Фашизм - гражданское действие

Виктор Новосельцев
Авторское примечание: статья написана в апреле 2005 года, в тексте ничего не изменено.
    
     Сейчас, в 2005 году, можно с определенной уверенностью сказать, что Россия двадцать лет находится в стадии распада. До 1985 года, до прихода к власти Горбачева и его команды разрушителей государства, империя СССР уже была без руля и ветрил, но еще шла в неизвестном направлении развития, пользуясь почти не работающим таким важным для каждого государства двигателем, как национальная идея. Национальной идеей в СССР последней стадии развития был коммунизм, который (не официально, а на практике) нес в себе такие идеологические платформы, как равенство граждан и приоритет государственных интересов над интересами отдельной личности.
     Представление о коммунизме менялось в зависимости от развития советского государства, и в самом начале возникновения коммунизма на российской земле, в то время, когда российские революционеры еврейского происхождения устроили на деньги кайзеровской Германии коммунистический переворот, идеологические платформы были совсем иными, противоположными тем, которые появились гораздо позже, в середине ХХ века. Эти идеологические платформы опирались на свободу личности и право наций на самоопределение. Именно эти идеологические платформы и разрушили российскую империю, именно они и оказались наиболее привлекательными для некоторых представителей многочисленных этносов, проживающих на территории империи.
     Для того, чтобы понять, как трансформировалась идея права наций на самоопределение, во что она превратилась в СССР к его закату, необходимо разобраться в терминах, которые применяются в сфере межнациональных и межэтнических отношений.
    
Нация и этнос
     Национальный вопрос в ХХ веке стал «священной коровой», которую не только обсуждать, но и упоминать о которой вроде бы даже и неприлично образованному и интеллигентному человеку. Однако вопрос этот существует, и, если не упоминать о нем, он сам по себе – как и беременность неосторожной гимназистки – не рассосется. Значит, говорить о нем необходимо, только для толкового разговора, лишенного идеологических и терминологических ошибок, нужно определиться с двумя понятиями – нация и этнос.
     Дело в том, что, когда упоминают у нас в России «национальный вопрос», то имеют в виду как раз вопрос межэтнический. Происходит это потому, что во всем мире термином «нация» обозначается сумма этносов, проживающих на территории любого государства, а термином «этнос» определяется группа людей, объединенных единым языком, общей культурой и схожим менталитетом. У нас, в России, о подобном различии в применении терминов не подозревают очень многие, и виной тому – многолетняя подгонка коммунистической идеологии под нужды развивающегося полиэтнического государства.
     Первая и самая главная глупость, которую провозгласили еврейские большевики в России – это «право наций на самоопределение». Вообще-то, само это словосочетание не содержит в себе противоречия, потому что каждая нация, то есть группа этносов, объединенных в границах любого государства, конечно же, имеет право на самоопределение, на свой путь развития, но большевики-то как раз имели в виду (и неоднократно подтверждали это) совсем другое – право этносов на самоопределение внутри государства, внутри нации, то есть на создание собственной государственности вплоть до отделения, то есть - право на разрушение уже существующего государства.
     Эта позиция большевиков определялась, в первую очередь, тем, что именно такую разрушительную работу они должны были проводить на деньги кайзеровской Германии в соответствии с целью, которую преследовала Германия – разрушение России и вывод ее из первой мировой войны; во вторую очередь – тем, что именно такой результат – разрушение России – устраивал и самих большевиков, которые собирались построить на ее территории новое коммунистическое государство, а далее – единый коммунистический мир.
     Итак, первая в России подмена терминов («нация» вместо «этнос») прошла именно по этой причине: большевики провозгласили лозунг, в общем-то, не противоречивый, но вложили в него совсем другой смысл – «право этносов на уничтожение собственной нации (частью которой они являются) и собственного государства». Большевики, таким образом, заявили, что любой этнос, проживающий на территории любого государства и входящий в состав общегосударственной нации, имеет право на отделение. Идея показалась весьма привлекательной всем сепаратистам, давно лелеющим мечту об отделении от России, и они, конечно же, поддержали большевиков; именно поэтому своими особыми зверствами в гражданскую войну прославились латышские и интернациональные полки под командованием еврейских комиссаров.
