Письма из деревни

Николай Долганов
ПИСЬМА ИЗ ДЕРЕВНИ
(сборник од в эпистолярном жанре)

В тех местах, где смерть приму,
Не читают Фета...
                Вл. Казаков.

(лиро-эпическая сатира)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
из Усть-Таловки в Новгород Великий

ОДА ИЗБИРАТЕЛЮ

Здравствуй Паша!
Давно не получал от тебя никаких известий... Что там у тебя случи-лось? Все ли у тебя в порядке? Напиши...
У меня все по-старому... В деревне тоже ни чего нового не произошло, если не считать, конечно, Выборов на пост Главы Адми-нистрации. Но они, впрочем, закончились еще до Нового Года. Как шло прежде, так и идет теперь.
Претендентов на пост мэра было, как нерезаных собак. И все только потому, что среднесуточный привес в этом кресле больше, чем у молодняка крупного рогатого скота в третьей бригаде, а оклад около четырех тысяч рублей, что по нынешним временам, да для сельской местности не так и мало. Они организовали нешуточную мышиную возню, наровя ухватить это кресло лично для себя, вовсе не думая об односельчанах. Сейчас я нарисую тебе несколько портретов наших кандидатов, а ты уж сам реши, за кого из них ты бы проголосовал.
Под первым номеров у нас пойдет, бывший работник местного Минздрава. В свое время он уже был председателем Сельского Сове-та, но почему-то сильно пил и из своих предшественников выделялся весьма оригинальным способом. Однажды, средь бела дня, к изумле-нию присутствующей публики, с высокого сельсоветовского крыльца, он помочился на головы своих избирателей. По инициативе райкома партии его быстренько заменили.
На его место заступил другой герой, уже гоголевский... Вот! Вот! И какой русский не любит быстрой езды! Этот автолюбитель, под большим турахом, так долбанулся в жатку от комбайна, стояв-шую возле собственного забора, что с соседских берез иней посыпал-ся. Его приемнику, эту казенную «Ниву», после автолюбителя при-шлось восстанавливать. Никакой пользы этот гоголевский герой, принести деревне не успел, прожевав все четыре года овечью жвачку.
Наша красная партячейка, выдвигала из своих рядов кандида-том, семидесятилетнего мухомора, из которого уже споры по ветру летят. Совсем одряхлела партячейка и в ней не нашлось не одного сочного груздя в кандидаты, который впрочем, все равно бы хрустну-ли под сапогом избирателя. Кто теперь будет строить коммунизм в нашем, отдельно взятом колхозе, когда последние мухоморы перем-рут, я Паша, право не знаю.
Выдвигал свою кандидатуру еще один мужик, из наших нем-цев, но видно в последний момент, почему-то снял. На мэровском по-сту он, несомненно, смог бы принести селу много пользы. Он из дав-но работающих бригадиров, высокий, розовощекий, в меру упитан-ный мужчина. Реальная власть, над частью деревенского люда и так в его руках, а с двумя другими бригадирами, она и полностью в их ру-ках. Не случайно, двоих других, бог здоровьем тоже не обидел и они светятся из нутри как комары на голой попе, рубиновым светом.
Пятым номером в группе претендентов, будет кандидат, с ко-торым я знаком довольно шапочно, так как в больших компаниях бы-ваю редко, а по гостям шастать вообще не люблю. Возможности опи-сать его подробнее у меня никакой нет, хотя мне и известно, что бу-дучи председателем, он развивал колхоз в соседней деревне, затем положил на лопатки наш колхоз, а теперь добивает звероферму. Знающие люди утверждают, что уже добил. Хорошо, что его не вы-брали, а то он бы и нашу деревню пустил по миру.
Про Антихреста, в древних книгах сказано: «Ликом черен и прекрасен!» Как ты, наверное, уже догадался, я приступил к описа-нию еще одного кандидата. Впрочем, красота для мужиков, роскошь совершенно излишняя и если он, хотя бы чуть-чуть красивее обезья-ны, то для повседневного пользования уже годится. У него на лице, всегда эдакая сладенькая улыбка, а из уголков губ, того и гляди, ме-довый сироп закапает. Ну, прямо  сама доброта! Но мне однажды до-велось увидеть его без маски, в редакции районной газеты, опублико-вавший анонимный материал местного щелкопера, в котором этот су-пер-догадливый герой почему-то узнал себя. Красавец метался по ре-дакционным коридорам, брызгал во все стороны, явно ядовитой слю-ной, и грозил судом  и газете, и редактору, и тому борзописцу.
Вот такая экибана из кандидатов получилась у нас на прошло-годних выборах. Были еще и другие кандидаты, но до того не инте-ресные, что наверное мне тебе о них и рассказывать нечего. Как бы то не было, благодаря тому, что основная масса наших избирателей это воры, пьяницы, самогонщики и коммунисты, то с большим отрывом победил, соответствующий этому электорату, кандидат.
Ваш Сергей
Р.С.
Ты вот попенял мне, что я мало пишу. Думаю, что ты не прав. В литературе, как в сексе – главное не много, главное хорошо.

ОДА АТАМАНУ


Здравствуй Паша!
Вот растопил печь, слушаю, как в котле кипит вода, что весьма кстати, так как, несмотря на то, что уже март, на восходе солнца, тер-мометр показал сегодня минус тридцать. Пишу тебе письмо, смотрю в окно на речку, скованную метровым льдом, на дорогу из бригады в деревню. Дорога желтеет оброненной с возов соломой, которую наши мужики возят на корм своей скотине. Прошлое лето, из-за засухи, трава была плохой, сена накосили мало и до первой зелени скотине придется перебиваться на соломе.
Вот с горы, от фермы, спускается повозка на резиновом ходу. На двух мешках дробленки, украденных у колхозных коров, сидят два подгулявших казака. Они едут к бабе Кате менять дробленку на само-гон. Лошадка привычным маршрутом, катит их по дороге через Та-ловку. Навстречу ей, уже с моего берега, спускается другая упряжка, которой правит наш казачий атаман, в новом полушубке и лихо за-крученными до ушей черными усами. У него, в легких дровнях, стоит высокий, забрызганный кровью ящик, на бортах которого сидят два небритых есаула, из местных бичей. Один из них с ружьем, другой с ножом, за голенищем подшитого добротного старого валенка. Атаман выехал на отстрел непривязанных собак, которые досаждают нашим почтальонам своим тявканьем. Объект охоты уже вылинял, имеет наивысшую лохматость и наступило самое подходящее время, чтобы нашему атаману позверовать. Его подельники, по ходу движения са-ней стреляют собак и стаскивают их в ящик. После обеда они же, на заднем дворе атаманского дома, снимут с них шкуры, а тушки разру-бят на куски и продадут наиболее скоредным моим односельчанам по дешевле, как баранину.
Наш атаман, крупный специалист по пошиву меховых изделий, как-то: шапок, рукавичек, шуб и прочей меховой одежды, так необхо-димой населению нашего края. Отстрел, этот шкурных дел мастер, ведет выборочно а элитное собачье населения деревни в ящик атама-на не попадает. Атаман знает каждую нашу собаку в морду-лицо и с начальством ссорится не любит.
Из окна мне хорошо видно, как встречные лошадки благопо-лучно объехали друг-друга и потрусили дальше, одна по шкурным делам своего хозяина, вторая до бабы Кати. Вот такой весенне-зимний пейзаж видится мне сегодня из окна. Иногда его перечеркнет стремительная фигура одной знакомой дамочки, спешащей на работу. Дамочка лет тридцати, с хвостиком, со старушечьим лицом и боль-шими внимательными глазами. Ее умненькая головка таит в себе мно-го проблем, и она ей явно мешает. Впрочем некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки. Женщинам нужна добротная попа, что бы рожать детей и ублажать мужчин, хорошо развитая грудь, что бы вы-кармливать здоровое потомство и большое доброе сердце, чтоб лю-бить детей, мужчин, кошек и собак.
Не молчи
Твой Сергей
Р.С. Да, в прошлом письме, я забыл тебе сказать, что был доверенным лицом у одного черта на выборах. Но это история длинная и я опишу ее как-нибудь в другой раз.

ОДА НАШЕЙ ДЕРЕВНЕ

Паша! Наконец-то я получил от тебя письмо, которое ты на-диктовал. И огорчился твоей болезнью и рад, что уже пошел на по-правку. Ишемия и паралич это серьезно. Но ты не унывай. Мы с то-бой сухие и крепкие и умрем не от старости и болезней, а на люби-мых женщинах от оргазма... Ага?
А теперь выполняю твою просьбу и описываю, как и чем живу. Вот представь себе, старинное Алтайское село, с широкими улицами, крашеными краской кирпичными домами, почти у каждого дома цве-ты. Возле некоторых домов очень много цветов. В палисадниках рас-тут сосны, березы, сирень. Кое у кого у домов сады, к сожалению редко. По окраинам села, дома большей частью деревянные, но тоже аккуратные и ухоженные. Сразу за селом тополевые и ивовые рощи – Забоки, которые местный лесник, под патронажем Главы Админист-рации, безжалостно пропивает. Через село протекает речка Таловка отделяет основную его часть, от двух микрорайонов – Кобелевки и Сурьи. Через реку имеются два моста: висячий¬ - на тросах и транс-портный – на железобетонных быках. Прошлой сухой осенью, листья в Забоках лежали толстым слоем, хрустели под сапогами, шуршали и разлетались из под ног, как первый снег.
Каждую осень, я просыпаюсь в пять-шесть утра. С часик лежу, курю, что то соображаю. Потом варю чай. Потом этот чай пью, опять курю, смотрю телеутро или делаю что-либо на кухне. До обеда зани-маюсь огородными или бытовыми делами. В обед или чуть позже, копаю возле теплицы червяков: красных, мелких, свежих, а вчераш-них высыпаю в бак с землей про запас, на позднюю осень и раннюю весну. После всего этого осматриваю удочку. Если нужно меняю об-мушеные мормышки: желтую вниз, красную наверх, или наоборот, в зависимости от того, на какую вчера лучше клевало. Или крупные мормышки меняю на более мелкие. Или снова наоборот, в зависимо-сти от того, какой хариус сейчас катится.
И вот сумка через плечо, и я пошел на Чарыш. Сначала бро-дом, через Таловку напротив моей калитки, потом вдоль конного дво-ра, потом через Забоку. Из зарослей дикой конопли выпугнешь стаю воробьев, сгонишь с жердины ворону, перейдешь речку еще раз вброд, а потом напрямик, по выщипанному до корней лугу, дойдешь до Чарыша. Под ближайшей шиверой пробуешь рыбачить. Если по-клевок нет, переходишь на другой берег, бродишь среди островов, проверяешь знакомые протоки, ямки и сливчики. Потом где-нибудь на бревне перекусишь, покуришь и снова в путь, вверх или вниз, ко-гда как вдумается. Хариус – скотина привередливая – то на червяка клюет, то на мормышку, то на обманку, а то вообще ни на что брать не хочет. Стоишь, как дурак на шивере, шевелишь на дне ногами, во-рочаешь камни, поднимая муть и выпугивая мелких козявок, а рыба стоит косяком ниже тебя, гложет колени, тычется темными мордами в бродни, а брать какую-либо приманку на твоей леске не желает. Ви-дишь их белые рты, которые они открывают, что бы проглотить про-плывающую мимо козявку, темные спины и высокие, в черном крапе плавники...
Вечером, тем же маршрутом, возвращаешься домой: через луг, через брод, через Забоку, мимо конного двора... Воробьи уже обкле-вались конопли и устроили перед сном на жердях маленький сейшен. Чирикают, щебечут, в общем отъезжают, и на меня ни какого внима-ния. Им видимо хорошо. Мне тоже. Хотя и устал, и в глазах еще ря-бит от бегущей по камням воды, и качает из стороны в сторону от ходьбы по скользким донным валунам, но придя домой, все равно ра-зогреваю ужин, солю пойманную рыбу, чай уже не пью, а ем дыню или помидоры и иду в свою комнату. Если устал не очень, то ставлю в стереосистему пласт с джазом, или Варю Панину, или цыган и как во-робей, тоже отъезжаю, отхожу, погружаюсь. Сплю крепко, глубоко, беспробудно... Просыпаюсь в пять-шесть утра. Еще звезды не везде погасли, еще петухи не орут и коров в стадо не гонят, а я уже варю чай и смотрю телеутро.
А ты говоришь переезжай... Куда ехать? Где будет лучше? Кто за меня решит проблемы, которые неизбежно возникнут, в связи с пе-реездом? Пять лет угробить, что бы все опять устоялось? А много ли у нас с тобой осталось этих лет, что бы тратить их на переезды? Нет, Паша, не хочу ни чего менять, боюсь и на свои силы уже не надеюсь. Давай сам поправляйся и следующую осень мы проведем у меня, сре-ди островов и проточек. Груздей порежем, хариузишек подергаем, калину, шиповник пособираем... Давай, поправляйся.
Твой Сергей
Р.С.
Заказал для тебя в разных местах золотой, маралий и белош-ный корень. Все это на наших белках есть, но пока не привезли.

ОДА НАШИМ НЕМЦАМ

Привет дружище!
Сегодня получил из Новгорода письмо и обнаружил на конверте твой почерк. Конечно же рад. Значит твои дела со здоровьем явно пошли на поправку. А пару дней тому назад, я отправил тебе посылку с на-шими алтайскими травками, что надеюсь тебе тоже поможет.
Моя жизнь течет по-старому. Лето копаюсь в земле, зиму пи-шу. Мои четыре сотки служат мне исправно и я по-прежнему зараба-тываю на них себе на жизнь. А теперь, в продолжение письма, рас-скажу еще немного о нашей деревне.
Напротив двухэтажной конторы нашего колхоза им. Карла Маркса, стоит этот самый бронзовый Карл Маркс, бородатый и куче-рявый, но почему-то с кепкой в левой руке. Он, несколько насуплено, смотрит на торговый центр, на магазины и палатки коммерсантов и видимо их деятельность не одобряет. А деревенские террористы, из наших бой-скаутов, рисуют ему за это на постаменте, то солярный знак, то три шестерки. Колхозная жизнь протекает без каких-либо крупных изменений. Пьют и воруют так же, как и раньше. Работают тоже по-старинке. Начальство тащит машинами, среднее руководящее звено на тракторных тележках, а рядовые колхозники на бричках или просто на горбу.
Уж на что немцы, и те, до того обрусели, что не в чем не усту-пают нашим русским Ванькам. Еще в Отечественную войну, энкэве-дэшники вывезли их сюда из Ростовской области. Как собак, вместе с детьми выкинули из телятников на снег, да так про них и забыли. Во-лей-неволей пришлось им адаптироваться к местным условиям и на-шим алтайским нравам, хотя на их исторической родине, такой образ жизни явно порицается. Наши усть-таловские колхозники хорошо-то никогда и не жили и не работали, к чему приучили и наших немцев. Как говорится, - с кем поведешься, у того и наберешься. К сожалению набрались они у нас не самых лучших наших качеств. Но так как тра-диционно, народ они более основательный и домовитый, живут по-крепче нашего. Еще несколько лет тому назад, толпами уезжали в Германию,  теперь реже. Тем не менее до сих пор слышу, что то одна, то другая немецкая семья, оформляет документы на выезд. Из нашей Усть-Таловки, немцев в Германии прибавилось, на сто пятьдесят че-ловек.
Что касается меня и моей личной жизни, то все на прежнем уровне. До сих пор не женился и сплю с кем попало. Доярки пахнут силосом. Сельские учительницы парным молоком. Зубные врачи во-обще ни чем не пахнут. А директора музеев – нафталином.
                Обнимаю. Твой Сергей.

ОДА НАШЕЙ МАФИИ

Паша!
Получил твое письмо и уже в курсе, что моя посылка добралась до тебя в целости и сохранности. Знаю, что ты уже не в больнице, а до-ма. Значит все не так уж и плохо. У нас глухозимье: рыба не клюет, пишется плохо. В прошлые годы, в это время, я обычно ловил окуней на мотыля на Плотинке. Этой же зимой /уже весной/, они там, будто бы все вымерли. Караси тоже не клюют. Уху из свежей рыбы ем ред-ко и налегаю, в основном, на маринованных чебаков и соленых ха-риузов, что с отварной картошкой тоже неплохо. О нашей зимней ры-балке, я как-нибудь напишу поподробнее, а сегодня пожалуй закончу с описанием деревни.
Организационная структура колхозной Управы, за последние десять лет, несколько изменилась. На смену стабильным председате-лям, одобренных райкомом, на эту должность теперь заступают, чуть ли не каждый год новые, из «белых колхозных воротничков»./За по-следние семь лет уже пятый./ Всех тайн нашего мадридского двора я не знаю и расскажу только о том, что лежит явно на поверхности. Ор-ганизационную структуру наши «белые воротнички» слямзили види-мо у Коза-Ностры. В высший круг попасть чужаку довольно трудно, даже если он  и проработал в колхозе всю жизнь. Председателем из-бирают только из «своих». Каждый «воротничок» имеет сферу своих экономических интересов – производственный участок. Все роли и посты давно распределены и закреплены видимо какой-то устной конвенцией. Все остальные члены колхоза обязаны только пахать и говорить на собраниях предложениям «белых воротничков» - одобря-емс! Чтобы народ не бунтовал, его держат в черном теле, исподволь заставляя воровать. За последние шесть лет колхозникам ни разу не заплатили в полном объеме зарплату, а другой работы в нашей дерев-не для них просто нет. Так сложилось давно и ничего не меняется с приходом новых председателей.
Один из них, по кликухе Таранага, попытался было узурпиро-вать власть и поставить «белые воротнички» на место. Но те, через полгода, его сожрали. /Налицо издержки демократии!/ И обществен-ное мнение среди колхозников подготовили, как им надобно и собра-ние провели на должном уровне, и выперли этого Таранагу не только из председателей, но и из колхоза  вообще. Но так как у нас все же не Сицилия, убивать не стали. Он  же покусился на святая святых «бе-лых воротничков», на неограниченное право творить беспредел каж-дому в сфере своего влияния. Но этот узурпатор оказался тоже не лы-ком шит и успел таки списать и подешевке выкупить здоровенный колхозный гараж, в котором уже на следующий год запустил цеха по переработке зерна.
Мне пришлось присутствовать в кулуарах, когда этого Тарана-гу еще только выбирали. На скамейках, возле конторы, собрались старички-пенсионеры и рассуждали они примерно так : так как он /Таранага/ до этого долгие годы проработал директором колхозного пивзавода, то наворовал уже достаточно, у него есть все и ему больше ничего не надо, давайте его и выберем. Одним словом «пахана» вы-бирают!
Когда же его досрочно переизбирали, в кулуарах на скамейке, среди старцев, опять шло бурное обсуждение. Один из них был явно против нового председателя. Мол, этот новый кандидат, коммерсант. Второй старец ему возражал. А по нынешней жизни, коммерсанта и надо. Лишь бы не только под себя греб, да к людям хорошо относил-ся. Что в переводе на усть-таловский язык означает: Сам воруй, но и народу жить давай и смотри сквозь пальцы, на то, как этот самый на-род прет семена из сеялок, во время посевной, да зерно из под ком-байнов, во время жатвы, молоко из под колхозных коров, да породи-стых колхозных телят. Да мало ли что еще можно утащить из родного колхоза. Еще не все разворовали. Таранага попытался это присечь, потому и сгорел.
Мне самому несколько раз по ночам предлагали семенную пшеницу, по две бутылки водки, за мешок. Но так как у меня, кроме своих доморощенных мышей и соседских крыс, никакой живности не водится, то я  всякий раз отказывался. Кстати, крысы особенно хоро-шо плодятся именно на ворованном зерне. Потому что халявное зер-но, колхозники сыпят куда попало...
В колхозной конторе и в Администрации села, еще со сталин-ских времен, сидят наши сельские тетки, шириной в мой камин, кото-рые за период реформ, совсем оголодали. Их рабочий день проходит в чаепитиях, жалобах друг другу на больную печень и больной желу-док, и на усталость в ногах. А сами на ночь натрескаются жареной картошки с салом, запьют все это парным молоком с домашним хле-бом, а потом всю ночь пухнут от голода.
Из шестисот человек работающих в нашем колхозе, почти по-ловина занята в непроизводственной сфере. Наши оголодавшие тетки сидят в конторе, бригадах, администрации, в других подразделениях и что-то подсчитывают на компьютерах и микрокалькуляторах. Ви-димо убытки. Всю эту кодлу, в разное время, наприводили с собой, вновь испеченные председатели и «белые воротнички» и состоит она в основном, из их жен, сестер и своячениц. А наши доярки, поярки, трактористы и скотники, содержат их за свой счет. И хотя прошлый год, из-за августовского дефолта, цены на сельхозпродукцию и под-скочили в два-три раза, работягам крутить эту массу паразитных шес-терен, довольно накладно.
В нашей сельской библиотеке, сидят две рыжие матрешки, да плюс еще уборщица, и столько же посетителей в неделю. Даже учи-телей редко вижу. Платят библиотекарям копейки, а больше-то пла-тить и не за что, потому что работы с населением, по части приобще-ния к книгам, никакой не ведется. Я бы на месте Главы Администра-ции держал оду, но толковую, платил бы ей хорошую зарплату за весь штат, и потребовал, чтобы в читальном зале и возле книжных стелла-жей, всегда был народ. Хотя бы молодежь.
Более или менее постоянно ходит в нашу библиотеку один наш доморощенный урод, из бывших комсомольцев, читает старые под-шивки «Молодого коммуниста» и Блокнот Агитатора, наш красный журнал «Алтай», а вечером парит на Плотинке мужикам мозги, когда те ждут своих коров из стада.
Все дружище! На сегодня заканчиваю. Поговорим о чем-нибудь более приятном, скажем о дурах...
Для себя я всех местных дам делю на три категории: первые – это «просто дуры», вторые – «дуры», а третьи – «дуры с претензиями». Этих последних, на мой взгляд, в нашей деревне больше всего. Меньше всего «просто дур». Ну а «дур», у нас , как и везде тоже хва-тает.
                Будь здоров. Сергей.
Р.С. Наверное в нынешнее время, моя проповедь «Не укради!» звучит безумно?


ОДА НАШЕМУ ШЕРИФУ

Здравствуй  Паша!
Глухозимье кажется закончилось и вчера ходил на Плотинку и заловил на мормышку с мотылем семь добротных окуней. Слышал от мужиков, что возле Плит, под шиверой, уже ловят чебака и хариуза, но сам туда еще не ходил.
От Вани получил недавно письмо. Он в Чечне воюет с духами. Вова еще в Усть-Каменогрске и флиртует, в качестве попа, с госпо-дом Богоми сестрами, из своего прихода. Ничего нового в нашей де-ревне за последние месяцы не произошло, а коли так, то самое время рассказать тебе про нашего шерифа. На безрыбье, как говорится и шериф рыба.
Личность он примечательная и я о нем как-то тебе уже писал. Это наш казачий атаман. Фамилия у него, как у знаменитого русского полководца – Кутузов, кликуха – Кукарача. Впрочем, кличка для уча-стковых милиционеров, после грузинского фильма, довольно распро-страненная. Занимается он в основном тем, что распихивает по зонам молодых парнишек за мелкие кражи, коллекционирует себе звездочки на погоны и живет припеваючи. Когда же он заловит крупную рыби-ну и притащит ее к председателю, тот говорит шерифу: «Молодец! А теперь вали отсюда! Это наши дела! Мы здесь и без тебя разберемся.»  И тот валит. Одним словом, в его невод, попадается только мелкая рыбешка, а крупная из него выходит. Невод так устроен.  А сажать-то нужно  не ребятишек, а их родителей. Именно родители приучили их по ночам разгружать и растаскивать по домашним закромам ворован-ное зерно, дробленку, сено и все остальное из родного колхоза. Все, что плохо лежит. Да и что хорошо лежит, тоже. А наловить в деревне мелочевки жители которой даже не подозревают, что можно жить  и не воруя, не так уж и сложно. Это не в Чечне воевать. Понятное дело, что без полицейской структуры ни одно государство обойтись не сможет. Как в доме, без помойного ведра. Да уж слишком наши бу-дочники российские, испокон веков, дебильны. В Древнем Риме, к примеру, нищий гражданин Рима считал для себя за позор, пойти служить в жандармерию. Городские власти вынуждены были наби-рать жандармов из рабов, обещая за это хорошее жалование и свобо-ду, через пять лет безупречной службы. Вот это менталитет был у римского плебса! А наши парни, приходящие со службы из Армии, в своем большинстве, работать устраиваются или в милицию, или скот-никами. И большой разницы в этом не видят. Хотя скотником рабо-тать конечно тяжелее.
Ну а в конце письма, я подпущу, по обыкновению , немного лирики, чтобы ты не забывал, что жизнь прекрасна. Я имею ввиду дам.
Так вот, продолжая как-то систематизировать эти прелестные создания, я делю их еще на три категории. Первая из них, это огуреч-но-капустные дамы. Проще говоря – покупательницы моей продук-ции. Определение для второй и третьей категорий, я украл у Гоголя и до сих пор беззастенчиво ими пользуюсь. Это конечно же «просто приятные дамы» и «дамы приятные во всех отношениях». Но попод-робнее о них в следующем письме.
                Будь здоров. Привет всем нашим. Сергей
Р.С.  Вчера Ваня прислал письмо. Сегодня я ему ответил. Как старый демократ посоветовал, что бы тех боевиков, которых они прихваты-вают с оружием, в плен не брали, а сразу же пускали в расход.

ОДА НАШИМ ДЕМОКРАТАМ

Привет Паш!
Получил твое письмо из больницы, которое ты писал под капельни-цей. Что там опять у тебя со здоровьем? Может из-за весны и смены погоды? Я тоже чувствую резкое колебание атмосферного давления и магнитные бури. Особенно, когда давление падает. Но пока все в пре-делах моего возраста. Хотя случается, что писать в такие дни не пи-шу, а впадаю в кратковременную спячку. Как сурок в июльскую жару. А ты может снова начал курить? А еще хуже выпил? Если так, то зря. Курево и выпивка не единственная радость в этой жизни , хотя сам я до сих пор и пью и курю. Ну пью-то я сам знаешь как, а вот с куревом и мне надо завязывать. Или хотя бы сокращать.
Теперь о том, о чем ты просил. Особых политических страстей в нашей Усть-Таловке не наблюдается. Есть один «Яблочник», рабо-тает физруком в школе. Да еще один демократ, из осознавших ком-муняк, директор сельского клуба. Оба бухарики отменные.
В райцентре , есть так же у меня один приятель, человек при-ветливый и хлебосольный, худой и страшный, как смерть. Еще страшнее меня! Ты можешь себе представить? Я тоже не мог, пока его не увидел. Лет тридцать, он просидел редактором районной газе-ты «Огни коммунизма», на пару со своей бабкой прошастал по парт-собраниям, а с выходом на пенсию, видимо что-то осознал и разру-гался в пух со своими бывшими товарищами по партии. Разругавшись с бывшими товарищами, он подался в демократы, а его бабка в бапти-сты. Теперь этот краснопузый демократ, греется на солнышке, стена-ет о судьбе России и, не выходя со двора, ищет сермяжную правду. Остальные наши демократы, тоже из бывшей райкомовской номенк-латуры, обиженные товарищами в начале девяностых годов, сначала было кинулись всей толпой за колонной, которую негласно возглав-ляла одна столичная тетка. Но так как отцы русской демократии в свое время видимо не достаточно поработали с ней, от недостатка мужских гормонов у той вскоре начал протекать шифер и наши демо-краты от той колонны отстали. Сейчас они той же толпой бросились в сторону «Единства» и имеют по его части далеко идущие планы.
Эти ребята еще с комсомольского возраста, привыкли шастать только по правящим партиям и ошибаться не хотят. Не смотря на то, что в районе до сих пор, все более или менее стратегические высотки заняты красной контрой, на судьбу особо не сетуют и занимаются кто чем. Один по всему району кино гонит, другой возглавляет Налого-вую службу, третий комитет по Экологии, четвертый, как и предше-ствующие четверть века, оказывает юридические услуги Главе Рай-она.
Наш новый Глава Администрации, видимо тоже демократ, так как пришел на этот пост из бизнеса. Постажировавшись некоторое время у барнаульских братанов и поработав до этого директором сов-хоза, он победил всех своих конкурентов и теперь гнобит наиболее серьезных из них.
На этом, все происки махровой демократии в нашем районе и заканчиваются.
Давай поскорее выбирайся из под капельницы, а так же слу-шайся докторов и пиши мне.
                Твой Сергей
Р.С. Смотришь ли ты бразильские сериалы? Их тропический кобе-ляж? Наши тетки смотрят. Им очень нравится, как южноамерикан-ские вертихвостки тусуют и сдают друг другу, как засаленные карты, своих мужей и ребятишек... Зато какие у них зубы! Боже! Какие зубы!

ОДА НАШИМ ХЛЕБОРОБАМ

«Нет ребята, все не так,
Все не так – ребята...»
Вл. Высоцкий

Здравствуй Паша!
Ответа от тебя я не дождался и потому не знаю, где ты сейчас, дома или еще в больнице. Пишу в догон своему последнему письму, зная, что время почитать у тебя, в любом случае есть и потому расскажу тебе сегодня о том, о чем ты просил меня раньше. Был в гостях у меня мой Вовчик, весь изрезанный и зашитый врачами. Казахи истыкали его ножами и он едва выжил, провалявшись два месяца в больнице. Я ему советовал перебираться в Россию, но он не хочет и говорит, что его место там, среди нехристей. В общем идейный. От Вани не слуху не духу. Раньше письма бывали от него довольно часто, а последнее время молчок. Надеюсь, что с ним в Чечне ничего не случилось иначе командование все равно меня бы известило. И вообще-то война не то место, где зарабатывают деньги. И хотя он там не из-за денег, в этом я не сомневаюсь, слушать меня не хочет.
Ну, а теперь о деревне... Крестьянство наше российское , впро-чем, как и во всех других недоразвитых странах, класс наиболее кон-сервативный, не склонный к скорым переменам, с недоверием отно-сящийся к любым политическим и экономическим переменам. К тому же оно всегда считало, что барина обворовать, святое дело. Сейчас, в роли барина, колхозники видят государство. До недавнего времени, они просили у государства кредит, который им иногда давали. Теперь не просят. Потому что и колхозники и государство знают, что креди-ты эти они все равно не вернут. А дураков теперь нема. Государство знает, что наши хлеборобы любые кредиты в той или иной форме бы-стренько разворуют, а горючку на посевную покупать все равно будет не на что. Но халява закончилась и нашим аграриям  давно пора при-выкнуть жить на то, что вырастишь и продашь. Хоть бананы выращи-вай, лишь бы они приносили хозяйству прибыль. А для прибыли нужно всего несколько условий. Первое и главное, чтобы на твою продукцию был постоянный спрос и хорошая цена. Второе, это себе-стоимость продукции. В третьих, что бы руки были заточены под эти самые бананы, а не еще под что-либо.
Но о какой прибыли может идти речь, если моего соседа трак-ториста, каждый вечер каждую весну, во время посевной, чуть теп-ленького вываливают из вахтовки. И не его одного. А ведь пропива-ют-то они элитные семена, за которые хозяйство отдало последние немалые деньги. Плюс к тому сеяльщики сделают еще запасы на лето для своей птицы и скотины. И все это из сеялок. А осенью каждый год руками разводят: «Вот Бог, мол, опять урожая не дал». Одним словом не понос, так насморк.
Колхозные поля зарастают осотом, а трактористы, занятые на химобработке за ящик водки, обрабатывают гербицидами фермерские поля, а колхозные, для близиру, побрызжут водичкой. Когда начинаю говорить с мужиками на эту тему, то в ответ слышу невнятное бормо-тание о том, что мол не украдешь, не проживешь. Я привожу в при-мер себя. Ведь зарабатываю же я себе на жизнь на четырех сотках земли и живу не воруя. И они это знают. Потому что в любой деревне, все друг у друга навиду. У вас же, - говорю я, - по тридцать гектаров земли в паях и вам должно быть стыдно жить бедно. Мужики только плечами пожимают и смотрят в землю. Да говоря откровенно бедно-то шибко никто и не живет. И машины покупают и дома потихоньку строят. И свадьбы играют. Лишь у самых горьких пьяниц в доме ни-щета. Так они всегда жили плохо. И при царях. И при Советской вла-сти. И в других городах и весях.
Мне же, как мелкому товаропроизводителю, выгодно, что бы люди вокруг меня жили богато. И не только мне, а любому товаро-производителю. И колхозникам тоже. Что бы люди жили бедно вы-годно только определенной группе наших сограждан, членов некогда могучей партии. Они давно уже привыкли ловить рыбку только в мутной водичке и по всякому поводу устраивать революции.
Этим летом, в соседней с нами Тюменской области, хозяйства собрали в среднем по 40 центнеров с гектара зерновых, а в нашем хо-зяйстве аж по двадцать одному, без учета разворованного. Зато сколь-ко пальцев было загнуто по этому поводу и с какой помпой было от-праздновано семидесятилетие! А через неделю, в районной газете, было объявление, что часть наших колхозных объектов, выставляют на аукцион, за неуплату налогов. Прадеды наших колхозников безо всяких гербицидов и удобрений, без каких-либо битв за урожай, на этих землях стабильно брали по тридцать центнеров с гектара. А па-хали-то на быках! Зато был залог земли  и пары.
Вот что писал представитель военного министерства, Н.Д. Пу-тинцев, в своем отчете 30 сентября 1892 года: «На Барнаульскую при-стань вывезено 2,5 миллиона пудов хлеба. Город был загружен под-водами с хлебом, по некоторым улицам буквально невозможно было пройти, не только проехать. Всякое сколько-нибудь пригодное здание превращалось в хлебный склад. Целые горы хлеба, прикрытые бре-зентом, лежали во дворах, прямо на открытом воздухе...»
Земля – она любого прокормит, если приложить к ней свои ру-ки. Нет ничего дороже земли. Золото потускнеет, нефть сгорит в ци-линдрах, уголь в топках, а земля, как вечный двигатель, будет прино-сить и приносить людям свои плоды. Ее уродовать только не надо.
Р.С. Только что получил районную газету. Так вот, в ней приводятся интересные статистические данные. Оказывается наш район в Крае, стоит на предпоследнем месте по средней зарплате, а Край на предпо-следнем месте в Российской Федерации. Наш родной колхоз в районе далеко не последний, но не быть последним, среди предпоследних, согласись, радость тоже небольшая.

