Некое подобие рабочей недели подходило к концу. Со всеми негативными оценками, прошедшие дни выглядели вполне приличными. Ты жив, здоров и киллер отказался с тобой работать. Устал, день не нормированный. Неделя должна будет закончиться посещением театра. Так захотела жена, на что всё моё нутро бурно выражало протест, а внешний вид отвечал согласием. Нутро спорило, но не хватало аргументов, оно пыталось подать протест, но на окружающих это не действовало. В принципе, в театре происходит тоже самое: гасят свет (в квартире тоже), открывают занавес (включаем телевизор), переходим к просмотру, в конце которого неумолимо хочется спать. Недостаток один: нельзя переключить канал… Преимущество тоже одно: нет назойливой рекламы.
Времена меняются. Что же это такое?! Никакой очереди за билетами, нет привычной фразы о «лишнем билетике»… Скучно вечер начинается! Может быть в буфете найду спасение? Одно хорошо: мало народа. Значит не кому будет выпить мою последнюю бутылочку холодного пива. Спокойно проходим в фойе. Жена начинает заметно нервничать, потому что некому показать своё новое платье. Мне самому приходиться её подбадривать. Получается не важно, если не сказать, что вообще никак…
На свою просьбу начать осмотр театра с буфета, получил однозначный, нервный взгляд супруги с ног до головы и обратно. Запах бутербродов с колбасой вскружил голову. Слюна медленно, как бы издеваясь над желудком, поползла по пищеводу, сообщая по дороге всем, что их обманули. На что эти «все» выражали дружный рык. Мне эта солидарность была понятна, жене нет… В буфет нельзя, в туалет- не прилично, платье показать некому, в общем вечер начинался предсказуемо, но обещал закончиться лёгкой усталостью, угнетающим скандальчиком и неотвратимым обсуждением проведённого вечера, от которого будет боль в обманутом желудке, полный мочевой пузырь, головная неразбериха. Всё изначально задумывалось, как память на всю жизнь. Это, надо признаться, беспроигрышный вариант.
Места в театре достались просто прекрасные. Можно было не только слушать, но и наблюдать действие, происходящее на сцене. Нервозность ситуации осложнялась. Пузырь маялся и надувался, поэтому невозможно было сосредоточится на ситуации. Артисты пытались что- то сказать, но фразы пролетали мимо. Мозг упрямо сосредоточился на другом. Косой взгляд в сторону супруги, уловил ели заметную слезинку на её розовой щёчке. Наверное, она за что-то переживает. Такой реакции у неё не было даже тогда, когда нам зарплату отдавали с задержкой в пол года и то лопатами, а потом черенками от этих же лопат. Малочисленный зал был солидарен с моей женой. Только после пристального осмотра балкона театра, я увидел мужичка с молоденькой женщиной. Он ёрзал на стуле, нервно осматриваясь по сторонам. Малочисленные соседи, зажимая нос пальцами, отсаживались от парочки подальше. Благо мест было предостаточно. Наверное, в первый раз в жизни я был благодарен жене, что она отговорила меня идти в буфет. Всё- таки женщины народ дальновидный. Глянув на часы, понял, что приближается праздник! Антракт был не за горами! Но эти 15 минут надо было продержаться. В это время я почувствовал в себе дух боксёра. Если уйду, то свои же и убьют! Я готов был на всё, вплоть до того, что готов был выбежать на сцену и прочитать все монологи и диалоги артистов, рассчитанные на весь спектакль, но за эти оставшиеся 15 минут…Время тянулось… Надо было срочно отвлечься. Перекинув ногу на ногу, стал вспоминать что- то хорошее, но в голову, кроме антракта, ничего не лезло. Наконец занавес закрылся под грохот аплодисментов. Стараясь не привлекать к себе внимания, криво перебирая ногами, перебежками, издавая при этом душещипательные стоны, я устремился в кафельный зал, где меня поджидала индивидуальная кабинка. Только там я понял радость этого вечера. Мир повернулся ко мне лицом, и я увидел всю прелесть, окружающей меня действительности. Весь оставшийся спектакль смотрел с таким вниманием, что это насторожило жену. От меня она этого просто не ожидала. В это самое время я пристально смотрел на сцену, пытаясь понять происходящее там. Пропустив начало по причине моей не сосредоточенности, я пытался сообразить, что происходит. Почему какой- то человек, с намазанным черным гримом лицом, подходит к молоденькой женщине и, вместо того, чтобы пожелать ей «спокойной ночи», начинает её душить? Я этих иностранцев просто не понимаю. Сначала знакомятся, потом дарят подарки. А ночью, вместо того, чтобы общаться и знакомиться поближе, начинают заниматься, не знаю чем! Вскоре, после моих попыток понять происходящее, все, кто остался в зале, встали и стали хлопать в ладоши, выражая тем самым не то завершение спектакля, не то что- то другое. Мне бы ещё минуток 10 и тогда бы всё встало на свои места. Однако в моё подсознание стала закрадываться мысль, что всё закончилось. И не просто «закончилось», а закончилось хорошо. Это касалось не только артистов, которые не забыли текст спектакля, но и редких зрителей, которые смогли досмотреть постановку до конца. Одинокая пожилая женщина вынесла букет роз и отдала их внезапно ожившей мадам, которую душили 20 минут назад. От такого букета и моя жена ожила бы после смены на заводе, а так спит бедолага и мечтает о выходных, когда мы снова пойдём с ней в театр или какой- то музей…
Виталий Николаев. 20.01.2005 год. 01:15