     Существует термин «националист», и не существует термина «этнист»; иногда «этниста» подменяет в русском языке «шовинист», но этот термин настолько неопределим и одиозен, что применяется он только по отношению к самым непримиримым «этнистам». Так как же нам, русским, следует называть на своем родном языке «этнистов», которые стремятся защитить права своих этносов? Перефразируя известное высказывание, можно с уверенностью заявить, что плох тот этнос, который не мечтает стать нацией, добавив при этом, что все «этнисты» преследуют, в конечном счете, именно эту цель, а потому этих людей правильно было бы называть националистами, так же, впрочем, как и тех националистов, которые проповедуют государственный национализм, то есть – сплочение этносов на территории государства в единую нацию. Только для того, чтобы понятно было, кто из националистов истинный националист (за всю нацию), а кто этнист (за свой этнос), можно провести между ними «межу»: истинных националистов, радеющих за интересы всей нации, всех этносов в государстве, правильно было бы называть государственными националистами, а тех, кто озабочен проблемами собственного этноса – этническими националистами.
     Именно потому, что государственный национализм не отделен от этнического, слово «национализм» в нашей стране (да и не только в нашей) считается ругательным; если будет четкое разделение между национализмом и этнизмом, тогда, может быть, наш президент и все те, от кого зависит благоденствие государства и нации, перестанут бояться быть обвиненными в национализме. Тогда настоящий русский государственный националист, озабоченный судьбами государства и нации, будет спать спокойно, потому что этнические русские националисты, озабоченные только проблемами своего этноса, (в том числе и крайне правые) будут называться именно так - «этническими».
     Странное дело: все говорят о национальной идее, все сокрушаются по поводу ее отсутствия - катимся, мол, неизвестно куда - а слова «национализм» все боятся как огня. И всё – из-за путаницы в терминах. Но есть еще одна путаница, привитая многим из нас, рожденным во второй половине ХХ века, с молоком матери. Об этом – в следующей главе.
    
Фашизм и национал-социализм
     9 мая мы все празднуем День Победы над Германией, называя ее то гитлеровской, то фашисткой, и многим из нас невдомек, что фашистской Германия никогда не была. Фашистским было движение Бенито Муссолини, возникшее в первой половине 20-х годов ХХ века, именно это движение составило конкуренцию коммунизму в мировой идеологи, и именно поэтому коммунисты сразу же обрушили на фашизм свою антипропаганду.
     Гитлеровская Германия проповедовала, в свою очередь, национал-социалистическую идеологию, которая к фашизму никакого отношения не имела. После того, как мы разделили термин «национализм» на две части, мы должны разделить и эти два движения, определив, что фашизм («фаши» по-итальянски – связка, сноп) – идеология, направленная на объединение этносов Италии в единую нацию, создание великого государства на основе объединения отдельных этносов, а германский национал-социализм – идеология, проповедующая преимущество германской нации, а, вернее, этноса, потому что все не-немцы в германской нации были признаны недочеловеками. И отсюда можно с уверенностью сказать, что итальянский фашизм – это идеология государственного национализма, а германский национал-социализм – идеология национализма этнического.
     Почему же в мире такая путаница с термином «фашизм»? Почему фашизм отождествляют с национал-социализмом? Ведь Германия Гитлера не была фашистской, в Нюрнберге судили национал-социалистов и национал-социализм, а фашизм никто не судил, просто в конце войны, под шумок, американцы «разрешили» «разгневанным итальянцам» убить фашистского лидера Бенито Муссолини без суда и следствия. Фашизм никто не судил официально, но он попал (и не только в нашей стране) в разряд «плохих» идеологий, и виной тому стали, во-первых, вынужденный союз Муссолини с Гитлером во время второй мировой войны, а, во-вторых (это уже у нас) - широкая антифашистская пропаганда коммунистической верхушки в 30-х годах ХХ века. В СССР тогда любили пропагандистские штампы, и когда набили руку в борьбе с Муссолини, приход Гитлера к власти потребовал или создания нового идеологического штампа, или использования прежнего, наработанного, безотказного. Остановились на прежнем штампе – какая разница, что в Германии не фашизм, а национал-социализм? Главное, что оба эти движения – не коммунизм и не западная «демократия», а потому можно свалить их в общую кучу. Так и сделали.