ОДА ОТЦАМ-ОСНОВАТЕЛЯМ

Знаю, Паша, что ты уже дома, что уже отложил в сторону кос-тыли и передвигаешься самостоятельно. Сразу же скажу, что зря ты затеял подыскивание для меня подходящего жилья в Новгороде. Ты же знаешь, что городов я не люблю. Может быть тебя вдохновили на поиски мои последние письма, в которых я не скрываю своего отно-шения к односельчанам? Не обманывайся на этот счет. Все равно они мои односельчане, одного со мной роду-племени, у нас один и тот же родной язык и я тоже несу ответственность за то, что у нас происхо-дит. В частных беседах я им говорю тоже самое, что и тебе в письмах. Возможно, именно за это, они и поднимут меня когда-нибудь на ви-лы, но я все равно от них никуда не уеду. Пусть даже и не мечтают.
А хочу-то я в общем немного, что бы они наконец поняли, что не одна экономическая система не протянет долго, если ее разворовы-вать изнутри и не подпитывать снаружи. Хочу, что бы они наконец, задумались о том, как будут жить их дети и внуки. Да, я порой отно-шусь к ним очень негативно, но я же и понимаю, что стали они таки-ми не сегодня и не сейчас. Вот об истории заселения нашего края и в частности нашей Усть-Таловки, мы сегодня и поговорим.
Есть у нашего села свои отцы-основатели, которые 250 лет то-му назад, заложили на этом месте казачий форпост. Это Зайцевы, Ку-тузовы и Волковы.
Предки отцов-основателей пришли в южную Сибирь вместе с Ерма-ком. Они двигались вверх по Иртышу, а так же по другим притокам Оби, строя укрепления и завоевывая для русских царей новые земли. Нынешние потомки отцов-основателей, гнут пальцы, перед осталь-ными жителями нашей деревни, в гордости за свое казачье происхож-дение. Гнут так, будто их предки были по крайней мере Рюриковичи. А если бы они знали чуть-чуть историю заселения края, то давно бы уяснили для себя, что их далекие предки были заурядными висельни-ками. Всех этих Зайцевых, Волковых и Кутузовых, Ермак набирал за полтора столетия до основания Усть-Таловки, по уральским и сибир-ским острогам, среди разбойников с большой дороги и прочих душе-губов. Те сидели в ямах после суда и ждали, когда их повесят посреди острожного двора. Звали их тогда одним словом – Вор. Что они за че-тыреста лет мало изменились, ты наверное уже понял из моих писем. Да и сам наш национальный герой был сущий разбойник. Он вовремя послал царю челобитную о помиловании, с обещанием завоевать для него земли за Уралом, богатые ценными рудами, красной рыбой и мягкой рухлядью, то бишь мехами. Царь рискнул, помиловал Ермака, написал именной указ о помиловании осужденных на казнь преступ-ников, что бы вновь испеченный полководец мог набрать себе войска по себе, огульно всем присвоил звание казаков и стал ждать, чем все это закончится.
Предки наших отцов-основателей рассудили примерно так: «Чем завтра болтаться в петле посреди острожного двора , лучше че-рез месяц или два погибнуть от стрелы татарина. И они не просчита-лись. Некоторые из головорезов действительно уцелели. Они пустили корни в сибирской земле, обзавелись семьями, женясь зачастую на алтайках и татарках, постепенно осваивая земли в сторону Казахской Орды. И когда потомки отцов-основателей заявляют, что они здесь коренные, то это только по тому, что никогда не слышали, что на на-ших землях было когда-то Сибирское Царство, дважды Хакасский Коганат и Джунгарское Царство. На устье Таловки до сих пор еще сохранились колмыцкие могилы, а в карстовых пещерах находят сле-ды пребывания людей раннего палеолита.
А уж если говорить о ближайших по времени аборигенах, то это несомненно телеуты, алтай-кижи, кумандинцы и тюлигены, кото-рых мы, русские, постепенно оттеснили в горы, когда началась эко-номическая экспансия этих краев Демидовым. На маленькой речке Баранаур, на месте ее впадения в Обь, был заложен медеплавильный завод. И пошло поехало. Демидов стал расширять свое производство, продвигаясь на юг, надыбал еще и серебро, а затем и золотишко. Он стал переводить мастеровых со своих заводов из Тулы и с Урала, а так же приписных крестьян и работных людей. Но вскоре, императрица Елизавета Петровна, подгребла под себя, все его заводы и рудники именным царским указом и абсолютно большевицким манером. С тех самых пор Алтай и стал составной частью Колывано-Воскресенского Горного Округа. Для пополнения рабочей силы, по всей Сибири, от-лавливали беглых, бродяг и отсылали на заводы и рудники Кабинета Ее Императорского Величества. А для пополнения женского населе-ния, которого в те далекие времена здесь явно не хватало – душегубок и чахоточных. Много переселенцев было во время Столыпинских ре-форм и Первую Мировую войну. Во время Второй Мировой войны, население нашего края пополнилось довольно значительно, за счет давно обрусевших немцев с Волги. Сейчас сказать, кто здесь мест-ный, довольно трудно. Бесспорно одно, что переселялись русские сю-да из европейской части, не от хорошей жизни, а столыпинские пере-селенцы за Уралом, откровенно говоря щи лаптем  хлебали, да и то не досыта.
Последними приехали сюда русские из Казахстана и Средней Азии, в последнее десятилетие, когда рухнул Советский Союз. Высо-кие профи были востребованы в европейской части, а те кто победнее и попроще, осели у нас. А самая пьянь и пенсионеры остались дожи-вать свой век там – в ближнем зарубежье.
Вот пожалуй пока и все об истории заселения Алтая, если коротко. Как видишь сам, мы здесь все далеко не цвет русской нации, о чем свидетельствует и наш жизненный уровень. У нас сложился свой ал-тайский менталитет, с У-Таловским акцентом, несколько отличный от того, что на западе от Уральских гор. И хотя мы теперь одеваемся как и все россияне с рынка, его, наш менталитет, никакой дорогой тряп-кой не прикроешь, будь она даже из чистой кожи.
А теперь непосредственно о деревенской жизни... Время от времени, мимо моих окон мелькает лупоглазенькая барышня /уже почти тетка!/ Ходит из дома в клуб. Совсем недавно она влезла в худ-руки и теперь ставит спектакли на колхозной сцене. А до этого десять лет проработала поварихой в Магадане на золотых приисках в стара-тельских артелях. Какие похлебки варит эта повариха на нашей сцене, ты себе и представить не можешь. Все Паша на сегодня, что-то устал я.
Р.С. А что касается той милой барышни, с которой ты видел меня на фотографии, то я ее с довольствия давно снял и доступ к телу прекратил. Ну, да ладно... Доживем до понедельника, а там глядишь кто-нибудь и заглянет после вечерней дойки... Совратит и обесчестит.
                Пиши. Сергей.

ОДА СЫНУ

Привет дружище!
Рад, что твои дела идут на поправку, а еще тому, что наконец получил от Вани письмо. Ничего не буду писать, на сей раз, о себе о деревне, а просто высылаю тебе оригинал его письма, чтобы ты не заподозрил меня в соавторстве. Потом вышлешь его мне назад.

Привет Па!
Пишу тебе второе свое письмо, за время пребывания в Чечне.
Хочу сказать, что у меня все нормально и за меня ты можешь быть спокоен. Жизнь протекает весело, скучать не приходится. За то время, что я не писал, произошло очень много событий, в письме они просто не уместятся. Поговорим потом обо всем подробнее. Ну, а пока что жизнь идет своим чередом. Служба, как служба, на войне, как на вой-не. Ночные караулы, наблюдательный пост, выезды на сопровожде-ние колонны. Помимо «чехов» /т.е. чеченцев/ кровь пьет старшина, взводник и начальник разведки. В связи с войной, дубизма в армии не становится меньше, в чем-то может быть даже больше. Это было все-гда так. Недавно принимали участие в зачистке населенного пункта Комсомольский. Ночью мы вошли в поселок, а утром, на наших гла-зах, процветающий и далеко не бедный поселок, начал превращаться в груды руин, битого кирпича и горящего дерева. Штурмовая авиа-ция, артиллерия, танки, подразделения пехоты и спецназа ВВ, в тече-нии двух недель уничтожали прорвавшихся с гор боевиков и сами не-сли потери.
Здесь идет настоящая война. Даже сейчас, когда Комсомоль-ский считается зачищенным, там укрываются «чичи» мелкими груп-пами. В засыпанных подвалах, днем тарятся, а ночью прорываются в горы. Их, кого ловят, кого валят, кто рвется на растяжках, кто-то ухо-дит. На улицах валяются трупы разлагающихся «чехов», хорошо эки-пированных, бородатых, но уже мертвых.
Видел одного «чеха», ему гранатой череп разнесло, обе челюсти золо-тые. Возле речки у них был лагерь, нашел итальянскую осколочную гранату. За их же счет пополнил боезапас АКМа. Там им хана.
Сейчас стоим на базе. В полку произошло ЧП. Короче говоря, командывание спровоцировало излишнюю ненависть к русским, точ-нее к армии. Похитили девочку в деревне, изнасиловали и задушили. Местные приезжали на опознание, а потом сказали, что если труп не будет возвращен в течении 24 часов, наш полк весь вырежут. У них, видите ли, такой обычай. Теперь мы несем усиленный наряд, спим одетые и в обнимку со стволами.
В полку работает ФСБ, командывание поменяли. В общем здесь скучать не приходится. Война продолжается. С нашей стороны много неправоты.
Если письма вскрываются, то мое может и не дойти. Поэтому я не хочу писать, Бог даст, обо всем поговорим. Деньги нам не дают, живем за казенный счет. Снабжение конечно не супер, но голодом не сидим и без курева не бываем. По сравнению с пехотой, что стоит в горах, нам жаловаться грех.
О выводе говорили сначала много, потом очень много, потом еще больше, а потом все стихло. Война продолжается. Песен я не пи-шу. Хотя казалось бы есть о чем. Но здесь жизнь, как песня, в стиле тяжелого рока. Найти бы силы дослужить до конца. Вот такая жизнь. Есть в ней и своя прелесть, не всем понятная. В общем я не жалею, что здесь. Только пацанов погибших жаль. За беспределы боссов, они расплачиваются жизнями.
На этом, пожалуй, мой репортаж можно считать законченным. Пиши о своей жизни. Любопытно узнать чем живет наша Малая Ро-дина? Как твое творчество? Болеешь или нет? Па, просто пиши. За меня не тревожься, смерть меня не трогает. Она забирает лучших. В январе был под обстрелом в горах, наших же танков и вертолетов. Поймал в наушники шлемофона осколок от фугаса. Связи хана, а мне хоть бы что. По приколу здесь все очень интересно.
Завещать ничего не буду, потому что я вернусь.
                Пожелай мне удачи.
                Иван
Вот такое письмо, Паша. Кажется у пацана начинает прорезы-ваться свой слог. Как считаешь? Но на душе все равно тревожно.
                Сергей.

ОДА РУССКИМ ЖЕНЩИНАМ

Спасибо Паша, за возвращенное письмо и за то, что подыскал для меня домишко возле Новгорода. Зря ты беспокоишься. Я все рав-но в него не перееду. Не нравится мне ваше низкое небо, слякоть зи-мой, бурая болотная вода в ваших реках. И клюква на болотах, тоже не нравится. Кислятина. Пусть ее белые куропатки лопают. Разве можно ее сравнить с нашей степной клубникой? И хотя я ленив и яго-ду мельче арбуза, собирать у меня терпения не хватает, клубнику, хо-тя бы горсть, я на рыбалке, при переходе с одного места на другое, иногда в рот и заброшу.
Высылаю тебе порубочные остатки со своего Смертного Дуба. Он у меня уже пятый год растет на окне в горшке. В феврале распус-кается, а в ноябре сбрасывает листья. Вот их-то я тебе и посылаю, для закладок в книги. Давно хочу высадить его на нашем кладбище и вы-растить его лично для себя, но места для могилок осталось так мало, что я боюсь на него не успеть и потому с высадкой не тороплюсь. Наш мэр, на сельском сходе, уже ставил вопрос о выборе места под Новое кладбище, но наши мухоморы и слышать об этом ничего не хотят. Толи все надеются попасть на Старое, толи не против, что бы их укладывали штабелями. Вот из-за этих быков, мой Смертный Дуб до сих пор томится в горшке на окне, а не растет на воле.
Когда я описывал тебе в письме наших кандидатов, то совсем упустил из виду, что двое из них, были дамами. Именно о них, то есть о приятном, мы с тобой  сегодня и поговорим.
Господи! И эти туда же! Лепили бы пельмени по кухням, да валялись с мужиками по постелям, так нет же! Полная пазуха грудей еще не повод, чтобы баллотироваться в мэры. Кроме мелких интри-жек, сбора деревенских сплетен, слез и соплей, ждать от них нечего. Если верить протопопу Аваакуму и его «ЖИТИЕ», наш прородитель Адам, еще в Эдеме возопил к Господу: «На что-де мне такую дуру сделал?» Это он про Еву, когда та сама обожралась и его обкормила райскими яблочками. На что протопоп Адаму замечает: «Сам мол ви-новат, разбаловал, а Богу пеняешь!»
В общем набрали наши кандидатки, каждая по два процента голосов, за счет многочисленных родственников и все на этом.
Если же говорить о прекрасном в личном плане, то все солнеч-но и тихо, как морозным утром в октябре. Ни теней, ни звуков. Но я то знаю, что тишина эта обманчива. Так всегда было. Тихо-тихо, а по-том вдруг пойдут клином, как дикие гуси на хлеба... Га-га!.. Га-га!.. Га-га!.. Это я про дам.
Если бы наши отечественные матрешки меня сейчас слышали, то порвали бы на куски. И не отечественные тоже.
«Браните мужчин вообще, разбирайте их пороки, ни один не подумает заступиться. Но дотроньтесь сатирически до прекрасного пола – все женщины восстанут на вас единодушно: они составляют один народ, одну секту.»
Ты думаешь это я сам придумал? Это А.С. Пушкин, том шес-той 1934 г. М.
А если послушать моих соседок, потенциальных тещ моих сы-новей, когда они доят коров, какими эпитетами из ненормативной лексики они их обкладывают, то я на месте буренок, моим будущим сватьям, литра бы молока не дал, не то что ведро. А когда приходится доить этих буренок соседским дочкам, моим потенциальным невест-кам, слышу эпитеты и метафоры позабористее маминых. Потому что эти кобылы школу только что закончили и русскую классику прочи-тали совсем недавно. Как говорил один известный персонаж из филь-ма, в нашей деревне жениться нужно только на сироте.
На днях одна из соседок зашла ко мне за острым перцем и уви-дев, что я с трудом передвигаюсь по комнате, начала охать и причи-тать: «Вот-де, болеешь! А тебе даже стакан воды некому подать!» И вызвалась на завтра привести мне в помощницы вдовую подружку. Я вежливо отказался. Знаю я и эту стерву-соседку и наших бабок – эмансипэ, подружка у нее видимо такая же. Они же за каждый стакан воды, который якобы подадут на смертное ложе, еще при жизни, из мужиков, по три стакана крови выпьют. Может именно поэтому, в среднем на двадцать лет, дольше нас и живут. А я уже давно всерьез намерился по возможности не болеть и умереть здоровеньким. Не мо-гу я себе позволить такую роскошь, как серьезная болезнь. Кстати, на эту тему есть хороший анекдот. Вот слушай.
Один мужик, очень долго жил один в свое удовольствие и се-мейными заботами себя обременять не спешил. Его родственники по-стоянно на него наседали и наконец окрутили.  Основная мотивиров-ка была та же – стакан воды. Прошли годы, настало время тому му-жику уходить в мир иной. Вот лежит он и думает: « Умираю кажет-ся... А вроде и пить не хочу... И на хрена спрашивается женился?!»
А своим сыновьям я завещал, что бы брали себе жен из каза-чушек, и из самого глухого аула. И чтобы те, по-русски знали только два слова – да и нет. Восточные женщины Бога боятся и мужа почи-тают. Они ноги мужу вымоют и воду выпьют. Они молчат, когда два джигита разговаривают. А нашим халдам колом в рот не попадешь, когда джигиты разговаривают. Просто у них правильный кутерье, Мухаммедом звали. Он этих чернооких красавиц как нарядил 1400 лет тому назад в паранджу, так и до сих пор  не снимает. Куда там Зайцеву, Юдашкину и Лемонти до таких устойчивых во времени об-разцов...
На сегодня о женщинах больше говорить не будем. А мне вро-де бы пора уже и о Боге подумать, да все некогда. То хариус с вер-ховьев покатился и достиг наших шивер,  то налим заклевал, то седи-на в бороду, то бес в ребро. То в теплице полить надобно, то грядки на огороде прополоть. Все как-то не до него. Ну, да он милостлив, простит. К тому же у него только и делов-то что ждать, когда явиться на суд кто-либо из званых, да не избранных, что бы отыграться за грехи наших прородителей.  Да Бог с ним, с Богом. Куда ему спе-шить? У него в запасе уйма времени – целая Вечность.
                Твой Сергей.

Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОДА КРАСНОМУ ВОЛКУ

Из Усть-Таловки в Новгород Великий
Давно Паша тебе не писал, все было некогда. В начале августа приезжал из Чечни Ваня и мы с ним и его барышнями хорошо прове-ли время. В начале сентября он опять уехал в свой полк под Улан-Удэ, чтобы попасть в спецбатальон, который к тому времени должен был начать формироваться для отправки на Кавказ. От него пока ни слуху, ни духу. Ну, да может все обойдется. М.Ж.  прислал из Алма-Аты эссе, об одном графомане. Я пока вскользь просмотрел, но про-читать внимательно времени не было. «Дом на берегу Иртыша» назы-вается.
Ты как-то просил написать тебе о нашей природе. Выполняю твою просьбу. Сегодня я расскажу тебе о красных волках, а в после-дующих письмах, о нашей рыбалке и охоте и о всем том, что меня здесь окружает.
В прошлом веке в наших горах красные волки встречались еще довольно часто. В конце нынешнего века , все реже и реже. Даже на таких задворках Российской империи, как наш Край, фактор беспо-койства дает о себе знать и они уходят в Северный Китай и Монго-лию. Это такие рыже-буро-красные зверюги с туловищем волка, только несколько мельче обычного серого. Они очень наглы, всегда держатся стаей, могут напасть исподтишка и очень кровожадны.
У них есть прототип и среди людей, которые появились у нас в начале ХХ века под видом «Красных орлов». Так называлась их стая, а точнее партизанский отряд. Когда в 1919 году они захватили Барна-ул, их вожак, он же начальник гарнизона, вывесил приказ №1, в кото-ром два параграфа, заканчивались словами: «будут расстреливаемые на месте без суда». Позже, при товарище Сталине, красные волчары, правда ввели суд, так называемые «тройки», но расстреливать стали еще больше. С тех пор они расселились по всему нашему краю и вели точно такой же образ жизни, как и их дикие сородичи. Особенно по стайности и кровожадности. Во время коллективизации, красные вол-чары умудрялись ссылать еще куда-то, дальше наших мест, доморо-щенных кулаков и подкулачников, да и просто колхозных «овец», ко-торых безжалостно стригли во имя высокой цели. А остальных спои-ли и приучили к воровству. В конце этого века они уже не те, что бы-ли в начале. Самые породистые из них, так называемая «ленинская гвардия», была уничтожена опричниками Сталина, а их место занял другой вид, они стали скрещиваться с местными суками из дворня-жек, мельчать, из поколения в поколение, пока их щенки не преврати-лись в краснопузых  Мосек, которые до сих пор правят нами и за пе-риод реформ, никуда из власти не ушли.
Ты вот жалуешься на своего Прусака, что он второй месяц не платит зарплату. Нам бы ваши печали! У нас учителя и врачи не по-лучают зарплату уже восемь месяцев, а колхозники уже пять лет. Ес-ли бы вам вместо Прусака, посадить нашего Красного Волчару, то вы там давно ели кашу только из липовых почек, а запивали клюквенным квасом. Я сегодня же готов поменять нашего Волка, на вашего Тара-кана. У нас и мор-то не наступил, только благодаря приобретенной склонности моих земляков к воровству. Ну, что? Махнем не глядя? А ему в замы добавьте еще Полиграфа Полиграфовича Шандыбина из Думы и у вас будет порядок.
Заканчиваю... Пиши... Кто-то долбится в окно.
                Сергей
Р.С.  Письмо тебе до сих пор не отправил. Нет конвертов с марками на почте. За эти три дня прочитал статью М.Ж. в журнале о народном поэте из Огневки. При беглом просмотре, я уже понял, что речь идет о графомане.  Но что М.Ж. будет петь ему такие дифирамбы – не ожидал.  Зачем ему это надо. Он же не законченный дурак и процити-рованные им стихи, явно графоманские. Думаю, что он сделал это только для того, что бы в любое время приезжать в эту самую Огнев-ку и квасить с бывшим шахтером-поэтом. Он и там поет ему по пья-нее о его народности и прочих достоинствах поэзии шахтера. Он во-обще любит себя окружать по жизни всякого рода калеками, малолет-ками, юродивыми и просто обычными олегофренами, чтобы потом, с кем-нибудь над ними посмеяться. А попутно объявить их своими учениками. С этой категорией наших граждан он чувствует себя уве-ренно и на высоте. А вот с равными себе у него контакта не получает-ся... Почему бы это? Может потому, что плохая наследственность – отец полковник? Как думаешь?

ОДА БЫТОВУХЕ

Паша! Вчера отправил тебе письмо, а сегодня получил от тебя. Ты извини меня за эпистолярную пассивность в этом полугодии. Сен-тябрь, октябрь и ноябрь готовил запасы рыбы на зиму. Август и сен-тябрь собирал, чистил и солил грузди. Декабрь тоже прорыбачил поч-ти до самого Нового года. Но уже с Рождества начались сильные мо-розы и я по обыкновению залег в свою берлогу. Много читал, чистил перья своей прошлогодней повести, да болел всяческими болезнями.
Сначала прицепился этот дурацкий Московский грипп, потом спина опять дала о себе знать, а под занавес, уже в конце февраля, ударился об угол письменного стола и подхватил мастит груди. Долго ходил на ОВЧ, пока опухоль не рассосалась. Старею дружище! Вот уже и женскими болезнями болеть начал... Одним словом, из зимовки на сей раз, вышел плохо.
Ты спрашиваешь про рыбацкие успехи, но хвалиться на сей раз, мне особенно нечем, хотя и погода все это время стояла замеча-тельная. Обычно за октябрь-ноябрь я налавливаю и солю до пятисот штук добротного хариуза, а в самое глухозимье, время от времени выскакивал на Плотинку и на мормышку с мотылем ловлю по пять-десять крупных окуней. А прошлую осень и хариуза наловил мало и на Плотинке за всю зиму ни разу не был.  Правда весь сентябрь, пря-мо против моего дома, на желтую мормышку с кузнечиком, хорошо ловился чебак и я намариновал его достаточно.
Прошлая осень была дождливая, грибная, воды в Чарыше до самого льда было больше чем весной, рыба вниз катиться особо не спешила, а если и катилась, то уже под шугой. К тому же вода была почти всегда мутной и светлела только временами, после редких ноч-ных заморозков.
По той же причине, прошлой осенью не пришлось как следует «получить» с острогой, а эта рыбалка у нас весьма распространена. Я тоже грешен и балуюсь иногда с острогой по ночам. Бывали случаи, когда по Чарышу или в Таловке, колол по десятку налимов за выход. Прошлую же осень не пришлось. Но колотые хариузы и налимы по качеству мяса, конечно же уступают, пойманным на крючок.
Более подробно о рыбалке напишу в следующий раз, а на сего-дня заканчиваю.
                Сергей
Р.С. Ты пишешь, что купил компьютер... Зачем он тебе?

ОДА ЛЕТНЕЙ РЫБАЛКЕ

«Аще где в книге сей грубостью моей
пропись или небрежением писано, молю
 вас: не зазарите моему окоянству,  не
кляните, но поправте, писал бо не ангел
Божий, но человек грешен и золо исполнен
неведения».
формула древнерусских летописцев

Не дождавшись ответа, пишу вдогон своему прошлому письму, с описанием летней рыбалки. Лето не зима и побродив несколько ча-сов по речке или посидев в какой-либо из тишинок, всегда надерга-ешь на уху, хотя бы мелочевки. Когда же начинает брать крупная ры-ба, мелочевку оставляешь в покое и начинаешь ловить крупняк. По-запрошлый сезон, я например, специализировался на карасе. Вверх по Таловке весной прорвало колхозный пруд, почти весь карась и карп с водой из него вышел и они все лето бродили по реке, а осенью хоро-шо катились вниз. Летом мы рыбалим по одиночке, спрятавшись друг от друга в кустах. Летом мы не сбиваемся в кучи, как на подледном лове, наподобие вороньей стаи. Летом в наших рядах разброд и шата-нье. Кто-то из нас ловит чебака на кузнечика или на обманку, кто-то хариуза в проточках, кто-то ищет со спиннингом тайменя и предлага-ет ему кисть крупных выползков, в кто-то сидит на яме под Маяком и ждет леща. В нашем рыбацком деле главное оказаться рядом с рыбой в нужное время в нужном месте, с нужной приманкой и подходящими снастями.
Так вот, позапрошлое лето, я просидел на Печенихе,  на кара-се, постоянно его прикармливал в одном месте на галичнике и налав-ливал до десятка за вечер. Карась попадался от пол-кило, до кило-грамма. Он у нас амурский. Ловил я его на горох, перловку, тесто, но не на червя, как остальные мои соседи по Печенихе, которые более или менее постоянно ходили рыбалить. Поклевки у них случались чаще, чем у меня, но карась попадался, как правило, мельче. К тому же червей у них постоянно объедали мелкие чебаки и пескари, а по сему, рыбалка у них была более нервной, чем у меня. Я закидывал веером четыре удочки, укладывал их на металлические рогульки, во-ткнутые в галечное дно, садился на свой дюралевый стул и ждал. Ме-лочевка меня не тревожила, поплавки спокойно лежали на поверхно-сти воды, а уж ежели начинали шевелиться, то я знал наверняка, что на том конце удочки, возле крючка, крутится добротная рыба. Ее уже не выбросишь на берег через плечо, а непременно придется выводить. К тому же леска на удочках была довольно тонкой, так как на тол-стую и грубую леску карась не берет.
И вот, когда начинает шевелиться поплавок, на одной из удо-чек, нужно собраться и держать ухо востро. Сначала поплавок просто дрожит на одном месте или сплавляется вниз по течению см. на 10-15, что явно говорит о том, что мою горошину или перловку на крючке, теребит среднего размера карась, рот которого недостаточно велик, что бы заглотить приманку сразу. Но он непременно спровоцирует более крупного своего сородича и тот, без лишних раздумий, заглотит приманку и потащит поплавок в глубину. Здесь главное вовремя ух-ватить удилище за конец и приподнять над водой хотя бы градусов на 45, чтобы самартизировать тонким концом первый рывок. Если запо-здаешь, то крупный карась или карп непременно леску оторвет до са-мого удилища.
Распаренную перловку я насаживаю по два-три зернышка, а горох по пол-горошины. Все это я предварительно распариваю, сна-чала в воде, а потом в подсолнечном масле, после чего они разбухают, делаются мягкими, а на крючке из-за своей объемности недоступны мелочевке. Постепенно мелочевка все же объедает перловку по одно-му зернышку, но горошина им не по зубам и ее заглатывает только приличный карась. На приманку из перловки иногда берет и крупный чебак, а иногда и очень крупный, до восьми килограммов, карп. Они прикармливаются к месту вместе с карасем. Но такого карпа на удоч-ку редко приподнимешь и оторвешь  от дна, разве только на специ-альную снасть. Все мои попытки вытащить такого долболома на ка-расиную удочку , заканчивались плачевно и он непременно обрывал леску по самое удилище. За все время поймал только двух таких кар-пов на закидушку, насадив две целые горошины, и привязав за конец лески маленькое бревнышко, которое те таскали по Таловке, пока не умаялись. Пытался я ловить их и на удочку, привязав на нее толстую леску и надежный крючок. Насаживал большой кусок теста, но пока те гуляли стороной, мелочевка обсасывала эту приманку и растаски-вала по своим прожорливым ртам, ничего не оставляя карпам. Случа-лись однако и карповые поклевки, но заканчивались они всегда или сломанным удилищем или оборванной леской. Позже я отказался от попыток поймать карпа на эту удочку и уже с середины августа наса-живал на крючок мелкого пескаря, которого хватали окуни, а не-сколько раз и добротные щуки. Очень крупных окуней на Печенихе я правда не ловил, а ходил за ними на Таловку возле своего дома. Крупные окуни на пескаря брались хорошо ранним утром, пока солн-це еще не вышло из-за деревьев, после холодной ночи. Но это было в позапрошлый год. В этом году в Таловке окуня и карася было почему-то мало, зато появился во множестве подлещик, который ловился на червя в перемешку с чебаком.
Давно живет в нашем болоте, что сразу же за колхозным пив-заводом, крупный карась, которого я не раз пытался заловить. Он лю-бит теплую мутную воду, илистое дно и наличие обильной кормежки, на которой уже наел за последние несколько лет солидное  брюшко. Держится возле водорослей и затопленных кустов, в которые и смы-вается, когда туда заплывает крупная щука. Всерьез, я за того карася собственно еще и не брался, так как далеко ходить, да он мне не осо-бенно и нужен, так как за эти годы наверняка провонял тиной. А по-пал он туда видимо из колхозного пруда весной, во время аварийного сброса воды, или из пруда соседней деревни. Наши мужики пытались запутать его в свои сети, но он, как и всякая рыба из породы карпо-вых, давала перед ними задний ход и благополучно смывался в водо-рослях. Наши колхозники при очистке тока сваливают туда прелые зерноотходы и эта хитрая рыбина чавкала их в свое удовольствие, разгоняя местную рыбью мелочь. Но мне думается, что уже откован и закален тот крючок, на который он рано или поздно повиснет. Как поется: «был бы друг Карпуха, он бы точно смог, да нынче бляха-муха, он мотает срок!»
Что же касается опять Печенихи, то прошлое лето карасей поймал там хорошо только один раз. Да и то не крупных. Зато после икромета, в мае, еще по мутной воде, на красного червя удачно ловил крупного чебака, а попутно зацепил несколько налимов. Налим берет весной на червя даже днем, лучше в пасмурную погоду, именно тогда, когда река несет по воде, всякую муть и дрянь. Как они отыскивают в этой зековской баланде моего червяка, я понять не могу.
О прошлогодней рыбалке в других местах и в другое время, я напишу тебе в следующий раз, а это письмо заканчиваю и приступаю к посеву тепличных огурцов сорта Манул в горшки. Семена уже про-клюнулись и впиваются своими хрупкими корешками в мокрую тряп-ку, что очень опасно. При посеве их можно обломать.
Раньше ты как-то писал, что собираешься писать книгу и ви-димо для этого и купил компьютер?  Книги Паша пишутся только по-варенные, а все остальное называется  рассказом, повестью или рома-ном, из которых потом и составляются книги. Это я тебе как старый графоман говорю. К тому же наличие компьютера еще не повод, что-бы писать романы. Вон Пушкин с Гоголем, гусиными перьями писали и у них вроде бы неплохо получалось.
                Не болей. Пиши.
                Сергей

