Постреляли... посмеялись...

Никитин
     - А – а – а, - гнусавым голосом подвывал генерал, которого доставали из развороченного второго этажа стрельбищной вышки, из под кусков штукатурки, обоев и пыли…
    - Меня тут все хотят уби-ить, - продолжал стонать он. Его отряхивали, отворачиваясь и морщась, потому как от него ещё и воняло знатно…

    Это были обычные ночные стрельбы. На одном стрельбище в эту ночь сошлись пехотинцы на своих боевых машинах и танкисты, разумеется, на технике посерьёзнее.

    По жребию пехотинцам выпало стрелять первыми. Мы обрадовались, так как проводить бессонную ночь не хотелось, а начав с темнотой, то есть в девять вечера, можно было оказаться в своих палатках уже к двенадцати. Рота была построена перед вышкой  в ожидании приезда проверяющего из штаба группы.

    Подкатила чёрная «Волга», ротный скомандовал «Смирно» и повернулся к машине, и….. оттуда никого, кроме выглядывающего водителя не показалось. Возникла пауза. Водитель обернулся назад и спохватившись, выскочил из машины, открыл заднюю дверцу и скрылся там.

    Мы в недоумении стояли, ожидая. Потом показался водитель, а за ним слабо понимающее происходящее лицо проверяющего. Сморило беднягу, - заснул. Наконец генерал-майор Дубнюк (фамилия, как в последствии, оказалось, очень подходила этому военному), принял доклад о готовности нашей роты к стрельбам, и с заранее брезгливым выражением лица стал проверять документы, положенные нашей доблестной методикой для организации сего действа. Документы располагались на двух длинных столах в 33-х папках.

    Собственно, вся подготовка этого вороха ненужных бумаг и занимала всё время, отведённое на подготовку к стрельбам. Кроме того, эта методика, от которой упаси боже, было отойти, предполагала за 6 часов занятий всего два заезда для каждого экипажа. То есть всего 6 заездов по 15 минут. ВСЁ! Остальное время тратилось «на-поговорить».

    Я изнывал, когда приходилось искать миллион лишних слов на то, что объяснялось бойцам буквально «на пальцах», и лишь только для того, чтобы, соблюдая идиотскую методику таких вот «издателей», как приехавший генерал, истратить всё время, отведённое на говорильню.

    Генерал листал папки и не находил недочётов. Он хотел придраться, но не было к чему и от этого его лицо становилось мрачнее и мрачнее.

    Наконец! Когда он открыл последнюю папку, и о, чудо! В ней не оказалось подписи двух бойцов, стоящих в наряде в этот день. Это был триумф победителя!

    - Ваша рота не готова к стрельбам, - презрительно заявил он ротному, - Я снимаю вас со стрельб. Будете стрелять после танкистов. А пока исправляйте. И он по-барски отбросил папку в сторону.

    Я кипел. Я в принципе не терплю барство, как правило, это от недалёкого ума. А тут ум прямо таки «пёр» из всех щелей. Но делать нечего. Снарядили старшину, чтобы он на машине поехал в лагерь к бойцам, стоящим в наряде и привёз их подписи.

    Танкисты занимали директрису.

    В своё время это слово для меня кроме как понятие «директора женского пола» ничего не означало, но в армии это оказалась не строгая сухая, начальственного вида  тётка, а поле с тремя направлениями для стрельбы из техники в движении. На каждых трёх дорожках-направлениях стояла двухэтажная вышка. Оттуда, со второго этажа велись: наблюдение за стрельбой, управление мишенями, связь с машинами. Там было тепло и сухо.… Туда бойцы мечтали зайти хоть на пяток минут с проклятой улицы, от ненужной говорильни, стояния на холоде.… Там и расположился генерал-майор возле широкого окна, открывающего вид на стрельбище.

    Кроме него в комнате были ещё пять человек: боец-писарь, боец-связист, командир стреляющего взвода, командир роты и комбат. Все танкисты.

