Вернувшись однажды домой после долгого отсутствия, первым, кого я увидела, открыв дверь, был маленький черный котенок. Длинная шерсть его стояла дыбом. Спина выгнута крутой дугой, а круглые желтые глаза были больше самого котенка. То, что котенок даже меньше моей ладони, определила я несколько позже, взяв пришельца на руки.
Живем мы в стандартном доме, на высоком этаже, в маленькой, очень тесной квартире, и до сих пор вопрос о домашних животных отпадал сам собой.
На мой удивленный взгляд сын сказал, что хозяйка котенка попала в больницу, и его просто выбросили на улицу. Судя по всему, новый жилец успел освоиться, и мое вторжение ему совсем не мешало. Котенок просто не обращал на меня внимания.
По - своему, он был прав. Я появилась в этом доме, тогда, когда он уже довольно долго там жил….
Первое время мы пытались подобрать котенку имя. Но потом отказались от этой затеи. Проведя некоторые исследования, все решили, что котенок был «девочкой», поэтому и назвали его просто Кисюней.
Позже, когда выросла наша Кисюня в большого, красивого черного кота, имя менять не стали. Ни на Ваську, ни на Маркиза он похож не был. Однако появление в доме нового жильца несколько изменило наш распорядок.
Теперь, каждое утро, пока все домашние еще спали, маленький черный комочек носился по квартире. Он то взлетал в воздух, то поднимался по вертикальной стене вверх, то вдруг, без видимых причин, замирал, глядя куда-то немигающими, желтыми глазами.
Иногда, не умея во время притормозить, котенок больно ударялся об углы мебели, но это не останавливало его, – он бежал дальше. Котенку не было тесно! Он был вполне самодостаточен. И уже на следующий день, после нашего знакомства, с Кисюней произошел интересный случай.
Я уже сказала, что размером Кисюня был с ладонь. Места занимал мало. Бывало, забравшись куда - нибудь за книжные полки, мирно спал, тихо посвистывая своим мокрым носом. Но стоило стукнуть посудой на кухне, Кисюня кубарем сваливался из своего укрытия, мчался на кухню, и картинно садился прямо посреди посуды на столе.
Помните, как тот котенок из мультфильма, живший в заварочном чайнике.
Объяснять Кисюне, что он хоть и маленький, но всего лишь кот, и место его значительно ниже обеденного стола, было совершенно бесполезно. Зная, что в нужный момент котенок обязательно появится, мы не искали его, и не удивлялись, что его нет.
Вот и в тот раз семья, как обычно, готовилась обедать, все уже сидели за столом, и только Кисюню видно не было. Обеспокоиться мы не успели. Кто - то открыл холодильник.
На дверце холодильника, на узенькой полочке среди бутылок и банок, по заячьи вертикально, поскольку места на полке было мало, боком к нам, сидел наш Кисюня.
Как он попал туда, мы не могли даже предположить! Передними лапами котенок обнимал торчащий из стакана остаток батона сырокопченой колбасы. По выражению «лица» было видно, что колбасу Кисюня ненавидит, но ничего более съедобного просто не нашел.
Если же судить по размеру оставшегося от колбасы кусочка, сидел Кисюня в холодильнике уже довольно давно.
Позже мы не раз пытались угостить Кисюню колбаской, но никому и никогда это не удалось. Унюхав запах сырокопченой колбасы издалека, котенок пятился, шипел и стремительно убегал. Скорее всего, этот запах ассоциировался у Кисюни с долгим пребыванием в суровых условиях нашего старого, нерегулируемого холодильника.
Но приключения Кисюни на этом не закончились.
Кроме появившегося недавно кота, у нас уже жил добрый и смешной голубой попугайчик по имени Кешка. Обычно летал Кешка по дому свободно, и в клетку возвращался сам, когда хотел.
Наличие в квартире кота очень ограничило Кешкину свободу. Опасение за его жизнь заставило нас держать Кешку в закрытой клетке, с чем сам Кешка, естественно, был категорически не согласен. Выражал свое несогласие попугай громкими, истошными криками. Стоило Кисюне появиться на кухне, как Кешка начинал голосить.
Стали думать: как защитить Кешку?
Уж больно интересовала птичка Кисюню. Котенок мог часами сидеть не шевелясь и не мигая, смотреть на птичку. Дружбы у них явно не намечалось. Но я нашла выход.
Клетка висела на окне. В раму, довольно высоко, был вбит гвоздь. Так высоко, что дотянуться до клетки было не просто. Во всяком случае, мне.
Правда, это вовсе не горантировало, что одна из настойчивых попыток кота достать запертого Кешку, не завершится удачей. И вот, чтобы отбить Кисюне желание охотиться на горластого нашего попугая, под клетку на подоконник, я выставила целый ряд старых колючих кактусов.
Мы не видели как состоялось это знакомство Кисюни с кактусами, но то, что оно состоялось сомнения не вызывало. Это было видно по поведению кота. Приблизиться к заветной клетке он теперь боялся. Впрочем, и смириться с потерей не хотел.