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ГЛАВЕ РАЙОННОЙ АДМИНИСТРАЦИИ МАМЫКИНУ П.С.
Как Вам видимо известно, пятого марта в сельском клубе села Усть-Таловка, состоялась встреча с Вами, нашим односельчан. Как мы предполагали для того, чтобы отчитаться за проделанную за год работу, перед своими избирателями. О том что удалось сделать, что не удалось, в чем жизнь улучшилась, а что стало еще хуже.  Но вы не приехали, а прислали своих чиновников. Получилась по поговорке: « Ждали в гости барина, а понаехали барские псари!» Мы знаем, что локальные встречи в бригадах с нашими колхозниками у Вас были, но на общий сбор Вам нужно было все же приехать. Собралось потому в клубе всего человек пятьдесят старичков и старушек (это из двух с половиной тысяч жителей села) еще и потому, что день был рабочий и люди естественно были заняты каждый на своем рабочем месте. А хотелось бы, чтобы именно они – работающие, пришли на встречу. Тогда и разговор получился несколько иным.
Ваших псарей, то бишь членов Вашей команды, мы знать не знаем, мы за них не голосовали. А голосовали мы за Вас.  Вас хотели бы и послушать. Что несли псари все вместе и каждый по отдельно-сти, в двух словах, можно выразить так: «Во всем виноват Чубайс и правительство, а они вообще не причем». Пластинка эта, за последние десять лет заезжена до дыр, хотя всем известно, что там где люди и местные власти проблемы решают сообща, дела давно пошли на по-правку. Создалось впечатление, что вы свою команду создали за час, прямо на пленуме райкома КПРФ из присутствующих там товарищей. А ведь Вы баллотировались как независимый кандидат, предприни-матель, хозяйственник. Именно за такого мы за Вас и голосовали. На-деялись, что время идеологических клише и демагогической болтавни прошло и что и до нас наконец-то докатилось время решений эконо-мических проблем. Очень хотим надеяться, что ваша номенклатурная команда, в вашем отсутствии несла отсебятину и что непосредственно  к Вам их речи отношения не имеют. Образно говоря, они мутили и без того мутную воду, в угоду своим, чисто партийным интересам. Впечатление было такое, что команда приехала провести выездное партийное собрание непосредственно в нашем селе и возбудить в на-роде недовольство существующей властью. А это уже антигосударст-венные действия за счет районного бюджета, который и так трещит по швам. Свои партийные интересы, ваша команда, пусть обделывает на своих партийных шабашах и за счет своей партии.
По ходу приема граждан и общения, были правда зафиксиро-ваны некоторые просьбы граждан, возможно что-то и будет, частным порядком и решено, но героического в этом, мы ничего не видим. За это ваши чиновники жалованье от государства получают. Хотим на-деяться, что одних вы, больше своих сотоварищей по команде, далеко от себя не отпустите и будете держать на коротком поводке.
Одна дама, райисполкомовского вида, та, что курирует у Вас экономику, финансы, акцизы и торговлю, договорилась до того, что предпринимателей обозвала коммерсантами /хотя потом и поправи-лась/, а это уже камешек и в Ваш огород. Вы почто ее держите  у себя в команде? Да еще на таком ответственном посту. Ведь принципа – «Чем не хуже – тем лучше!» - она придерживалась видимо и при ва-шем предшественнике. И кстати – на той же должности. Недвусмыс-ленно она заявила о готовящейся репрессивной акции в недрах ваших кабинетов, в отношении предпринимателя Шерстобитова, с целью возвращения того в лоно родного районного бюджета. Пустое, Петр Семенович, нужна его добрая воля. Мы не думаем, что он дурнее райисполкомовских дам и не оформил свои движения самым закон-ным образом. Ушел он из района с налогами еще задолго до Вас и вашей вины здесь нет. Но вы можете, при желании, вернуть все на свои места. Репрессии здесь не помогут. Не Вам объяснять, что Шер-стобитов делом занимается. Он открывает новые производства, созда-ет новые рабочие места, расширяет торговую сеть и ассортимент сво-их товаров. Люди у него хорошо зарабатывают. Если бы у нас в рай-оне каждый третий, был Шерстобитовым, мы бы уже давно догнали бы Швецию по жизненному уровню, в отдельно взятом районе. Мы пять лет наблюдаем за его усилиями по созданию фирмы и видим, что благодаря терпению и настойчивости этого человека, из обычных со-ветских людей, из воров и пьяниц, он создал коллектив преданных делу единомышленников. И если он, всеми правдами и неправдами, не дает местным чиновникам разорить свою фирму, то и в этом тоже его заслуга. Известно давно, что чиновный произвол на Руси, беспре-делен.
Да, некоторым из нас обывателей, завидно, что он яко бы день-ги гребет лопатой. А кто мешает любому из нас зарабатывать хоро-шие деньги? Бери лопату и греби. Но большинство из нас этого де-лать не умеют. Я например из-за старости и лени, не хочу брать в ру-ки лопату. Черенок только сломаю. Но и Шерстобитову, черной зави-стью, тоже не завидую, так как кроме инфаркта он ничего лично для себя и не заработает, потому как все деньги вкладывает в производст-во.
Подведя итог сказанному выше, отметим, что возбудили в клу-бе ваши чиновники только одного нашего односельчанина – Куликова Василия. Он, как судья в последней инстанции, объявил правительст-во преступниками. О преступниках Василий знает конечно же больше нашего, так как за грабеж колхозной пасеки «топтал зону в местах не столь отдаленных». По освобождении, он вступил в коммунистиче-скую партию и до пенсии проиграл на гармошке в нашем сельском клубе. Короче, наш Василий, аграрий еще тот.
А теперь о преступности. И не где-то там далеко, а в нашей Усть-Таловке. Она год от года растет, а нашему участковому инспек-тору Кутузову, чуть ли ни каждый год на погоны вешают ордена и медали. За какие такие боевые заслуги? Какие такие показатели из своего ведомственного плана он выполняет и перевыполняет? На что ориентируется начальник районной милиции, представляя того к оче-редному званию?
Каждый второй дом в Усть-Таловке обворован. В СПК кражи каждый месяц. Чтобы не быть голословным /С.Т./ приведу свой при-мер – за последние шесть лет, меня семь раз обворовали. И ни одного возбужденного уголовного дела по этим фактам. Надежда только од-на, что с назначением нового министра, он выпрет из МВД таких ра-ботников, как наш участковый, да и его начальников тоже. Больше надеяться не на кого.
А в заключении несколько строк о газете. Известно, что рай-онная газета существует в основном за счет бюджетных средств. То есть государства. И все жители нашего района, не зависимо от их по-литических симпатий и антипатий, имеют право высказывать свое мнение на ее страницах. На деле же газета до сих пор является моно-полией КПРФ. А ведь это не целевое использование бюджетных средств. С какой стати государство должно финансировать газету оп-позиционной партии. Пусть каждая партия сама финансирует свою газету. Районному прокурору давно пора вмешаться в этот беспредел. Статьи, противоречащие мнению членов КПРФ, годами лежат в ре-дакторском столе, а тои просто выбрасываются в корзину. Право на публикацию имеют все, но не у нас.
А теперь о приятном – как поправить финансовое положение в районе. Прецедент этому есть. Вон наши братья – славяне из Югосла-вии, очень мудро распорядились своим главным коммунистом. Про-дали за сто миллионов долларов Гаагскому трибуналу и все тут. По-чему бы нам не предложить наших районных товарищей этой между-народной организации? Может купят?
Много за наших кпрэфевцев не дадут, так как народ в основ-ном мелкотравчатый, но ежели всех по району собрать, да предло-жить оптом, то тысяч эдак сто в рублях на них выручить можно. Час-тично зарплату учителям выплатить или приобрести лекарства для инвалидов. По поговорке: «С паршивой овцы, хоть шерсти клок». Да и воздух в районе сразу бы стал чище.
Член партии «Единство»            Имярек
Непривязанный демократ        С. Такой-то


ОДА ОСЕННЕЙ РЫБАЛКЕ

Привет дружище!
У меня все по-прежнему, копаюсь в земле и рыбалю. Даже почитать некогда. Погода стоит апрельская, теплая. Снег на полях и в деревне стаял, хотя лед на речках еще есть. На Плотинке днем неплохо клюет карась на мормышку с мотылем. Нет-нет да натыкаюсь на окуня. Из-редка попадаются сорожка и чебак.
В предпоследнем письме я рассказывал тебе о карасиной ры-балке летом, а сейчас опишу свою прошлогоднюю рыбалку осенью. Я тебе уже писал, что вода в Чарыше была осенью прошлый год боль-шая и мутная. Хариуз на удилище почти не ловился. Уже позже, когда встал лед, несколько раз попадал с зимней удочкой на хороший ха-риузиный клев. Но со льда столько, сколько на облушенную мор-мышку на поплавочную удочку, редко поймаешь. Ловился в основ-ном крупный синяк. Он с верховьев всегда катится последним. Спина у них черная, как головешка и даже на серебристой чешуе по бокам, какой-то сажевый налет. Попутно поймал одиннадцать таймешат, до кило весом каждый. Брались и крупные таймени, да только вытащить на лед крупных, на хариузиную снасть, не довелось. Леска на хариу-зиной удочке тонкая, мормышка мелкая, а крючок слабый. А хороший таймень наколотый крючком, мечется подо льдом, как овчарка на це-пи, и конечно же леску обрывает или обламывает крючок. На крючок мормышки насаживал букарашку. Это такая водяная желто-зеленая с темно-коричневой спиной двухвостка, личинка бабочки-метляка. Жи-вут они на шиверках под камнями. Лучше, чем на букарашку, круп-ный хариуз, брался на вертяшку. Чья это личинка я не знаю, но мы с мужиками ловим ее на песчаных шиверках в одной небольшой про-точке, в конце деревни. Вертяшка посветлее и помягче букарашки, с черными крупными глазами, и хвост  у нее одинарный. Видимо и те-ми и другими чебак и хариуз питаются зимой, когда мошек и бабочек нет. Букарашку на крючок лучше насаживать ленялую, еще бледную, а если насаживаешь крупную, то лучше у нее отрывать голову и по-ловину груди. Так как за вертяшкой мне ходить далеко, то я ловлю в основном на букарашку. Да и на крючке она держится покрепче. Бла-го, что наловить их можно совсем рядом, возле Плит, где мы в основ-ном и ловим и хариуза, и чебака.
В начале декабря, несколько раз у берега, брались налимы, но вытащил только одного. Во-первых, когда его начинаешь заводить в лунку, от топорщит свои жаберные крышки на и без того крупной го-лове, во-вторых, так упирается в лед хвостом и туловищем, что напо-минает туго сжатую пружину. К тому же брался он на мели, где лед уже почти соприкасается с дном, клинился там и легко рвал хариуз-ную леску. А забирается он под самый берег видимо потому, что туда забивается всякая рыбья мелочь, спасаясь от крупных хищников и шуги.
Но еще чуть-чуть о хариузе. Вода во время лодостава уже со-вершенно прозрачная и в лунку хорошо видно, как то справа, то слева от мормышки сплывают вниз группами по два-три штуки хариуза. Некоторые чуток притормозят возле мормышки, даже ткнутся в нее мордой, а потом катятся дальше. Иногда кто-нибудь из них, будто спохватившись, через несколько секунд, возвращается и хватает бу-карашку на мормышке. Зачастую хариуз выскакивает совершенно не-ожиданно откуда-то сбоку, заглатывает приманку и резко бросается в другую сторону, так что ты не успеваешь его даже подсечь. Но при таких поклевках он, как правило засекается сам и мне остается только завести его в лунку и вытащить на лед. Хариуз на крючке бьется го-раздо резче чебака, поэтому его не надо спешить вытаскивать, а слег-ка приподнимая зимнюю удочку над лункой, сначало завести в ниж-ний край, а потом так же не спеша, тащить кверху. В лунке он тоже достаточно активен, упирается в ее стенки и хвостом и головой и но-ровит развернуться вниз. Особенно его пугает солнечный свет и по-этому лично я, да и не только я, присыпаю лунку ледяной крошкой или снегом, проделав в крошке махонькое отверстие для лески, че-ренком черпака. Хотя «телевизор»  в такие дырочки не посмотришь, поклевки случаются чаще, а сходы реже.
На сегодня все. В следующий раз расскажу еще что-нибудь про нашу рыбалку, а теперь баиньки.
                Пиши. Сергей.
Р.С. Получил письмо от М.Ж. Война с казахами в Союзе Писателей закончилась для него плачевно. Секретарем на русскую прозу его прокатили, а поставили своего алма-атинца. И это не смотря на все старания его влиятельной тещи. Хотя, в принципе, у него своей-то прозы нет. Несколько стихотворных сборников, переводы стихов Абая, кстати, лучшие из семи авторов, которые мне довелось читать, да две-три околонаучно-популярных книги и абсолютно дилетант-ских, не новых по теме и содержанию. Единственная книга, написан-ная им, как профессионалом, это «Лес и мастерская». Но все это ни-какого отношения к художественной прозе не имеет и чтобы он делал в Секретариате на посту, по русской прозе, я не представляю. Он на них разобиделся и опубликовал «Смерть Абая» в журнале «Вопросы языкознания» в Москве, где обкакал и Абая и его сыновей с ног до головы.

ОДА СПЛАВУ ПО ГОРНОЙ РЕКЕ

Паша! Получил твое письмо, из которого узнал о твоих лите-ратурных трудах. Советов пока давать никаких не буду, читай клас-сиков и делай не хуже и тогда все получится. Главное, дай вещи от-стояться в тебе самом, покрути в себе главную идею, уясни для себя, что ты хочешь сказать читателю. Остальное приложится.
О рыбалке сегодня я писать не буду, о демократах тоже, о коммунистах, тем более. А расскажу-ка я тебе о сплаве по нашим речкам.
Летом я обычно три-четыре раза, уезжаю вверх по Чарышу на рейсовом автобусе до висячего моста, вместе с резиновой лодкой и снастями, а потом суток двое или трое, плыву вниз до нашей деревни. Плыву с рыбалкой, с ночевками, с ухой на костре, с рюмкой водки, перед этой самой ухой. Но водка атрибут неизбежный, когда сплавля-ешься большой компанией или с дамой. Мне же больше нравится сплавляться в одиночку, в крайнем случае с дамой, но никак не в компании. О серьезной рыбалке в обществе дам или компании гово-рить не приходится. Здесь главное, пока еще в твердой памяти и трез-вом уме, наловить на вечернюю уху рыбы. Пока еще дела амурные или пьяный базар, не затмили все прелести окружающей природы. Когда сплавляюсь один, то выпивки никогда не беру, так как на реке в лодке, с удочкой или спиннингом, хорошо и так. А выпивка притуп-ляет восприятие окружающего. Какое уж после нее созерцание на-висших над водой скал или ярких звезд на черном небе... Сплошной туман.
Другое дело, когда на борту дама. Это полная расслабуха с обеих сторон, полная отрешенность от всех земных проблем. Разгу-ливаешь себе вдвоем с барышней по галичной косе или занимаешься любовью на резиновой лодке. А в это время за вами подсматривает кулик-сорока своим черным, в красном ободке, глазом. Ну швырнешь в него круглым голышом и он улетит вытянув красные лапы, а вы с дамой бросаетесь в реку, чтобы поплавать и повизжать от телячьего восторга. Потом снова в путь вниз по течению; сам на веслах, дама на корме напротив. По шиверам стремительно, едва уварачиваясь от встречных камней и топляков, торчащих из воды, по плесам медленно и лениво, насколько течение тащит твою лодку.  Глазеешь на тополе-вые рощи, иногда полные груздей, на заросли калины и черемухи, на скалы, на дамские прелести напротив, на самую барышню, которая в знак полной капитуляции, сушит на прутике в вытянутой руке свои белые трусики и прочие женские причиндалы.
Впрочем, я кажется отвлекся  и рассказать хотел тебе вовсе не об этом. Но теперь уже поздно возвращаться к своим баранам, оста-вим их до следующего письма.
                Сергей.
Р.С. По твоему письму я понял, что ты огорчен тем, что твоя дочь вышла замуж за человека на много лет старше ее? Не огорчайся дру-жище! У старого мужа, перед молодым, есть одно существенное пре-имущество. Он довольно скоро умрет. А с молодым, твоя дочь, муча-лась бы всю жизнь.

ОДА ХРОМОМУ ИНВАЛИДУ

Паша! Я не стал ждать твоего ответа на мое предыдущее пись-мо и пишу тебе снова. То ли эпистолярный стих на меня нашел, то ли на улице так хорошо, что даже скворцы распелись, но мне захотелось рассказать еще кое-что про сплав. И так возвратимся к нашим бара-нам.
Обычно я доезжаю до висячего моста на автобусе, выгружа-юсь, накачиваю лодку и до вечера успеваю спуститься до Усть-Ини. Иня всегда чище Чарыша, прохладнее и напористее. Если смотреть с горы на воду, то вдоль левого берега хорошо видна голубая струя из Ини, которая по мере удаления от устья, становиться все шире и серее и наконец полностью мешается, с несколько белесой чарышской во-дой. Летом, в жару, и хариуз и таймень Иню любят и если какая-то часть и не поднимается вверх по ней, то во всяком случае околачива-ется рядом, чуть ниже устья, ловя кайф от холодных струй. Этим пользуется один хромой инвалид из ближайшей деревни, который один за лето ловит тайменей поболее, чем мы всей Усть-Таловкой. И не каких-то там килограммовых, а настоящих, которые уже мясо, а не рыба, у которых по всей тушке полосы от жира и которых можно жа-рить на сковороде уже без масла, как нельму. Ловит он их по ночам на кораблик, привязав толстую леску к жердине и воткнув эту жерди-ну в отверстие скамейки своей брички. Его конь видно такой же ста-рый и заядлый рыбак, тащит бричку вверх по реке по прибрежному мелководью и останавливается без какой-либо команды, когда на по-водке забьется пяти-шести килограммовая рыбина. Тогда инвалид слезает с брички и скрепя протезом по галечнику, начинает выводить тайменя на берег. На поводках этой снасти привязаны искусственные рыбки, а также оснащенные тройниками фиговины из пенопласта и палочек, которые двигаясь за бричкой вверх по реке, создают иллю-зию живого пескаря, вздумавшего среди ночи порезвиться по поверх-ности плеса.
Утром инвалид бросает в прозрачные струи или блесну или кисть крупных червей,  а ночью, они со своим конем непременно про-тащат кораблик по плесу пять или шесть раз. Однажды, он ничего не поймав, предлагал и мне порыбачить с ним, но уже сплавной сетью. Он ждал в дом гостей, большой кораблик для сети забыл взять и ему нужна была моя лодка и я. Был конец августа, дул Сивир, за стенкой палатки стоял настоящий октябрьский дубак и мне не хотелось выле-зать среди ночи из спального мешка в котором мы пригрелись с одной юной прелестницей. Обиженный инвалид ухромал к своей лошадке, утром уехал домой и своих гостей потчевал видно не ухой, а балыком из соленого тайменя, что впрочем не так уж плохо.
Теперь пожалуй про сплав все. Пиши.

ОДА ЗЕЛЕНОМУ ЧЕРВЮ

Это снова я Паша и на этот раз с описанием зеленого червя и ловли на него. Думаю у вас в Волхове он не водиться и поэтому по-знакомиться с ним поближе, тебе будет любопытно. Чья это личинка я не знаю. Никто из наших мужиков тоже. Я тебе его сейчас опишу, а ты возможно в библиотеке по справочникам и найдешь, что за птица-бабочка вылупляется из него, а потом мне сообщишь. Он сантиметра три в длину, толщиной в самый тонкий карандаш, темно-изумрудного цвета, шестилап и с тонкой, как у муравьеда, хитиновой черной мор-дой. Его морда заканчивается маленькими челюстями, которыми он слегка щиплется, когда его насаживаешь на крючок. Чем он питается я не знаю. Толи мелкими козявками, то ли растительными остатками на дне реки. Живет он под камнями, в придонной их части, обяза-тельно на хорошем течении, но не всех перекатах, а только на некото-рых. В придонной же части он строит и свой домик из мелкой гальки, склеивая их какой-то жидкостью, которая затвердевает в воде, как паутина. Этот зеленый червяк устраивает себе в домике лежанку, ос-тавляя довольно длинный проход наружу. При опасности, когда его к примеру пытается схватить чебак, он сворачивается в круг как ежик и становиться недоступным для заглатывания мелкой и средней ры-бешкой из-за размера, но крупный чебак его все же глотает, особенно если ухватит за голову или хвост. Хариуз почему-то на него не клюет, но чебаки очень любят его мягкое, жирное, маслянистое мясо и как только он в конце августа немного подрастет, начинают на него хо-рошо клевать. Даже лучше, чем на кузнечика, не говоря уже про на-возного червя. В естественных условиях чебаки ловят его видимо, ко-гда он переползает  от камня к камню в вытянутом виде, а на крючке крупной мормышки он тоже очень удобен для заглатывания.
Ловим мы на него чебака до самого льда, когда красного червя уже нет, а порой и подо льдом, порвав его пополам. Чебак на поло-винку берет хорошо, зеленый на крючке держится крепко и при хо-рошем клеве  очень удобен, так как не нужно часто менять приманку. И все же когда в перемешку с чебаком катится и хариус, лучше все же рыбачить на двухвостую козявку или вертяшку.
Прошлые года, я хорошо ловил чебака на яме ниже Усть-Курьи на Чарыше, против небольшого лужка, на котором, кто-то каждый год ставит стожок сена. Но этой весной яму забросало галькой и она об-мелела. Чебак уже в ней не останавливался, не кружил, не скапливал-ся в большие косяки, а катился вниз без остановки. Рыбачил я на этой яме с резиновой лодки, встав на якорь из тяжелого камня и налавли-вал порой до семидесяти штук за рыбалку. Но в августе да и еще в сентябре, днем довольно жарко и зеленый в стеклянной баночке да без проточной воды размягчался, уже плохо держался на крючке, по-этому в такие дни я предпочитал ловить чебака все-таки на кузнечика, которого полным-полно в отаве возле стожка. Хорошо ловить на зе-леного в октябре, на яме под Маяком. На этой яме он всегда останав-ливается часа на два-полтора и поэтому успеваешь набросать в лодку вдоволь приличной рыбы, пока косяк не тронется снова вниз по реке. Его, как правило сопровождает пара тайменей, которые время от вре-мени поднимаются со дна ямы и шугают чебаков так, что те рассыпа-ются по поверхности воды веером. Когда же косяк подается вниз, следом за ним подаются и таймени. У них вообще осенью привычка крутиться возле чебачиных косяков, как у волков возле отары бара-нов. Здесь-то его и можно  зацепить на спиннинг на белую блесну, на кисть червей или среднего пескаря.
Несколько раз прошлой осенью хорошо ловил чебака на зеле-ного и на Ярах за Бурнацом в тишинке возле берега. Попутно закиды-вал на спиннинг молодого пескарика на тройнике и иной раз вытаски-вал и тайменя. Эту тишинку прошлой весной тоже замыло, но есть еще много ям и тишинок, в которых чебак останавливается и кружит. В том числе и на Таловке, рядом с моим домом.
Паша! Я не хочу что бы у тебя сложилось мнение, что я самый крутой рыбак в нашей деревне. Многие мужики и покруче меня. Про-сто все, кто хронически ходит с удочкой на речку, без рыбы не быва-ет. Не надо куда-то ехать, думать о ночлеге, жрать в теплой компании холодную водку. Не надо уставшим и разбитым возвращаться домой. Все под боком, все почти возле моей калитки и только ленивый у нас будет без рыбы, в то время, когда хочется свежей ухи.
                Пока все. Сергей.
Р.С. М.Ж. прислал письмо. Пишет, что переезжает в Вологду. В Алма-Ате его достали. Даже его тощая и влиятельная немка изме-нить уже ничего не может. Плакало секретарство, плакала положен-ная квартира, плакали большие тиражи книг. Но у него есть хорошая поддержка в Москве. Вся эта красная сволочь, которая трется возле «Молодой гвардии» во главе с А. Ивановым. Все эти Куняевы и Ко-жины. Все те, кого мы с тобой в Гражданскую не дорубали!

ОДА КОРАБЛИКУ

Здравствуй!
Сегодня получил письмо от тебя, а вчера получил письмо от М. из Усть-Каменогорска. М. просится назад, в мои объятия, а я не знаю, что ей ответить. Она пишет: «Раньше я думала, что в одну повозку впрячь не можно коня /видимо меня!/ и трепетную лань /видимо ее!/,  теперь же все иначе». Теперь она думает какими идеальными мужем и женой мы могли бы быть, как она хочет варить мне суп и штопать мои носки. Ходить в заштопанных носках это конечно круто, да и суп она варила отменный. Тем не менее по части идеальности нашего супружества я очень сомневаюсь. К тому же расстались мы уже дав-но, семь лет тому назад, и все это время от нее не было ни слуху, ни духу. А теперь – здра-а-сте! Но это лирика, а мы лучше поговорим о серьезном, а именно о кораблике.
Должен признаться, что до приезда В Усть-Таловку, я этой снасти не знал, хотя и слышал про нее еще в Казахстане. Кораблик, он типа водяного змея, привязанного к толстой и крепкой леске, которая на хорошем течении идет и вверх и вниз, и которым можно перехва-тить всю реку, от одного берега, до другого. Увидев ее у местных ры-баков, я в первый же год соорудил себе нечто подобное и с успехом им пользуюсь по сей день. Чуть позже, разбирая всякий хлам в сарае, я нашел точно такой же, доставшийся мне от старого хозяина, у кото-рого я купил дом.
Кораблик состоит из двух заостренных внизу дощечек -  одна пошире и подлиннее, другая поуже и покороче. Они сбиты между со-бой двумя поперечными планками. На боковине узкой дощечки име-ются две проволочные петли, к которым привязывается основная струна из толстой лески. Чтобы кораблик не переворачивался на сильном течении и шел ровно, внизу широкой дощечки, прикреплена свинцовая пластина. К основной струне привязываются поводки с ис-кусственными мушками из волоса и цветных ниток, если хочешь поймать чебака или хариуза или на искусственные рыбки из поролона или чурочек, оснащенные тройниками, если охотишься на тайменя. Некоторые рыбаки вместо пенопластовых рыбок привязывают к по-водкам искусственных мышей и ставят снасть метра за два –три  вы-ше переката и ждут, когда кто-нибудь схватит их приманку. Такая рыбалка особенно удачной бывает на зорях или ночью, особенно лун-ной. При ловле хариуза и чебака этой снастью, рыбак обычно двига-ется вниз по течению, иногда притормаживая на одном месте, а при ловле тайменя нужно двигаться вверх по реке скорым шагом, так что-бы искусственные рыбки вихлялись и брызгали на поверхности воды, возбуждая аппетит у тайменя. Поводки на струне привязывают разной длины.  Чем не дальше от кораблика, тем длиннее. Это для того, что-бы при движении, искусственные мушки и рыбки не зависали в воз-духе. Рыбачить этой снастью лучше на зорях или в пасмурную погоду в августе, сентябре и октябре, когда таймень движется вниз, вслед за чебачиными косяками. Чебаков и хариузов можно ловить на нее и ле-том, особенно вечерами, как только просветлеет вода.
Зачастую таймень просто всбуривает за искусственной рыбкой, иногда хватает ее, крепко засев на крючок и тогда кораблик начинает прыгать по воде, как лягушка. Чаще же он, из-за сытости и лени про-сто взбуривает. В таких случаях, я делаю на берегу метку из камней и дотащив снасть до конца плеса, возвращаюсь на это место уже со спиннингом. На спиннинге грузило и большой крючок на поводке. На него я насаживаю кисть крупных червей. Зайдя несколько выше мет-ки, я начинаю бросать эту кисть в воду, норовя попасть именно в то место, где взбуривал таймень и как правило, тот не может устоять против червячной кисти, даже если и сыт.
На спиннинг, крупную рыбу выводить удобнее, чем на кораб-лик, у которого множество поводков с крючками. Особенно, когда попадается очень крупный таймень, который иногда начинает выпры-гивать из воды, рвет струну из рук, так что может порезать пальцы рук или зацепиться одним из крючков за одежду. Правда на корабли-ке он скорее утомится, хотя перед берегом, когда его начинаешь вы-водить, снова становиться бешенным. Таймени держатся обычно па-рами и на одном и том же месте, зачастую можно вытащить обоих, если второй не наколот до этого крючком.
А вообще-то, ловля тайменя на кораблик, занятие довольно утомительное, для рыбаков достаточно молодых и сильных, но шан-сов поймать на него крупную рыбу гораздо больше, чем просто кидая вслепую спиннингом червяков в воду.
Кораблик помогает обнаружить, где таймень стоит, и прежде чем моих червей объест чебак, схватит их сам.
При ловле чебака и хариуза на кораблик все гораздо спокой-нее, без особой напряги, с выжиданием, когда на поводках повиснут три-четыре рыбки, после чего начинаешь подтягивать кораблик к бе-регу и снимать рыбу с крючков.
                Пиши. Сергей.
Р.С. На днях перечитал рассказы Василия Шукшина и вот что обнаружил. У него все наши отечественные матрешки или дуры, или стервы... А мужики или чудики, каких я право у нас не встречал, или придурки, каких у нас навалом. Только о стариках и старухах он пи-сал с теплотой и любовью.
Перечитай его тоже и обрати внимание на рассказ про дядю Ермалая. Так вот, у нас до сих пор у всех «круглые и ясные глаза и мы смотрим не мигая», как тот Гришка!

ОДА НОЧНОЙ РЫБАЛКЕ

Паша!
Осенью, особенно в октябре, в тихую погоду, по Чарышу и Та-ловке, с наступлением темноты, начинают мерцать огоньки. Это не привидения и не инопланетяне. Это снизу вверх, по двое или трое бредут по воде вверх по течению наши любители ночной рыбалки. Сначала огоньки едва заметны, затем они становятся ярче и потом видишь, как по воде мечутся лучи от фонариков, а если затаиться и подождать чуток, то увидишь, как мимо тебя по воде пройдет цепью группа любителей получить с острогами в руках. Если подождать еще часик, то увидишь, как от устья Таловки трогается в путь следующая партия рыболовов, мерцая своими фонариками. И так всю ночь.
Я, грешным делом, тоже баловался такой рыбалкой первые го-ды жизни в Усть-Таловке. Но потом два моих шахтерских фонарика израсходовали свой эксплуатационный ресурс, других таких здесь достать невозможно и теперь две моих остроги валяются без дела. В сентябре вода еще недостаточно холодна, чтобы рыба по ночам жа-лась к берегу, она еще плохо стоит под светом, начинает нервничать и метаться, а то и просто удирает в глубину, из которой острогой ее уже не достать. Я лучу обычно в броднях, кое-кто в резиновых костюмах, а некоторые сплавляются на лодках с аккумулятором и фарой. Эти охотятся за крупной рыбой, которая даже ночью близко к берегу не подходит. Крупняк выходит на мель уже под утро, когда начинают намораживаться забереги.
Еще живущие поныне деды, в пору своей молодости, лучили рыбу на деревянных лодках, толкаясь вверх шестами, делали из тря-пья квач, привязывали его к палке , поджигали и, время от времени, обмакивали его в ведро с соляркой или смолой. Кололи они тогда, как говорят по пол-лодки за ночь, а остроги ковали в кузне в половину вил. Черенок делали крепкий и длинный и привязывали, на всякий случай, бечевой к лодке. По их рассказам в Чарыше тогда было про-рва крупной нельмы, окуня и щук, а тайменей кололи таких, что из их шкуры шили себе штаны. Налимы и щуки, если им верить, попада-лись тогда метра по полтора, нельму кололи до трех пудов, а окуни водились до трех килограмм штука. Хариузов кололи только синяков, так как более мелкие проскакивали между зубьев остроги. «Теперча не то, что было давече, - говорят деды. – Той прежней рыбы уже нет... Как Обь возле Камня плотиной перегородили, хорошей рыбы не ста-ло».
Как бы то не было, если полазить ночь по речке с фонарем и острогой, то десяток налимов, да десятка три хариузов, наколоть все же можно. Иногда щучку или таймешонка зацепишь. А крупный тай-мень если и мелькнет в глубине красным боком, то тут же исчезнет. Хариуз и налим стоят под светом хорошо, особенно в октябре. И ко-лоть их удобно, потому что возле дна держатся. Щуку заколоть гораз-до труднее. Мало того, что она пугается света, у крупных щук такой крепкий панцирь из чешуи на спине, что его прошибить затупленной на камнях острогой довольно трудно. К тому же и стоит она в полво-ды. Щуку, как впрочем и крупного карася удобнее бить сбоку или сзади.
Легче всего колоть конечно же налима. Яркого света он почти не боится, к берегу подходит близко, защищен только голой шкурой, держится возле дна, да еще расплющится на камнях толстым брюхом так, что в него промахнуться острогой может только самый косогла-зый.  Самого крупного налима я заколол на броду прямо возле своей калитки. Еще и не стемнело толком и я еще только собирался идти к устью Таловки, при переходе бродом через речку, случайно осветил его. То ли он делал переход из одной ямы в другую, то ли выполз на брод, чтобы поохотиться за пескарями, но я его тогда так прошиб острогой в голову, что руками с зубьев снять не мог. Пришлось вы-таскивать на берег, вставать на него обеими ногами и выдергивать острогу из его башки уже там. Что бы не таскаться с ним всю ночь по плесам и шеверам, я вернулся тогда домой и бросил его в таз.
Лучшая уха, по моему мнению, из свежепойманного налима. Особенно, когда в кастрюле плавают пара голов по полкило, да его же  печень, грамм эдак на триста. Хорош он и в пироге, и в рыбацких пельменях, мелко нарезанный, вперемешку с печенью и репчатым лу-ком. Но хорош он только свежим. Единожды замороженный налим, уже не налим, а осиновое полено, которое и выбросить жалко и есть не очень хочется.
В сентябре-октябре брался он ночью на мои закидушки-береговушки на мелкого пескаря в верховьях Таловки, близ дойного гурта. Но к сожалению с наступлением морозов и как следствие ак-тивного жора налимов, гурт с летнего пастбища выгоняют и вахтовка с доярками ездить туда перестает. А больше до тех ям добраться не на чем.
Наши мужики, которые имеют свой транспорт, уезжают колоть рыбу вверх по Чарышу до Голодая и Старого парома. Пару раз я ез-дил с ними, но мне их рыбалка не понравилась. Куда-то все торопят-ся, бегут друг перед другом, а я люблю лучить спокойно, не торопясь. Хотя удобных для рыбалки мест и самой рыбы, там безусловно боль-ше. Но даже крутясь возле деревни, пустым с рыбалки редко при-дешь. Было бы холодно, безветренно и безлунно. Остальное дело времени, ног и выносливости.
                Сергей.
Р.С. Позавчера отправил трепетной лани в Усть-Каменогорск письмо, в котором красочно описал какой я теперь дряхлый и древ-ний, как Великая Китайская Стена, как я отвык от того, что бы мне кто-нибудь дышал по ночам в ухо, что штопанные носки это конечно же хорошо, но я дважды с одной и той же помойки вещи не подби-раю.

