- Старший сержант Филипченко. – Усатый страж видимости порядка на дорогах лениво козырнул выскочившему из машины водителю, мысленно калькулируя воспитательную беседу. – Нарушаем, значит?
Проштрафившийся повел себя странно. Вместо того чтобы смущенно улыбнуться и, разведя руками, посетовать на плохую видимость или что-нибудь в этом духе, он вперил раздраженный взгляд в лоснящуюся переносицу Филипченко и свистящим шепотом, сквозь стиснутые зубы, выплюнул очень нехорошие слова:
- Тебе что, сержант, надоело старшим быть? Совсем нюх потерял, да?
- Не понял… - на всякий случай решил уточнить Филипченко.
- Ты мне, сволочь, операцию срывать будешь? Тебя что – не предупредили?
- Никак… - начал было старший сержант, но передумал, решив проявить бдительность, - а ты… вы, собственно говоря…
Странный темноволосый водитель лет двадцати восьми от роду, с колючим взглядом, договорить ему не позволил:
- Молчать! – процедил он тоном пожизненного генеральского зятя. Потом отвел глаза от переносицы Филипченко и, недобро прищурившись, уставился куда-то в конец проспекта. – Давно здесь стоишь?
- С шести утра, - осторожно ответил гибддэшник.
- Машина... Вольво… Семьсот сороковая... Темно-синяя… Государственный номер РР 313… Давно… проезжала? – отчеканил вопрос темноволосый.
Филипченко напрягся, вспоминая проехавшие за полдня автомобили, подняв глаза к небу и беззвучно шевеля губами. Воспоминания ограничивались пятью с половиной тысячами рублей.
- Не было такой, – уверенно заявил он.
- Точно? – взгляд странного типа вернулся к переносице собеседника.
- Точно! – Боднул головой старший сержант.
- Смотри… как там тебя… Филиппенко…
- Старший сержант Филипченко!
- Пока еще – старший, - поправил темноволосый. – В этой Вольво едет сам Батон. Слыхал про такого? – словно сомневаясь в чем-то, спросил он.
Про какого-то Батона Филипченко, безусловно, слышал, и потому лишь молча кивнул.
- Так вот, старшой, - темноволосый по-отечески положил руку на сержантский погон, - ты лучше не геройствуй. Побереги, понял?
- Что беречь? – спросил вконец запутавшийся Филипченко.
- Да все береги. Все, - утомленно улыбнулся странный водитель, открывая дверь серого Опеля и усаживаясь на сидение.
Машина, пыхнув облачком газов в морозный воздух, мягко пошуршала по очищенному от снега асфальту…
- Что это было, Гена? – спросил сидящий справа от водителя пассажир.
- Тренировка, Сань, обычная тренировка, - ответил, улыбаясь, темноволосый. – Я считаю, что нам, актерам, подобные тренировки очень полезны. А вдруг завтра роль милицейского чина предложат, надо же попробовать, а? – добавил он подмигнув.
Плетущемуся к своей будке недовольному Филипченко послышалось, будто в тихий рокот мотора удаляющегося Опеля вплелся совсем посторонний звук – грохот здорового мужского хохота.
***
Виктор Юрьевич вышел из банка, пугливо озираясь по сторонам и крепко, словно удостоверение олигарха, прижимая к груди толстый портфель. Как же он всегда боялся этого момента – когда нога только ступает на крыльцо, а в портфеле лежит месячная зарплата всей немаленькой фирмы! Одно успокаивало: в этот раз бояться нужно не всю дорогу, а только до двери автомобиля. Хотя неизвестно еще, что лучше – дрожать над чужими деньгами в общественном транспорте, или вернуться в офис на взятой без спроса машине главбуха. «Ну, сколько можно, в конце концов, - думал отчаянный кассир, - сколько можно так рисковать, возя большие деньги в метро?! Я ведь не мальчик уже, все-таки!»
Мальчиком Виктор Юрьевич действительно не был, и не был им уже больше сорока лет. Хотя сегодня совершил по-настоящему ребяческий поступок – спер со стола начальника ключи и угнал, по сути, его любимое, много лет лелеянное средство передвижения. Да, с главбухом они давние приятели, но кто ж его знает, что для Мишки важнее – двуногий товарищ или четырехколесный любимец.