    Танки, засвистев мощными движками, сорвались с мест и понеслись в темноту. Должен сказать, что наблюдать за ночными стрельбами танкистов – сплошное удовольствие. Зрелище фантастическое. Яркие вспышки лазерных дальномеров, как сварочные дуги прошивают километровые пространства, упираясь в мишень, и тут же следуют выстрелы, и тут же следуют мощные разрывы.

    И когда идёт заезд из нескольких танков, зрелище вообще удивительное. Взрывы, выстрелы и вспышки лазеров, практически, сливаются, и создаётся впечатление, что идёт просто какая-то звёздная фантастическая война в черноте космоса. Завораживающее своей мощью шоу.

    Мы приготовились хоть от этого получить удовольствие, сидя позади вышки и наблюдая первый заезд. И танки, свистя, скрылись в темноте. Лишь красный фонарь на башне каждого танка определял для наблюдателей его место в поле. Фонарики эти устроены просто: впереди он светит белым, позади красным. Это чтобы на вышке понимали, куда смотрит ствол.

    В ночном прицеле и звёзды иногда кажутся лампочкой мишени, поэтому в азарте стрельбы наводчик, если не будет смотреть на прибор ориентировки, может легко перебросить многотонную башню в любую сторону горизонта…  Благо делается это почти мгновенно и без усилий.

    Так и случилось на этот раз.

    Мы вдруг увидели, что фонарь на центральном танке, как-то странно мигает «красный-белый, красный-белый, красный-белый, белый, белый, белый».

    -Ла-ажись! – произнёс ротный, но это была излишняя команда, потому что в этот момент лазер из танка упёрся в вышку и бойцы всё и так поняли. А спустя мгновенье грохнул выстрел, и ещё через мгновенье вышка над нами взорвалась! Вернее её второй этаж.

    Ахнуло так, что у нас уши прижало. Я глянул вверх и обмер – задней стены у вышки не было. Её вынесло. У меня внутри всё похолодело: шесть человек! Там было шесть человек!
Пожарную лестницу оторвало от стены и согнуло, наверх было не подняться. Приходящие в себя бойцы с ужасом смотрели на развороченную дымящуюся вышку. Кого-то стошнило.

    Вдруг оттуда, из этого коптящего, пыльного, заваленного какими-то обломками мебели, остатка помещения, раздался кашель и прямо-таки из сердца исходящий двухэтажный мат.  Вот никогда не думал, что мат может звучать как бальзам на душу. У меня впоследствии ещё были случаи убедиться, что так действительно бывает.

    Мы замерли, а на вышке началось движение, появился один силуэт, другой, третий… Мы с замиранием считали… Четвёртый, пятый… Шестого поднимали под руки и от этого силуэта слышалось подвывание, что его тут все хотят убить….

    Принимали мы это воняющее и постанывающее создание внизу гурьбой, дальше, он сам, подгибая ноги колесом, как будто нёс в штанах нечто мешающее, забрался в «Волгу» и машина, резво газанув, укатила.

    И тут на нас напал истерический смех. Ржание! Иное слово здесь вряд ли уместно. Ржали как последний раз, включая комбата, ротного и взводного, которым однозначно вкатили двояк за стрельбы.

    Комбат сквозь слёзы рассказывал, что когда фонарик начал мигать они с ротным с двух сторон обступили генерала и стали его подвигать, ещё не решив толком куда, но просто из желания оберечь, а он так ничего и не понял, и заявил гнусаво, что, мол, здесь одни голубые собрались?! Что они его трогают?! Но когда светанул лазер, его просто смели в охапку и рухнули с ним на пол.

    И в тот же момент в окно вошёл штатный снаряд. Прямо там, где они только что стояли. (бойцы поступили гораздо умнее, они это сделали еще, когда фонарик повёл себя неадекватно). Повезло тем, что снаряд вошёл в раму и не снижая скорости успел пролететь практически всю комнату, и взрывался уже на выходе, вынося заднюю стену. Ну, разумеется, контузило их малость, но и только.

    Мы от души пожали танкистам руки и в 10 вечера, то есть в рекордное время для ночных стрельб, уже были в палатках.

    А что армейскому человеку кроме хорошего сна нужно?
    Разве вот только поесть так же…

    Ну и посмеяться ещё…От души.