ОДА ЗИМНЕЙ РЫБАЛКЕ

Здравствуй Паша! Твое письмо получил и знаю, что ты здоров и получил от М.Ж. журнал с очерком о БОМПе. Когда прочитаешь, перешли пожалуйста его мне, а я потом тебе его верну. Еще до напи-сания очерка он обращался ко мне с просьбой прислать ему свои вос-поминания о БОМПе. Я прислал, но не о Бомпе, к которому себя осо-бо не причисляю, а о его семье, где часто бывал, когда учился в Бузу-луке. С бомповцами я виделся довольно редко, хотя в армию они ме-ня провожали почти всем составом. БОМП или Бузулукский отряд молодых поэтов состоял из четырех человек. И М.Ж. был там далеко не бесспорный лидер. Лично мне всегда больше нравились стихи Женьки Воронкова, хотя и М.Ж. в ту пору писал конечно же лучше меня. Они с Воронковым довольно часто выясняли отношения и за-канчивалось это далеко не однозначно. Но М.Ж. лидировал уже хотя бы потому, что собирались мы в его доме, так как старшим там был он. Из любого другого дома нас просто поперли бы родители. Вместе с бомповским полуночным чаем и нашими разговорами о стихах до утра. Я тогда только-только начинал крапать стишки. Но много читал. М.Ж. лукавит в этом очерке. Он десиденствовал. Знаешь каким обра-зом? ОН лепил из гипса лысую голову тогдашнего генерального сек-ретаря, сушил ее, а потом с удовольствием разбивал ее молотком. Вот такая вот форма инакомыслия. И она у него сохранилась на всю жизнь. Никакого духовного протеста там не было. У М.Ж. в одном стихотворении того времени «Отброшена лирическая тема» это черта несколько обозначена и все на этом. Дальше пошел чистый треп, в стихах и так называемой прозе, и в его научных изысканиях, и в бесе-дах с блаженными, которыми он так любит себя окружать.
Что же касается фельетона «Бузулукские Евтушенки», то  и здесь М.Ж. лукавит. Он сам мне рассказывал, когда я вернулся из ар-мии. На танцах в клубе Железнодорожников четверо бомповцев, под хорошим шафе, вылезли на сцену и стали читать свои стихи. Их со сцены прогнали, а после фельетона  перестали публиковать в город-ской газете. На этом все и закончилось. Если бы это случилось при товарище Сталине – их бы пересажали. Если бы сейчас, то охранники местной поп-звезды, с кабаньими загривками просто начистили им рожи, зато не было никакого фельетона. М.Ж. в своем очерке пытает-ся придать значимости и уникальности этой группе, которую в горо-де, до фельетона, никто и не знал. Таких групп в то время в Союзе было море и в каждом городе не по одной. Тогда на улицах стояла хрущевская оттепель.
Но об этом подробнее потом, когда прочитаю очерк. А теперь снова о рыбалке. Вот и кончилось лето. У нас стоят приличные моро-зы и даже выпал снег. Я уже не живу, как все советские граждане, всякого рода заботами и делами. Я утеплился, закупорил в окнах и дверях все щели, обложился бумажками и залег в свою зимнюю бер-логу. Как заяц, снова начал болеть, так бывает каждую зиму. К весне мой мех на голове и бороде будет абсолютно снежного цвета и вполне пригоден на сдачу в Охотсоюз. За лето и осень, я снова несколько по-серею и стану пепельным. И так каждый год. И видимо потому, что зимой мне приходиться работать головой, а летом руками и ногами. Сейчас правда еще иногда выскакиваю с удочкой на лед, пробурю не-сколько лунок, разомну затекшие члены и снова к печке.
Про зимнюю рыбалку я тебе частенько рассказывал, да видимо не все, да и всего пожалуй не расскажешь. Если говорить о наших рыбаках, то самые путные из них почему-то закодированы. Или толь-ко вышли из кодировки. Или в этой кодировке срочно нуждаются.
Как только замерзнет Чарыш, незакодированные бросают пить и вместе с закодированными, устремляются на лед. С берега хорошо видно, как начиная от плит, до Иванова залива, они вороньими стаями кучкуются, то здесь, то там. Рыбаки моментально оббуривают того, кто первым поймал чебака, пологая, что тот нашел рыбью тропу. Поймав по несколько штук и просидев какое-то время без поклевок, рыбаки, опять же стайно, начинают искать пропажу, двигаясь то вниз, то вверх, от одного берега к другому, в поисках добычи. У тех, кто перед этим дня три пили, мормышка трясется мелкой дрожью, что очень нравится чебакам и хариузам. Те же кто перед этим пил больше трех дней подряд, сидят с крупными мормышками на тайменя. Мор-мышки подо льдом у них ходят ходуном, хариуз и чебак их схваты-вать не успевает, козявку на крючок они насадить не в состоянии и потому пытаются ловить только крупную рыбу. Эти сидят особняком, по одиночке, в определенных уловистых местах и с надежной сна-стью.
Воронья стая, кружащая на льду, в поисках чебака и хариуза, рыбачит на тонкую леску, мелкую мормышку, на крючок насаживают двухвостку, или вертяшку или мотыля, а не красный поролон, как таймешатники. Иногда по их мормышкам подо льдом пройдет при-личный таймень, у троих-четверых пообрывает снасти, промелькнет в некоторых лунках и отправится дальше по своим рыбьим делам. Ему спешно начинают предлагать более крупные мормышки с надежной леской, но тот видимо уже наелся мелких и крупных брать не хочет. Иногда у берега клюнет налим и тоже оборвет леску. И больше даже не он, а сам рыбак, по своей дури и торопливости. И только Вася очень редко отпускает подсеченную рыбу. Но Вася - это отдельная статья.
Вася никогда не кодировался и кодироваться не собирается. Удочка у Васи не фабричная, как у Остальных, а вытесана топором из тополиного полена. В ручку его удочки наискосок, вбиты тем же то-пором два гвоздика, на которые намотана леска. Леска у Васи не-сколько толще, чем у остальных рыбаков и видимо поэтому, он чаще нас, вытаскивает на лед крупных хариузов и таймешат. Мормышки у Васи хронически дрожат мелкой дрожью и ему не требуется делать удочкой ни мягких кивков, ни лишних движений. Вася, своим сизым носом, прямо подо льдом, чует рыбью тропу. Вася сверлит лунку только там, где надо. Вася всегда ловит больше нас и рыба у него все-гда крупнее нашей. Если рыба хорошо катится в эту пору, Вася с утра уже у лунки. Даже если вчера допоздна и гулял, продав соседке ве-черний улов. С утра у Васи и руки дрожат лучше и рыба клюет охот-нее. Поймав десятка полтора-два рыбьих голов, Вася посылает како-го-нибудь молдавана за бутылкой самогона, в деревню. Потом Вася начинает похмеляться прямо возле лунки, на пару с гонцом. Его руки дрожат уже меньше, поклевки случаются реже, но Васе уже хорошо и ему наплевать на клев. Вася знает, что до вечера еще далеко, а свое из подо льда он достанет. Завтра Вася повторит все сначала и новым бу-дет только гонец. Вместо молдавана, какой-нибудь немец. Ближе к Новому Году клев почти прекращается и только самые упертые из нас в редкие теплые дни, еще выбираются на лед к лункам. Рыбачат в это время, как правило, только на крупную мормышку с толстой леской. Иногда по несколько дней безрезультатно, но в конце концов тебе все же повезет и ты увидишь, как твоя мормышка с красным поролоном, вдруг исчезнет в чей-то пасти. Случается заловить и пятикилограм-мовых рыбин, таких, что в лунку приходится протаскивать двойной тягой.
В феврале, в самое глухозимье, в некоторые годы, хорошо клюет на мотыля окунь и карась на Плотинке. Случается окунь в эту пору по чарышским заливам, но настоящая зимняя рыбалка наиболее интересна по перволедью или уже весной, в марте. Как только талая вода попадет под лед и слегка приподнимет его, рыба на ямах начина-ет шевелиться, шастать туда-сюда, разминать свои затекшие за зиму плавники и хвосты, и нагонять себе аппетит. Чем больше теплых дней и ночей, тем скорее рыба выбирается из станков и начинает кормить-ся. Ловим мы в это время в основном чебака. Сначала мелкого, зеле-носпинного, на протоке возле Егора Ивановича. Потом переходим на Чарыш к Плитам, постепенно опускаясь вниз, до тишинки, напротив Иванова залива. Возле Егора Ивановича, лед на протоке, тает доволь-но быстро, хотя именно там, по последнему льду, начинает клевать красноперый добротный чебак. Чебак конечно же рыба третьесорт-ная, но после долгой зимы, все рады ухе  и из этой незавидной ры-бешки. Я например, сварив уху пару раз, начинаю его мариновать со специями и через неделю он готов. Мягок, приятен во рту и желудке и особенно хорош с отварной картошкой.
Некоторые весны, вперемешку с чебаком, поклевывает и хари-уз, иногда схватит и таймень, но их, как правило, за зиму, рядом с де-ревней, наиболее упорные из нас все равно обманут и повытащат на лед.
Заканчиваем зимнюю рыбалку в тишинке на Усть-Курье, возле Иванова залива, сгрудившись на большой льдине до двадцати пяти человек. В это время все ловят хорошо на зеленого червя и досижива-емся порой до тех пор пока льдину не оторвет от припоя и не понесет вниз. Тогда все бегут к берегу и прыгают с льдины прямо в воду.
Самая поздняя рыбалка на зимнюю удочку возле деревни, ко-нечно же на Плотинке, где стоячая вода. Здесь мы ловим чебака под ленивку на зеленого. Особенно хороший жор начинается, когда в За-боку, на той стороне речки, прилетят коршуны. Они начинают вить гнезда, свистеть в тополях и воровать у нас со льда чебаков, не уб-ранных в рыбацкий ящик. Рыбачить на Плотинку ходим до тех пор, пока кто-нибудь не провалится под лед и не накупается.
Это конечно же не все о нашей зимней рыбалке и рыбаках.  За-крытие зимнего сезона происходит уже на обтаявших берегах, боль-шой компанией и обильной выпивкой. Не пьют в этот день только трое: это я, наш бывший колхозный парторг, да сова, которая живет у меня на чердаке. Но я-то грешник иногда и потребляю, а вот сова и парторг не пьют вовсе. Парторг по причине прошлогодней кандраш-ки, а сова, потому что днем не видит, а ночью у нас магазины не ра-ботают, даже коммерческие.
Всем привет. Пиши. Сергей.
Конец второй части



ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОДА ПРЕДСЕДАТЕЛЯМ


Из Усть-Таловки в Новгород Великий
Здравствуй Паш!
Подробно прочитал тот сборник стихов твоего приятеля, что ты мне прислал и знаешь... И написано хорошо, и музыкально, и эпи-теты с метафорами на месте, и стихотворные фигуры разные имеют-ся, и все таки чего-то в них не хватает. Начинающие по нему стихо-творству могут даже учится, до того у него там ладненько да склад-ненько все устроено. И все же?... Думал я думал, в чем здесь дело, и удумал - поэзии нет! Как соли в супе. А потом пару раз взглянул на дарственную надпись... И Паш! Ему бухгалтером нужно работать, а не стихи писать. У поэтов почерк рваный, дерганый, пишут с ошиб-ками. К тому же вместо свежих мыслей избитые прописные истины, а вместо чувств сомнительные словеса, на грани слезливости. Все вир-туально и безжизненно. Перечитывать не хочется, а наизусть учить тем более. Ты извини Паша за откровенность, ты же сам просил вы-сказаться по поводу сборника. Веселит временами откровенная кузь-мапрутковшина, но и она в конце концов утомляет. А лучшее по ис-полнению стихотворение в сборнике «Псы Актеона» вообще очень легко спародировать. Куда ж этот бедный поэт так скачет по горам и долам? Какие же это псы-стихи ему не дают остановиться? Какую это Богиню он увидел, узрел и та его так наказала? У него стихотворство приняло уже болезненную форму, а это для общества опасно. Для се-бя его стихотворение «Псы Актеона» я назвал «Монолог графомана». И конечно же он ни какой не известный русский поэт /я про такого первый раз слышу!/, а вполне благополучный неизвестно- советский. Ты посоветуй ему Паша пару лет не пописать, немного осмотреться по сторонам, посидеть с удочкой возле речки, не торопясь подумать. Может еще не все потеряно и он поймет, что человечество пока не осчастливил? Отпиши ему мое мнение, но сделай это как-нибудь по-мягче, ибо маститые графоманы очень болезненно воспринимают критику в свой адрес. Проза Паша, проза... И даже не проза жизни, а хорошо зарифмованная виртуальная проза. К тому же хорошая проза предполагает наличие ума у автора, а его опусы все как один из Про-бирной палаты. Уж извини!
Бог с ним Паша, со стихами, их системно то и читают у нас в стране последнее десятилетие единицы, а поговорим о сельской жиз-ни, о пастухах и пастушках, о тучных стадах на лугах возле Потем-кинской деревни. Поговорим о наших председателях колхоза.
Наш колхоз имени Карла Маркса зачинался с коммун. Одна из них была в районе Сада ДК, другая на Голодае, третья на Поселке, а четвертая здесь, в Усть-Таловке. Когда начались укрупнения, все коммуны свезли сюда, к нам. Организовали колхоз. Во время войны, из Ростовской области, привезли сюда наших российских немцев и народу в колхозе стало еще больше. Жили все бедно, ели не досыта, обуви хорошей не было и как рассказывают наши бабки, молодежь в гости бегала друг к другу зимой через улицу босиком. Работали до глубокой старости, а когда выходили обессилив на пенсию, то колхоз платил им трешку в месяц, да давал немного пшена. Наши тетки, ко-торые помоложе, еще помнят трудодни, на которые в конце года фак-тически ничего не выдавали. А моя соседка, пенсионерка баба Катя, будучи молодой одна пасла восемьсот колхозных овец. Представля-ешь? Одна, без коня и сменщика, восемьсот голов. Я сначала не пове-рил, но другие бабки подтвердили.
Председателями тогда ставили преданных партийцев уже ста-линской гвардии. Это потом на эти кресла всякая шушера из район-ной номенклатуры поналезла. Немцев, долгое время в колхозную власть не пущали. Все боялись, что те нашу Советскую Родину Гни-лому Западу продадут.
Из председателей колхоза, деревня больше всего помнит Со-маренко. Он отвернул русло Чарыша от деревни и если бы ни этот партийный варяг, в одно прекрасное время, Усть-Таловку непременно бы смыло. Народ назвал тот рукав Самаринской протокой, но больше мне о нем ни чего не известно. Потом пришел другой варяг но уже не дикий и неграмотный мужик, а поднаторевший в номенклатурных иг-рах партработник среднего звена. При нем построился колхозный пивзавод, гусеферма, звероферма, заасфальтировали две улицы, вы-строили типовые Клуб и Контору и много двухквартирных домов и коттеджей. Работал он на этом посту довольно долго. Молочное стадо при нем насчитывало 10 тысяч голов скота, процветало свиноводство. Когда он умер, свиноводство ликвидировали, как нерентабельную от-расль. Но у моих соседей оно по прежнему рентабельно и они еже-годно сдают коммерсантам по тридцать-сорок голов свиней, естест-венно ни рубля не платя за корма. Все корма ворованные. После него звероферму закрыли, а молочное стадо сократилось до тысячи голов. Колхозники приворовывали и при нем, но не такими темпами и не в таких объемах. Он это дело пресекал, хотя и безуспешно. Народ со-хранил о нем добрую память, но не все. Когда он умер например, мой сосед его провожать не пошел, заявив, что он для него хорошего ни чего не сделал. А эта тварь колхозную квартиру получил-то именно при нем. После него председателями было еще пять человек. Послед-ний председатель, дважды пытался продать по дешевке колхозный пивзавод, но мужики на общем собрании сказали ему: «Нет!» «Ты его не строил и не тебе его продавать»... Ты зону топтал, когда он его строил. Но он пивзавод все равно продал и даже обошелся без общего собрания...
Вот, пожалуй, Паша на сегодня и все... Да, что касается писа-тельской кухни, то она у каждого своя. Могу дать только общие сове-ты: во-первых пиши так как твоя левая нога захочет, во-вторых не связывай себя никакими договорами, соцзаказами и сроками. Матери-ал сам тебя выведет и на нужный объем и срок. В-третьих относись несколько скептически к тому, что творишь... Смейся и над собой... если сможешь. Пожалуй все. Да еще вот что... Читатель Паша в ос-новной массе лох, читатель филин. Читателя нужно дурить. Умный читатель посмеется вместе с тобой, а кто дурак, то это надолго. В об-щем Ваньку ему валяй, рожи ему строй...
Что же касается романов, то посоветовать ни чего не могу, ро-манов не писал.
Передавай привет всем нашим и не болей.

ОДА МОИМ СОСЕДКАМ

Здравствуй Паша!
Спешу сообщить тебе принеприятнейшее известие. В течении последнего месяца у меня довольно сильно болит правое легкое. Ви-димо воспаление. Лечусь аспирином, парацетамолом, в больницу не хожу, но кашляю тяжело. А самое скверное это то, что в мокроте поя-вилась кровь. Нужно бы съездить в районную больницу и сделать ренгеноскопию. Большой температуры нет, за письменным столом болезнь работать не мешает, но ехать надо. Пятнадцать лет уже на свои легкие не глядел...
Паша хочешь я сегодня расскажу тебе про своих соседок. Са-мыми типичными представительницами наших деревенских теток, являются мои соседки.
Начну с той, которая живет справа. Как и всем остальным, с кем я соседствую заборами, ей чуть больше сорока. Лицо еще не ли-шено приятности, беззуба, склочна, рот, как у лягушки, начинается прямо от мочек уха и первая сплетница в деревне. К тому же воровка несусветная, поэтому на работе ее подолгу никто не держит, даже в нашей воровской деревне. Мужик у нее здоров, молчалив, мастеровит и работящ, и очень любит свою дочку. Время от времени, он по ста-рой русской традиции, буцкает мою соседку и тогда она долго вере-щит и лает. А когда та, месяца через два-три про науку забывает, со-сед ее опять буцкает. Самое любимое занятие у нее, это висеть на за-боре со стороны своего огорода и обсуждать с другой соседкой дере-венские новости.
Соседка же слева, наоборот... Она никогда не висит на заборе, угрюма, неприветлива, жадна и я с грустью наблюдаю, как эта отече-ственная халда, пьет со своего мужа –немца, его голубую кровь. Пьет системно, а не только тогда, когда тот выпьет водовки или с чем-то не управится по хозяйству.  Кстати, наши немцы реже встречаются на улицах пьяными, не потому что меньше нашего пьют, а потому, что лучше нас закусывают. Бывает это редко, потому что сосед-немец и без ее русских подсказок, тащит в дом все, что в колхозе плохо лежит. Но эта отечественная стерва все равно найдет до чего докопаться. А своих детей зачем-то настраивает против отца. Иногда сосед, во время гулянки, приударит за кем-нибудь из молоденьких дам, тогда соседка гонит соседа из дома. А случается это раза два-три в год. В летнее время сосед работает в колхозе с раннего утра и до позднего вечера, а до работы и после управляется с живностью во дворе. Но основной его обязанностью является все же заготовка кормов, для своей много-численной скотины. Чтобы не светиться лишний раз на колхозной зернодробилке, мой немец оборудовал свою. Остается только поболее наворовать зерна из родного колхоза, что он с успехом и делает, при-общая к этому и своих взрослеющих сыновей. Того зерна, которое им выписывают из колхоза осенью под зарплату, по его словам хватает только на двадцать куриц. Поэтому каждый колхозник идущий на ра-боту, уже с утра думает, что и как сегодня можно умыкнуть из обще-ственных закромов. И не по недостатку жизненных средств, а по при-вычке.
Что бы его мясомолочное стадо не бросалось резко в глаза од-носельчанам, сосед построил большой кирпичный свинарник, голов эдак на тридцать –сорок, со складскими помещениями для зерна и дробленки, что бы его домашнее свинство ни в чем не знало нужды и процветало. В конце строительства к него правда отсохли руки и он месяц сидел на уколах. Говорит что от работы. А я думаю, бог нака-зал, и что обезручил он от того, что строил из ворованного кирпича и цемента. Чтобы его домашнее стадо не сглазили, он выпускает его порезвиться по ночам, когда шастающий днем по улицам, любопыт-ный деревенский люд уже спит. Сосед с соседкой иногда громко ла-ются про меж собой из-за тех же свинских проблем, подключая к это-му и своих сыновей. Он грозит ей перевести все свиное поголовье, она выгнать его из дома и пусть по миру. При этом и тот и другой вы-ражений не выбирают и мне не понятно, как после этого можно са-диться за один стол, тем более ложиться в одну постель. Он бы может и вправду пустил всех под нож, но она ему такого удовольствия не позволит, ибо известно, что даже у самки каракурта, яд в сто шесть-десят раз сильнее, чем у самца. Она иногда плачет от усталости и зло-бы, он иногда загуляет до рассвета от усталости и зеленой тоски, но потом это проходит и они с рассвета начинают хлопать дверями, тас-кая ведрами корм поросятам, телятам, гусятам, утятам, курятам, свиньям и коровам.
Мне их порой жаль, порой нет, но большого смысла в такой скотской жизни я не вижу. Им ничего не интересно из происходящего в мире, в стране или в деревне, если это не касается непосредственно их кормушки. За троих они все равно не едят, хотя возможно я и оши-баюсь, так как у соседа живот такой же круглый, как у соседки задни-ца, хотя оба лет на пятнадцать моложе меня. У соседки самая большая радость, это пойти в воскресенье на наш рынок и купить какую-нибудь дорогую и яркую тряпку, а потом вывесить ее на бельевую веревку на зависть остальным соседкам. У соседа большой радости не замечал, а на лицо растущая год от года ненависть к своей скотине и жене.
Третья соседка, по забору напротив, несколько иная. Сосед ра-ботает трактористом и во время полевых работ с утра до вечера па-шет. На посеве когда к сеялкам начинают подвозить семена, у него начинается самый калым. Всей артелью сеяльщиков, они нагребают в мешки пшеницу и отправляют гонца для обмена зерна на самогон. К вечеру, как правило, все сеяльщики уже никакие и из вахтовки их вы-валивают возле своих домов вечерами, как бревна. Итак, всю посев-ную, и каждый год. Его жена ни одного дня нигде не работала. Все болеет. Шириной она с русскую печку и до того вся изболелась от се-риалов, что скоро в двери пролезать не будет. День у нее проходит так. С утра они с моей соседкой справа висят на одном и том же забо-ре, каждая со своей стороны, потом идет кушать, потом спит, опять кушает, потом смотрит латино-американские сериалы, потом снова кушает, а вечером сидит на лавочке с соседскими старухами. Лично я сериалы не смотрю потому, что в них нет жизненной правды. А прав-да жизни заключается в том, что этот самый их несчастно-влюбленный плантатор, задрал бы на голову рабыни Изауре все ее кренолины, стянул бы с нее кружевные панталончики и, перегнув че-рез пальмовую жердь, поимел, в назидание остальным загорелым матрешкам.
А теперь снова о моей соседке напротив. Своего мужика, если тот по какой-то причине не пьян, эта мясо-молочная корова покров-ской породы, после работы гонит  в огород с тяпкой полоть и окучи-вать картошку, а по утрам, еще до работы, поливать капусту, огурцы и другие овощи. А тот, плохо ли, хорошо ли весь день дергает за ры-чаги и глотает пыль на гусеничном тракторе.
Этот сосед любит читать книги. Любые. Все подряд. Летом у него на это  времени почти нет, а зимой иногда что-нибудь и почита-ет. И если соседка застукает его за этим, по ее мнению, гнусным заня-тием, то на мочу вся изойдет, пока не подберет ему более достойного дела. Типа поколоть дрова или выкинуть навоз из хлева. Много ско-тины они не держат. Нет достаточно кормов. А то зерно, что сосед наворует, как правило меняется на самогон. Как видишь даже среди воров существует социальное расслоение. Но многое зависит от них самих. У этой вот соседки огурцы созревают раньше, чем вырастают, половину капусты поедает блоха, а цыплята у куриц выводятся не как у всех, в мае, а в октябре.
Но в принципе, мне на всех соседей наплевать. Обедать я к ним не хожу, вот меня соседские крысы заколебали. Нажрутся паре-ной дробленки возле их свиней и всей гурьбой ко мне на десерт. Кар-тошку да моркошку им подавай. Несколько лет как я выкладываю для соседских крыс отраву и довольно успешно. Но у отравы есть один побочный эффект, от отравленных крыс все соседские кошки пере-дохли. Впрочем, когда они и были живы, крысы размножались ни чуть не меньше.
Это все Паша, что я хотел рассказать тебе сегодня про своих соседок и соседских крыс.
                Сергей
Р.С. Вчера ходил в библиотеку и встретил там своего соседа. Он ме-нял книгу. Другие соседи туда не ходят. Им это не к чему. «Как мне жаль обездоленных бедняг, которым незнакомо наслаждение книга-ми» - сказал, видимо о них, Р. Ролан.

ОДА НАШИМ СЕЛЕКЦИОНЕРАМ

Привет Паша!
Получил твое письмо с отрывком из романа... Отрывок очень понра-вился. Особенно то место, где ты описывал, как, судаки гонялись по бухтарминскому льду вокруг проруби за окунями, щелкали зубами, а потом попрыгали назад в воду. Просто замечательно! А самое глав-ное, что сделал ты все это на полном серьезе. Сделал так, что все оч-кастые дуры с девятого этажа, непременно в это поверят. Дури их Паша, дури!... Это хорошая новость.
Теперь плохая... Съездил я в конце концов на рентгеноскопию и ... Рентгенолог сказал, что мое правое легкое, на последней стадии разложения. Фтизиотерапевт, что у меня скоро пойдет горлом кровь и пора ставить на ночь возле кровати тазик. Медсестра рентгенкабине-та, посмотрев мой снимок сказала, что это ужасно. Они выписали мне направление в Краевую больницу /туберкулез/ на обследование и утешили, что если у меня не чахотка, то значит рак. Судя по снимку, задето уже и левое легкое. В общем, как только весной земля обтает нужно срочно высаживать свой Смертный дуб на постоянное место жительства. Благо, что прошлый год, к кладбищу пригородили еще пятьдесят метров полезной площади, на которую я могу вполне пре-тендовать. Пока же посылаю тебе снова несколько листиков с этого дуба.
Но это все так, лирическое отступление. А рассказать тебе се-годня я хочу о наших селекционерах.
Известно, что от худого семени, не жди доброго племени. В нашей деревне хорошо это понимают и уже давно начали менять в подворьях своих беспородных коров, на колхозных сименталок. Их когда-то закупили за большие деньги на племзаводе. Но если при большевиках беспородных коров меняли на сименталок в порядке ис-ключения, то при колхозных демократах /кстати все бывшие комму-няки/ за шесть последних лет почти полностью с сименталками в об-щественном стаде покончили. Раньше на сименталку мог рассчиты-вать только кто-нибудь из приближенных  председателя или кто-либо из простых работяг, за трудовые подвиги. Теперь и им рассчитывать на это не надо, так как те уже давно перекочевали в личное подворье.
Суточные надои в нашем колхозе за год, менее четырех кило-грамм молока. Наша колхозная корова дает теперь молока столько же, сколько хорошая коза. А по ведомости жрут они между прочим за ко-рову. Во всяком случае корма выделяют как на корову. Хотя положа руку на сердце, нужно признать, что половина из них разворовывает-ся и до коров не доходят. И разворовывают их не члены правительст-ва, которых так любят ругать наши колхозники, а скотники, доярки, трактористы и прочие  кто работает на фермах. И хотя осеменение коров искусственное, а значит племенное, в колхозном стаде светлые коровы с гнутыми рогами больше не водятся.
Технология селекции в нашей деревне примерно такая. Отели-лась скажем сименталка стабильно дающая 20 кг молока в сутки. Это шесть тонн в год. Доярка этой группы сразу же принимает меры. Но-чью привезет на бричке своего полудохлого теленка или займет тако-го же у соседей, а породистого увезет домой. И так все, кто причастен к дойному стаду. Если в это время нет телка, то составляют акт и спи-сывают его на падеж. Во второй бригаде например, в прошлом году списали на падеж двести телят, на четыреста стельных коров. Среди всех участников этой  воровской шайки, существует определенная очередность, на добротного телка и определенная такса на магарыч, для всех участников сговора. Сколько именно бутылок самогона включает в себя эта такса, я не знаю, зимой и летом она разная. Зави-сит она и от того, списать телка или просто подменить. Но если ска-жем, после смены, доярки идут домой под сильной мухой, то можно не сомневаться, что с колхозной фермы, в чьи-то частные руки, /чуть не написал – честные!/, перекочевал еще один теленок.
У скотников на летних выпасах другая технология. Помимо кормов выделяемых для подкормки дойного гурта, в их распоряжении каждый теленок из двойни, что бывает не так уж редко. Или корова отелилась где-то на пастбище в кустах. Скажут не нашли.
Но самый большой навар у скотников на пастбище с молодня-ком. Они договариваются в близ лежащих деревнях с кем-то из жите-лей и ночью меняют колхозного бычка, скажем на триста килограмм, на местного доходягу в сто. Разница в весе оседает в их карманах в виде живых денег, а для колхоза, в виде низкого суточного привеса, на все стадо молодняка. И так систематически, лишь бы нашелся кли-ент. А клиентов такого рода, в окрестных деревнях хватает. В третьей бригаде к концу лета, половина молодняка в гурте, красной масти с курчавой темной головой, что характерно только для чинетинских коров, горных и легкотелых. Благо деревня совсем рядом от выпасов.
Это что касается селекционной работы по мясу и телятам. Что же касается молока то недавно наш председатель обнаружил в спи-сках скупщиков, несколько десяток человек, у которых и коров-то со-всем нет, а у кого есть, то не доятся. Тем не менее они системно сда-ют скупщикам молока по 30 литров ежедневно. А работают они все на колхозных фермах. И когда ругают олигархов, то не за то, что те воруют, а за то, что воруют больше их.
Паш! А представь на миг, что вся Россия стала жить так же как мы. Что бы с нами со всеми было?! Но славу богу все совсем не так. И что наше колхозное крестьянство вовсе не соль русской земли, а лишь гуано русской нации.
Сергей
Р.С. Только что получил письмо из Усть-Каменогорска. Один мой знакомый сообщает - М. умерла. Суицид... Ой, дура! И что это мои бывшие жены мрут как мухи? Я вроде бы никому не мешаю.

ОДА НАШИМ ФЕРМЕРАМ

Привет!
Спрашиваешь, чем занимаюсь? Да Оды пишу, во славу своих земля-ков. Это даже не совсем Оды. А скорее Оды наоборот. Оды наизнан-ку. Кто и когда еще так прославит усть-таловцев? Кто и когда посвя-тит им столько теплых строк? Может мои Оды и в книгах пропечата-ют и о моих земляках узнает весь российский народ. Хотелось бы. Страна должна знать своих героев.
А теперь о фермерах. Наши фермеры -  суть бывшие колхозни-ки. И работают они на такой же разбитой технике и основной инстру-мент при ее ремонте такой же как и у них – кувалда и лом. Зато рабо-тают они на своей арендованной земле и их колхоз на много мельче. Как и в большом колхозе, в их малом, половина урожая идет помимо всякой бухгалтерии и налогов, то есть черным налом. Фермеров у нас двое и работают у них с десяток никак не оформленных работяг. В первые годы реформ, фермеров у нас было больше, но основная масса их запилась и разорилась. Эти же двое скооперировались, своевре-менно понакупили нужной им техники по лизингу и полегонечку встают на ноги.
Урожаи у них всегда поболее колхозных, так как семена из сеялок они на самогон не меняют, да и из под комбайнов зерно поде-шевке не продают. Да и за техникой следят получше колхозников. А если что и сломается в тракторе или комбайне, всей толпой навалятся на поломку и быстро ее устраняют. Колхозный же комбайнер, когда у его соседа по  полю случается поломка, рад без памяти. Есть возмож-ность отличиться и намолотить чуть больше товарища, да и ночной калым на зерно весь в его руках. У фермеров, в том числе и у работяг, заработок полностью зависит  от общего урожая. Ворюг они сразу же из своих рядов выкидывают. Всей их бухгалтерии я конечно же не знаю, это тайна за семью печатями, но что их заработок, в том числе и натуроплата, четко привязан  к конкретным цифрам, мне известно от их же работяг. Фермеры, в отличии от колхозной верхушки, уже хо-зяева, а  те временщики. Да и контроль у них пожестче.
Фермерам выгодно, чтобы колхоз существовал в том виде, в каком он находится сейчас. По запчастям они пасутся в нашем колхо-зе. Из мастерской, за литр самогона, под полой, колхозные мужики, вынесут им последнюю колхозную железяку. Тоже самое с соляркой и бензином. Нанятые фермерами рабочие, по сравнению с колхозни-ками, получают и деньгами и натуроплатой значительно больше и им нет смысла воровать. Больше потеряешь. В колхозе, чтобы тебе опе-ративно привезли выписанное под зарплату сено, нужно заплатить еще сто пятьдесят рублей и фуражиру. Иначе сено будешь ждать до лета. У фермеров же с осени, чуть ли не за одну неделю, развезут ка-ждому по дворам и зерно и сено. Именно из них и возродится на селе российское крестьянство. А когда налоги станут терпимыми, у них повысится и урожайность. И не потому что погода станет благопри-ятнее, а земля плодороднее, а потому что они окончательно выйдут из «тени». В колхозе же, где даже никто и не подозревает, что можно жить и не воруя, урожайность не повысится  никогда. Они еще долго будут тащить друг у друга и у государства в виде недоплаты налогов. Наиболее толковых работяг фермеры ценят и поддерживают матери-ально. Мой сосед с их помощью построил себе за два года прекрас-ный дом из бруса и обустроил большую усадьбу. Текучки кадров у них тоже нет и в бывший родной колхоз их уже не заманишь.
В зимнее время, они вместе, частенько выезжают на охоту и рыбалку. Один из них постоянно играет в волейбол за нашу сельскую команду, другой поет в клубе на сцене. И хотя окончание уборочных работ они отмечают не хуже колхозников, видимо уже не считают самой большой радостью в жизни – это напиться и поблевать.
                Пиши. Сергей.
Р.С. На днях был на презентации книги одного моего приятеля в рай-центре. Паша! Знаешь что такое презентация по нашим меркам? Это когда полсотни сумасшедших старух, получают на халяву, из рук ав-тора, книгу с автографом, которую они до конца так никогда и не прочитают.