Так или иначе, но возвращаться в офис было боязно. Виктор Юрьевич сел за руль, аккуратно пристроил портфель на правое сиденье, зачем-то протер очки и завел двигатель. Немолодая темно-синяя Вольво, государственный номер РР 313, не спеша, выехала со стоянки и тронулась в сторону проспекта.
Немного поколесив и постояв на светофорах, машина, наконец, свернула к офису, приближая миг встречи с начальством и увеличивая нервную взвинченность Виктора Юрьевича. Когда до родного бизнес-центра оставалось около трех сотен метров, истошная трель милицейского свистка ворвалась в приоткрытое окошко, едва не взорвав и без того бешено стучащее сердце несчастного кассира. Виктор Юрьевич с захватившей все его существо паникой увидел, как от будки постового к нему, маша жезлом и выпучив глаза, бежит на полусогнутых ногах усатый инспектор, зачем-то схватившийся за кобуру пистолета. «Ну, вот и доездился», - подумал начинающий и, похоже, уже завязывающий автоугонщик, нажимая ослабевшей ногой на педаль тормоза и даже не подумав выйти наружу.
***
Старший сержант Филипченко лютовал. Его свисток непрерывно исполнял арию «Нежданного гостя», жезл неистово буравил воздух, вызывая ужас на лицах проезжающих водителей. Какой-то сопляк, пусть и при высоких чинах, отчитал его по-полной, и за что?! – за обычную несогласованность работы отделов, служб и ведомств. Нервы нужно было немедленно успокоить, благо поводов для этого проезжающие давали достаточно.
Удовлетворенно вернувшись на свое место после очередной экзекуции, Филипченко бросил взгляд на вверенное его заботам пространство и обмер. К перекрестку медленно подъезжала темно-синяя Вольво с врезавшимся в память номером – РР 313.
Забыв о совете наглого офицера поберечься, старший сержант выскочил из будки как собака на шорох и бросился в атаку, выдувая из свистка все, на что тот был способен.
Хлипкий очкарик за рулем смотрел на приближающегося инспектора, как и должен был смотреть на его месте любой воспитанный водитель – с явной готовностью хлопнуться в обморок. Он даже побледнел, словно благородная девица при первой встрече с матросом. Это немного успокоило Филипченко. Страшный Батон оказался не таким уж и страшным. Или, может, это и не Батон вовсе?
- Старший сержант Филипченко, - представился постовой, подойдя вплотную и продолжая держать руку на кобуре. – Документики попрошу.
- П-пожалуйста, - проблеял очкарик, подавая в окошко свои небольшие, но защищенные пластиком права.
- Батонов Виктор Юрьевич, - прочел вслух инспектор. «Точно! Батон!» - подумал он. – Будьте добры документы на машину.
- У меня… их нет, - охнул «рецидивист», вспоминая, что не догадался вытащить документы из Мишкиного пиджака.
- Вот как? – хмыкнул Филипченко… и тут его взгляд зафиксировал пухлый портфель на правом сидении. Тренированное чутье старого гаишника подсказало, что в нем – самое важное. – А что в портфеле? – хрипло спросил он.
- Деньги, - легко признался «Батон».
- Откройте, - почему-то снова хрипло приказал постовой.
Очкарик послушно открыл портфель, не ожидая ничего страшного от человека в мундире. Пачки купюр в банковской упаковке ввергли представителя закона в состояние полной прострации. С трудом оправившись, он спросил:
- Из банка?
- Да, - подтвердил водитель и, заметив, что рука на кобуре странно зашевелилась, добавил: - Это зарплата.
- Понимаю, - процедил Филипченко, - зарплата… лет на пятнадцать, наверное.
- Что Вы, - засмущался очкарик, - это за месяц.
Глаза старшего сержанта опасно потемнели. Ничего себе! Ему, небось, года не хватит, чтобы в поте лица махая жезлом заработать такую сумму, которая лежала сейчас в портфеле. На месяц?! «Надо вызывать подкрепление, - мелькнула мысль, - Батон явно с «дела» возвращается».
