День у Вани не удался с вечера. Утром, 9 мая, Праздник Великой Победы, начался у него с жесточайшего бодуна. А на работу нужно было идти. Разодрав закисшие глаза, дыша собственным перегаром, он наскоро собрался, не завтракал, только выпил пол старого в горошек чайника, сплевывая кусочки накипи. Улица встретила его сдавливающими виски тисками. Город был полупустой, солнце палило слишком сильно. Ваня остановился на перекрестке, где-то рядом проревел мотоцикл и полоснул ванино вялое сознание визгом тормозов. Ваня поморщился и почувствовал тошноту. В троллейбусе, было еще хуже. Кучка малолетних девочек с бантиками и разноцветными надувными шарами боли, визжали и галдели, доставляя ему мучения. Посреди салона, держась за поручень, стоял иссушенный дед в парадном кителе, фуражке и с огромной гроздью золотистых медалей. Ваня щурился от солнца, обильно потел и ненавидел 9 мая.
Когда он приехал на работу, охранник, Сережа, житель умирающего ПГТ, предложил Ване дунуть в подсобке, мотивируя это тем, что последствия абстинентного синдрома снимет как рукой.
Он не соврал. Торкнуло Ваню серьезно. Они вышли покурить на крыльцо, Ваня сделал несколько затяжек, и понял, что на какое-то время он просто перестал существовать. Была просто живая перчатка, которую одели на руку эйфории. Дрожь струилась по его мускулам, голова была легка и кружилась, в груди зашевелились… черви. Но их шевеление было приятным.
Ваня почувствовал небывалую мощь своего разума, уверенность в том, что все ему под силу. Все вокруг обрело вмиг блестящую простоту и красоту, он понял, что если сейчас он подумает о чем-то, что тревожило его разум всю жизнь, он с легкостью решит этот вопрос. И вопросы эти, в свою очередь, сторонились иглы его мышления, словно он ножом ясности разрезал кусок масла вопросов, просто отслаивая их друг от друга, но не решая их.
Ваня улыбался, смотрел на небо и ни о чем не думал. Убитым он был весь день. Он видел себя словно со стороны, как через дверной глазок, все было искажено и непропорционально. Овально. Мысли ванины были словно пивная пена. Ближе к концу рабочего дня голова Вани потяжелела, думать было отвратительно и невозможно. Ваня чувствовал себя разбитым. Он понял, что поменял шило на мыло. Нужно было собираться домой.
Возвращаясь пешком домой, он услышал где-то играющую песню Кобзона. «Это радость, со слезами на глазах. День Победы…» Эти строчки почему-то навеяли Ване воспоминания о его школьных годах, когда он еще совсем сопливым шкетом стоял в толпе таких же детишек в пилотках и нарядно одетых. Все размахивали флажками и шариками, приветствуя движущуюся колонну воинов и ветеранов. По команде классного руководителя все малыши хором начали скандировать: «ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ!» Маленький Ваня, уставший и измучавшийся на жаре в такт со всеми кричал «ЗА-Е-БА-ЛИ!»