Темное небо, бурый песок…
Долгая Осень, вышел твой срок!
Долгая, лютая будет Зима:
Меркнущий свет, леденящая тьма.
Ветер в Пустыне не знает границ,
Точит он ссадины каменных лиц,
Воет он вслед убегающих лун,
Море волнует безбрежное дюн.
Солнце в Пустыне не дарит тепла,
Красным зрачком, преисполненным зла,
Бурю и смерть призывает с равнин
Высохших русел скупой властелин.
Только поднимется в небе звезда,
Так далека, голуба и чиста -
Стужа и ветер, слуги Зимы,
Вмиг заслонят ее пологом тьмы.
В сумерках бродит Царица-Зима,
Белой рукой рассыпает она
Легкий, как пух, обжигающий снег.
Бойся объятий Зимы, человек!
Последние лучи кровавого глаза-солнца пали на ступенчатые башни древней Зорирайры. Зажегся синеватый веер заката. Тускло вспыхнули золотые орнаменты и гигантские статуи воинов. Улицы города уже погрузились в густую черно-синюю тень и здесь зажглись редкие желтые огни.
На окраине столицы Солнечной Империи старые, обветшалые небоскребы с черными провалами окон соседствовали с приземистыми виллами и дворцами из черного базальта. По узкой улочке между глухих каменных заборов бежал худенький паренек лет тринадцати в замаранном ржавой пылью комбинезоне. Изредка останавливаясь чтобы отдышаться, он оглядывался назад. Там, все ближе и ближе, неслась ватага подростков с неестественно серьезными лицами. В руках они сжимали эйанские учебные ятаганы. Беглец, завернув за угол, оказался в тупике. Паренек бросился стучать в гулкие металлические ворота - тщетно. Тогда он подобрал с пыльной мостовой железный прут и встал спиной к стене.
Преследователи окружили его полукругом и с кличем “Ийаихх терайцай-тоор (сын землянки должен умереть)” бросились в бой.
К чести преследуемого, он отбивался мужественно, но силы были неравными. Небо уже почернело, на нем холодно блистали звезды, сновали искорки кораблей и спутников. Только старый фонарь, прикрепленный к одному из заборов, бросал пыльный рыжий свет.
У паренька выбили из рук прут. Мрачная сцена расправы не была редкостью для этого мира: дети йенадрайев, воинов-фанатиков, наследовали ненависть своих родителей к полукровкам. Несчастный был обречен покоится на дне Катакомб, куда не спускался никто из живых.
Внезапно откуда-то сверху раздался резкий, как свист бича, боевой клич. Преследователи подняли головы. На каменном заборе стояла стройная девичья фигурка, в черном боевом скафандре, с золотистым шлемом и ятаганом. Девчонка легко спрыгнула на землю и, еще раз крикнув “Иайййа!”, бросилась на молодых вояк. Как бы ни называли себя те, кто толпой нападают на беззащитного, они всегда остаются трусами. Мальчишки увидели, как ловко она замахнулась настоящим, боевым виброятаганом, рубящим металл, как масло. Они услышали из ее уст клич Императорского Дома, который никогда еще не издавался впустую. И, встав спина к спине, они медленно двинулись назад по улочке, настолько медленно, насколько позволяла им непомерная гордость. Когда молодые йенадрайи исчезли за поворотом, спасительница повернулась к пареньку. Они были ровесниками, но у девушки было властное и суровое лицо даже по эйанским меркам.
- Твоя мать действительно была землянкой? - холодно спросила она.
- Да, госпожа, - просто ответил паренек, вздрагивая от внезапно обрушившегося на него холода эйанской ночи.
Если бы она обращалась с ним, как с равным, она должна была бы назвать его “господин”. Но полукровку никто здесь так не называл.
- Как твое имя? - все в том же тоне допроса спросила она.
- Эйвери Кириани И’Латт, сын Кириана Тхани И’Латта, герцога Лаусского и князя Сьерразура, госпожа, - как положено ответил он.