И вот однажды, когда на кухне никого, кроме Кисюни и Кешки не было, оттуда раздался страшный грохот и шум. Обгоняя друг друга, все бросились на кухню. То, что мы увидели, описать трудно.
Свернутая набок клетка всё еще висела на гвозде, с нее стекала расплесканная вода, причем вода текла по коту, который уже висел на клетке. На мокром полу в клетке, лежа на спине, орал благим матом и размахивал крыльями, насмерть перепуганный попугай.
Вы только представьте себе эту картину!
Попугаю вторил, перекрывая крик птицы, еще более перепуганный, Кисюня.
Кот висел, зацепившись когтями передних лап за прутья, в то время, как задние его лапы и самое чувствительное место под хвостом, касались огромных колючек стоявшего под клеткой старого кактуса…
Это противостояние длилось всего несколько секунд, после чего, обезумевший от страха, кот разжал лапы, и самым уязвимым местом тут же приземлился на кактус!
Можно не говорить, что после этого случая Кисюня потерял всякий интерес к Кешке.
Время шло. Кисюня превратился в большого, красивого кота, с длинной блестящей черной шерстью, скверным, бескомпромиссным характером и изысканным вкусом.
Ел Кисюня исключительно парную говядину, а поскольку время было трудное, власти и работы в стране не было, гарантировать ему подобный рацион каждый день, мы не могли.
Нередко случалось, что спать наш Кисюня уходил голодным. Изредка, всем своим видом показывая, какое одолжение он нам делает, кот ел кошачьи консервы.
За то время, что Кисюня прожил у нас, он стал полноправным членом нашей семьи и мы полюбили его. Кот отвечал нам взаимностью, однако относился ко всем по - разному.
С бабушкой – бодался. Стоило только присесть ей, чтобы написать письмо сестре, Кисюня вскакивал на стол и, громко мурлыча, начинал гладиться об ее лицо, наровя своим лбом упереться в ее лоб. Выглядело это довольно комично, потому что упирался кошачий лоб в бабушкины очки. Если бабушка не отвечала взаимностью и не поддерживала игру, кот обижался, демонстративно отворачивался, или ложился к бабушке хвостом на приготовленную для работы тетрадь. Прикрывал лапами ручку, закрывал глаза, всем своим видом показывая, что не очень-то ему и хотелось гладиться, когда мешают очки.
Словно предчувствуя свою дальнейшую судьбу, от моего сына, Кисюня старался держаться подальше. Зато за мною ходил по пятам. Чем бы ни занималась я, Кисюня устраивался рядом, посапывая и умиротворенно мурлыча. Когда, после долгого отсутствия, после длительных командировок я возвращалась домой, Кисюня прыгал на руки, обнимал меня, и сидел так ласкаясь и мурлыча. Кот понимал все, что происходило в доме, прямо-таки по-человечески.
На улицу мы его не выпускали – боялись потерять - железная дверь подъезда, высокий этаж, снующие по двору собаки и машины... Жизнь двора Кисюня наблюдал сидя на подоконнике. Если вечером кот заглядывал с улицы в комнату, на стекле были видны два хорошо сфокусированных, световых пятна, как от фар. Ни до ни после Кисюни, я никогда не видила такого отражающего эффекта кошачьих глаз...
Беда пришла неожиданно. Как-то начале марта вздумалось сыну взять Кисюню с собой в гости, в дом, где была маленькая девочка. Просто так, – поиграть. Очень уж необыкновенный был у нас кот. И там, в гостях, прямо из квартиры, Кисюня исчез.
Когда сын принес вечером пустую сумку, я уже знала, что никогда не увижу больше своего любимца. Знала – исправить уже ничего нельзя.
Нет, сначала мы, конечно, еще надеялись, что сидит наш Кисюня, где-нибудь под ванной, испугавшись чужих голосов, чужих запахов. Ждали, что, проголодавшись, выйдет из своего укрытия. В самом деле, как может бесследно исчезнуть кот в густонаселенной квартире, расположенной на третьем этаже? Но… Время шло, а Кисюня как в воду канул, исчез. Может быть, испугавшись чего-то, взлетел на форточку, и не удержавшись на узкой раме, выпал на улицу.
Мы и в газете давали объявление о пропаже, и долгими летними вечерами ходила я по городу в поисках своего потерянного, но не забытого друга. Что стало с моим любимцем, я узнала значительно позже. Видимо, природный инстинкт все-таки подсказал Кисюне, в какую сторону бежать. Уже в конце сентября, случайно забредя во двор соседнего дома, я увидела нашего красавца кота убитым. Полгода шел Кисюня к своему дому! Оглушенный предательством хозяев, не бывавший никогда на улице кот, рискуя на каждом шагу, миновал столько дорог, столько собак, столько опасностей. Повинуясь, зову маленького верного кошачьего сердца, он перешел по мосту реку, миновал полный опасностей школьный двор, он почти дошел...
Ему оставалось перейти только одну, последнюю дорогу. Пройти последние пятьдесят метров... У кого поднялась рука на Кисюню? Кому помешал он? Не знаю.
Думаю, что загляни я в соседний двор на недельку раньше, мы вполне могли бы встретиться. Увы, сослагательное наклонение в жизни можно применить далеко не всегда….