ОДА ВЕСЕННЕЙ РЫБАЛКЕ

Спешу сообщить тебе, душа Тряпичкин, приприятнейшее из-вестие!
Я даже ответа от тебя не дождался , а уже пишу. Дело в том, Паша, что когда появились деньги и я собрался ехать в туберкулезную боль-ницу в Барнаул на обследование, я позвонил в нашу районную боль-ницу и осведомился, нужно ли брать новое направление или можно ехать со старым. Мне ответили, что нужно новое.  Времени-то про-шло два месяца. Кроме того необходимо сделать контрольный сни-мок... Еду. Делаю снимок. И... легкие чистые, как у младенца. И это при том, что я уже сорок лет курю.
Рентгенолог  в трансе. Фтизиотерапевт тоже. Медсестра, кото-рая еще  в первый раз была готова вцепиться своими шприцами в мою задницу, растерянно моргает глазами. А я, абсолютно темный в делах медицины субъект, торжествовал. В глубине души я и надеялся, что так оно и будет, исходя из своего самочувствия.  Им бы всем троим руки пообрубать выше локтя за непрофессионализм. Доктора эти ви-димо водовку в общежитии пили, когда нужно было сидеть на лекци-ях в мединституте, а медсестра пролазила четыре года медучилища со старшекурсниками по кустам. Вот такие вот пироги, Паша!
А теперь, на радости, про рыбалку... В апреле, как только про-несет лед, а вода в реках поднимется и помутнеет, на удочку, кроме налима, ничего не поймаешь. Но налим клюет редко и его ловить в это время лучше в мордушку. В устье Таловки, на крупного червя, я иногда лавливал до десятка налимов, но на их жор попадаешь не все-гда. К тому же далеко за ними ходить.
Когда же вода чуть-чуть просветлеет и чебак в начале мая от-нерестится, он в теплые дни дуром прет вверх по реке на свои летние угодья. В это время его ловят на красного червя и если хорошо уга-дать, то можно выудить до сотни штук. Только что отнерестившийся чебак шершавый, красноперый, червя берет жадно и сходов с крючка практически не бывает. Когда крупный чебак пройдет, начинает идти средний. Но уже не такими партиями и не с таким жором.
В мае, когда вода потеплеет, некоторые годы, на Плотинке клюет добротный карась. Ловить его надо в это время на мелкого на-возного червя. Иногда этого червя схватит чебак или окунь. Когда ве-сенняя рыбалка на Таловке заканчивается мы переходим на Чарыш. Там, с раннего утра и часов до десяти, возле берега, клюет краснопе-рый чебак, иногда вперемешку с хариузом. По Чарышу вверх он дви-гается довольно долго и здесь главное угадать струю, по которой он идет. Ближе к лету, на червя он клюет уже неохотно, лучше на бабоч-ку-капустницу, потом на ивового бурого жучка, а уже ближе к осени и на кузнечика. По вечерам его можно так же удачно ловить и на ко-раблик с мелкими мушками. Но о кораблике я тебе уже писал.
                Сергей
Р.С. Мимо моих окон, довольно часто, проходят в клуб и обратно, че-тыре барышни - сестренки. Про одну из них я тебе как-то поминал. Держатся они кучкой, с молодыми людьми я их не видел ни разу, и у меня создалось впечатление, что в этой группе нетрадиционная сек-суальная ориентация. Но возможно я ошибаюсь.

ОДА ЧАЮ

Здравствуй Паша!
Спрашиваешь, как мои дела? Да какие сейчас дела, печку топлю, да бумагу мораю. На рыбалке бываю редко. Глухозимье. Даже на Пло-тинке никто не клюет. Недавно встретил там одного знакомого немца. Он вслед за родственниками, года полтора тому назад, в Германию уезжал, а теперь вот вернулся. Дали ему там двадцать четыре часа на выезд. Сами и документы оформили и билет на самолет купили, и в самолет посадили, и денег на поезд от Новосибирска до Барнаула да-ли. Короче, где взяли, туда и положили. Даже без права на гостевую визу.
Как мне рассказал этот немец, работал он там на легковом ав-томобиле, типа нашего «каблука», в прачечной. Развозил постиранное и отглаженное белье по адресам клиентов. Сначала все шло хорошо. И без особой напруги и заработок был приличный. Но потом, по вро-жденной колхозной привычке, стал он выдергивать из самых больших пачек, по одной вещи. Кто-то из клиентов не досчитался, позвонил хозяину, тот за ним проследил, поставил в известность миграционную службу и та проводила моего немца с его исторической родины до самолета. Теперь снова работает у нас в колхозе.
И снова о себе...  С раннего утра и до обеда, у меня продуктив-ное время. Будь то писать или читать. Но прежде чем делать то или иное, мне нужно исполнить два обряда. Это сварить чай и растопить печку.
Сегодня я расскажу тебе о чае... Впервые, о нем упоминается в китайской рукописи 4700 лет тому назад. К нам чай попал из Китая, а не из Англии, как я считал раньше. Еще в 1679 году Алтын-Хан, по-дарил нашему царю Михаилу Федоровичу, четыре пуда листового чая. Буддийские монахи тщательно оберегали чайные плантации от посторонних глаз, прятали их далеко в горах и использовали его в первую очередь, как лекарство, а потом уже, как напиток. Захватив Индию, англичане выкрали у китайских монахов чайные семена и стали культивировать его там. Климат и почвы для чайного куста в Индии оказались еще более благоприятными, чем в Китае. Чай стал качественнее. Потом они попробовали его и на Цейлоне. Там клима-тические и почвенные условия для чая оказались еще более благопри-ятнее и цейлонский чай по качеству, заткнул за пояс индийский. Из Индии, через Англию, чай попал в Европу, но россияне, правда не все отведали его раньше европейцев. Вот что значит быть евразийской державой!
Сейчас чай для нас не дефицит, а вот для крестьянина – инду-са, занятого на выращивании этого самого чая, он не по карману. Слишком большая роскошь. Для себя они заваривают чай только из того мусора, который остается после его резки  и сушки, а остальной продают. Но это так, к сведению... Исторический экскурс.
И так, мой обычный день, традиционно начинается с чая. Пока закипает вода, я не торопясь успеваю выкурить трубочку табаку, а потом, так же не торопясь, пью чай. Пока пью чай, выкуриваю еще две-три трубочки. Пью из касешки, а не из стаканов или чашек, как у нас на Руси принято. Без сахара и конфет. По крайней мере первые две-три порции. Воду едва довожу до кипения, настаиваю минут пять, но обязательно, прежде чем пить, его «оженю». То есть налью в ка-сешку, а потом вылью назад в чайник немного чая. Он сразу же начи-нает приятно пахнуть и приобретает должный вкус и цвет. Пиала хо-роша еще и тем, что верхний слой напитка, довольно скоро остывает, не обжигает рот и губы, а нижний еще долго сохраняется горячим.
Настоящей национальной культуры чаепития у нас на Руси нет. Нет ее и в нашей деревне. Пьют телячьи помои, а не чай. Только те кто прошел зоны, имеют понятие о настоящем вкусе чая. А так же о преимуществах того или иного сорта, о том, как его правильно зава-ривать и пить. Тех у кого была только одна ходка и небольшой срок, семья в конце концов ломает и приучает снова пить помои. Те же, кто сделал в зону  не одну ходку, игнорирует  мнение семьи в этом вопро-се и варят себе чай сами и в отдельной посуде. Но я говорю именно о чае, а не чифире.
Соседствующие с нами казахи, как и мы, пьют черный байхо-вый чай, забеленный сливками или молоком, заедая его баурсаками со сливочным маслом. На столе всегда стоит сахар, а класть его себе в чай или нет, каждый решает для себя сам. Сначала, маленькой ложеч-кой в косешку набрасываются свежие сливки или молоко, а затем уже из чайника наливается чай. Чай льют до тех пор, пока вся эта смесь, не приобретет светло-коричневый оттенок.
Отказываться от чая в доме казаха, оскорбительно для хозяина. Чай в косешку наливают понемногу, а гостю, которому в доме осо-бенно рады, чуть на донышко. Любой Той у них тоже начинается с чая, чаем и заканчивается. Косешка, налитая до краев означает – пей  и проваливай. Именно за чаем казахи ведут все свои беседы о родне, о семье, о детях и внуках. Напоить чаем человека зашедшего в дом к казаху, тоже самое, что для других народов поздороваться. В южных районах Казахстана пьют больше зеленый чай. Он подается без сли-вок и молока, баурсаков и сахара. И все же больше всего зеленый чай распространен у туркменов, таджиков и узбеков. Пока их жены и дети работают на хлопковых полях или дома по хозяйству, бабаи в стеган-ных халатах и лисьих малахаях, сидят в чайхане, дуют зеленый чай и ведут философские беседы.
У китайцев и японцев это довольно строгий, освященный ты-сячелетней традицией ритуал, с соблюдением множества правил. Не-пременно фарфоровые чайники и пиалы. Особенно в Японии. Там за чайной церемонией  и разговаривать то можно только о природе, по-эзии и погоде.
На Руси до чая традиционно дули различного вида квасы. Рус-ские купчихи тоже любили часами сидеть возле ведерного тульского самовара, прихлебывая жиденький напиток из мелких блюдцев. Пили они чай вприкуску, с колотым сахаром и баранками, если конечно пе-ред этим не обожрались растягаев  с кулебяками...
Для меня новый день начинается только после того, как я на-пьюсь чая. После обеда до вечера пью чай заваренный разнотравьем. Кофе не пью вовсе. Чай мне нравится больше. Особенно цейлонский листовой. Вот такая вот чайная шиза имеет место быть в моей жизни и я менять ничего не хочу. Да и стоит ли?
                Пиши. Сергей
Р.С.  У нас прошел слух, что наш алтайский юморист с ОРТ собрался баллатироваться в губернаторы. Не знаю, не знаю, что у него полу-чится. К нему в его предбанник и приходят то только те, кого еще ни-кто не знает, или те кого уже все забыли. А верхом алтайского остро-умия он видимо до сих пор считает: «упал в помидоры, возле огур-цов». Хотя может и выиграть на выборах. Коммунисты, даже у нас, уже всем порядком надоели.

ОДА ПЕЧКЕ

Паша! Получил твое письмо, обрадовался, что твое здоровье почти в норме и огорчился, что ты снова пьешь водку. Тебе же нель-зя! Мне можно, а тебе нет. И пьешь ты наверняка с мужиками и бо-юсь, как и они, до упора. Ну, какая радость пить с мужиками? Пить Паша нужно с любимыми женщинами. Если таковых не имеется, то просто с женщинами. С мужиками пить не имеет смысла, потому что после третьей рюмки это уже не общение, а пьяный базар. Никто ни-кого уже не слышит, глаза у всех постепенно наливаются кровью и на поверхность души начинает всплывать то дерьмо, которого у каждого предостаточно.
А вот с женщинами пить хорошо. Женщина от выпитого рас-слабляется, делается мягче и эмоциональней. И даже любительницы повыступать предпочитают делать это в постели. Одним словом – пейте с женщиной! Но никак я в прошлый раз, когда со мной случил-ся конфуз.
В предыдущем письме  я тебе поминал о двух ритуалах, сопут-ствующих мне по жизни. О чае я тебе уже рассказал, теперь расскажу о печке. Печка требует жертвы только в холодное время года, в отли-чии от чая. И сейчас, когда на крышах домов лежит снег, речки ско-ваны льдом, в окна давно вставлены вторые рамы, а по утрам над ка-ждой трубой стоят дымы, самое время рассказать о печке.
В деревне, по части тепла, гораздо проще, чем в городе. Вся-кий селянин начинает топить печку тогда, когда это ему необходимо. Если в доме есть маленькие дети, топить начинают раньше и топят чаще. Если нет – позже и реже. Многое зависит и от наличия заготов-ленного на зиму топлива у каждого конкретного хозяина. Основная масса селян издавна привыкла топиться ворованными в лесу дровами.  Уголь и дрова покупают только бабки – пенсионерки, врачи, учителя, да те, кому браконьерствовать стыдно. Но таких очень мало.
Многое зависит и от самой печки. На сколько хорош ее КПД, кто ее ложил. Я на свою печку не жалуюсь, хотя клал ее, вместе с ка-мином, один начинающий печник из наших немцев. Чтобы он клал печь еще кому-нибудь, я не слышал. А зря. На его работу никто бы не обиделся. Без печи и топлива зимой в деревне погибель. Даже если ты и сделал запасы продуктов, тебя это не спасет. Половина моей при-были от огорода уходит именно на топливо. К тому же печка в любом доме, это самое одушевленное место. Еще с детства я помню нашу русскую печку, на которой мы с сестрой, вперемешку с котятами и мокрыми валенками, отогревались вечерами, после катанья на санках с волжского Яра. С ее просторными печурками, в которые мы запихи-вали мокрые шерстяные варежки и носки, что бы те к утру, к школе, высохли.
Помнятся мне и печурки-буржуйки, обложенные камнями, в моих промысловых избушках, в урочище между Черновым  и Луко-вым хребтами, в Алтайских горах. В Заблудяшке печка гудела и рас-калялась до красна моментально. В Убном Ключе и Потеряшке, дрова горели спокойно и не слышно. В Северушке до красна нагревалась только сама труба, а не печка. В бревенчатые стены избушек, вокруг печек было вбито множество гвоздей, на которые я развешивал, вер-нувшись под вечер из леса  свою, неизменно мокрую одежду. На этих печках десять зим варил себе и собакам еду и чай. Зачастую, вернув-шись с путика и растопив печку, приходилось долго  лежать на нарах и ждать, когда на мне растает заледеневшая одежда. Пока одежда от-таивала можно было немного подремать, ощущая, как волны горячего воздуха от печки обтекают мое перемерзшее за день лицо. И только когда одежда растает и в избушке станет совсем тепло, начинаешь по-степенно стягивать с себя шерстяную куртку, потом мокрый от пота свитер, потом мокрое нижнее белье, потом юфтивые бродни. Развесив все это на гвозди, сходишь нагишом к ключу за водой, поставишь на покрасневшую спину печи чайник, бросишь уставшим за день лайкам горсть сухарей, подложишь в печку еще дров и снова ляжешь на на-ры, уже совсем голый. Проснешься от того, что вода в чайнике заки-пела и начинает выпрыгивать на покрасневшую спину печи и подни-маться паром к потолку. Заваришь чай, поставишь большую кастрю-лю с водой вместо чайника, бросив в нее кусок мерзлой лосятины и начинаешь пить чай. Пьешь долго, не торопясь, с сахаром и сухарями. Потом, когда в кастрюле закипит вода и по избушке пойдут запахи мясного бульона, немного приоткроешь дверь, потому что жара ста-новится невыносимой, хотя стены и постель еще приятно холодны. Собаки, учуяв мясной запах, столпятся в дровеннике перед дверью, изредка повизгивая и поводя носами, в ожидании скорого ужина. Они уже немного обсохли и отдохнули и у них появился отменный аппе-тит. Пока пьешь чай, сахатина в кастрюле сварится, во всяком случае ее уже можно есть и разделить ножом на куски, вычленить из мяса кости и раздать их собакам. Потом бросишь в кастрюлю какую ни на есть крупу и варишь дальше, то ли густой суп, то ли жидкую кашу. Уже перед сном ешь сам и кормишь досыта собак. За ночь, мясо в ка-стрюле разопреет и будет разваливаться на волокна, одежда и бродни  высохнут, избушка оттопится, а постель станет теплой. Но уже света-ет, нужно завтракать, собирать на обед в лесу кое-какие харчишки, укладывать в рюкзак капканы, мороженных сеноставок и рябчиков соболям на приманку, и встав на лыжи, трогаться в путь. Сначала по вечернему следу, потом в целик по новому путику, ведущему тебя уже в другую избушку... Как можно было бы выжить там зимой, если бы не печка?
                Сергей
Р.С. Смотрел ли мюзикл «Нотер –Дам де Пари»? Там один горбатый дурень, предлагал одной распутной девке, свою жизнь, все-го лишь за одну ночь объятий... Во придурок! Он же все-таки в собо-ре, а не на Тверской, мог бы и поторговаться... Но урод – он и во Франции – урод!

ОДА ТАБАКУ

Вот ты спросил, Паша, есть ли у меня проблемы с деревней в связи с моими сочинениями. Нет проблем. Подавляющее большинст-во деревни вообще ничего не читает, а следовательно о моих сочине-ниях знает только понаслышке, то есть по сплетням. Даже те, кто по-стоянно читает нашу краснопузую районную газету, знают меня в урезанном виде. Благодаря редакторам и тому, что идут они неболь-шими кусками. И все это наши колхозники называют статьями. Одна сатирическая вещь правда добавила мне недоброжелателей и они иногда крысятся при встрече, но мне то что? По их волчье – воров-ским законам я все равно жить не буду. В этом они бессильны. Дру-гие поддерживают, как земляка, особенно и не вдаваясь в суть напи-санного. Моего читателя у нас почти нет. Единицы. Те кто читают районную газету, как правило не читают книг. А кто читает книги – не читает районных газет, с их полуправдами. В библиотеку народ ходит редко, в том числе и учителя. А если и берут книги почитать, то чаще всего детективы и бабские любовные романы. А до Пушкина, а тем более до меня, им нет никакого дела. К тому же и моих книг в библиотеке пока нет. Но будет об этом. Поговорим о табаке...
Как тебе известно, что я давно курю трубку и доморощенный табак. Когда-то, еще при большевиках, я долгое время курил сигареты «Медео». Потом, когда большевиков поперли и началось безвластие, в сигареты стали совать всякое сено, типа клевера, и их стало невоз-можно курить. Именно тогда я перешел на трубку и свой табак.
В Европе табак появился из Америки, во времена Колумба. В России он появился в XVII веке. С тех самых пор, значительная часть нашего населения коптит небо вдыхая в свои легкие эту слабенькую наркоту. Индейцы Северной Америки добавляли в табак кору красной ивы и пахучие травы. Сам же я добавляю в него по старинной кресть-янской традиции сухие цветы и листья желтого донника. Вкус и запах чудесный, дым становится мягче, но и здесь важно не переборщить, а то будешь курить одно беспонтовое сено.
В отличии от глиненых и каменных трубочек дакотов и аджу-беев, моя трубка деревянная, с длинным, как и у индейцев чубуком, со вставленной внутрь металлической гильзой. Чубук сделан из одно-летнего побега клена ясенелистного. Сама по себе древесина клена горчит, но когда трубочку хорошо обкуришь, а чубук пропитается никотином, то посторонний вкус в нем исчезает.
Есть у меня и коротенькая трубочка, специально для рыбалки и кисет, который мне когда-то сшила и подарила не без известная тебе М. Эта трубочка хорошо помещается в любом кармане.
Из Казахстана я привез сюда семена табака сорта «Дюбек», а здесь начал выращивать еще и местный сорт махорочного табака. Ме-стный сорт успевает вызревать без рассадно , а вот «Дюбек» перевел-ся, так как в один из холодных летних сезонов семена не вызрели. Те-пла ему нужно поболее, чем местному сорту,  а вегетативный период подлиннее.
Мое утро начинается все так же с чая и с табака. Зимой, хоро-шо просушенный возле печки, а летом на ветерке табак, перекручива-ется на моей старой, на еще советской чугунной мясорубке, смешива-ется с донником и ссыпается в полиэтиленовый мешок. Мешок завя-зывается узлом наглухо, что бы крепость и запах не улетучивались.
Ночью не курю. При ходьбе тоже, а если случается в компании закурить сигарету начинаю чихать и кашлять. Что новые русские пи-хают в сигареты вместо табака, я не знаю. Тем не менее и им рано или поздно придется делать сигареты из натурального табака, иначе их фирмы прогорят. Но мы с тобой, скорее всего, до этого светлого бу-дущего не доживем.
Р.С. Неделю тому назад, случайно наткнулся на книженку в нашей библиотеке одного моего земляка-актера, околачивающегося по столичным сценам. В этой книге он покаился перед покойным от-цом, что давал его спящим понюхать за деньги студенческой братии, охочей до кондовых запахов, когда тот приезжал к нему с Алтая в Москву, в студенческие годы актера. А вчера читаю в газете, что они с нашим губернатором, в его родном селе церковь построили. Видимо чтобы грех перед отцом замолить... Вряд ли отмолит. Такое не про-щается ни Богом, не людьми. И губернатор помогал ему не спроста. Наверное и ему тоже есть перед кем покаяться... Но самое интересное то, что в газете, на полстраницы портрет актера. Это нужно видеть. Этого  сразу видно – наш! Рожа не просто уголовная, а каторжная. С такими профилями хорошо братанов и киллеров играть. И тут одной церковью на двоих не обойдешься!

ОДА БЕЛЫМ ОДЕЖДАМ

Здравствуй дружище!
Еще в те времена, когда доктора меня утешали, что у меня если не ту-беркулез то значит рак, из хороших сосновых досок я выстругал себе добротный гроб и забросил его на чердак. Теперь моя непьющая сова, что там живет, гадит на него чем-то белым... Лучше бы она пила.
Кстати о белом... Мне почему-то нравится белый цвет. Может это сигнал на генетическом уровне? Как ты думаешь? У славян саван белый. Белые льняные одежды волхвов-язычников жгущих священ-ные костры под сенью тысячелетних дубов. Белые смертные рубахи русских воинов, идущих в последний бой... Если бы я был Малеви-чем, то написал бы картину – Белый Квадрат. А постиранное белое постельное белье вымороженное на веревке до сухости, пахнущее свежим и тонким, таким едва уловимым запахом, какого нет ни у ка-ких цветов. А белые, вышитые бисером, длиннополые рубахи славян-ских девушек?... Необыкновенный цвет – белый. Наш...
Зимой по деревне я тоже хожу в белой теплой куртке и белых стяженных штанцах. Летом в белых джинсах и такой же водолазке. И зимой и летом обувь тоже белая. Смотри как звучит – белуга, белый гриб, белорыбица, белый лебедь, белый аист, беляк... Все самое – са-мое – белое...
                Сергей
Р.С. Вчера был на юбилее жены одного приятеля и нажевался всяче-ских напитков. Она мне стала делать намеки. Я сказал, что с женами друзей не сплю... «Ну и дурак!» - парировала юбилярша. А ее под-ружки гнусно захихикали.

ОДА ДИЧЕ

Здравствуй Паша!
Ничего нового не произошло в нашей деревне, так что я даже не знаю какими новостями с тобой поделиться. Разве только тем, что на днях, сосед справа, опять буцкал мою соседку. Эта халда видимо снова его достала нашим российским матриархатом. Визжала на всю деревню. Но сосед достраивает дом и видимо скоро сыграет на волшебной ду-дочке и уведет в новую усадьбу и свиней, и крыс, и соседку.
Ты как-то спрашивал про здешнюю охоту? Про нее я тебе се-годня и расскажу. Так как я рыбалкой и охотой контужен еще в детст-ве, то перво-наперво, что я сделал, когда приехал сюда, так это обсле-довал рыбацкие и охотничьи угодья. О рыбалке и рыбках я тебе отпи-сал уже предостаточно, а вот о птичках и зверюшках, которые у нас водятся, еще нет. Если сравнить количество прыгающей, скачущей, летающей и бегающей в наших пойменных лесах и мелкосопочнике дичи, с горами и степями Восточного Казахстана, сразу же должен признаться, что ее здесь намного меньше. А охотников намного больше. На Чарыше и Таловке, по заливам, старицам, озеркам и про-точкам, годами бывает довольно много выводков кряква и крохолей. Реже встречаются чирки и шилохвости. Еще реже чернеть и серая ут-ка. Массово же чернеть, свиязь, а так же другая северная утка появля-ется в октябре, перед большим ненастьем. В сильный ветер с дождем и мокрым снегом, северная утка, довольно плотно идет над Чарышом низко над водой и если выбрать удачную позицию, на зорях можно довольно удачно пострелять по стаям.
Но как я тебе уже писал, все свои ружья я распродал, как толь-ко побродил с ними по нашим окрестностям. Местная охота меня не впечатлила. Тем не менее дичь я все равно ем, покупая ее у деревен-ских охотников. Последние годы они правда, все реже и реже берут путевки на водоплавующую дичь, из-за дороговизны путевок и па-тронов. Диких уток я варю с лапшой, тушу с картошкой, копчу. Осень в общем с мясом. Но не просто с мясом, а с дичью. Она мне всегда нравилась больше, чем свинина и говядина. Покупал баранину, но ба-раны здесь все почему-то синие.  А худой баран, это уже не баран. Любителей дичи у нас немного. Деревня предпочитает есть свинину. Когда я попытался однажды угостить своего соседа-немца копченой уткой, тот долго отнекивался и есть ее отказался. А вот наши отечест-венные князья да графья и прочие господа-помещики, в былые време-на, свининой и говядиной кормили своих дворовых людишек, Прошек да Парашек, а для себя держали охотников. Которые круглый год снабжали их дичью. Не думаю, что губа у них была дурнее, чем у моего немца, но трескали эти господа дупелей, да бекасов, да вальд-шнепов, да перепелок. А так же молодых тетеревов, рябчиков и диких уток. А свинину с говядиной почему-то отдавали в людскую холопам.
В зимний период наши охотники промышляют рыжих лис с гончими, но если собака возьмет свежий след зайца или козла, то не брезгуют и ими. Так что зайчатина и козлятина зимой у меня тоже всегда есть. Гончих собак в деревне много, но почти все полукровки. Редко у кого встретишь вязких по зверю и с хорошим голосом. Лиса поднятая с лежки, довольно часто норится или переплывает Чарыш чтобы сбить собаку со следа. Местные козлы, рядом с деревней, встречаются редко, так как наши скотники прибирают их еще с осени. А подхода пришлых можно ожидать только когда в горах выпадет глубокий снег, что бывает не каждый год. Лоси подходят к деревне еще реже, да и тех перехватывают еще в предгорье. Волки крутятся возле козлов и тоже иногда попадают под выстрел.
Осенью, по ночам, с фонариком и крючьями, верхом на конях, с обычными дворнягами, добывают наши охотники немного  барсука, а капканщики бобра и ондатру. Норка и выдра есть, но мало. К тому же осенью по речке бродит множество рыбаков хариузятников с удочками и у охотников мало шансов, что поставленный ими на нор-ку или выдру капкан  не снимут. Есть немного колонка и хорька, но что бы ими занимался кто-либо всерьез, я не слышал.
Из всей шерстистой дичи, мне по жизни больше всего нравится мясо сурка, но его здесь почти нет. На сопках Голодая говорят была небольшая колония, но наши скотники ее выбили из своих ружей. А сурки здесь занесены в Красную Книгу.
Из уток, самый вкусный, это чирок-свистунок и молодая кряк-ва. Крохолей я вообще не покупаю, так как мясо у них пахнет рыбой.
В зимний период самой красной дичью для наших охотников является все же рыжая лиса. Когда я работал промысловиком, то спе-циально лисами не занимался. Ставил капканы мимоходом на посто-янных переходах или подходах к лосиным потрохам, попутно с про-мыслом соболя. Зайцев же тоже ловил по ходу деля петлями по семь-десят-восемьдесят штук за зиму, но всех рубил на приманку. Соболь зайчатину тоже любит.
Конечно же, если от деревни подняться подальше в горы, дичи там будет несомненно по более. Да и горы собственно одни и те же – Алтайские. Но я по крутякам уже не ходок и интерес к охоте сам по себе постепенно угас.
                Сергей.
Р.С. На днях встретил на улице барышню, перед которой неко-гда оконфузился. Она так странно улыбалась... Как Джаконда... Но та-то, явно гонит гусей, беременна, и судя по растерянному виду не зна-ет даже от кого... А эта барышня очень даже ничего... Вполне разум-ная.


