Фёдорыч молодой ещё. Через три года двадцать восемь будет. Не трезвый идет по
улице. Песню горланит. Хоть бы хрен по селу и два по деревне. Жена за восемь домов
услышала. Быстро-быстро черпанула пальцем из баночки вазелин и толстым слоем нанесла
на лицо. Чтоб кулак соскальзывал. Побежала, калитку открыла.
Бить будет. Есть за что.
- Открывай ворота Язва! Столько рогов наставила, в калитку не войду! Обои створки
открывай! У марала таких пантов не бывает, какие у меня растут!
Выдернула подпорную трубу, открыла обе створки ворот.
Фёдорыч нагнул голову и со звуком: « - Му-у-у-у-у-у»
Ввалился в ограду.
«Пушистая половина» блеванула в мужа взглядом, «Б-е-е-е-е-е» сказать не посмела.
Засеменила сбоку.
- Пашенька. Ты напился и упал на улице, вон всё лицо в коростах.
- Я не падал. Я спокойно прилёг.
- Паша, Ты меня любишь? Пашенька, Ты меня любишь?
- Каждой пантушкой люблю. Каждым рожочком. Вишь их сколько.
Кулак звонко шваркнул по вазелину.
- Паша! Не такая я уж плохая! Во мне много плюсов!
- Знаю! Гришкин плюс самый большой в деревне! Или ты сперматозоидов плюсами считаешь?
Она бросила в мужа последний козырь.
- ПАША!!!! Я свою девственность тебе отдала.
- Девственность ты отдала своим радиослушателям.
Кулак звонко чмякнул по лицу.
- Раздевайся и иди на диван, я тебя буду «по умолчанию».
- А "по умолчанию" это как?
- Это значит со всеми опциями.
Чем бы дитя не тешилось, лишь бы опохмеляться не попросило.
Пошла, разделась.
А когда он захрапел и начал во сне плевать в ковёр на стене, потихоньку встала.
Набрала эсэмэску «Гриша. Выйди за огород» и отправила.