     А что же такое фашизм? Почему его так невзлюбили коммунистические лидеры в России? Всё просто: идеология фашизма выгодно отличалась от идеологии коммунизма, демократии и либерализма. Коммунисты, демократы и либералы в своих идеологических установках сходились (и до сих пор сходятся) во мнении, что нация создает государство, фашистская же идеология утверждает, что наоборот: государство создает нацию из суммы этносов. Вот здесь мы и подходим к главному.
     Первому коммунистическому правительству, которое имело целью развалить Россию, на начальном этапе были выгодны тезисы о том, что «нация» (то есть, в их понимании – этнос) имеет право на создание государства, и каждая личность – право на свободу. В последующем развитии государства эти же самые первокоммунисты показали кузькину мать всем, кто захотел отделиться от нового коммунистического государства или обрести личную свободу, но, тем не менее, идеологических установок не изменили. Странно получается: первокоммунисты отказались на практике от реализации права наций на самоопределение, стали применять фашистский принцип в своей политике (государство формирует нацию), но по-прежнему продолжали лгать о самоопределении наций-этносов.
     Еще один факт. Фашистская идеология утверждает приоритет государственных, национальных интересов над интересами отдельной личности, что противоречит идеологиям демократии, либерализма и коммунизма, для которых (по их концепциям) интересы отдельного индивидуума важнее интересов государства и нации. Конечно же, положение Сталина в этом вопросе было наиболее тяжелым: приходилось говорить народу о необходимости учитывать, в первую очередь, интересы государства, о том, что человек по сравнению с государством – ничто, и в то же время утверждать, что коммунизм, который провозгласил свободу отдельного человека – это идеология будущего, а фашизм, который провозгласил приоритет интересов государства над интересами отдельных личностей – мракобесие. У Сталина это получалось, но он умер, пришли другие, и всё начало рушиться.
    
Национальная идея
     Рушиться государство стало не потому, что после Сталина приходили никудышные руководители, а потому, что в основу государства была поставлена никудышная национальная идея, которую и национальной-то назвать нельзя. Государство было основано на лжи: национальная идея была сама по себе, а делалось всё в государственном устройстве совершенно напротив. Декларировалось право наций (этносов) на самоопределение, а этносы содержались в составе нации и государства насильно; везде писали: «всё – для блага человека», а человек не мог добиться самых элементарных прав.
     Огромное лживое государство, поставившее ложь в основу своей политики, как дорожным катком перемалывало кости своих свободолюбивых граждан, пытавшихся понять, почему нельзя то, что можно. Многие удивляются, почему народ не сохранил СССР в 1991 году, позволил ему развалиться. Ответ прост: мы все знали, что государство построено на лжи, и многие надеялись на то, что новое государство станет другим.
     Считается, что Россия после 1991 года стала другой. Другой ли? Официально идеология осталась прежней – личные приоритеты выше государственных (права человека декларируются как основная ценность), и нации (то есть, по-прежнему, этносы, входящие в состав нации) имеют право на самоопределение. Отдельный человек получил свободу в выражении своих прав, этносы сохранили свои федеральные этнические территории в составе государства, но жить лучше мы не стали. Вернее, лучше не стало большинству граждан. Лучше стало тем, кто сумел украсть и нажиться на разграблении государства, стыдливо названном приватизацией государственного имущества; лучше стало представителям этнических элит на федеральных этнических территориях. Всем остальным – только хуже с каждым днем. Наше государство опять идет к очередному развалу, и всё потому, что идеология осталась прежней – коммуно-демо-либеральной, а настоящая национальная идея так и не родилась.
     Оно и понятно, так и должно быть, если приоритет интересов личности над интересами государства преобладает: в этом случае выигрывает та личность, которая успела наворовать побольше, ей проще имеющимися в наличии средствами защитить себя. А что делать социально незащищенным - неимущим, сирым, больным, убогим? Тем, в конце концов, кто стыдится воровать? Они проигрывают в этом случае, потому что интересы любого олигарха выше интересов государства, которое он обворовывает, а слабое незащищенное государство не может обеспечить своих социально незащищенных граждан достойным существованием.