ОДА ТОРГОВОМУ ЦЕНТРУ

Паша! Получил твое письмо,  а следом и сборник стихов твое-го приятеля. Да, этого мистера я знаю давно... В свое время он отси-дел два года за кражу свиньи у соседа, потом женился и уехал далеко от родных мест, потом постирал свой паспорт в джинсах, чтобы за-мести в документах следы пребывания в местах не столь отдаленных, потом вступил в партию, получил квартиру и стал успешно продви-гаться по тарифной сетке фрезеровщика вверх... А теперь, как оказа-лось он и стихи пишет... Хотя мне думается, что поэты свиней не во-руют. У них в жизни приоритетны другие ценности.
А теперь о нашей жизни... Самое людное место в нашей дерев-не – Торговый Центр. Именно сюда, по воскресеньям, сходится и съезжается народ, чтобы других посмотреть и себя показать.  Именно сюда деревня надевает все самое лучшее, из того что она имеет в сво-ем гардеробе. Торговый Центр, это огороженная металлическим забо-ром площадь. С севера она окоемлена  тремя кирпичными зданиями застойных времен, хотя и типовыми, но довольно приятными на вид. В одном сидят наши сельские тетки из администрации и их шеф. В двух других, двухэтажных, колхозная контора, клуб, библиотека, поч-та, сберкасса. С южной стороны площадь отгорожена от центральной улицы, тоже типовыми зданиями. Одно – спортзал. Другое, двух-этажное, внизу занято магазинами и кафе,  а вверху колхозная столо-вая, где обедают школьники, играет свадьбы наша молодежь и уст-раивает банкеты колхозное начальство для себя и именитых гостей.
Площадь упирается в парк, где много берез и других деревьев, но посаженных почему-то стройными рядами, как в лесополосе. Ви-димо проектировал его какой-то колхозный агроном, который о пар-ковой культуре имел довольно смутное представление. В парке же стоит и обелиск воинам, павшим в Великой Отечественной войне. С двух сторон центр огибает река Таловка, что летом дает площади не-которую свежесть и прохладу. Каждое воскресенье на площадь  съез-жаются торговцы со своим товаром, как наши, доморощенные, так и из районного центра. Купить у них практически можно все, как на Старом Арбате в Москве. Если чего-то вдруг не окажется, можно за-казать и тебе через неделю привезут нужную тебе вещь, за обгово-ренную цену. Бронзовый Карл Маркс, осуждающе смотрит со своего постамента на торговые ряды и палатки коммерсантов, но купцы дав-но уже привыкли к его тяжелому взгляду и раскладывают свои това-ры прямо под памятником. Как  не ругают коммунисты нашей дерев-ни рыночные отношения и реформы, в воскресный день, все равно прутся на рынок. Одевается и обувается деревня с рынка. Продукты покупает в комках. Тех из краснопузых дедков, которые сами не идут на рынок, приводят их внуки, чтобы несколько растрясти их пенсион-ную мошну. Когда эти внуки подрастут, они бронзовый памятник не-пременно сдвинут бульдозером в речку, что бы тот не портил краси-вый пейзаж.
Зимой, наши сельские барышни, по Торговому Центру толкут-ся в длиннополых боярских шубах, норковых и соболиных шапках и приличных зимних сапогах. Деревенские тетки тоже себя не обижают и шапки из соболей напяливают на головы даже чаще, чем барышни. Мужики одеваются попроще, но хорошая кожа на них редкость, а скорее наоборот. Один старый придурок живущий недалеко от меня, в базарный день, переодевается раз пять, не меньше, и с сосредото-ченным  видом дефилирует мимо моих окон, чтобы лишний раз по-толкаться среди деревенских теток. Да еще пару раз на машине подъ-едет, хотя от его дома до Торгового Центра идти сто метров. Он же больше всех поет  на Плотинке среди мужиков, когда они встречают коров из стада, про плохую жизнь. Жизнь у него и правда плохая – скучно живет. Забыл козел, что его родители, да и он сам, до недавне-го времени, проходили всю жизнь в телогрейке и резиновых сапогах. Другой, такой же нытик, до сих пор ходит в телогрейке, даже на ры-нок. И не потому что денег нет или одеть нечего, а по привычке. Зато подростки обеих полов на площади, как цветы на летнем лугу, пест-рят и мелькают всеми цветами радуги. Серость и темность времен строительства коммунизма из деревни исчезает и только самые древ-ние старики и старухи выползают на торговую площадь в традицион-но советских цветах.
Каждое воскресенье площадь Торгового Центра забита наро-дом и торговцами, а это означает только одно, предлагаемый купцами товар раскупается, а иначе бы они к нам не приезжали. Значит у лю-дей есть деньги и разговоры политиков про нашу нищенскую жизнь, не более, как ложь. Беда в другом – все это, тем или иным образом, наворовано. Или в родном хозяйстве или у государства.
Летом наши барышни и тетки, толкаются на рынке, в хорошо декольтированных  блузках и юбках с разрезами со всех сторон до самой талии и приличной обуви. В жару, шортики и маечки, обычная у нас одежда. Но макияж наши деревенские матрешки порой делают такой, что иногда и не узнаешь своих хороших знакомых.  В общем все как у всех. Ничуть не хуже. Но этот особый разговор я оставляю на потом.
Паша! Зима кончается. Скоро выбираться с удочкой на лед. После долгой зимовки нужно облететься и хорошо размять мышцы. Закину свои бумажки в ящик письменного стола и окунусь в весен-нюю круговерть.  Буду бродить по островам и протокам, ковыряться на огороде в земле, чаще ходить в библиотеку и просто жить, как все советские люди.
                Не болей и пиши.
                Сергей

                Конец третьей части


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ОДА КВАРТИРАНТУ

Из Усть-Таловки в Новгород Великий

Здравствуй!
Как поживает Новгород? Как там ваши ушкуйники? Так же как наши или по другому? ПО закону живут или как и мы – по понятиям?
Весна у нас в самом разгаре и даже уже в конце. Я ковыряюсь в земле и готовлю дрова на следующую зиму. Март и апрель рыбачил хорошо, а в этом месяце в мордушку поймал пять налимов. Мясо с них срезал и добавив зеленого лука и петрушки, делал начинку в ку-лебяки и рыбацкие пельмени. Из голов и хребтов, варил уху, добавляя в нее немного ершей.
Когда оттаяла земля, в дальнем углу кладбища, высадил свой Смертный Дуб. Теперь вот хожу поливаю. Наказал одному знакомому демократу, чтобы он в случае чего, под ним меня и закопали. За зиму начитался, написался, поправился и снова побелел, как 
заяц. Теперь вот веду здоровый образ жизни, а по сему начал худеть и сереть.
Эта зима примечательна еще и тем, что с самой осени, жил у меня один дух из партии «Единство». Жена выперла его из дома и я запустил его в Ванину комнату. Хотя моим другом он никогда не был и в одной партии с ним я никогда не состоял, учитывая наш общеде-мократический настрой и сложившиеся для него обстоятельства, в дом я его все же запустил.  К тому же он из тех мужиков, которому нужно к кому-нибудь прислониться. Вот он и прислонился ко мне. И хотя мне не очень нравится, когда в моем доме шуршат чужие мыши, а по ночам хлопают дверями, оставлять его в зиму на улице я не стал. Продукты, плата за свет и топливо, мы делили пополам. Пополам де-лили и обязанности по дому. Я готовил, а он мыл посуду.
В письме о наших кандидатах на пост мэра, я кажется поминал тебе и про него. Он баллотировался, как независимый кандидат и я согласился тогда быть у него доверенным лицом. Хотя сам-то при-надлежу к партии «непривязанных демократов», но мне в принципе было все равно, от какого черта быть доверенным лицом, хоть от коммуниста. Главное для меня было иметь законное право, контроли-ровать избирком сталинского образца и не дать ему протащить своего кандидата с 98 и восьмью десятыми процентами голосов. Этот дух еще интересен и тем, что всегда пытается из себя кого-то изображать. Раньше он изображал из себя пасечника. Но когда колхозные пчелы передохли от варроатоза и его из пасекантов  выперли, он стал изо-бражать из себя казака. Сшил на заказ папаху, штаны с лампасами, яловые сапоги, отпустил усы и перепоясался портупеей. В этом наря-де он разгуливал по нашей деревне и пытался организовать казачий сход. Но наши казаки давно уже забыли что это такое и на сход не явились. Тогда, мой кандидат, снял с себя казачий наряд, сбрил усы и подался в коммерсанты. Он начал продавать «паленку» на дому. Что-бы сбить конкуренцию, этот бизнесмен стал давать выпивку в кредит, что деревенским алкашам очень понравилось. Большинство из них до сих пор так за нее инее расплатились. Когда началась предвыборная компания, он бросил заниматься коммерцией и с головой ушел в по-литику. От группы товарищей, он собрал пятнадцать подписей на подписной лист кандидата, обходя по очереди тех граждан нашего села, которые ему больше всего задолжала за «паленку». На выборы, мой патрон, вырядился в приличный костюм и галстук, до блеска на-чистил ботинки и с зоркостью степного орла, наблюдал за происхо-дящим.  В итоге, за него проголосовало только семь человек, то есть половина подписавших его лист. А большинством голосов избрали посланца колхозной  мафии. Проиграли выборы и коммунисты и ос-тальные многочисленные кандидаты нашей деревни. При этом, мне дважды пришлось пригрозить пальчиком председателю Избиркома за то, что одна тетка из нашей администрации крыжила подслеповатым бабкам и старикам, нужных ей кандидатов. Не дали мы  тусовать бел-лютени и  при подсчете голосов. Хотя пользы большой от этого не было, немного жути на избирком все-таки нагнали.
Когда мой кандидат не получил поддержки односельчан на пост мэра, он стал изображать из себя богатого купца, а потом и кар-точного шулера. В конце концов ему надоело и это и он, при моей помощи, решил организовать партячейку от «Единства». Он завербо-вал в нее троих наших хроников и провел учредительное собрание. Я в эту компанию вливаться не стал, так как очень хорошо знаю това-рищей из райкома этой партии, которые, как старые клопы, поналезли в новый диван. Все они из бывшей советской и партийной номенкла-туры и что бы не строили, в конце концов, построят КПСС.
Мой кандидат оказался человеком своеобразным и противоре-чивым. Например, почти не пользуясь зубной щеткой, он держал при себе массу флаконов с различными дезодорантами, одеколонами и освежителями, которыми и поливал себя постоянно. Если раньше в моей квартире пахло свежеиспеченным хлебом, ухой, дичью или грибными пирогами, то с его появлением, стало пахнуть какой-то дрянью, как в гримерной у провинциальной актерки. Галстуков, ру-башек и прочих тряпок у него было, как у примадонны Большого Те-атра, а трусы только одни. Его бывшая жена постоянно пророчила ему, что он умрет под забором. Ее мать, эдакая черная ведьма вось-мидесяти трех лет, звала его «альфонсом» и внушала дочке, «что лучше под плетнем дать, чем иметь в доме такого придурка».
Живя у меня, он довольно часто выпивал, что мне никак не мешало, утром похмелялся, а вечером шел в спортзал попрыгать с мя-чиком и потягать штангу. Видимо чтобы произвести впечатление на молодых волейболисток. Но так как спортсмен он был еще тот, то вскоре от штанги у него вылезла грыжа. В профиль он походил на старого козла, с мохнатыми бровями и впалыми щеками, по причине отсутствия зубов. Несмотря на обилие волос в ушах и носу, он часто любовался собой в зеркало и брился довольно систематически. Любил он и переодеваться в разные одежки, порой за вечер по несколько раз, особенно когда безуспешно пытался охмурять барышень в сельском клубе. Но самым крупным его увлечением, была чистка обуви. Если он был в депрессии, то сразу же начинал чистить ботинки. Он чистил их долго и упорно, до посинения и блеска. А так как в депрессию он впадал довольно часто, то и обувь у него всегда блестела.
С женщинами ему по жизни не везло. Если ему случалось за-говорить со смазливой барышней у него сразу же начиналось обиль-ное слюноотделение. Однажды он даже влюбился в одну вдову от сельской культуры и в знак явного расположения привез той во двор сена и машину отрубей. Но та отвергла его ухаживания и велела увез-ти эти скотские презенты вон со двора. Дело в том, что пока мой квартирант охал и вздыхал по работнице культуры, ее уже давно и системно трахал один наш скотник.
Видя, как я постоянно упражняюсь в сочинительстве, он тоже начал писать. Я помогал ему советами и нам даже удалось опублико-вать несколько его вещиц в районной газетенке. Но так как понятия в сочинительстве у него были довольно смутные, то редакция так пра-вила его тексты, что он их сам не узнавал после публикации. Книго-чеем он тоже никогда не был. Начиная читать книгу, он непременно вскоре засыпал, но книгу продолжал держать в руках. Иногда я ему ее переворачивал вверх ногами и подремав с полчасика он продолжал читать книгу дальше. Раз три он даже сходил в библиотеку и брал там ментовские детективы, но и их читал по диагонали, хотя и утверждал, что автор пишет как Лев Толстой. Можно подумать, что мой кварти-рант когда-нибудь читал Льва Толстого хотя бы в школе.
По ночам он хлопал дверями, лазил по кастрюлькам в поисках мяса или смотрел маленький телевизор на кухне. Наконец он мне до того надоел, что я открыто объявил ему, что он мне  не нравится. Он обиделся, перестал покупать чай и сахар, но в доме уже не пил, а держал водовку где-то в поленнице и прикладывался к бутылке, вы-ходя во двор. Я это понял одев однажды его рабочую куртку, в кар-мане которой лежала рюмка.
Вскоре он нашел пустующий домик и снял его под квартиру. Запахи от его дезодорантов из моей квартиры повыветрелись и в них снова запахло теплым хлебом. От этого партийного активиста, шли отрицательные флюиды, которые исчезли вместе с ним.
                Пиши.  Сергей.
Р.С. Не помню, писал ли я тебе, что Ваня, проездом из Чечни в Тад-жикистан на две недели заезжал домой. Между делом он проверил всю секс-группу о которой я тебе писал. Говорит, что ориентация у них вполне традиционная.


ОДА НАШИМ НИМФЕТКАМ

«Хочу я не тела ея,
Но лишь через тело,
Прочувствовать душу могу
Всецело...»
И.Северянин
Паша! Мы с тобой сейчас находимся в том нежном возрасте, когда к женщинам относятся еще хорошо, но уже не серьезно. Посему самое время поговорить о женщинах...
Я писал как-то тебе о группе барышень-сестренок, которых я подозревал в нетрадиционной сексуальной ориентации. Ваня всех их проверил и от моих подозрений камня на камне не оставил. Дамами приятными во всех отношениях относительно себя, я их назвать не могу. Скорее – это просто приятные дамы. Но мне они не интересны. Много гонору, а по сути такие же колхозные матрешки, как и осталь-ные. Лупоглазенькая, похожая на опоссума, зверюшка, в этой секс - группе рулит. По стервозности не уступает Миледи Дюма, но все это на том же колхозном уровне. Косоглазенькая филологиня на том же уровне претендует на роль Клеопатры. Не знаю, что она представляет как женщина, но ее Антонии и Цезари, это трактористы и скотники из местных малолеток, а в крайнем случае выпускники дурфака. Про двух остальных даже сказать нечего – неинтересны никак.
Одно время лупоглазенькая Миледи увлеклась глухонемым малолеткой, но тот, по пьянке, рассказал своим друзьям, при помощи выразительных жестов, что и как они делали с ней за кулисами на сцене клуба и Миледи отставила его за болтовню в сторону. После того, как глухонемой проболтался, она занялась дембелями, отыски-вая их при помощи кобеля в кустах Забоки, возле висячего моста че-рез Таловку. Когда пьяных дембелей в Забоке не находилось, а ко-бель, к слову сказать и не очень-то и старался, они шли вечером до-мой. Наши бабки говорят, что когда не было дембелей, этот здоро-венный кобель трахал хозяйку сам. А бабки они все знают! Я знаю не все, но что у ее кобеля когти коротко пострижены видел сам.
Да, еще вот что хотелось бы рассказать о нимфетках... Вчера вечером, когда ловил на удочку в Таловке чебаков, неожиданно встре-тил Джаконду, чуть не силой затащил ее в кусты и отодрал, как сидо-рову козу. Когда мы вылезли из кустов, покоцаные комарами и кра-пивой, барышня нырнула в речку, а я подобрав удочку, как древний человек, отправился рыбачить дальше. Почему, как древний? А пото-му что, как уверял телезрителей Николай Николаевич Дроздов в од-ной из своих передач, наши предки тоже, в свободное от секса время, занимались добычей еды. Наловив рыбы, я вернулся назад к барышне и мы, перебредя речку, напротив моей калитки, отправились ко мне эту рыбу жарить. И жарили ее до утра.          
                Сергей
Р.С. Пришли мне новый кусок своей прозы.

ОДА КРИШНЕ

Здравствуй Паша!
Получил новый кусок твоей прозы, но еще не читал. Когда прочитаю, отпишу свои соображения. Что же касается «нетленки», то это вопрос сложный. Кому дано предугадать где «тленка», где «не-тленка» ? Все мы тянем вслепую свою графоманскую лямку. Только время все расставит на свои места, а наше дело работать. Кстати, если хочешь, можешь использовать мои письма в своем романе. Я не про-тив.
На днях проводил в добрый путь двух паломников – кришнаи-тов. Они идут из Киево - Печорской  Лавры в какой-то буддийский монастырь в горах Бурятии. Прожили у меня с месяц. Мы хорошо по-общались, я их немного подкормил, а то они совсем оголодали за дол-гий путь, на пшенке и горохе. Себя они именуют бхактами /слугами/ Господа Кришны.
До сей поры кришнаитов я видел только по телевизору, лет де-сять тому назад. Однажды их показывали, как они в белых одеждах и гирляндами цветов на шеях, шли босиком по Старому Арбату, коло-тили в свои барабаны и распевали мантры и гимны. Потом их показа-ли в Кремлевском Дворце Съездов, где они вместе с первым и по-следним президентом СССР, на глазах у изумленных коммунистов мидитировали всем залом.
Индуизм в России, согласись, явление довольно редкое, экзо-тическое и поэтому я не смог отказать этим бхактам, когда они по-просились на ночлег. К тому же, после затяжных дождей, на улице было холодно и сыро. Хотя внешне они мало напоминали телевизи-онных кришнаитов, я все равно запустил их в свой дом, о чем собст-венно и не жалею.
Старшему из них было лет сорок – сорок пять, младшему лет двадцать. Одеты они были в простенькие спортивные костюмы, а на их спинах располагались рюкзаки, с притороченными к ним летними спальными мешками. Спать на кровати или диване они отказались, а расположились в ваниной комнате прямо на полу. Они довольно мно-го мне поведали о сущности Ведических Книг, о Кришне, его перево-площениях, о переселении обусловленных душ из одного тела в дру-гое, о кастах, гунне, карме, о четырехруком  Вишну, помянули о Ши-ве и безличном Брахмане  и в один голос заявили, что Бхаговат – Ги-та, священное писание для истинных индусов. И не только для них, а и всех остальных людей на Земле, так как Душа нации не имеет.
По утрам, постелив под себя коврики и скрестив ноги в позе Лотоса, они занимались йогой на берегу реки, против моего дома. Кроме того они перебирая четки, бормотали мантры во славу Высшей Божественной Личности Кришны. Это продолжалось до тех пор, пока однажды, подвыпившие в Забоке скотники, не набрели на них и , сме-ха ради, не сбросили с яра в речку. После этого случая кришнаиты свои занятия йогой перенесли на противоположный берег Таловки, где пьяные скотники не бродили, а вольно паслись священные для каждого индуса коровы и телята. Эти два йогнутых паломника, оказа-лись людьми миролюбивыми, доброжелательными и неприхотливы-ми в еде и быте. Себе на завтрак и ужин они готовили пшенную или гороховую кашку, а от моей еды отказались, так как она по их мне-нию была слишком острой, а следовательно нечистой. Паломники, прежде чем есть самим, свою кашу предлагали сначала Кришне, а че-рез некоторое время приступали к трапезе и сами, насыщаясь, как они утверждали, остатками божественной пищи. Кришна, естественно к их кашке даже не притрагивался. Я бы на месте Господа их кашу есть тоже не стал, тем более каждый день, но они утверждали, что божест-венной Личности нравится все, что имеет растительное происхожде-ние, за исключением горького и острого. Точно такую же кашу, я ва-рю для прикорма карасей в Таловке, но и те не каждый день приплы-вают чтобы ее кушать. А что уж говорить про Господа! Огурцы, по-мидоры, арбузы, другие овощи, они у меня принимали и так же пред-ложив их сначала Верховной Божественной Личности, с удовольстви-ем съедали сами. От предложения половить рыбу они отказались, ссылаясь на то, что у чебаков и карасей тоже есть Душа, а их сердце есть не что иное, как кусочек Верховной Божественной Души Пара-матры  и что насильственно лишать карасей и чебаков жизни, великий грех. Я же, не  смотря на присутствие в чебаках Божественной Лично-сти, жарил их в подсолнечном масле, варил из них уху, ел их марино-ванными, прямо на глазах моих гостей. Однажды они все-таки не вы-держали и попросили немного отварной рыбы и я их накормил до от-вала. Однако поинтересовался на счет греха. Они ответили, что нало-жат на себя тапасью и прочитают сто раз маха-мантру. Она из их уст звучала примерно так: « Хаара Кришна, Хаара Кришна, Кришна, Кришна, Хаара, Хаара, Хаара Рама, Хаара Рама, Хаара, Хаара, Рама, Рама.» Перевод этой мантры с санскрита, по их словам, звучит при-мерно так: « О всепревлекающий, всерадующий  Господь, о энергия Господа, прошу позволь мне преданно служить тебе!»
Перевод этой мантры Паша, мне показался несколько стран-ным, но по  утверждению духовного учителя /старшего из паломни-ков/ он именно такой. На меня, как на обусловленную душу, находя-щуюся в гунне страсти, они смотрели с некоторым сожалением и очень старались, чтобы я обрел Сознание Кришны. Они даже предло-жили мне раздать все свое имущество бедным /видимо нашим хрони-кам/ и отправиться вместе с ними в буддийский монастырь. Эти йог-нутые паломники видимо и в правду достигли нирваны, разглядев даже во мне присутствие божественного Параматры. Я же Паша, если и уйду в монастырь, то только в женский, да и то, если меня туда еще примут, что в моем возрасте, весьма проблематично. Они ненавязчиво пытались внушить мне, что гунна страсти, в которой я прибываю в материальном мире, не самый короткий путь к Господу и что было бы гораздо полезнее для меня, перебраться в гунну добродетели.  А еще лучше , убеждал меня этот йогнутый ачария / учитель/, стать чистым бхактой Божественной Личности Шри Кришны. Я запротестовал про-тив такой постановки вопроса, отнекивался, говорил, что не справ-люсь, так как нахожусь еще под сильным влиянием человеческих чувств и гунна добродетели мне пока никак не подходит.
Возвращаясь из-за речки от священных коров, мои паломники варили свою кашку, кормили ей Господа, доедали остатки сами и по-могали мне на огороде в деле прополки и рыхления. Старший из них, духовный учитель младшего, цитировал мне шастры из «Вед»  и все норовил  втянуть меня в сознание Кришны. Я с удовольствием  слу-шал его проповеди, задавал вопросы и он довольно толково отвечал на них. Этот гуру далеко пойдет, если его по пути в Бурятию не заса-дят наши доблестные менты в каталажку за бродяжничество. Во вся-ком случае после смерти он если и не попадет на Кришнолоку, то не-пременно переселится в тело какого-нибудь брахмана. Мне же, если верить этому гуру, в лучшем случае светит родиться в семье царя, полководца или воина. За то что я посадили вырастил за свою жизнь тысячи и тысячи деревьев, а это по утверждению «Вед» тоже живые существа, моя карма несколько облегчена и не потянет меня в тело свиньи или собаки. Даже наоборот, выдернет меня из касты вайшья и пристроит в касту кшатриев. Что касается наших скотников, которые сбросили моих паломников с яра в речку во время мидитации, то они, из-за того, что пьют самогон, едят мясо, курят и матерятся, в следую-щей жизни так и родятся в касте шудров, в гунне невежества. Кое-кто из этих хроников, обремененных греховной наследственностью, мо-жет попасть и в касту неприкасаемых, то есть собакоедов. Шудры Паша, это люди физического труда, если верить моему йогнутому гу-ру. Именно этот пункт из ведических шастр вызывает у меня наи-большее подозрение. Это уже чистый марксизм – Бытие Определяет Сознание. Ну и прохвост же был, этот бородатый еврей! Слямзил у древних индусов одно из основных положений своего учителя. По карме наши деревенские тоже далеко не брахманы и по идеи давно бы должны были переесть своих собак. Но это далеко не так. Едят они свиней, коров и птицу, а собаки тявкают из под каждой подворотни. И все же поведение наших пьяных скотников есть проявление гунны тьмы. Но что делать, если согласно Бхаговат – Гиты все действия, ко-торые совершают обусловленные души в материальном мире, под-вержены влиянию трех этих гунн. А Бхаговат –Гиту,  по утверждению моих гостей – паломников, нашептал на ухо своему другу Арджуне, сам Господь Кришна еще пять тысяч лет тому назад. Было это в ко-леснице на поле битвы при Курукшатре, где-то на севере Индии. Шри Кришна проявился тогда в своей двурукой форме  и пристроился к великому лучнику Арджуне в качестве возничего. До этого, много миллионов лет назад, он поведал Гиту Брахме, первому сотворенному существу, который создает все формы жизни во Вселенной, но учени-ческая преемственность среди жрецов где-то дала сбой и он вынуж-ден был повторить ее Арджуне. Более авторитетного источника, чем сам Господь Кришна в богословии конечно же быть не может. Это вам не Апостолы в христианстве, которые понапутали и переврали все учение Христа. Другие ведические книги сочиняли всякие разные восточные мудрецы, хотя некоторым из них и приписывают проявле-ние в их образах неполной экспансии Господа.
Мои йогнутые паломники так же утверждали, что Господь Вишну, это первоначальная, четырехрукая форма Господа Кришны. Они так же утверждали, что сознание Кришны можно достичь в одно мгновение, а можно затратить на это и несколько миллионов жизней, переходя из одного тела в другое. Бхагаван – это конечный аспект Абсолютной Истины. Есть три стадии постижения Абсолютной Ис-тины и три аспекта. Брахман – или безличный вездесущий дух, Пара-матма – аспект Всевышнего, находящийся в сердце каждого живого существа, и Бхагаван – или Верховная божественная личность, Гос-подь Кришна. Когда мои гости попытались объяснить все это нашим усть-таловским шудрам, те сбросили их в воду.
После того, как мои паломники ушли босиком на Восток, в сторону буддийского монастыря, я полистал кое-какие книги по исто-рии и выяснил для себя следующее. Еще чуть ли не в допотопные времена /а последний Всемирный потом я датирую Х1 тысячелетием до Рождества Христова/ на территории нынешней Индии, как и у всех других народов, ныне нам не известных, во всю шаманили. Дух пред-ков, Седьмое Небо, священные деревья и рощи, освещенная родо-племенной традицией священная Гора и прочая хиромантия, которой древние жрецы пудрили мозги своим соплеменникам. При всем одно-образии системы шаманизма, каждое племя, а порой и род, имели свои эксклюзивные культы. С усилением матриархата, шаманизм ус-тупил постепенно место культу Господа Шивы / тантризм/. Дошед-шие с тех времен танцы посвященные этому богу и по сей день ис-полняются только женщинами. Но когда от Гималаев в Индостан пришли арийские пелмена, они похерели и матриархат и Шиву. Че-тырехрукого Шиву они ввели в ранг Высшего Божества, установили патриархат и все танцы, посвященные этому богу заставили танцевать мужчин. Смешавшись с индийскими племенами, древние арии освои-ли местный язык санскрит и двинулись дальше на Запад. С уходом Ариев культ Вишну стал постепенно блекнуть и на место Верховной Божественной Личности выдвинулся Кришна. Особенно прочно его позиции закрепило последнее тысячелетие. Арии же, через Персию и Малую Азию проникли в Европу и разбрелись по ней, создав различ-ные княжества и королевства. Они отгородились друг от друга грани-цами, а потом и языками, но вот что Паша интересно, санскрит, кото-рый они подцепили в Индостане, во всех языках этой группы просле-живается, как косоглазие у всех народов монголоидной расы. Мне лично, наиболее интересным кажется то, что и славянские языки не-сут в себе тоже санскритские корни, что и остальные европейские языки. Не означает ли это, что и славянские племена еще в древности впитали в себя санскрит, что они тоже пришли оттуда, из загадочной и неведомой нам Шамболы? Не знаю, когда они двигались на Запад, раньше или позже Ариев, но где-то же они подхватили эту заразу – санскрит?
И вот еще одна деталь. Господь Кришна поражал своих врагов молнией. Греческий Зевс, римский Юпитер, хеттский Бог Грозы, сла-вянский Перун тоже... Впрочем  исторический экскурс, не предмет моего письма. Предмет моего письма Паша, Господь Кришна и его чистые бхакты, которых наши колхозные шудры окунули в речку.
Я спрашивал гуру, как выглядит Кришна и он показал мне ил-люстрацию, на которой Господь Кришна в сопровождении преданных бхакт и садху /святых людей/ шел босиком по дороге. Господь выгля-дел прекрасно. Он был молод, красив как бог, с темными вьющимися кудрями и павлиньим пером, воткнутым в башку. Кожа его лица была синюшного цвета, подсурмленные лотосные глаза, как у восточной красавицы. Стопы ног Кришны оказывается тоже в форме лепестков лотоса. И самое большое желание любого чистого бхакты, достигнув освобождения от материальных пут, улечься возле этих стоп. На дру-гой картинке Кришна был одет в оранжевый блузон и правил тройкой белых лошадей. Рядом с ним стоял молодой человек, кавказской на-ружности, который доставал из колчана стрелы и посылал их из лука во все четыре стороны. Лучник был усат, не такой синий, как Кришна и как пояснил мне гуру, был тем самым Арджуной, которому Господь поведал Бхаговат Гиту. Еще гуру сказал, что каждый чистый бхакта имеет шанс попасть на Высшую духовную планету Кришнолоку.  Именно там обитает Господь, пасет и доит священных коров. И надои у него такие, какие нашими усть-таловским дояркам и шудрам и не снились. Между делами Кришна тащится от общения с царицей Рад-ханари и ее фрейлинами. Господь Кришна иногда все же опускается и на нашу грешную землю в различных инкорнациях порезвиться на лугах с молоденькими пастушками - гопи, задирая им юбчонки.
Каждый чистый бхакта, попавший на Кришнолоку, уже нико-гда не возвратится в наш бренный материальный мир  и его индиви-дуальная душа сольется с душой Абсолютной. Тот же кусочек Боже-ственного Духа, который Господь Кришна вложил ему в сердце при рождении, вернется назад, к Параматме. Мой гуру пытался научить меня простейшим приемам в системе йоги, которую, по его словам, он и сам еще не освоил до конца. Служение во имя Господа называет-ся карма –йогой или буддхи – йогой, или просто преданным служени-ем Шри Кришне. Карма – йога это путь познания Господа, путем по-священия ему плодов своей деятельности. Гьяна – йога это более сложный процесс духовного осознания Господа, через абстрактно – философские поиски Истины. Есть еще аштанга – йога. Это восьми-ступенчатый путь, где асана /физические упражнения/ и пранаяма / дыхательные упражнения/ считаются самыми простыми.
Эти двое моих йогнутых гостей, могли часами сидеть на своих ковриках под тополями за речкой, среди жующих траву священных животных и их отпрысков, скрестив ноги в форме лотоса, собрав воз-дух меж бровей и уставившись на кончик своего носа. Ум их в это время был направлен на личностную форму Шри Кришны пятитыся-челетней давности. Однажды я тоже пробовал посидеть с ними в кус-тах среди коров, но первый же комар, вцепившийся своим жалом как раз в то место, на котором был сосредоточен взгляд, прекратил мои занятия. Я долго и терпеливо наблюдал, как его тощее брюшко посте-пенно  наливается моей кровью, превращаясь из желтоватого скелета в вишневую горошину, старался сосредоточиться на Кришне, на его двурукой форме, пока комар не свалился с моего носа от собственной тяжести в траву. После чего начался такой зуд, что я изрядно расчесав укушенное место, поднялся и отправился назад домой, оставив моих  йогнутых паломников на съедение нашим комарам.  Те были бук-вально облеплены ими, но терпеливо сносили укусы, хотя зуд и им непременно мешал сосредоточиться на Кришне. Никаких  проблем мои гости мне не создавали, спали на полу, скорчившись в  своих мешках. Они ненавязчиво старались быть полезными, а свое время тратили на изучение ведических шастр, занятия йогой, чтение мантр и созерцание собственного пупка.
Мой ачария полагал, что Вишну, Будда, Моисей, Иисус Хри-стос и Мухаммед были инкорнациями Господа Кришны. И что Криш-на приходит на Землю всегда, когда вера во Всевышнего у людей ос-лабевает и им необходимо подбросить свежую идейку, чтобы ожи-вить их религиозное чувство. «В материальном мире, - говорил он. – Невозможно прожить без греха. Но если твое сознание всегда устрем-лено к Кришне, если ты равнодушен к плодам своей кармической  деятельности, если приносишь Господу жертвы и занимаешься изуче-нием ведических шастр, то место у его лотосных стоп на Кришнолоке тебе обеспечено. Если же ты измудришься сделать свой последний выдох в этой жизни с именем Кришны на устах, то место в лотосной стопе Господа, между большим и длинным пальцем считай уже твое.
В Кали – Югу /нынешняя эпоха/ которая, по утверждению мое-го наставника продлится еще 427 тысяч лет, достаточно повторять маха- мантру, не есть мяса, не убивать без большой нужды живые существа, чтобы отряхнувшись от материальной скверны в конце жизни, попасть на Кришнолоку. Садхам, место на этой высшей ду-ховной планете тоже обеспечено. Но из СМИ известно, какой мордо-бой эти святые люди устраивают в Индии друг другу на празднике  Кумбха – мела, лишь бы первыми войти в Священные воды Ганга для омовения. Неужели и эти драчуны попадут на Кришнолоку? Как ты думаешь, Паш?
Мои йогнутые друзья поведали мне, как во время пахтанья бо-гами молочного океана в купе с  асурами /по нашему чертями/, они допахтались до того, что из их божественной маслобойки, грозя унич-тожить все живое, во все стороны полился яд. По поручению Господа Кришны, Господь Шива быстренько выпил его, за что и получил экс-клюзивное право управлять материальной гунной невежества и унич-тожать материальный Космос. Божественную же амброзию /амриту/, пока два высших божества торговались, кто-то из более мелких богов спер и превратившись в птицу понес сосуд с жидкостью бессмертия на небеса, в обитель богов. Черти кинулись в погоню, но не тут то было. Боги надули асуров и выпили амриту сами.
А такому богу, как безличный Брахма, Кришна поручил управ-лять всем материальным миром, а так же курировать всю погранич-ную энергию /живые существа/. Некоторые индусы до сих пор прино-сят ему жертвы, стремясь попасть на Брахмолоку, высшую планету в материальном мире, где по утверждению моих паломников жизнь то-же райская. Но в отличии от Кришнолоки обитатели Брахмолоки, так же смертны, как мы с тобой, а по сему рано или поздно, вынуждены возвращаться на Землю и воплощаться в новые тела.
Заканчивая это продолговатое письмо, я боюсь Паша, что оно не влезет в один конверт. Так что не удивляйся, что в один день полу-чишь от меня два конверта. Если ты вдруг проникся сознанием Кришны, то читай ведическую литературу на санскрите и не доверяй переводчикам и комментаторам. Вся эта братия как правило все пере-врет и понапустит на оригинал философского тумана.
                Передавай привет всем нашим.
                Сергей

ОДА СЕЛЬСКИМ ДУРАЧКАМ
Паша!
Прочитал тот кусок прозы, который ты мне прислал. Мне кажется ты мало доверяешь своей левой ноге. Меньше блюди традицию. Особен-но соцреализма.
В одном из своих писем ты спрашивал меня о сельских дуроч-ках. Есть ли они у нас. Ну а как же! Как и в любой нормальной рус-ской деревне. Тем более в такой запитой, как наша. Попей-ка 300 лет не просыхая из поколения в поколение, у детей поневоле слюни поте-кут. Да и у взрослых тоже. Но наша олигофрения по трезвяку имеет легкую форму. Но если наш дурак выпьет, что не редкость, то глаза доброго некогда Иванушки – дурочка, сразу же наливаются кровью, он хватается за кол и остановить его может только такой же кол. Та-ких Иванушек у нас предостаточно, так что с нашими Ваньками луч-ше не пить вообще.
Но это так сказать основная масса. А есть и индивидуальность – Коля дурачок. Лицо у него покрыто какими-то неприличными шишками, одна нога у него не сгибается, он курит папиросы «Бело-мор» и даже ходит в библиотеку. До перестройки он возглавлял в на-шей деревне комсомол, а когда комсомольцы разбрелись, то он стал проводить свои собрания не в сельском клубе, а на Плотинке, среди стариков и старух, пока те ждут своих коров из бредущего по лугу стада. Так как мысли у него путаются, а на какой-то одной он остано-виться не может, то его речи отличаются эмоциональностью и наши бабки почитают его за блаженного. Он по-прежнему призывает де-ревню строить коммунизм, пророчит о неизбежности краха капита-лизма в России и исправно получает пенсию по инвалидности. Правда я не знаю за что – за ногу или за голову.  Художественную литературу в библиотеке он не берет, считая ее пустой забавой, а все читает по-следнюю программу КПСС и Моральный Кодекс строителя комму-низма. Как и чеховский ученый сосед он считает себя крупным спе-цом в области государства и права. Оставшись после комсомола не удел, он переходит вдоль улицы от забора к забору, просвещая дере-венских старух, занятых прополкой огородов. В другие времена, его давно бы взяли под белые руки и увели в места не столь отдаленные. Но былые времена слава богу прошли и поэтому дурачок – Коля без-боязненно ходит по деревне. Но деревня ни ему, ни в его светлое бу-дущее не верит, ухмыляется в нечесаную бороду и тащит из родного колхоза все, что еще не утащила. Вот и все о наших дурачках!
                Пиши Сергей
Р.С. Барышня с улыбкой Джаконды теперь бывает у меня гораздо ча-ще. Мы с ней жарим рыбу и слушаем музыку... Очень приличная ба-рышня... Русая коса, ровные белые зубы, белые рюшечки на рукавах... Ну прямо тургеневская девушка... К тому же и берет недорого.

