(Продолжение)
«А где же Антон? Ушёл – и с концами, - думала она. – Бедненький, несчастненький, никому-то не нужный, ещё и какие-то штрафные очки может схлопотать. А был – герой … Ха! Первый герой-любовник из погорелого театра. Сидел на коне, а конь споткнулся, герой – оземь бряк … Нет, не конь у него был, а эта рыжая лошадь. У, как я её ненавижу! Хотя… Она умчалась в светлую даль, ха-ха! Бросила, и правильно сделала. Потому что… Собственно, что потому? Он ничего не представляет собой. Так, помощник продавца. Или что там на визитке написано? И даже не спросил, какой у меня теперь телефон… И смотрел как-то в сторону. А если бы посмотрел прямо, то я не смогла бы на него смотреть, чёрт возьми! Голова бы закружилась… Или не закружилась? Ох, не знаю! Как увидела его, будто струна во мне натянулась, и зазвенела, и застонала, ещё мгновенье – и оборвалась бы… Что это было? А Сергей, он, конечно, ничего, всё на нём и при нём, но, кажется, скучный. От Антона никогда не знаешь, чего ждать, а этот – всё ясно и понятно. Но, может, это хорошо? Однако почему же Антон не спросил мой номер телефона, а?»
Настя медлила забирать коробку с люстрой. Провела несколько раз ладонью по шершавой упаковке, попробовала оттянуть скотч: не порвётся ли? Ещё раз изучила товарный чек, гарантийный талон и повертела инструкцию, отпечатанную на мелованной бумаге.
- Всё нормально, - ободряюще подмигнул Сергей. – Если что-то не так, приходите – обязательно исправим. Но в нашей фирме всё тип-топ, потребители довольны.
- Спасибо, - рассеянно кивнула Настя, а сама подумала: «Зануда! Интересно, он и в любви такой же? Потребители довольны, ха! Наверное, каждые пять минут спрашивает: «Тебе хорошо, зая?» И всё время повторяет: все, кто с ним был, оставались довольны. Как заклинание: все довольны…»
- Надо же! – хмыкнула она. – Место, где все довольны всем, называется рай.
- Потому у нас и ангелы водятся, - нашёлся Сергей и улыбнулся.
Настя тоже улыбнулась, взяла наконец коробку и, небрежно покачивая ею, двинулась к выходу. Ей очень хотелось: пусть Антон выскочит из этой своей проклятой подсобки и бросится догонять, и спросит про телефон, и что-нибудь скажет, а, может, даже сбросит этот дурацкий халат и бейсболку: «Адьё, всего хорошего, считайте меня уволенным!» И как он может горбатиться тут, слушаться всяких старших и не старших продавцов, заискивать, вообще – делать то, что не нравится? Беги, Антон, беги!
Но Антон за ней не побежал.
Люстру Настя благополучно подвесила сама, и ангелочка на неё подсадила, но он оказался непослушником: не хотел сидеть на перекладине, сваливался на пол или застревал вверх тормашками в хрустальных подвесках. Пришлось приладить к нему тонкую бечёвку и подвесить, как обыкновенную ёлочную игрушку. Но ангел не пожелал походить на заурядное украшение и выказал свою редкостность: расправил белоснежные крылышки и воспарил - над столом, комодом с выводком слоников, цветами в аккуратных горшочках, книгами, разбросанными по напольному ковру. Красные маки с репродукции сарьяновской картины, кажется, сделались ещё ярче, а грачи изумлённо притихли на начавших оперяться деревьях. Так запросто ангельское создание ещё не летало в их мире.
- Красота! – похвалила Настя. То ли люстру, то ли ангелочка, то ли саму себя – за то, что такая находчивая и хозяйственная. Обошлась-таки без посторонней помощи. А ну его, этого перца из магазина, пусть отдыхает на своей грядке.
Вернувшаяся с дачи Анна Никитична тоже оценила ангелочка:
- Ровно птаха порхает! Это ты хорошо придумала. Зала стала светлее. И люстру, надо же, отчистила – теперь как новая! Ещё бы другие шторы повесить в зале…
Большую комнату она почему-то именовала залой. Настя упорно говорила: гостиная, но бабка сердилась: «Гостиная – это в богатых домах, а у нас – три в одном: и гостиная, и зал, и твоя спальня».