     Сейчас в руководстве российского государства понимают это, пытаются предпринять что-то, но ничего не получится, пока в стране не будет ясной и понятной национальной идеи. А идея эта, исходя из вышеизложенного, должна ясно определить, что интересы государства выше интересов отдельной личности (основная масса граждан от этого не проиграет), а еще необходимо – по примеру фашистской идеологии – признать, что не нация создает государство, а государство создает единую нацию, состоящую из отдельных этносов. Иначе мы пойдем на второй круг развала страны, и первые симптомы этого процесса, когда мы не знаем, как приладить мятежную Чечню к тезису о праве наций на самоопределение, уже налицо.
    
Государство – самоубийца
     До второй мировой войны в Европе было три государства, федеральное деление которых было произведено на этнической основе, то есть был применен принцип права этносов на самоопределение внутри нации и государства. Эти государства – СССР, Чехословакия и Югославия – уже развалились по своим федеральным этническим границам. На сегодняшний день в Европе только два государства разделены по этническому признаку – Сербия (с Черногорией) и Российская Федерация. Именно эти государства теперь готовы к развалу в первую очередь, и остановить их развал может только одно средство – изменение принципа территориального деления. Нельзя следовать принципу права этносов на самоопределение внутри нации и государства, нельзя оставлять внутрироссийские федеральные границы, основанные на этническом принципе, нерушимыми, потому что так не делает никто.
     Западные страны не имеют федерального деления по этническому признаку, но, реализуя на практике лозунг Британской империи «разделяй и властвуй», всячески способствуют тому, чтобы в России сохранился именно такой самоубийственный способ государственного устройства. Наше дело – или послушно следовать советам западных политиков и оставить всё как есть, или создавать собственную национальную идею, а для создания такой идеи и ее воплощения необходимо, прежде всего, реабилитировать в нашем языке термин «национализм». Чтобы мы с гордостью называли себя националистами и не краснели за руководителя государства, когда он стыдливо отмахивается от обвинений в национализме.
     Прислушиваясь к тому, что нам советуют западные идеологи, можно предположить, что они пекутся о благополучии всех этносов не только в России, но и на всей Земле, но, если копнуть поглубже, можно увидеть, что здесь кроется совсем другое. Политические игры с этническими группами на территории России преследуют одну цель – ослабление российского государства, а конечная цель – создание единого мирового пространства без границ, и об этом – в следующей главе.
    
Этнические бомжи
     В мире на месте индустриального создается новое общество – информационное, и в этом новом мире основным двигателем станет новая личность – этнический бомж. Вот портрет этого нового человека информационной цивилизации: без этнической привязанности, без гражданства, без постоянного места жительства. Этакий миллиардер-бродяга, живущий там, где ему нравится в любой определенный отрезок времени, и ничем не обязанный ни одному государству в мире (то есть гражданам любого государства). Прообразы таких этнических бомжей мы уже можем наблюдать воочию: все эти гусинские, березовские и абрамовичи – лишь начало новой эры. Противостоять возникновению этнических бомжей в национальной среде (а это необходимо так же, как необходима борьба с любыми паразитами) сможет только крепкое централизованное государство, и сейчас, когда рождается новая русская национальная идея, надо не упускать из вида этот момент.
     В России сейчас достаточно много сторонников такого общемирового бомжевания, они с удовольствием кинутся вслед за первыми этническими бомжами, о которых шла речь выше, но пока боятся, выжидают. Весь вопрос в том, по какому пути пойдет Россия - вслед за Западом в мировой бомжатник или найдет свой путь развития.
     Запад – не панацея. Жить так, как живут Соединенные Штаты, мы не сможем: эта страна грабит весь мир, и если мы займемся тем же самым, от мира ничего не останется. Да и не дадут нам грабить – слишком много конкурентов. Мусульманские страны, Индия и Китай тоже навряд-ли согласятся с новым лозунгом интернационалистов – «Этнические бомжи всех стран, объединяйтесь», а потому мир не будет безальтернативным. Найдется место в нем и России, которая сегодня мучительно ищет свой собственный путь, а помочь ей в этом сможет новая идеология потребления, которая также должна стать в основу российской национальной идеи в XXI веке.
