Нет, совсем недолго.
– А что ты делал?
– С тобой разговаривал.
– И всё?
– Конечно.
– Мне показалось, что здесь кто-то был.
– Это просто сон… По чайку?
– Да, пожалуйста… А почему у тебя трясутся руки?
– От напряжения…
– Такое чувство, – будто с того света вернулась… Опасный ты человек, Антон.
– Не опасней твоего мужа.
– Да не муж он… так… четвертиночка.
– Семья разрушается не от того, что нет любви, а от неуважения к самому себе, – к своим мыслям, чувствам и поступкам.
– За что его уважать…
– Тормозни. Посмотри на себя, – тебе нравится то, что ты сейчас говоришь?.. и ты ли это! Подумай на досуге.
– …Ты что-нибудь ещё будешь делать?
– Сегодня вряд ли. Устал.
– Ладно… А в другой раз?
– Обязательно. Ты сможешь прийти без Максима?
– С удовольствием.
– Удовольствие я тебе не обещаю, скорее наоборот… И вот ещё что, – придумай, чем ты будешь отвечать на мой вопрос.
– Какой! Что-нибудь про нижнее бельё?
– Кто такой Николай.
продолжение http://www.proza.ru/2009/01/26/173