Меня укладывают спать днем вместе с маленькой сестренкой, хоть я старше на целых три года и очень не люблю этого насильственного отдыха.
Столько дел во дворе! Сейчас там без меня моя подружка Таня осваивает закоулки между сараями в поисках цветных стеклышек. И одному Богу известно, сколько она найдет их, а у меня как раз не хватает осколка синего цвета.
Или можно пойти куда-то с принарядившейся бабушкой, которая обязательно купит мне втайне от мамы конфет или давно выклянчиваемого слоника.
Так нет же, приходится ворочаться с боку на бок в «холодной» комнате, которая вовсе и не холодная, а называется так, потому что не отапливается зимой и используется только в теплое время года, например, как сейчас - летом.
Но еще хуже пробуждение. Такой сладкий, наконец пришедший сон, какое-то необыкновенное блаженство. И вдруг: «Оля, вставай, дедушка уезжает, мы идем к фотографу, чтобы сделать снимок на память».
Я уже знаю, что существуют фотографии. Их делает наш сосед, дядя Евграф, который, по-видимому, недавно купил аппарат и фотографирует все подряд.
Он останавливает меня, когда я бегу мимо, и вот я уже застенчиво улыбаюсь на фоне парадной двери нашего дома, у поленницы дров во дворе, рядом с живой изгородью из маленьких белых розочек, пахнущих так сладко, что хочется съесть, и я успешно делаю это, пожевывая горьковатые лепестки.
Вот я в обнимку с Сомерсетом. Песика породы «русская гончая» никто не зовет таким помпезным именем, - к нему прилепилась простецкая кличка Сомка. А хозяин Сомерсета-Сомки все тот же дядя Евграф. Сомка - мой друг и спаситель от страшного петуха, напавшего на меня однажды. Крылья ужасных размеров распростерты надо мной. Страшно! Он убьет меня сейчас! Это конец! Но откуда ни возьмись – спасение. Сомка, спущенный с поводка рукой доброго дяди Евграфа, летит мне на помощь.
Зимой Сомку можно «впрягать» в санки, и он везет меня с горы, вываливая в снег на крутом вираже. А я притворяюсь «мертвой» и жду, когда он подбежит ко мне и лизнет в залепленное снегом лицо.
На этот раз, чтобы сделать снимок, оказывается, надо идти в какой-то особый дом, где нас – маму, папу, дедушку, меня и мою крошечную сестренку сфотографирует кто-то чужой.
Дедушка, папин отец, приехал к нам в гости. Он молчаливый и строгий. Я его побаиваюсь. На улице хочу прыгать на одной ноге или бежать впереди всех, но дедушка берет меня за руку, - я бросаю быстрый взгляд на папу. Папа кивает: «Так надо». И я не противлюсь.
В фотоателье очень интересно. У фотографа маленькая, уютная и темная пещерка, которая вспыхивает огнями, стоит нам только войти и рассесться. Я удобно устраиваюсь на коленях у папы. Он прикрывает мои ручонки своими ладонями: мне спокойно и хорошо. Я наблюдаю, как фотограф манипулирует какими-то рамками, и размышляю, как будет сердиться мама, когда мы вернемся домой: «Ты опять не застелила постель, Оля! А ведь взрослая девочка, тебе уже четыре года!»