    
Разумное потребление
     Сейчас в России, как и в других странах, включая и те, которые, вроде бы не собираются следовать западному пути развития, преобладает концепция безудержного производства и потребления. На массовый поток поставлено производство практически всех продуктов потребления, конвейеры ежесекундно выбрасывают на рынок колоссальную массу нужных и ненужных вещей, на поток поставлена индустрия рекламы, навязывающая идеологию безудержного и нерационального потребления, бережливость и воздержание стали архаизмом, предметом насмешек и презрения, культивируемая средствами массовой информации мода заставляет людей пользоваться вещами-однодневками, производимыми в гораздо большем количестве, чем это требуется для разумной жизнедеятельности. Этот путь – путь в бездну. Мало того, что мы нещадно эксплуатируем энергетические и минеральные ресурсы планеты. Делая производство массового продукта более рациональным с точки зрения получения прибыли, производитель сводит к минимуму участие в производстве самого дорогого звена – человека, работника, и на улице оказывается масса людей, не занятых в производстве. Всё это вкупе с беспрецедентным удорожанием энергетических и минеральных ресурсов скоро поставит мир на грань катастрофы, и эта катастрофа не так далека, как считают многие.
     Выход – в новой идеологии разумного потребления, которая будет включать в себя и разумное производство. Производство не дешевых вещей-однодневок, расползающихся после недели использования, а действительно хороших, добротных продуктов потребления, в чем-то эксклюзивных, неповторимых, сделанных на долгое время. Производство таких вещей решит, кроме всего, еще и вопрос занятости трудоспособного населения, а отказ от избыточного производства ненужных одноразовых вещей поможет в решении проблемы неконтролируемой миграции иностранных и национальных рабочих в промышленно развитые районы.  Как все это совместить с современной мировой индустрией – дело специалистов, но об этом нужно думать сегодня, пока еще не поздно.
     Еще один очень важный подвопрос в национальном вопросе – демографическая ситуация, но об этом – в следующей главе.
    
Демография
     Русские этнические националисты в настоящее время все чаще поднимают вопрос о катастрофическом снижении численности русского населения, о грядущем (в течение двадцати-пятидесяти лет) значительном преобладании в России, в российской нации, представителей нерусских этносов. Их тревога понятна, но многим совершенно непонятно внешне благодушное состояние руководителей России, ведь права русского этноса так же неотъемлемы, как и права других этносов в российской нации, усиленно защищаемых «мировым сообществом». Положение, когда в русской семье рождается максимум два ребенка, а представители других этносов имеют гораздо более многочисленное потомство, действительно грозит катастрофой для русского этноса в обозримом будущем.
     Президент и правительство молчат не потому, что не обеспокоены этим. Они молчат потому, что им нечего сказать народу. Для них это положение представляется безвыходным, потому что они находятся в плену ошибочных представлений о нации, государстве и этносах, его населяющих. Оно и верно – что они могут сказать, если любое действие, которое они предпримут для увеличения рождаемости в стране, подстегнет, в первую очередь, опять же уровень рождаемости в семьях нерусских этносов. Положение безвыходное? Нисколько.
     Никто не принимает во внимание тот факт, что СССР в середине ХХ столетия фактически жил по принципам фашистской идеологии, государство создавало нацию, и этот опыт бесценен для нас, живущих в начале XXI века. Кем становился гражданин СССР, если у него отец – татарин, мать – украинка, а сам он учился в русской школе, общался в русскоязычной среде? (Имеется в виду не графа в паспорте, определяющая «национальность», а его внутреннее мироощущение). Конечно же, он становился органическим элементом русской (или российской, как будет угодно) нации, независимо от того, что было написано в паспорте, и «виной» тому были русские язык, культура и менталитет. Вот здесь и кроется жизненная сила любой нации – в способности сплачивать этносы в единое целое. Конечно же, Боже упаси стремиться к окончательному решению этого вопроса – созданию единого этноса в границах государства, да этого никогда и не случится: всегда найдутся этнические националисты, которые найдут выход из положения, когда многие представители малого этноса решат избавиться от этнических корней. Кроме того, здоровые силы нации всегда понимают, что многообразие мира, созданное самим Богом – залог выживания человечества, и никогда не допустят ассимиляции малых народов. И пример тому – разница в подходе к национальной политике в СССР и новых государствах СНГ, отделившихся от него.