ОДА БУДДЕ

Паша привет.
В продолжение темы моего позапрошлого письма, хочу сказать, что несмотря на благоприятное впечатление от моих гостей – паломни-ков, сознанием Кришны я все же не проникся. Более того, мне совсем не нравится двойственная мораль Высшей Божественной Личности. С одной стороны шастры считают грехом прерывать насильственным путем жизнь живых существ. С другой, считать благими делом, убий-ство на войне своего деда, учителя, двоюродных братьев, как это внушал делать Кришна Арджуне во время битвы, только потому, что тот кшатрия.
Еще пример. Строгое предписание шастр для семейной жизни и резкое осуждение побочных связей, при довольно вольным обраще-нием Господа Кришны с фрейлинами своей жены и пастушками – го-пи.
Когда я задал эти вопросы моему гуру, он ответил так. Царь пишет законы и указы не для себя, а для своих подданных. Царь, как высший носитель власти вовсе не обязан исполнять их. Так и Господь Кришна может позволить себе многое из того, чего обусловленная душа, находящаяся под действием кармы, позволить себе не может. Господь Кришна не отеготит свою карму ни какими действиями, по-тому что он сам и Первопричина и Следствие.  Он вне действия гунн, кармы и прочих проявлений материального мира. Он Абсолют.
Такое объяснение меня не очень убедило и я по-прежнему в своих философско-религиозных убеждениях стою ближе к учению Буддхи, чем к кому-либо еще. Должен признаться, что о буддизме я знаю не все, тем не менее свое видение учения Гаутамы я тебе сейчас изложу. Если я не прав в чем-то и у тебя имеется более полная ин-формация, отпиши мне в следующем письме.
Насколько мне известно, Гаутама родился царевичем в Север-ной Индии. Его мама – царица, перед тем как зачать, видела во сне, как ее поимел своим хоботом слоненок. Видимо ****ища была еще та, если ее на слонят растащило. Когда Гаутама родился, согласно россказням архатов /т.е. лиц достигших освобождения, жрецы/, он не ползал, как все нормальные дети на четвереньках, а сразу же пошел. При этом, в том месте, где ступала его божественная ножка, непре-менно расцветали прекрасные цветы. Он, до 29 лет, не знал ни горя, ни страданий, жил в неге и удовольствии, как и полагается царевичу. Его даже со временем женили на хорошей девушке из приличной се-мьи и у него родился ребенок. Но однажды он попал за ограду своего дворца и увидел нищего больного старика и покойника, которого вез-ли на кремацию. Тогда он впервые узнал, что кроме неги и удоволь-ствий, существуют болезни, старость и смерть. ОН задумался об этом и чем больше он думал, тем горше ему становилось пользоваться тем, что приносил ему сан царевича. Однажды ночью он удрал из дворца и углубился в джунгли. ОН шел и шел по лесной чаще, пока не вышел на поляну, на которой жили аскеты.
Аскетизм во имя Господа в индуизме, один из путей достиже-ния Абсолюта. Аскеты ходили голышом, питались птичьим пометом, семенами трав, плодами дикоросов и пили ключевую воду. Они были нестрижены, грязны и бородаты, их кусали насекомые, а они вели ум-ные беседы о духе и материи, о Сверхдуше и Абсолюте. Царевичу это понравилось и он остался с ними. ОН промаялся на этой поляне семь лет. Так же как и аскеты похудел /на птичьем помете ясно дело силь-но не поправишься/, оброс и завшивел. Его так же кусали насекомые, а однажды, во время грозы, к нему подползла громадная королевская кобра и раздув над ним свой капюшон, прикрыла его от дождя. При-сутствующие при этом аскеты восприняли поступок змеи, как чудо, объявили его садхой /святым/ и начали исподволь ему поклоняться.
В конце концов Гуатаме надоела вся эта волынка с птичьим пометом и дикорастущими плодами и он решил вернуться назад к людям. Возле одной деревни увидел царевич крестьянскую девушку промывающую рис в реке в деревянном блюде. Бывший аскет зага-дал: если чашка поплывет против течения, то он сделается паломни-ком и постарается найти смысл жизни. Чашка поплыла. Но смысл оказалось найти не так просто и он потратил на это все оставшиеся дни. За ним увязались другие бродяжки и он объявил их своими уче-никами. Так и бродили они по Индии всю середину шестого века до новой эры, пока бывший царевич не привел свою ватагу под тысяче-летний кедр. Он уселся под кедром, скрестив ноги в позе лотоса и ус-тавился на собственный пуп. У индусов ноги в позе лотоса и самосо-зерцание обычное дело, но Гаутама придал ему особый смысл. Он объяснил ученикам, что его дхьяна /йога/, это состояние совершенной несвязанности с внешним миром и самоуглубленности.  Что именно оно есть освобождение или нирвана. За это ученики прозвали его Буддой или «просветленным».
Будда тут же разослал своих учеников за подаянием по близ лежащим деревням, довольно скоро поправился на вольных хлебах, а из под кедра отлучался только по большой и малой нужде.  Он сразу же отменил все кастовые различия, придуманные по его мнению брахманами, что очень понравилось местным шудрам и неприкасае-мым. Слава его стала расти и к тысячелетнему кедру потянулись па-ломники. Он же поучал своих бродяжек и остальных присутствую-щих, что человеческое бытие это цепь страданий, или ожидание стра-даний, или ожидание эффекта этого самого страдания, как состояние бесконечного беспокойства.
Неуемные желания – вот по Будде, - психологическая причина всех страданий. Так как Мировая Душа вечна, то и цепь инкорнаций бесконечна. И смерть не кара, не трагедия и не освобождение, а лишь переход к новой жизни, а значит к новым страданиям.
Он сидя под кедром, поучал своих учеников, что удовольствие и добро, не только равно необходимы, но и равно не необходимы. Что понятия ответственности и вины, вовсе не существует, что Абсолют – пустота. Что не существует противоречия между материей и духом. И что нет необходимости в абсолютном божестве, нет необходимости в Боге, Спасителе и пр. Каждый архат уже Бог и что каждому из них можно воздавать божеские почести, но делать этого не следует.
Тем не менее его ученики и особенно ученики его учеников, сделали из него Бога. По числу последователей его культа, буддизм является одной из трех мировых религий. И вот что странно Паша. Из Индии, со своей родины, индуисткие брахманы, его почти что выда-вили и он переместился и крепко осел в странах Юго-Восточной Азии, в Китае, в Японии /и Монголии, в качестве ламаизма/. У нас в России, буддизм исповедуют буряты, калмыки и другие нацменьшин-ства.
За два с половиной тысячелетия буддизм раздробился на 18 сект и две крупных ветви. Первая ветвь - это хинояну или «узкий путь». Вторая ветвь -  махаяну или «великий путь». Сектантство в любой религии признак ее старения. Не избежал этого и буддизм. И хотя Гаутама был противником  всякого рода храмов, идолов и любых внешних форм религиозной жизни и ее ритуальности, попы от буд-дизма, постарались сделать все, чтобы и его культ был внешне оформлен, не хуже других.
Будда преподал своим ученикам четыре благородных истины:
1. Сущность страданий
2. Причина страданий
3. Состояние освобождения от страданий
4. Путь, ведущий к освобождению от страданий
Главный аспект буддизма – это бытие конкретной личности – доктри-на ее спасения. Созерцание внутреннего бытия, состояние совершен-ной свободы от внешнего мира, самоуглубленность. Это и есть осво-бождение. Вот так я понимаю учение Гаутамы, Паша. И мне оно нра-вится больше других учений. И не его вина, что его попы сделали из него Бога.
                Пиши. Сергей.
Р.С. Тут недавно, по истечению девяти месяцев после Ваниного двух-недельного отпуска, пришли ко мне две барышни из той секс – груп-пы, которую он проверял по части ориентации и принесли два сверт-ка. Они поздравили меня с внуком и внучкой и пожелали здоровья и долгих лет жизни. Ты тоже можешь меня поздравить. Теперь я дед... Но как мог, старый болван и циник, заподозрить  в чистых деревен-ских девушках какие-то секс-штучки принятые в богемных кругах и артистическом бомонде... Как я мог?... Впрочем, лучше быть старым циником, чем старым ханжой...

ОДА СЕЛЬСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Паша привет!
Ты хочешь выслать мои письма назад? А почему не хочешь использо-вать их сам? Я-то вряд ли за них когда-либо возьмусь. Письма не мой жанр. Да к тому же успею -  ли?
Ты спрашиваешь, как я живу... Да так же. Кроме библиотеки, магазина и речки никуда не хожу. И к нашим теткам тоже... Была охо-та тащиться в ночь через всю деревню за сто верст кисель хлебать. Дамские фенички у всех почти одни и те же, а я старый и ленивый... К тому же домосед. Иногда заходит тургеневская девушка и мы с ней жарим рыбу. Как-то сделала мне гнусный намек на то, что она совсем не против поселиться у меня на постоянной основе. Очень мне надо, чтобы у меня из под крышки гроба торчали оленьи рога! К тому же я могу ее и разочаровать и не умереть так скоро, как ей хотелось бы. Мне видимо уже не судьба попасть в примерные семьянины и до окончания своих дней придется общаться с грязными алтайскими девками.
В прошедшую зиму в нашу библиотеку, впервые за долгие го-ды, было поступление новых книг. Много  детских. Хорошо иллюст-рированных и с хорошей печатью. На этом же уровне и книги по ис-тории, биологии, этнографии, астрономии и др. Наконец-то и мы нау-чились хорошо делать книги. Это радует. Научимся хорошо делать и все остальное, никуда не денемся. Для взрослых тоже поступило не-которое количество отечественных дефективов, бабьих романов и прочей богато оформленной пакости. Но наши жирные тетки их чи-тают. Даже деньги за них платят, по рублю за день. Пушкин с Гого-лем бесплатно, а за Донцову с Марининой нужно  платить! Вот такие настали времена.
А теперь несколько слов о наших интеллигентах. Деревенские работники умственного труда, суть те же  колхозники, только в отли-чии от них не берут на работе в руки вилы и лопаты. Дома они конеч-но же берут, так как все держат скотину, а на работе только на суб-ботниках. Но в отличии от колхозников, сами они, корма не воруют, а лишь скупают по дешевке ворованное. Это те у которых в колхозе в семье никто не работает. Тем же бедным учителям, у которых в семье есть колхозник, приходится волей неволей принимать участие в этом процессе, чаще по ночам, чтобы никто не видел. Но все равно все друг про друга знают и все видят. И когда на утро утомленная за ночь филологиня долго и подробно объясняет старшеклассникам светлый образ Татьяны Лариной и Петрушки Гринева, то соседский пацан слушает не очень внимательно, так как он видел как Нина Егоровна всю ночь таскала ведрами из мужненого самосвала колхозное зерно.
Иногда они бастуют, требуя выплаты зарплаты. Но она напря-мую связана с районным бюджетом, бюджет с поступлением налогов от хозяйств, а от хозяйств он поступает с гулькин нос. В том числе и благодаря нашей интеллигенции.  Одним словом нас, всем колхозом с лесоповала выпускать не стоит.
Мне не очень нравится вождь мирового пролетариата, но сда-ется он был прав, когда говорил о русской интеллигенции в своем письме к Максиму Горькому. Во всяком случае к усть-таловской ин-теллигенции его афоризм относится в полной мере.
В сельской школе за учительским столом сидят такие матреш-ки, которых как мне кажется, на Запад от Уральского хребта к школе и близко не подпустят.  Как и наши конторские тетки они с трудом умещаются на классных стульях, болеют теми же болезнями, духовно от них далеко не ушли,  а все имеющиеся у них в наличии извилины, давно заплыли салом. Те же кто помоложе и попроворнее ходят еще в спортзал и стучат там по волейболу. Медики же утверждают, что ка-ждый удар по мячу выпрямляет в головном мозгу одну извилину. Для детей было бы полезней, если бы они ходили и в библиотеку, а не только в спортзал.
Редакцию районной газеты, по идее тоже относящейся к сель-ской интеллигенции наши политические самцы, каждые четыре года, в полном составе перебрасывают  с постели на постель и имеют как хотят. Но они там все сидят еще чуть не со сталинских времен и сек-суально закаленные. К тому же, кто бы не заказывал им музыку, еще по советской привычке, они хорошо прикормлены крупными хозяй-ствами района и лоббируют частные интересы  тех и ли иных руково-дителей.
Есть у нас и школа – интернат для детей сирот. В ней больше сотни воспитанников и столько же педагогов. Зарплату учителя полу-чают гораздо большую, чем в средней школе, а обучают детей по уп-рощенной программе. За глаза они называют своих воспитанников дебилами, но присосались к ним так, что любого из них, оторвать от этих сирот можно только с мясом.
Все наши сельские педагоги воспитаны и обучены «бабкой Лещихой», которая давно на пенсии, но до сих пор на каждом пере-крестке орет, что она сорок лет отработала в школе. Под стать ей был и ее муж Полиграф Полиграфович Шандыбин. Бабка воспитывала молодое поколение на своих хорчках, а ее муж, преподавал историю и не будучи военным всю жизнь проходил в офицерских сапогах, темно синем суконном галифе и зеленом суконном френче с глухим стоячим воротником. Кого вырастила эта замечательная семейная пара мы ви-дим по нашим нынешним учителям, которым в основной своей массе давно уже пора на покой.  То доброе и вечное что им в души нароня-ли товарищ Шандыбин и бабка Лещиха, они передают до сих пор мо-лодому поколению.
Одна из сестренок из секс – группы, которые осчастливили ме-ня внуком и внучкой и которая забросив артельные борщи стряпает на колхозной сцене спектакли, все жалуется на нищенскую зарплату и я ее понимаю. При ее внешних данных ее зарплаты хватает только на макияж. Тем не менее с голоду не пухнет, а все продукты для себя, кобеля и дембелей, которых тоже нужно кормить, таскает сумками от папы с мамой. Кстати этой тетке давно уже за тридцать и она могла бы прокормиться и сама. У них в семье трогательные отношения. Па-па всю жизнь с опаской выглядывает из под маминого каблука.
Та же из сестренок, которая притащила мне в подоле внука, залетела еще и от проплывавшего мимо нашей деревни туриста на байдарке. Зато дома у нее вокруг нашего детяти гурьбой вьются баб-ки, его тетки, всякие разные лельки... Испортят мне ребенка!
                Я жду твоих писем
                Сергей
Р.С. На той неделе проплывая мимо Известковой скалы на Чарыше, обнаружил следующую надпись неондертальцев: «Здесь были выпу-скники одиннадцатого класса усть-таловской средней школы в пол-ном составе. 2000 г.» Масляная краска на скале еще не высохла и надпись хорошо видно издалека... В добрый путь будущие студенты алтайских Вузов!





ОДА ЕВРЕЙСКОМУ БОГУ

Здравствуй Паша!
Прочитал кусок твоего романа, присланный прошлый раз и... Начи-нать писать прозу лучше всего все же с рассказа. Он дисциплинирует, не дает растекаться мысли по древу до бесконечности. ХХ1 век это все же не Х1Х. При том море информации, обрушивающегося на чи-тателя, у него все меньше возможности читать продолговатые вещи. Романы сейчас пишут только тупорылые тетки и для таких же теток, как они сами.  Ну, там дефективы или про любовь... Сегодня же пого-ворим о евреях.
Однако забавный народ, эти евреи... Сколько их не долбают на протяжении многих тысячелетий разные другие народы, они по-прежнему упорствуют в своей догме о богоизбранности. Завидное по-стоянство и терпение. Их главный пророк Моисей, подложил им крупную свинью своим «Пятикнижием» и «Второзаконием». Богоиз-бранность во все времена выходила евреям боком. Однако если бы не Моисей, сохранились ли они как нация или нет? Это проблематично, хотя лично я ничего худого в этом не вижу. Вот пример, когда рели-гия объединила и сохранила этнос. Хотя другие, более молодые наро-ды, в лоне интернациональных религий, ассимилировались в других этносах. И от этого никуда не деться. И не смотря на ту жуть, кото-рую Господь Иегова нагоняет на свой народ через Заветы и Законы, запрещая смешанные браки, евреи периодически забывали о нем, по-клонялись чужим богам, и даже лепили себе золотого тельца.
Но Моисей, этот хитрый еврейский поп, знал чем можно ку-пить человеков. Перво – наперво он придумал миф о богоизбранности Израэля.  Это польстило бы любому народу, а не только евреям, как сейчас льстит провославным христианам, навязчивая шиза наших по-пов, объявить русский народ, народом – богоносцем, а Москву, третьим Римом.
Во-вторых, Моисей из частной беседы с Господом, уяснил для себя и внушил прочим евреям, бежавшим с ним из Египта, что землю Ханаанскую, где кисельные берега и молочные реки, Иегова отдает сынам израилевым в вечное владение. Мало того, он еще пообещал им подарить все земли от Средиземного моря до Ефрата. В этом пункте Господь конечно же погорячился, а может и просто надул свой народ. Как известно этого не произошло и уже не произойдет и евре-ям придется ютиться на узкой полоске земли, между восточным побе-режьем моря и рекой Иордан.
Обещал им Господь через Моисея и размножить их, «аки песок морской». Но и из этого тоже ничего не вышло. Вырезали их во все века другие народы, уводили в рабство, травили в газовых камерах, да и сам Господь Иегова частенько морил их голодом и болезнями. Дру-гие народы, знакомые с ними, считают их изгоями, хотя сами евреи считают гоями всех остальных. Древние египтяне времен Иосифа, сына Иакова, считали сидение за трапезой с евреями мерзостью. А на Руси времен «Домостроя», всякий православный, неожиданно по-встречавшийся на улице с «пархатным жидом», должен был очи-ститься, помывшись в бане. Даже наш Пушкин, увидев на одной из станций курчавого, темноволосого и тощего Кюхельбекера во фризо-вой шинели, отвернулся от него, посчитав за жида, а значит шпиона. Вскоре они однако узнали друг друга, кинулись в объятья, но жан-дармы их растащили. Старого лицейского товарища Пушкина Кюхлю перевозили из крепости в крепость за события на Сенатской площади 1825 года.
Самыми заядлыми антисемитами, во все времена, были поче-му-то полукровки и личности с прожидью. Чувствуя себя непричаст-ным в должной мере к избранному Богом народу и в то же время к коренной нации, среди которой они проживали, полукровки мстили первым и презирали вторых.
Из-за раннего для времен первых патриархов монотеизма, их преследовали и гнали все кому не лень. Многобожие было привыч-ным делом. И даже фараон Египта Эхнатон не смог переломить в сво-ем народе и жрецах эту привычку и потому рано и плохо кончил. В силу того, что до сих пор рассеянный по миру еврейский народ го-ним, его представители вынуждены быть сплоченнее, умнее и гра-мотнее окружающих, чтобы выжить. Сказки о том, что они дегради-ровали, как нация, жизнью не подтверждается. Половина мировых открытий в науке сделаны немногочисленными евреями. В музыке и живописи их тоже половина. В мировой политике тоже. Не смотря на божий запрет, коренные народы, так или иначе ассимелируют их. Да-же те евреи, которые со всего мира съехались на землю обетованную, уже давно не чистокровные иудеи и в царствие Божие не попадут за грехи своих родителей. Куда им деться от русской, английской, фран-цузской и прочих кровей, которые давно уже текут в их внуках и де-тях. По Библии душа находится в крови, но чем она у них только не разбавлена! Как не увещевал их Моисей, а позже и раввины, хранить чистоту еврейской крови, еврейство сохранилось больше в сознании, чем в крови. Чистокровных иудеев сейчас так же мало, как чисто-кровных русских.
Моисей, да и более поздние еврейские пророки, в какой-то степени оказали своему народу медвежью услугу, создав ему нацио-нального Бога. Любая религия сначала сплачивает определенную группу людей, а потом разъединяет и делает врагами с другой груп-пой. Но если христианство, буддизм и ислам полиэтнические миро-вые религии, что обеспечивает им более широкое распространение среди массы народа, а значит и большую живучесть их догм, то одно-национальность иудаизма заведомо снижает число своих привержен-цев. Тем удивительнее живучесть этой нации. И все –таки этнически чистый Иегова, до того усложнил существование и без того малочис-ленного народа, что даже такие преимущества, как международные связи, накопленные богатства, высокие технологии и обладание ядер-ным оружием, дают им очень мало преимуществ. Палестинцы пло-дятся как грызуны, многократно покрывая потребность в шахидах, которые с завидным постоянством, отправляют в полет над улицами Израильских городов свои руки и ноги, прихватив взрывом несколько бедных евреев. А применить против палестинцев оружие массового поражения тоже не представляется возможным, так как оба народа живут на одном мизерном клочке земли. Это было бы похоже на са-моубийство.
Некоторые люди у нас в России, да и не только у нас, завидуют еврейскому богатству и интеллекту, их должностям и культуре. Они не хотят видеть, что это лишь плоды семейного воспитания нацио-нальной идеи в детях. В еврейских семьях, испокон веков внушают: « Учись сынок /или дочка/, иначе будешь таким же быком, как наш со-сед дядя Петя, или такой же дурой, как тетя Таня /дочке/». И сынок с дочкой, глядя на запойные рожи дяди Пети с тетей Таней, уже не хо-тят быть похожими на них. Они не хотят раз в неделю драться шта-кетником и всю жизнь копаться вилами в дерме. Они, как правило, много занимаются уроками дома, а в школу ходят не для того чтобы покурить в туалете или поиграть в лямбу. Кроме того они зачастую параллельно учатся играть на фортепьяно и скрипке. Выучившись и повзрослев, они естественно оказываются в верхних эшелонах эконо-мики и политики, науки и искусства. Не наших же лобазников посы-лать туда. Они кроме самого примитивного фашизма ничего не по-строят.  Хотя конечно же не все.
Если еврей сердцем еврей, то это у нас ставится ему в вину, а если русский сердцем русский, то он обычный патриот. А патриот, Паша, это человек, который считает, что свое гуано не пахнет, а пах-нет только чужое... Местные висельники считают, что я недостаточно патриотичен. Согласен с ними... Если еврей не достаточно патриоти-чен, его обвиняют в комополитизме. Если русский не достаточно пат-риотичен, то про него говорят, что он «продался жидам».
И все-таки прожив тринадцать тысячелетий / а именно так я датирую для себя библейский Всемирный Потоп/ и не растворившись в других народах, потомки Сима, в настоящее время больше агности-ки и резонеры, чем правоверные иудеи. Особенно наши советские ев-реи. Они-то какого хрена кинулись на землю обетованную? Им то че-го у нас не хватало? Они же видели, что начались демократические перемены, что социалистическому лагерю приходит крышка. Они, больше скептики, чем фанатики еврейского бога, больше материали-сты, чем мистики, они-то чего поперлись на эту скудную каменистую пустыню по имени Израиль. Да в большей части наших евреев от божьего народа и крови - то осталось две капли и в Рай им все равно не попасть, к тому же в ветхозаветных книгах все уже просчитано и определено сколько штук еврейских душ будут сидеть одисную с Бо-гом. Охота было посмотреть, как палестинцы взрывая бомбы в своих штанах, как птицы летают над Иерусалимом, прихватив заодно и их? Конечно, сионизм, это часть их национальной идеи и не кто мне не докажет, что это плохо. Что плохо сложить свои кости в землю пред-ков. Кто может запретить мне или еврею умереть на своей историче-ской родине? Я вот тоже не захотел, чтобы на моей могиле гарцевал на верблюде казахский джигит и уехал умирать в Россию. Да и ты тоже. А кто может запретить сделать это бедному еврею, как это де-лали наши доморощенные коммунисты? Кто может запретить им сложить свои кости на горе Сион? Никто... И все-таки жаль что они от нас уехали.
Догма богоизбранности, в настоящее время, мистическое зна-чение имеет может быть для десяти процентов евреев. А вот в плане национальном, сионизм в сознании большинства.
Конечно же мне тоже не нравятся двойные стандарты из Шул-хан – Аруха в отношении евреев к не евреям. Из-за них-то они и на-жили себе столько врагов. Но как люди разумные, они рано или позд-но стряхнут с себя эту религиозную шелуху. У них нет другого выхо-да в нашем поликонфессиональном мире. К тому же времена средне-вековья проходят, приходят времена общечеловеческих законов. Но этому мешают всякого рода попы со своими обронзовевшими догма-ми. Религии, каждая из которых в свое время сыграли объединитель-ную роль, все чаще и чаще толкают землян к межконфессиональным войнам. Все больше и больше тормозят развитие цивилизованных от-ношений. По моему глубокому убеждению, не у кого из попов, к ка-кой бы он конфессии не принадлежал, нет в кармане Истины о Боге, а лишь одни бездоказательные догмы. А Бога, мне думается, нам объ-яснить сможет только наука, со всеми ее аспектами. И даже не объяс-нить, а хотя бы чуть-чуть приблизить нас к его пониманию. Это и есть моя религия.
Лично я хотел бы иметь веру в Бога. Но ни одна из религий не дала мне сколь-нибудь внятного его объяснения, а вся их разного ро-да поповщина ничего не объясняет. Приятно думать, что духовность, это вера в Бога и служение ему. Я так не считаю. С верой жить конеч-но же проще, чем с неверием. Но с неверием жить честнее, чем со слепой верой. Строительство храмов не восполняет духовности в лю-дях. Но их и не нужно разрушать, как это делали древние варвары и недавние большевики. Они часть нашей истории. Но и тратить госу-дарственные деньги на это – идиотизм.
Строить нужно библиотеки, спортзалы, детские компьютерные центры, в котором любой ребенок из самой малоимущей семьи, в са-мой маленькой деревне, мог заниматься в свое удовольствие. Строить нужно музыкальные школы и изостудии и чтобы там любые дети, любых родителей, могли заниматься за счет государства. Нужно что-бы книги мировой классики, стоили дешевле пачки сигарет, а школь-ные учебники для детей вообще ничего не стоили. Только тогда воз-родится духовность. А муссирование попами всякого рода застывших догм, только уводят в сторону людей от познания мира. В том числе и от его духовного познания.
                Пиши. Твой С.
Р.С. Сегодня я забыл поговорить с тобой о прекрасном, о женщинах... Без них, сам понимаешь, как без помойного ведра, никуда... У нас вчера было открытие кафе под вывеской «Кому за тридцать». Поси-дел. Поглазел. Выпил бутылку пива и ушел... За столиками сидело че-ловек пять законченных холостяков и штук двадцать пять сельских одиночек... Знакомиться было не с кем. Я их еще до этого вечера поч-ти всех перетрахал. А кого не успел по старческой немочи, помогли Вова с Ваней, когда приезжали в гости... А вот интересная фраза Афанасия Никитина на эту тему из его «Хождения за три моря». Вот что он писал об индийцах в еще докрыловские времена: « А все чер-ные люди, а все злодеи, а женки все ****и, да веди /ведьмы/, да та-ти...» Но в конечном счете все зависит от системы ценностей, приня-той в данном месте, в данное время... У папуасов Новой Гвинеи на-пример, в табеле  о рангах, на первом месте стоит мужчина – воин, потом идет взрослая свинья, а уж потом молодая женщина...