Происхождение было бы знатным для эйанина, но для полукровки это не имело значения. Девчонка пристально вгляделась в лицо Эйвери, прежде чем назваться самой.
- Просто Рия. И давай оставим все формальности.
- Спасибо за помощь, Рия.
Эйвери показалось, что он уловил нотку смущения в ее голосе. По неизвестным ему причинам, Рия не хотела называть своего полного имени. Словно уловив его мысли, она быстро сказала:
- С твоей физиономией лучше сидеть дома.
По правде говоря, тонкие черты его лица мало отличались от истинно эйанских. Он был светловолосый и голубоглазый, разве только взгляд совсем не жесткий и лицо не суровое. Эйвери был замкнутым, книжным подростком, которому совсем не нравилось жить в этом холодном, пыльном мире, у дальних родственников, считавших одно его существование позором для своего рода.
- Говорят, у землян бывают темные волосы. А у твоей матери? - небрежно полюбопытствовала она.
- Темно-русые, - тихо ответил он.
- А глаза?
- Синие.
- И черная кожа?
- Нет.
Она хмыкнула.
- Приходи завтра утром сюда - научу драться как следует. А то тебя точно убьют, - она обернулась и подошла к железным воротам. Прикосновение руки - и бронированные створки поехали в стороны. Она шагнула внутрь и исчезла в темном дворике.
Так началась эта странная дружба. Эйвери скоро выяснил, что место, где они играли, примыкало к императорскому дворцу, стало быть, родители Рии служили здесь, как и отец Эйвери. Кириан редко видел сына - служба в личной охране императора отнимала почти все время.
Через несколько дней Эйвери удалось, наконец, узнать полное имя Рии. Как всегда, они тренировались в боевом искусстве во дворе, окруженном каменным забором со стороны улицы и приземистыми постройками дворца с остальных. Массивные колонны, скошенные стены и узкие окна делали здание мрачным и подавляющим. Внезапно двери одного из строений открылись и Эйвери увидел благородной наружности незнакомца в сопровождении своего отца и двух других стражей.
- Дочь, нужно поговорить, - произнес незнакомец.
Рия со злостью бросила ятаган в песок и сказала Эйвери:
- Подожди, я скоро вернусь.
Только когда все ушли, Эйвери понял, что видел перед собой единоличного правителя самого могучего и обширного государства в Галактике, Солнечной Империи. Почему же никто никогда не слышал о его дочери, наследнице престола Рии И’Вайк? Вернувшись из дворца, она вынуждена была дать объяснения. Без лишних слов Рия сняла с головы свой золотой шлем и на ее плечи упала копна роскошных прямых черных волос, совершенно не подходящих для чистокровной эйанки.
Рия не знала своей матери. Она умерла или куда-то исчезла сразу после рождения дочери. Разговоры о ней при дворе были запрещены.
Рия достала медальон с портретом властной черноволосой женщины.
- Ее звали Эмели, - упрямо смотря в землю, произнесла она.
- Она очень красивая, - тихо сказал Эйвери.
Рия росла в одиночестве, бродила день за днем по пустым темным коридорам и залам, где было невыносимо холодно и пыльно, как и везде на этой проклятой планете. Отец был равнодушен с ней, а она платила ему ненавистью. И вот, наконец, в ее круг попал товарищ по несчастью, Эйвери, но сердце девушки успело так ожесточиться, что и единственному другу доставались, в основном, нелестные эпитеты и тумаки во время их боевых тренировок.
Однажды Эйвери наблюдал за коротким тропическим закатом, сидя на древних выщербленных ступенях. Безбрежное море песка у его ног набегало на рукотворные скалы Зорирайры. Рия спустилась к нему.
- Небось, скучаешь по маме? - насмешливо спросила она.
Эйвери кивнул.
- Тряпка, - отрезала она.
Эйвери поднял камень и бросил в черный провал, разрывающий древнюю лестницу. Он долго-долго вслушивался в затихающие гулкие звуки ударов камня о камень, о стекло, о металл. Глубже и глубже, безысходней и безысходней. Все небоскребы столицы, словно верхушка айсберга, нависали над бездной катакомб и лабиринтов.