     У всех на памяти горячие (а ныне – холодные, но не ликвидированные) конфликты в Карабахе, Северной Осетии, Абхазии, Приднестровье, когда при формировании наций во вновь созданных государствах не нашли общего языка представители этносов, проживающих на территории государств. В СССР (по большей части, в большинстве случаев) реализовывались в национальной политике принципы фашизма (единая сплоченная нация, состоящая из отдельных этносов), а во вновь созданных государствах СНГ в национальной политике пришли в действие коммуно-демо-либеральные принципы, основанные на праве наций (то бишь этносов) на самоопределение в рамках государства. Результат всем известен, и это еще не окончание процесса. Вновь созданные государства СНГ наткнулись на те же грабли, на которые наступила Россия в семнадцатом году прошлого столетия, а причиной тому – остаточное влияние коммунистической идеологии первой половины ХХ века и кардинальная либерализация общественных отношений вследствие приобщения к «общемировым ценностям», представляющим идеологию, отличную от фашистской.
     Так что же такое фашизм, и чем он отличается от коммунизма или социализма? Об этом - в следующей главе.
    
Коммунизм, фашизм или социализм?
     Какая идеология была основополагающей в политике СССР на протяжении всего его существования? Вопрос настолько сложный, что прямого ответа на него нет. С определенной натяжкой можно сказать, что в безвозвратно утерянном государстве СССР органично уживались все эти три идеологии. На раннем этапе развития России после государственного переворота в 1917 году безраздельно властвовал, конечно же, коммунизм, этой идеологии были подчинены все стороны жизни молодого государства.
     После окончания гражданской войны возникла необходимость возрождения экономики, производства товаров потребления. Коммунистические способы ведения хозяйства не оправдали себя, и руководство страны было вынуждено перейти к новой идеологии, сходной с германским социализмом, применить новую экономическую политику, допускающую участие частного капитала в экономике. Этот этап развития государства стал называться социализмом, а, чтобы не отказываться от первоначальной идеологической концепции, начальный период развития государства был назван военным коммунизмом, а настоящий, классический коммунизм был перенесен в необозримое будущее с превращением его в окончательную цель.
     Дальнейшее действие новой экономической политики неизбежно привело бы страну к дальнейшей либерализации, что исключило бы возможность создания сильного государства, способного выжить в сложных условиях того времени (впрочем, условия сложны во все времена), и потому советским руководством (на тот момент – уже Сталиным) было принято решение о прекращении новой экономической политики и усилении централизации государства. Именно тогда родилась в СССР новая идеология, которую некоторые историки, не зная, куда ее прилепить, обозвали государственным социализмом, но правильнее было бы назвать эту идеологию государственным национализмом, то есть идеологией, направленной на создание новой нации – советского народа. Так что Сталина (да простят меня коммунисты) можно назвать с некоторой натяжкой фашистским лидером.
     Не стоит, наверное, в этой статье давать оценки тем или иным действиям Сталина и его окружения в тридцатые годы прошлого столетия, не имеет смысла говорить о жестокости того времени, потому что неизвестно, можно ли было достичь тех или иных целей в строительстве государства и нации теми или иными (жестокими или гуманными) способами. Важно другое – Сталин в своей политике использовал главные идеологические платформы фашизма: интересы государства важнее интересов отдельного гражданина, и не этносы создают государство, а государство создает нацию из суммы этносов.