ОДА ИИСУСУ ХРИСТУ

Паша! Мы так давно с тобой не виделись, что не плохо бы где-нибудь и как-нибудь съехаться. У тебя ли, у меня ли. Тогда бы мы все и обговорили по части твоей прозы. Большая работоспособность и усидчивость присущая обычно графоманам, качества для прозаика безусловно важные, но  не главные. Как сказал поэт: «Этот пишет, пишет, пишет. Не сопьется никогда!» А может для читателя было бы лучше, что бы этот герой не писал, а все же спился? Но это мы обсу-дим при встрече. Главным до сих пор считаю эксклюзивную  «кочку зрения» автора, но не как у М.Ж., а что–то умное. Тот как что-нибудь скажет от себя, то как в лужу пернет и его перлы ни чуть не хуже афоризмов Козьмы Пруткова. С умной мордой ничего умного не на-пишешь, а у М.Ж. морда умная – умная. Но последнее время стала грустнеть. С чего бы это? Он прислал мне недавно уже из Вологды свою последнюю книгу с разного рода эссе «Дождь золотой». Всех, кого раньше хвалил, он в ней обкакал по своему обыкновению, начи-ная с Пушкина и заканчивая Павлом Васильевым, Окуджавой и Вы-соцким. В общем дождь у него получился не золотой, а кислотный и любая «Обнаженная Даная» сможет родить из него только монстра. Что и произошло. Но литературные медузы всегда плывут по тече-нию... Я же последнее время занимаюсь только тем, что пишу эпита-фии и некрологи самому себе.
Раз уж меня понесло поделиться своим видением разного рода культов в предыдущих письмах, то сегодня поговорим об Иисусе Христе... Кто он, сын божий или авантюрист и проходимец? Вымысел апостолов или историческая личность? Скорее всего историческая личность. Его учение, это накопившийся тысячелетиями протест вет-хозаветной еврейской догме, Законам Моисея. И буддизм, и христи-анство, и даже ислам, всего лишь новое вино налитое в старые меха и оно хранит в себе и аромат того пойла, что было до него. Но сорт ви-нограда был иной, чем раньше, а следовательно и вкус. Будда и Мар-тин Лютер хотя бы не делали хорошую мину при своей игре. Христос же, был более трусоват и согласно свидетельствам евангелистов, в первые годы своих пророчеств делал вид, что блюдет Закон. Но чем больше он увлекался своей идеей фикс, тем меньше у него оставалось шансов на благополучное отступление. А когда он совсем заигрался и впереди четко обозначилась Галгофа, с его божественных уст все ча-ще стали слетать фразы типа: «Сказано у древних, а я говорю вам...»  и т.д. Сказано у древних: «Око за око, зуб за зуб, а я говорю вам, не противься злу насилием». Кстати, Моисей афоризм про «око» украл со стелы с законами царя Хамураппи.
Три ипостаси одного Бога, это шаг назад, к язычеству. Чуть ли не индуистская  инкорнация разных аватар Господа Кришны. А уж внутреннее украшение храмов при помощи скульптур, икон и крестов /фактически виселица/ прямое нарушение заветов Моисея. Не сотвори себе кумира! Сколько раз Господь повторял этот фразеологизм сво-ему народу, а все впустую. Моисей от отчаянья даже каменные скри-жали с божьими заповедями разбивал об головы евреев, но те нет, нет да и сделают себе вместо Бога Золотого Тельца.
Сам-то Иисус Христос обозначил только тезисы своего ученья, которое апостолы, а потом и отцы церкви, обставив мифами и леген-дами, оформили в религию. Христиане, чисто по своей дури, еврей-ского национального бога Иегову, сделали своим богом. Иисус Хри-стос, по индуизской градации – младший бог, полу-бог, как Шива.  А фактически Иегова не больше, как дань религиозной традиции, про-дукт досужих размышлений апостолов – евреев, которыми Ветхий Завет и Законы Моисеевы были впитаны с молоком матери. Им нужна была историческая преемственность и они создали мифологический образ Иисуса Христа, как сына божьего. Сюда же они приплели и не-порочное зачатие девы Марии и что в детстве Иисус был вундеркин-дом и даже вступал в научные дискуссии с книжниками и фарисеями /помнишь когда он потерялся/, и что он исцелял больных и воскрешал мертвых, ходил «по воде аки по суше»  и прочее.
Если рассмотреть все эти знаменья в реальном свете, то можно догадаться, что первыми утку о непорочном зачатии пустили не еван-гелисты, а родители девы Марии. Некий молодой человек, прожи-вавший по соседству и сватавший эту Марью без особого успеха, от-чаявшись, заволок барышню на сеновал и безо всякой женитьбы «по-знал ее», как говаривали на эту тему старозаветные книги. Марье по-нравились эти игры и в конце концов они доигрались до ребеночка. Как и бывает в таких случаях, сосед Пантер быстренько смылся и при случайных встречах делал вид, что ее не знает. Чтобы грех о непо-рочном зачатии прикрыть еще надежнее, ей быстренько подыскали в мужья одного старого олуха, плотника по имени Иосиф. Этот смор-щенный мухомор из рода Давидова, утешал себя тем, что эта юная леди продлит его угасающие чувства и мужское здоровье хотя бы на какое-то время. Миф о том, что до рождения Иисуса он даже не при-касался до барышни, безусловно вздор. Не для того старый плотник женился на этой дамочке и прикрывал ее грех, чтобы поститься и дальше. Дева Мария утешилась тем, что есть и пока Иосиф был жив, успела родить ему еще несколько ребятишек. Таким образом предска-зание ветхозаветных пророков о том, что Мессия будет непременно из дома Давидова, мягко говоря, не соответствует действительности. Иосиф конечно же пытался переделать божьего сына, но было уже слишком поздно. Таким образом Иисус сыном Иосифа был только «де юре», «де факте» он был сыном соседского парнишки, родослов-ную которого евангельские апостолы почему-то никак не осветили. Эту несуразицу христианские попы и отцы церкви в упор не хотят видеть на протяжении двух тысячелетий.
Миф о том, что Иисус в детстве был вундеркиндом, евангели-стами продемонстрирован только один раз, во время пропажи по до-роге домой после Пасхи. Очень сомнительно, чтобы убеленные седи-ной еврейские аксакалы, обсуждали с сопливым отроком такие темы, как пророчества патриархов и Закон Моисея. В лучшем случае ливи-ты вымели бы его из божьего храма поганой метлой, а могли запросто и накостылять. Да и от кого этот отрок мог набраться знаний в бого-словских вопросах? Уж не от дремучего же плотника Иосифа?
Что касается профессиональных навыков в плотницком деле Иисуса, то евангелисты об этом стыдливо умалчивают и поминают только то, что в тридцать лет он закрыл свою мастерскую и отправил-ся проповедовать Слово Божие.
На пыльных дорогах Палестины, он обрастал  разного рода бродяжками, которых в последствии назовет своими учениками. Кро-ме бомжей,  к нему в артель вливались и всякого рода блудницы, ко-торых полный жизненных сил бывший плотник ни чуть не чурался. Да и с чего бы ему их чураться, когда те служили ему «имением сво-им», а бывшая офицерская жена из Магдалы, начала свое знакомство с Сыном Божьим с того, что сделала ему минет в доме фарисея Симо-на из Наина. Видимо Иисус и его ученики были мужики, что надо  и умели угодить женщинам, если они  таким роем вились за ними по жаре. У евангелистов неоднократно встречаются прозрачные намеки и на нетрадиционную сексуальную ориентацию Сына Божьего в от-ношении своего ученика, отрока Иоанна, из которого в последствии вырос Иоанн Богослов, «Откровением» которого и заканчивается Евангилие. Близкие отношения отрока Вани со своим учителем, в старости видимо отразились на его психике, иначе бы красавчик Ва-нюша описал свой поход к престолу Божьему как-нибудь попроще. А отцам церкви не пришлось бы придумывать всякие сказки, расшиф-ровывая всяк на свой манер его «Откровение».
Особенно часто евангелисты обращают внимание на то, что Христос повально исцелял слепых, глухих и прокаженных и воскре-шал мертвых. Делал он все это безо всяких снадобий, а только при-крываясь именем Бога Отца. Очень возможно, что в силу каких-то гипнотических способностей, которые раньше ни кем не замечались и прорезались в потомственном плотнике к тридцати годам, и он кого-то когда-то и вылечил. Но скорее всего, эта шайка бродяг, во главе со своим божественным атаманом, устраивали шоу, для наивных обыва-телей, с чудесными исцелениями и воскрешениями. Выражаясь со-временным языком, они подсовывали им хорошо отрепетированный пиар. Ученики были кровно заинтересованы в признании за своим учителем чудодейственной силы, так  как кормились вокруг него и потому ему всячески подыгрывали. Они пили хорошее вино и вкусно кушали у почитателей их учителя и развлекались с сопровождавшими их дамами, когда учителю приходилось туго. И хотя евангелисты умалчивают эти факты, о них не трудно догадаться.
А что не удивительно, так это то, что Сын Божий редко бывал с проповедями, в своем родном городе Назарете, где его знали, как облупленного. По свидетельству евангелистов, родственники Иисуса считали что он «не в себе» и однажды даже, хотели повязать его всей родней, во главе с мамашей. Ученики вовремя  пришил к нему на по-мощь и оттеснили родню от учителя. Иисус знал, что нет пророков в своем Отечестве и по сему лишний раз не рисковал делать визиты в родные места. А фарисеи и книжники, когда речь заходила об Иисусе, всегда задавали друг другу один и тот же вопрос: «А из Назарета бы-ло ли что путное?»
Если иудаизм, основанный на Законах Моисеевых и трудах древних пророков обслуживал интересы еврейских попов и алегар-хов, то Иисус Христос, выбрав удачный исторический момент, решил утешить страждущих и нищих духом. Все римские провинции при-соединенные в результате войн, стонали под каблуком легионеров и их приспешников на местах из знати и духовенства. Рабство и обни-щание крестьян достигло ужасающих размеров. Ремесленники были тоже разорены. Понимая, что основной массе трудового народа на этом свете ловить уже нечего, он пообещал всем Царствие Небесное и указал путь в это Царство. Стонущему от нищеты и рабства простому люду ничего другого не оставалось, как поверить Иисусу на слово. Особенно в отдаленных не иудейских провинциях. Правоверные иу-деи в идеологическом плане орешками были довольно крепкими. Они больше доверяли Моисею, чем пророку – плотнику и по сему, когда тот, на каждом перекрестке стал заявлять, что он сын Божий, Мессия и царь Иудейский, простой народ, дружным хором, кричал Понтию Пилату: «Распни его!» Когда Иисус Христос понял, что доигрался, он пошел вместе с учениками на гору Елионскую и оставив тех внизу просил у своего Отца Небесного, пронести чашу распятия на кресте мимо него. Выражаясь современным уголовным языком – пал на из-мену. Отец Небесный ему в тот раз ничего не ответил, а больше от-ступать стало некуда. Пришлось Иисусу тащить свой крест на Галго-фу и провисеть на нем, пока не испустил свой божественный дух.
Чуть позже, его, осознавшая свою неправоту мамаша, в купе с его бывшими девками, сняли Иисуса с креста и отдали бальзамиров-щику. Тот распотрошил божественное тело и напичкал его всячески-ми снадобьями принятыми в таких случаях. Потом они обмыли его тело, запеленали в белую чистую тряпку и положили во гроб, в пеще-ре. Хотя евангелист Лука полагает, что во гроб его клали и снимали с креста не Матерь Божья с его фаворитками, а «некий, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый». Этот Иосиф был из Ари-мофеи и я прошу тебя не путать с Иосифом сыном Иакова, тем паче с Иосифом Флавием. Но подобных разночтений в описании одних и тех же событий у евангелистов великое множество и поэтому не стоит обращать внимание на такой пустяк, как снятие с креста. Фарисеи и книжники справедливо полагая, что ученики Христа ночью могут стащить тело покойника и перезахоронить, упросили местное началь-ство привалить к входу пещеры камень и выставить караул. Им вовсе не хотелось, чтобы собутыльники пророка потом по всему свету рас-сказывали байки, как их учитель воскрес и улетел в небо. Но кто-то все же подкупил стражника и перезахоронил Сына Божьего, так что места его истинного захоронения до сих пор никто не знает. Выпо-трошенное бальзамировщиком астральное тело Христа еще в течении сорока дней шлялось по окрестностям, являлось своим ученикам, проходя сквозь стены, ело и пило, и конечно же пророчествовало, изо всех сил стараясь укрепить в них веру, пошатнувшуюся на Галгофе. Позже он собирался до второго пришествия отбыть в дом своего Не-бесного Отца.
Но и на этот раз не обошлось без конфуза.  Фома – неверую-щий засомневался в том что перед ними распятый Учитель и засунул свои давно не мытые персты в рану от копья римского легионера, ко-торым тот проверял не симулирует ли Сын Божий уронив голову на грудь. После того как Фома засвидетельствовал подлинность Сына Божьего, ученики больше в своем учителе не сомневались. Они раз-брелись по всем городам и весям Римской Империи, разнося благую весть.
В 1У веке н.э., при императоре Константине в Византии, христианст-во обрело статус государственной религии. Христиане стали гнобить нехристей так же как нехристи когда-то гнобили христиан. Позже сторонники апостола Петра, перегрызлись со сторонниками апостола Павла. Еще позже сторонники Мартина Лютера, перегрызлись с орто-доксальными сторонниками католицизма, а в Православной церкви, сторонники протопопа Аввакума, перегрызлись со сторонниками пат-риарха Никона. И те и другие в свою очередь разбрелись по разным сектам и церквям и этот процесс продолжается до сих пор.
Здесь у нас в Усть-Таловке тоже есть несколько сект. Есть да-же и одна хорошая знакомая из адвентистов Седьмого Дня, круглая и мягкая, как лягушка и теплая как узбекская дыня. С ней мы иногда попиваем водочку и беседуем о Боге. Наши усть-таловские бабки ко-торые ближе к погосту, тоже вроде бы начинают вспоминать о Госпо-де. Но в отличии от сектантов верят, по их словам, в нашего русского Бога. Где они такого Бога выкопали, я ума не приложу. Не зная ника-ких молитв, они своими словами и просят Господа, простить им их прегрешения. И то, что по молодости лет прелюбодействовали втиха-ря от мужей, злословили на соседок, что всю жизнь воровали из род-ного колхоза, и что за всю жизнь в церкви ни разу не были, что сквер-нословили и пили горькую... и мало ли чего еще нужно выпросить нашим бабкам у Господа! Он де всемилостив, он простит!
Наши деды и мужики, говоря откровенно, хрен на Господа по-ложили и из всех молитв знают только одну: «В Бога Мать!» Но они хотя бы искренни в своих молитвах и на небесах им непременно за-чтется, если они есть.
                Сергей
Р.С. В продолжении нашего прошлого разговора  о прозе хочу еще добавить... Не торопись скорее записать вещь, торопись обдумать. И здесь как раз гусиное перо надежнее, чем компьютер.

ОДА ПОСЛЕДНЕМУ ПРОРОКУ

Паша привет!
Сегодня я пожалуй закончу серию писем к тебе, о различных подхо-дах к осмыслению Бога в мировой практике. Я знаю, что тебе это то-же интересно. Да и любому человеку, если он конечно не олигофрен, рано или поздно приходится задумываться над этим. Я вот тоже, как видишь, все чаще и чаще вспоминаю Бога. Наверное старею.
На закус, нам с тобой достался ислам – самый молодой культ из всех мировых религий. Но  и самый одиозный в нашем ХХ1 веке. Я думаю, что он принесет человечеству еще немало бед, если вообще не уничтожит земную цивилизацию вместе с собой. Крайний фанатизм еще никому не приносил блага. Да и самим фанатикам тоже.
Если Буддизм вышел из Индуизма за шестьсот лет до Рождест-ва Христова, то Ислам возник через шесть веков, после его рождения. И та и другая религия появились и как протест касте попов, которые взяли на себя труд быть посредниками между Богом и людьми. Ис-лам, это протест христианскому многобожию, арабезированное хри-стианство, взятое в купе с иудаизмом.
Его пророк Мухаммед, едва грамотный арабский Чабан, из знатного по аравийским меркам, но обедневшего рода, отроком про-жил некоторое время в христианском монастыре нестерианского тол-ка, где довольно поверхностно ознакомился с трудами евангельских апостолов и еврейских патриархов. Из Ветхого Завета Мухаммед всем сердцем принял идею единобожия и объявил своим ближайшим род-ственникам – язычникам и соседям, что нет Бога кроме Аллаха /бога/. В своих ночных бдениях на Горе Хира, Мухаммед сварил новую ка-шу, позже получившую название Ислам в которую он натолкал, нуж-но признать, самые ценные составляющие, как иудаизма, так и хри-стианства.  От первого Ислам набрался агрессивности, от второго не-которой доброты. Все тот же библейский Гавриил /Джабраил/, кото-рый некогда известил деву Марию о предстоящем рождении божест-венного младенца, передал Мухаммеду во сне и волю Аллаха, быть посредником между богом и людьми. Эта нагорная шиза довольно крепко засела в чабанской голове Мухаммеда и он объявил себя по-следним пророком. Он не стал долго ломать голову над устройством мироздания, а передрал, как запомнил еще с монастыря, основные те-зисы из Пятикнижия Моисея. Иссе /Христу/ он отвел место предпо-следнего пророка, справедливо отбросив языческие поползновения христиан относительно икон, святой троицы, евхаристии и пр. Взятое от иудеев обрезание крайней плоти, пятикратное ритуальное омове-ние перед намазом, в условиях Аравийской пустыни имеет больше гигиеническое значение, чем религиозное. Позже это сыграло поло-жительную роль в деле быстрого увеличения населения в мусульман-ских странах. Да плюс к этому культ семьи и ребенка, полный запрет на использование контрацептивов, а так же прерывание беременно-сти.
На ломаном арабском языке и корявым почерком, Мухаммед стал записывать суры и аяты, которые Аллах нашептывал ему во сне и из которых в последствии получился Коран. С точки зрения внятно-сти и художественности, книжонка получилась так себе, но для пого-ловно безграмотных арабских кочевников, она вскоре приобрела са-кральный смысл. Первыми, с идеями зреющей в Мухаммеде крамоле он ознакомил своих родственников – язычников издревле почитаю-щих Черный Камень. То, заявление Мухаммеда о том, что он послед-ний пророк, всерьез не восприняли и подняли на смех, как когда-то родственники Иисуса Христа  в Назарете. Мало того, они начали его гнобить и он вынужден был бежать в Медину. Там он удачно женился на одной богатой мединской купчихе, которая была старше его, но которая искренне полюбила Мухаммеда и даже подарила ему просто-рный сундук, в который он и складывал свитки с записями своих ноч-ных бесед с Аллахом. Купчиха освободила последнего пророка от всех забот меркантильного плана и предоставила ему возможность заниматься мифотворчеством. Позже Мухаммед женился еще пятна-дцать раз, приводя в дом купчихи все более юных и юных барышень, но самым преданным его другом, до последний дней, оставалась пер-вая жена Хиджаза. Позже он определил потолок из жен для правовер-ных мусульман, как четыре штуки, а на ехидные замечания недобро-желателей по части его частых женитьб, отвечал, что он не просто шухры – мухры, как остальные, а все же пророк. А что положено про-року, то не положено обычному мусульманскому быку. Но как это звучит в переводе с латыни на арабский, я право не знаю.
В конце У1-го века н.э. арабы собачились между собой не на жизнь, а на смерть и Мухаммед искренне желал положить этому ко-нец. Достигнув в Медине определенных успехов в новой вере и зара-ботав кое-какой авторитет, Мухаммед из своих приверженцев создал мобильное войско с которым, покорив близлежащие племена, дви-нулся на родную Мекку. Узнав об этом, родственники пророка вы-ступили ему на встречу, но он разбил их в одном из горных ущелий. Насаждая в Мекке новую веру Мухаммед поступил довольно мудро. Он не стал разрушать языческую Каабу, по мнению некоторых уче-ных крупный метеорит, а предал ему статус мусульманской святыни, к которой нужно совершать хадж.
Несколько просветив с помощью сабель и пик, своих закосне-лых в язычестве родственников в новой вере, Мухаммед пополнил свое войско за их счет и бросился завоевывать другие арабские пле-мена на Аравийском полуострове. Сосредоточив в своих руках как политическую, так и духовную власть, он прошел огнем и кривыми саблями по полуострову и создал Халифат. Племена перестали враж-довать между собой сгрудившись вокруг знамени Ислама. После смерти пророка, его приемники расширили владения Халифата, во-друзив зеленое знамя и над другими этносами.
На протяжении всей жизни Мухаммед записывал по утрам свои ночные беседы с Аллахом, которые в конце концов и послужили теоретической основой для Ислама. Оставив в неприкосновенности такие библейские персонажи как Адам, Ной,  Моисей, Авраам и Изра-эль, записав их на арабский манер, он тем не менее  еврейский празд-ник субботы, как день единения с Богом, перенес на пятницу. Из хри-стианства он оставил в пророках Иссу /Иисуса Христа/, его божест-венную мамашу Мариам и Суд Божий в конце времен «над всеми не-верными». Оставил он также Ад и Рай. Рай, в своих сурах, он описы-вал, как «тенистый сад, над прохладной рекой», где души праведных мусульман размещают свои святые задницы на мягких сидалищах, а красивые юноши разносят им фрукты и пойло. Мало того, души пра-ведников там обслуживают еще и гурии /это такие продажные рай-ские давки!/, которые прокувыркавшись под кустами с обитателями Рая всю ночь, на утро непременно становятся девственницами. В ста-рости, пророка видимо больше тянуло к девственницам и не случай-но, одна из его жен была в столь юном возрасте, что спустившись с его ложа еще долгое время играла в куклы.
Мухаммед, как и Моисей, возражал против изображения Алла-ха и его творений людьми, поэтому именно в мусульманских странах, нашла широкое распространение орнаменталистика, как символиче-ская форма в ковроткачестве и живописи. Возражал он и против рав-ноправного положения мужчин и женщин в обществе, в чем я по-следнего пророка горячо поддерживаю. А чтобы закрепить в тради-ции и пресечь в женщинах всяческие матриархальные поползновения, он ввел в моду паранджу, которую правоверные мусульманки не сни-мают уже Х1У веков. Куда там рыпаться всяким там Лимонти и Вер-саче со своими образцами модных одежек! Вот Мухаммед всем куте-рье кутерье! Зайцев с Юдашкиным по сравнению с ним мелкие замо-скврецкие портняжки.
К библейским представлениям о мироздании он добавил толь-ко Семь Небес и Семь Земель. Однажды, опять таки во сне, Мухам-мед летал на Седьмое небо к Престолу Аллаха на крылатом коне, но описание этого путешествия по Корану я к сожалению не помню. По его же утверждению, всякая душа, погибшая за веру на священной войне, непременно попадет в Рай. А всякий неверный будет гореть в гиене огненной. Он поощрял всякий труд и интернационализм в рам-ках Ислама.
Как и в иудаизме, он ввел в практику индивидуальное общение с Гос-подом, устранив священство, как институт посредников между богом и людьми, оставив за муллами право чтения и толкование Корана. А так же перевод его с арабского для других народов.
Общение мулл в мечетях с правоверными, выгодно отличается от общения христианских попов со своей паствой. Наши попы, путем священнодействий в храмах в окружении церковных служек разного ранга, устраивают красочные шоу, лишний раз подчеркивая свой жреческий сан, как это всегда делали индуистские брахманы. Все эти золоченые иконы, лики святых, которых никто из богомазов никогда не видел, богатые алтари и одежды, хоровые молитвы и песнопения только отвлекают верующих от общения с Богом и превращают цер-ковные службы в мистические представления. Зачем два наших рос-сийских президента посещают их, мне не очень понятно. Заподозрить их в том, что они враз искренне уверовали в Господа невозможно, а чисто политические аргументы по сбору голосов верующих на пред-стоящих выборах, не очень оправданы. Я еще могу понять первого президента нашей Федерации, тогда в этом плане было довольно зыб-ко, но второго понять не могу. У него нет необходимости играть в эти игры. Достаточно того, что им делается в плане улучшения жизни простых людей, в становлении государственности и гражданского общества, что бы и следующие выборы спокойно выиграть... Ну, Па-ша! Я опять ушел от темы письма в сторону. Вернемся ненадолго еще раз к нашим аравийским баранам...
Ислам, как вероучение, гораздо меньше подвержено сектантст-ву по сравнению с другими религиями, исключая иудаизм. Сунниты от шиитов отличаются друг от друга только тем, что для одних «свя-тые» это святые, а для других нет. Есть и более мелкие ответвления, типа вакхабитов или помесь ислама с индуизмом как у сикхов, но сектантство у них скорее исключение, чем правило. Хотя в истории и известны случаи  военных конфликтов, в которых прикрывались именно этими незначительными противоречиями /война Ирана с Ира-ком/. У Ислама, как у самой молодой мировой религии, с опорой  на самые невежественные массы верующих, еще есть кое-какой патан-циал для расширения своей паствы. С другой стороны, как не пыта-ются мусульманские попы представить свою веру миролюбивой, на деле все обстоит иначе. Палестинцы с евреями собачатся уже не одну тысячу лет.
Одним Иегова, видимо по бухе, пообещал Палестину в вечное владение, не согласовав этого вопроса с другими богами. Предки па-лестинцев фимостемляне приплыли на кораблях туда же, хотя их ни-кто и не звал, с острова Крит, а в результате два этих братских семит-ских народа, никак не могут придти к консенсусу. В Коране же сказа-но по этому поводу так: «Если ты предложишь неверному признать Аллаха один раз и он не признает, то предложь ему это еще раз. Если он опять не признает, предложь в третий раз, а потом ты можешь уда-рить его мечом по шее». За точность этой фразы я не ручаюсь, но смысл ее мной передан верно. Вот и вся хваленая исламская веротер-пимость. Поверь мне Паша, мы, все живущие на земле я этими слуга-ми Аллаха горя еще хапнем. С этим что-то надо делать, но что имен-но, я не знаю.
                Пиши и не болей. И слушайся врачей. Сергей.
Р.С. Да, вот еще кое-что к только что сказанному... Попы, Па-ша, попы во всем виноваты со своими Священными книжками... Про Коран я только что сказал. А вот что говорил по этому поводу во Втором соборном послании святой апостол Иоанн Богослов, стих 10: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения /веру в Христа/ того не принимайте в дом и не приветствуйте его».  В Ветхом завете крас-ной нитью прослеживается, что гоя можно и обмануть и убить и в этом нет греха ибо не брат он тебе. И Бхагават-_Гита поучает, что нет греха для воина убить родственника. Тело лишь временный костюм для души и она найдет себе другую одежку. Чувствуешь чему учат попы всех религий своих прихожан? Если такие слова Иоану и впрямь нашептал Дух Святой, которого на иконах изображают в виде голубя, то этой божественной птичке давно пора крылья обрубить, выше локтя.

ОДА БЕССМЕРТНОЙ ДУШЕ

Здравствуй Паша!
Получил твое письмо и разделяю твою тревогу – свидимся ли? Надо бы. Наше время истекает и на будущее откладывать уже ничего нель-зя.
Я закончил серию писем к тебе связанных с культами, с древ-нейшей попыткой людей найти путь к Богу. Хотя цель и высока, все торные дороги известные нам ведут к сожалению не к Богу, а всего лишь к Храмам разной архитектуры. Жрецам всех мастей легко ду-рить людей своими догмами, потому что люди склонны к самообма-ну, потому что с верой жить легче. Безверие делает человеческой ду-ше больно, а она, как и все живое, боится боли. Религиозность у лю-дей от бессилия. К тому же всем нам, хочется верить в добрую сказку о бессмертной Душе, в то что она очень удобно устроится в потусто-роннем мире, будь то Кришнолока, или она сольется с Мировой Ду-шой посредством нирваны, или попадет в райские кущи Иеговы, кто-то бредит Царствием Божьем Христа, кто-то «тенистым садом над прохладной рекой» возле престола Аллаха, а кого-то устроит даже если она в следующей аватаре поселится в тело свиньи, а не собаки.
Сколько философов честно пытались понять, что же все-таки это такое – Душа. И безрезультатно. Все заканчивали субъективной доктриной претендующей на Истину в последней инстанции. Давай не будем заблуждаться и утверждать наверняка того, что нам не из-вестно. Как не прискорбно осознавать нашему несовершенному уму, но нам не дано понять Божественной Сущности. Не дано и все тут. Ей же и не дано.
Может быть когда-нибудь, человечество накопит и проанали-зирует такое количество научной информации, что она чуток приот-кроет эту завесу. А возможно и нет. Возможно мы вовсе не тот уро-вень материи, которому это под силу. Наверняка сказать трудно. Но и поповщина не самый короткий путь в познании Бога. Любая попов-щина, это увод человеческого сознания по заведомо ложному пути, в лабиринт из которого нет выхода. Грустно это осознавать Паша, но помочь этому ничем нельзя. Не людям, не себе и остается только ми-риться с этим.
Вот закопают нас с тобой, черви начнут жевать нашу плоть, а куда улетит наша Душа, мы не знаем. Наверное это очень щикотно, когда тебя жуют черви, как думаешь? Паш? Пока мы живы, мы эту самую душу ощущаем, правда ведь? А может она, как и тело, тоже рассыпится в прах, на атомы?  Вопросы, вопросы... и не одного внят-ного ответа.
Как удобно быть искренне верующим, искренне заблуждаю-щимся, искренне любящим Бога. И вовсе не важно какого. Кришну ли, Иегову, Будду или Христа. А что делать бедному крестьянину, ко-торый ясно видит что все далеко не так, как толкуют всякие – разные попы с древних времен? Куда ему податься? По белому завидую тем, кто после смерти будет некоторое время еще беседовать с живыми: своими картинами, музыкой, книгой. Пусть даже и недолго, по срав-нению с Вечностью. И все же это лучше чем оставить после себя куч-ку мокрой грязи, как это сделают политики, бандиты, певички и кино-звезды. Сочинители в этом смысле в более выигрышном положении, чем все остальные. Не религия, а именно литература и искусство, со-ставляют духовный костяк любой нации. Если конечно мракобесие там не возведено в ранг государственной политики. Но где это и слу-чается, то как правило ненадолго. Только те, кто успеет создать за свою жизнь нечто в духовной сфере, сможет непосредственно влиять на потомков.
                Пиши Паша. И давай свидимся. Твой Сергей.
Р.С. Только что получил сообщение по электронной почте... В Воло-где умер М.Ж. Рак легких. Письмо отправила его сестра.

ОДА НАШЕМУ МЕНТАЛИТЕТУ

Вот Паша и схоронили М.Ж. Успел ли он что-либо сделать в плане духовном? Не знаю. Время со всеми разберется...
На смену советской регламентированной культуре, пришла звездная суб-культура. Если смотреть ее в телевизионный микроскоп, то хорошо видно, как звездные мухи вьются над кусками тухлого мя-са под названием шоу-бизнес, теле-шоу, мюзиклы, телесериалы про ментов и прочей бадягой. Звездная болезнь одолела всех. На куски тухлятины наползли и личинки этих звездных мух, некоторые уже окуклились и жужжат в этом рое вполне самостоятельно, другие еще ползают, поют и пляшут дуэтами с папами и мамами, острят и тащат на экран свое понимание национальных особенностей в рыбалке и охоте. Все хотят блистать на небосклоне славы, пыжаться, надувают-ся, как рогатые лягушки, а по большому счету пускают свою жизнь в распыл. Тех личинок кого папы, с кабаньими загривками, направляют на фабрику звезд, в этом инкубаторе поднатаскивают и когда нынеш-няя звездная муха выйдет в тираж, придут ей на смену, опустив план-ку национальной культуры еще ниже.
Мы, усть-таловцы от общих процессов тоже не отстаем. Самое любимое наше шоу это – «Эх! Семеновна...», интеллект мы измеряем ведрами /чем больше ведер дерьма каждый из нас оттащит за год в собственный туалет, тем хозяин дома интеллектуальней/ о том, что можно жить и не воруя, даже не подозреваем, книг не читаем и наша духовность заканчивается на районной газете, в которой редакция не меняется со сталинских времен. Молока от колхозных коров надаива-ем, как от козы, урожай продаем еще весной, взяв кредит на проведе-ние посевной, свиней и птицу кормим все лето семенным зерном, ко-торое выгребим из сеялок, в паханы хозяйства выбираем только тех, кто побывал в местах не столь отдаленных, или кого туда срочно нужно посылать и при этом бьем себя в грудь, что мы и есть цвет рус-ской нации.
Сестра М.Ж. вчера прислала письмо с подробным описанием его похорон и поминок на девятый день к которым она написала сце-нарий. С горя сценарии начала писать. Бывает же такое! А хочешь почитать сценарий по которому похоронят меня? Тогда слушай...
Умру я скорее всего в своей постели, правда не знаю пока от чего. Скорее всего от инсульта... Хорошо если это будет зимой и я по-тихонечку замерзну так как не смогу разжечь печку, потому что буду парализован. Если это случится летом, то придется несколько пому-читься, пока не остановится сердце. Обнаружат меня случайно кто-либо из моих знакомых, сообщат в администрацию села и те пришлют участкового и своего завхоза, эдакого жирного немца по имени Ваня. После всех формальностей немец Ваня с двумя нашими хрониками, выкопают неглубокую могилку, положат меня в мой же гроб и зако-пают возле моего Смертного Дуба. Помянув меня литром самогона, который им выделит администрация села, они сложат свои лопаты и ломы в бричку и поедут с песнями назад в деревню... Как тебе сцена-рий?
Ты давай не придуривайся и вылезай из-под капельницы... И кончай пить с бичами... Нашел с кем пить... А в начале сентября при-езжай ко мне и мы с тобой чебака добротного половим  прямо возле моей калитки. Снастей никаких не бери, у меня все есть. Прихвати только штук пять желтых мормышек разного калибра.
                Пиши. Сергей.

ПОСЛЕСЛОВИЕ
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Как-то, в середине мая, по заданию редакции, я выехал в село Усть-Таловка нашего района. Редактор поручил мне сделать опись литературного и эпистолярного наследия одного из постоянных авто-ров нашей газеты, утонувшего в Чарыше при невыясненных обстоя-тельствах в середине апреля. Я довольно быстро нашел его дом, дверь оказалась на замке, да к тому же опечатана печатью.
За оградой, в соседнем огороде, на теплой земле, свернувшись полукольцом, лежала справная, издали похожая на колесо трактора К-700, женщина. Одной рукой она опиралась на землю, а другой брала сеенку лука из чашки и втыкала луковицы в грядку. Я спросил ее про замок на двери и про печать.
- А мэр с участковым приходили... Они поди и опечатали, - сказала соседка и снова уткнулась в грядку с луком.
Я пошел к главе администрации села, предъявил ему команди-ровочное удостоверение и сообщил о цели своего приезда. Тот вы-слушал меня, сказал – Хорошо, достал из сейфа ключ, а печать велел сорвать. Я так и сделал.
В доме было давно не топлено, пахло сыростью и я принес из сарая дров и растопил камин. Единственный автобус, который здесь бывает, уже прошел, торопиться мне было некуда и обложившись папками и бумагами бывшего хозяина дома, я  уселся поудобнее к ог-ню и принялся читать. Кое-что из его писанины мне было известно по газетным публикациям, что-то я читал впервые, но так как все, что удалось обнаружить, было отпечатано на пишущей машинке, то я до-вольно скоро сделал опись бумаг, не вдаваясь в подробности. После чего взялся за папку с письмами. Подчерк у нашего автора, нужно сказать, был безобразным. Часть слов была не дописана, масса орфо-графических ошибок, местами слова были зачеркнуты, в других мес-тах были сделаны вставки, при этом так условно и неразборчиво, что у меня сложилось впечатление, что письма эти он не писал, а стено-графировал. Эти крючки и закорючки, которые автор использовал вместо букв, понятны были видимо только ему. Мне около года пона-добилось, чтобы в них разобраться. Так вот, в той папке я обнаружил одну пачку писем, стянутых поперек большой конторской скрепкой, на которой было написано: «Письма из деревни», а чуть ниже – чер-новики.
Почти вся ночь у меня ушла на то, что бы довольно поверхно-стно ознакомиться с содержанием этой пачки, утром немного поспал, а часов в девять, сложив его бумаги в свой портфель, возвратил ключ мэру, а сам отправился на кладбище. Там, в самом углу, возле ограды, рос дуб, с метр высотой. Листьев на дубе еще не было, хотя кладби-щенские деревья уже зеленели, а жимолость по склону сопки за огра-дой, была подернута какой-то изумрудной плесенью. На дубе же поч-ки только-только набухали. Я постоял возле него, а потом пошел на-зад в село.
Чтобы как-то скоротать время до автобуса, я снова отправился к дому нашего автора. Я приставил к чердачному окну лестницу, ва-лявшуюся тут же и залез на подловку. В самом ее углу желтел стру-ганный сосновый гроб. Я потрогал крышку домовины. Она была теп-лой и на ней тут и там белели кляксы птичьего помета.
Спустившись вниз, я отнес лестницу к бане и уже собирался уходить, как к забору подошла вчерашняя соседка, кажется навеселе, с пол-литровой банкой молока в одной руке и ломтем домашнего хле-ба, в другой.
- Сродственник его что ли, али как? – спросила она, подавая мне мо-локо и хлеб – На вот поешь... А я смотрю вечером свет горит в доме и печка топится... И ночью вставала, свет в окошке тоже горел... Близ-кий ему что, али как?.. Горевал поди?
- Нет, не горевал... Из газеты я... Бумаги его читал, опись делал.
- А я думала горевал... Как не погляжу в окошке, а он все сидить... Сидить и сидить.
- А какой он был ваш сосед? – спросил я.
- Сосед-то... А чудной какой-то... – отвечала соседка.
- А чем жил?
- Жил-то?... Да огородом, да речкой, - отвечала та.
Здесь к нам подошел мужичонка, поздоровался, видимо муж соседки.
- А как он погиб-то? – снова спросил я.
- А никак не погиб... Утонул в Чарыше и все тут... Васька Барсуков сам видел, как его льдина накрыла.
- Что же ему и помочь никак нельзя было? Ну, там жердину подать?
- Оно может и можно было, дак никто не подал – и сосед посмотрел в сторону.
- Чужой что ли был? – снова спросил я.
- Да не то что чужой...- отвечал сосед по-прежнему глядя в сторону. – Неудобный какой-то, вот и весь сказ... А рыбаков тогда много на бе-регу стояло... Да они вовремя со льдины соскочили.
Вернув женщине пустую банку я поблагодарил ее за завтрак и отправился на автобусную остановку. Позже я написал Паше в Нов-город и он прислал мне письма Сергея. Я разделил их на четыре части и слегка изменив топонимику и имена, представляю Вашему внима-нию.
                Н.Д.