- Когда-нибудь все это величие обрушится вниз, - задумчиво произнес он. - Нам бы выбраться отсюда до этого и пойти учиться в хороший университет… Если, конечно, еще остались такие.
- Университет? - она усмехнулась и, зябко поеживаясь, предложила: Пойдем, лучше, посмотрим на Альменца.
- На кого?
- На Аль-мен-ца. Ты не знаешь, что ли? Во дворец привели самого Кинтанари, бывшего главу Галактического Содружества.
Эйвери пожал плечами.
- Ну, пойдем.
Они спрятались за занавесом в плохо освещенном коридоре, примыкающем к тронному залу. Через несколько минут показались стражи, сопровождавшие высокого темноволосого человека в белых длинных одеждах. Всем своим видом он напомнил Эйвери какого-то благородного древнего короля из детской книжки с картинками, вроде тех, что читала ему мать. Стражи и их пленник остановились. Из тронного зала вышел Кириан И’Латт и приказал охране удалится. Полагая, что они с пленником остались одни, отец Эйвери поклонился Кинтанари и тихо произнес:
- Следуйте за мной, Владыка.
Альменец склонил голову в ответ. Когда Кинтанари проходил мимо убежища Эйвери и Рии, он вдруг повернулся и внимательно посмотрел в их сторону. Эйвери готов был поклясться, альменец видел сквозь занавес, как сквозь воздух. Еще миг, и Кинтанари с И’Латтом скрылись за дверями тронного зала, где бывшего Владыку Содружества ждал Император.
Рия вытащила Эйвери за руку в другой коридор.
- Надеюсь, твой отец - не один из этих сумасшедших фанатиков-териев? - зловещим шепотом процедила она.
- Он не сумасшедший, - упрямо ответил Эйвери.
- Ладно. Мой не лучше. Он колеблется, поэтому и приказал привести к себе этого Альменца, которого терии почти боготворят. Еще чуть-чуть пропаганды - и Император на их стороне, а тогда - конец всей Империи, все полетит в тартарары. Ты-то с кем?
Эйвери пожал плечами.
- Знаю пока только, что на стороне Добра.
- Мой опыт показывает, что нет такой стороны.
Она задумалась. Как показалось Эйвери, что-то ее смущало.
- Слушай, тебе не хочется чем-нибудь насолить своему отцу? Ну, за то, что он практически тебя бросил и все такое?..
- Иногда, - согласился Эйвери.
- Что он подумает, если ты пройдешь Посвящение в Храме Хаййарары?
- Он будет в бешенстве, это точно.
- И мой папаша тоже. Пойдем прямо сейчас, что нам терять? Только я волосы высвечу, чтоб лишних вопросов не было, - выпалила она.
Эйвери не ожидал такого деликатного предложения. Пройти Посвящение в Воины вместе это, конечно, не вступить в брак, но эйане предавали обряду исключительное значение, веря, что главные боги вселяются в людей в это время. С другой стороны, это был его единственный шанс поучаствовать в древней мистерии. Любопытство взяло верх. Эйвери согласился.
Храм был очень темный. В отличие от поверхности планеты, здесь, в глубине, у горячих ключей, было жарко и влажно, дым приторных благовоний одевал низкие залы сизым туманом. После того, как посвящаемые испили из огромного ковша что-то сладко-горькое, Эйвери не очень представлял себе, что происходило. Жрецы завывали, танцовщицы извивались, музыканты били в бубны. Пляскам, молитвам, игрищам, казалось, не будет конца. И вдруг их с Рией словно обдало холодной водой - жрецы прислонили их к ледяному Камню Древних, поставленному здесь хнейцами неизвестно когда.
“Как холодно, черт возьми”!
Эйвери слышал мысли Рии, четко и ясно, как будто она шептала ему на ухо.
“Что это”? - мысленно спросил он ее.
“Не знаю”.