     Теперь - о демократии и либерализме. Обе эти идеологии проповедуют свободу выбора позиции, то есть каждый из нас вправе сам выбирать, что для него важнее – либерализм, позволяющий этническим бомжам паразитировать на теле не только отдельной нации, но и всего человеческого сообщества, или фашизм, способный остановить деградацию отдельных этносов, наций и человечества в целом. Что важнее – накормить голодных и помочь неимущим, создав сильное и дееспособное государство, или лелеять непонятные многим «общечеловеческие ценности», создавая питательную среду для паразитов – этнических бомжей. Но если демократическое общество станет препятствовать гражданам в выборе фашизма как государственной идеологии, то оно тем самым откажет себе в праве называться демократическим и станет олигархическим, то есть инструментом власти богатого меньшинства над бедным большинством, а либеральные идеологи, препятствующие гражданам в свободе выборе фашизма своей идеологией, попросту перестают быть либералами по сути. Кроме того, настоящая демократия, то есть правление народа, осуществима, пожалуй, лишь на муниципальном уровне, а все «демократические» построения уровнями выше только называются демократией, а по сути – лишь украшают самую обычную олигархию.
     Фашизм в сегодняшних условиях – самая жизнеспособная идеология, которая сможет завоевать популярность как у молодежи, так и в среде старших поколений. Ведь о чем, на самом деле, с ностальгией вспоминает рожденный в СССР? О социальной защищенности, о крепком жизнеспособном государстве, о минимальной социальной справедливости, когда, с одной стороны, не кровоточат язвы нищеты, а с другой – бессовестные воры не кичатся награбленным перед своими соотечественниками. Нынешние коммунисты приписывают все эти положительные стороны умершего государства коммунистической идеологии, забывая, что коммунизм – это всего лишь право этносов на разрушение собственного государства и свобода личности от государства, потому что коммунизм своей конечной целью ставит уничтожение государства. А фашизм рассматривает государство как организм, который рождается, живет, болеет и умирает, и для того, чтобы этот организм не умирал раньше времени, следует знать законы его существования и не игнорировать их.
     Для того, чтобы человеческий организм выжил, иногда следует отсечь пораженный  орган без сожаления. Для того, чтобы выжило государство, необходимо точно так же отсекать пораженные органы и уничтожать паразитов: трагедия малой части ради жизни целого. Это жестоко, но другого пути нет.
     Сейчас государственные руководители России пытаются как-то локализовать пораженные органы государства, чтобы метастазы не погубили всё общество, но методы эти являются полумерами. Нужна операция и кардинальная. Время пришло. XXI век – век возрождения фашизма.
    
Терминология
     Многих пугает слово «фашизм», но здесь нет ничего страшного: достаточно изменить термин, оставив суть в неприкосновенности. В конце концов, «фаши» - слово итальянское, а в русском языке есть немало слов, олицетворяющих национальное единство и гражданское действие. Именно гражданское действие, потому что фашизм – это идеология граждан, любящих свое отечество, свой дом и не испытывающих зависти и жалости к этническим бомжам; идеология граждан, способных сострадать ближнему и не принимать во внимание никому не понятные «общечеловеческие ценности».
     У читателя может возникнуть вопрос: почему именно «фашизм», зачем дразнить гусей, когда можно было изначально взять у «одиозной» идеологии все ее хорошие стороны, «подработать» и выдать за нечто новое, а про фашизм в этой статье даже и не упоминать. Можно было, конечно, но нельзя, потому что, сделав это, мы рискуем вновь наступить на старые грабли. Любое новое движение неизбежно привлечет к себе «вечных оппозиционеров» от либерализма, разрывающихся между желаниями блуд почесать и невинность соблюсти, а этот троянский конь либерализма способен разрушить самые добрые начинания. Необходимо, чтобы отбор шел в самом начале: те, кто боятся прослыть националистами и фашистами, пусть останутся в стороне; даже если они не помогут движению, то пусть хоть не помешают своей нерешительностью. А те, кто не боятся признаться в любви к своему отечеству даже под градом оскорблений и издевательств, пусть исполнят свой гражданский долг, способствуя рождению русской национальной идеи.
     И еще одна причина, по которой я так много говорил о фашизме: у этой идеологии были свои истинные и честные приверженцы, погибшие в жестокой мясорубке ХХ века и оставшиеся в безвестности. Эта статья – долг чести русского патриота в память о них.
    
     г. Буденновск, 10-12 апреля 2005 года.