- А соседки новости мне рассказали, - продолжала бабка, разбирая рюкзак с овощами, привезёнными с дачи. – Ну, ты даёшь, Настя!
Настя напряглась. Интересно, что эти старые сплетницы рассказали бабке и, главное, когда только успели?
- А что такое? – Настя изобразила невинные глаза.
Навряд ли старухи, несшие дневной караул на лавочке под клёном, могли связать Антона с Настей: вместе они никогда не появлялись во дворе, сначала в подъезд входила девушка, а спустя несколько минут – парень, с независимым видом, что-то насвистывающий на ходу, мало ли к кому пришёл, может, к Никите с пятого этажа, к нему вечно приятели шастали. И вообще, сколько можно об Антоне говорить? Ведь уже объяснялась по его поводу с бабкой, и вот опять…
- Шура удивляется: как он тебе попался, - сказала Анна Никитична. – Говорит: красивый такой, броский…
Если честно, Антон и Насте казался привлекательным, но никак не броским: это Бандерас эффектный мачо, или Бред Питт - неотразимый симпатяга, а вот Антон другой, пусть и не смазливый красавчик, но обаятельный, одна улыбка чего стоит!
- Пусть Шура за своей Муськой смотрит, - недовольно нахмурилась Настя. – Вечно суёт нос не в свои дела, старая перечница.
- Да он эту Муську чуть до инфаркта не довёл, - засмеялась Анна Никитична. – Представляешь, она опять удумала на тополь залезть, Шура вокруг дерева забегала, а тут – фырр! – он и вылетел, да прямиком на кошку…
- На кошку? – поразилась Настя. – Сдалась она ему!
- Ага, Шура говорит: спикировал на Муську, та и забыла, что не может с дерева слезать – хвост трубой и вмиг на земле оказалась, дунула в подвал – потом её полдня оттуда выманивали, шалашовку! – бабка хмыкнула. – Теперь и близко к тополю не подходит, однако. А попугай посидел на ветке, посидел, да и улетел…
- А! – Настя облегчённо перевела дыхание. – Этот попугай… Его Гошей зовут. Он сам сказал. А откуда взялся, не представляю. Залетел в форточку, напугал меня…
- То носок к нам через форточку залетает, то целый попугаище, - Анна Никитична недоумённо фыркнула. – Что ж это делается-то, а? Давно пора натянуть сетку. Мне всё недосуг, а ты сама и не догадаешься это сделать.
- Да где она, эта сетка, лежит? – пожала плечами Настя. – Пыталась её найти, но разве без тебя что-нибудь отыщешь.
- Охо-хо-хохонюшки, - вздохнула бабка. – И что ты без меня делать будешь? Все вы молодые одинаковые: под собственным носом ничего не видите. Вот она, сеточка, лежит на полочке…
Пришлось Насте взять эту сеточку и прикнопить к форточке. Делов-то! Зато бабка осталась довольной. А того попугая Гошу, как Анна Никитична от соседок узнала, всё-таки изловили и вернули хозяйке. Она чистила клетку, окно было прикрыто, но дунул ветер – створки распахнулись и пернатая бестия, конечно, воспользовалась шансом получить свободу.
На воле, однако, вкусных зерновых смесей нигде не наблюдалось, и бананы с любимыми зелёными яблоками тоже не валялись; если чего и было в достатке, так воды в грязных лужах и протухших остатков съестного, выброшенных в мусорные контейнеры. Гоша, ощущавший себя не меньше, как птичьим принцем, воротил клюв от отбросов, но голод не тётка: сначала попугай попробовал промышлять мелким воровством – залетал в чью-нибудь квартиру, быстренько умыкал со стола что-нибудь вкусненькое и свеженькое, но несколько раз его чуть не изловили на месте преступления, и пришлось красавцу опуститься до контейнеров, в которых вечно копались вороны.
(Продолжение следует)