Ощущение небывалой мощи, новой, другой крови, текущей по жилам, переполняло их. Пение смолкло. Жрецы остановились и с благоговением глядели на камень за спинами посвящаемых - он начал светится глубоким красным светом. Наконец старший жрец куда-то спешно скрылся, а другой попросил Рию и Эйвери пройти в отдельные комнаты за алтарем. Здесь Эйвери, закутавшись в предложенное ему одеяло, ждал минут двадцать, гадая, что же произошло, ведь церемония Посвящения явно не закончилась. Внезапно дверь открылась, и вошел высокий человек в ржаво-коричневом, цвета пыли, плаще. Он откинул капюшон и оказался благообразного вида терроэйанином средних лет. Незнакомец улыбался.
- Я так рад, так рад! - произнес он.
Эйвери смотрел на него, недоумевая.
- Простите…
- Маркус де Пелеран, - представился мужчина. - Эйвери, я знаю.
Они сели в каменные кресла.
- Что ж, Эйвери, сегодня великий день для тебя, - сказал Маркус. - Камень Древних запрограммирован для выявления людей, наделенных особой психофизической силой - таких, как ты. Слышал ли ты о Белой Рати?
Эйвери вздрогнул. Таинственные, наделенные поистине магической силой витязи, скитающиеся по просторам Вселенной, чтобы сражаться со Злом.
- Да. Но я знаю о Рати только по слухам.
Маркус кивнул.
- Мы не рекламируем себя. Должен сразу попросить тебя не разглашать нашего разговора ни с кем.
- Хорошо.
Маркус пристально разглядывал Эйвери.
- Ты уже понял, что я пришел пригласить тебя в Рать. Не торопись с решением - от него зависит вся твоя жизнь, - Маркус, не мигая, смотрел на Эйвери своими изумрудно-зелеными глазами и торжественно продолжал: Если ты вступишь на нашу Тропу, на Дорогу Дорог, я не обещаю тебе ни мира, ни покоя, ни блаженства, ни воздаяний за твои благие дела. Лишь больше и больше испытаний - и сейчас, и в Беспредельности. Таков путь воинов Добра, Белых ратников, бескорыстно избравших служение Разуму. Ибо если одинокий путник в бескрайних просторах Вселенной попадет в беду - мы услышим и придем на помощь. Если Воины Зла, как черные тучи, кружат над беззащитными жертвами - мы услышим и придем на помощь.
Маркус говорил долго, веско и горячо. Эйвери нравилось слушать его, слова откликались глубоко в его душе, жаждущей Света.
- Ежели зародился в твоей душе росток сомнения, - продолжал Маркус, - иди с миром и будь счастлив. Никто вовек не скажет, что ты отступник или предатель, но скажут: он мудр, потому, что нашел свое место. Живи, как все и будь полезен, как можешь. Заблуждаются те, кто говорят - лишь один Путь верен. Добро повсюду: и среди эйан, и в учении териев, и у землян, ждущих возвращения Красного Ягуара. Каждому - свой Путь.
Но если ты пойдешь с нами меж звезд, ты увидишь новыми глазами сверкающую россыпь светил и вуаль туманностей, далекие галактики и пропасти черных дыр. Ты услышишь Зов Вселенной. Ты окрепнешь духом и поднимешься над ненавистью и любовью. Огонь Света выжжет в тебе все суетное и принесет подлинное бессмертие. Ты станешь истинным ратником, одним из нас!
Маркус замолчал. Эйвери тряхнул головой. “Одним из нас”… Звучало здорово!
- Я согласен, - выпалил он.
Маркус улыбнулся и пожал Эйвери руку.
- Тебя ждут великие дела, юноша.
После того, как Эйвери начал свое обучение в Рати, у него не было свободного времени видится с Рией. А года через два она пошла в Армию и вовсе пропала.
Еще через земной год небывалая по свирепости война расколола Солнечную Империю. Прослышав, что Император присоединился к териям, эйане и “нейтралы-республиканцы” ополчились на него, а недавние враги властелина, Скитальцы, итаранцы, дакассцы и часть землян стали на его защиту. Все смешалось, брат пошел на брата, а сын - на отца…