Он снял с пояса рацию, и в этот момент сзади послышался знакомый голос:
- Эй, старшой!..
***
- Ох, Сань, спасибо тебе, сам бы я не смог нормальные кольца выбрать, - поблагодарил друга темноволосый Гена, отъезжая от ювелирного магазина. – Не разбираюсь я в украшениях. И вообще, зачем нужны эти ритуалы – не понимаю.
- Дурак ты, - беззлобно огрызнулся Саня, - для женщины обручальное кольцо – не просто украшение, а символ.
- Чего – символ? Прикованной чужой свободы?
- Может и так, - ухмыльнулся Саня. – А только кольца купить нужно.
- Так я и не спорю. С деньгами просто туговато. Ролей не дают. Сам понимаешь, кому режиссер роли дает – любимчикам, а не талантам.- Он задрал пальцем собственный нос и рассмеялся.
- Да ладно тебе! Ролей не дают, катайся по городу да «бомби» в свое удовольствие. Пусть хотя бы машина сама себя кормит.
- Да боюсь я «бомбить», если честно, - сказал Гена, немного помолчав, - разное рассказывают…
- А ты разному не верь. Хотя, конечно, думать надо, кого брать, а кого нет. Вон видишь – мужик бритый голосует? Ничего, вроде. Куртка у него дорогая… Подбросим?
Гена бросил сомневающийся взгляд на мужика в широкой кожаной куртке, потом вздохнул и притормозил.
- До метро, - басом бросил в окно бритоголовый.
- Садись, - кивнул головой Саня. Бритый солидно забрался на заднее сиденье.
Подъезжая к перекрестку, за которым Гена не так давно тренировал актерские навыки, Саня разглядел знакомую фигуру у темно-синей машины. Бросив взгляд на ее номер, Саня присвистнул и ткнул пальцем в лобовое стекло.
- Глянь-ка, ничего не напоминает?
- Ничего себе совпадение! – в свою очередь присвистнул Гена. На его лице появилась лукавая улыбка. Серый Опель остановился. – Эй, старшой! – крикнул Гена в окошко, - что, не терпится Батона взять? Ты смотри…
В этот момент что-то холодное и жуткое прикоснулось к его щеке.
- Ты что, сучонок, Батона надумал сдать? – донесся сзади злой удушливый шепот.
Скосив глаза, Гена увидел в зеркале заднего вида перекошенное ненавистью лицо пассажира и пистолет, прижатый к щеке. Внутри стало нехорошо.
- А ну, трогай, гаденыш! Быстро! – приказал Батон. Гена надавил на газ.
***
Старший сержант Филипченко ничего не понимал. Он видел, как рванул с места серый Опель с давешним темноволосым за рулем; и разглядел на заднем сидении человека с пистолетом в руках. Но перед ним самим, в темно-синей Вольво, находился знаменитый Батон.
Мысль инспектора, мгновенно возвысившись до уровня мыслей Чернышевского, родила гениальный вопрос: «Что делать?» Филипченко поднял к губам рацию.
- Дежурный! Докладывает старший сержант Филипченко. Мимо меня проехал серый Опель. На заднем сидении – человек с пистолетом, держит водителя под прицелом. Преследовать не могу, поскольку задержал опасного рецидивиста Батона. Прошу подкрепления.
Выслушав ответный треск рации, он сказал: «Есть!» и повернулся к снова побледневшему «Батону».
- Ну что? Выходи, Батон,.. только осторожно. Сейчас я тебя нарезать буду.
Именно в этот момент Виктор Юрьевич все же грохнулся в обморок.
***
Михаил Иванович сидел в своем любимом, проверенном годами кресле, словно с иголками в одном, близко знакомом тому же креслу, месте. И иголки эти были такой длины, что доставали до мозга, взрывая его вспышками нетерпеливого ожидания. Почему же нет звонка? Неужели что-то пошло не так?
Впрочем, все в жизни пошло не так. С того самого момента, как доченька любимая выйти замуж надумала. И ладно бы – за мужа, а то, стыдно сказать, - за актера! Ни кола, ни двора, - только сцена, да и то чужая. Чего от этого смазливого Гены ждать? Поклонов в постели и аплодисментов на кухне? Кто будет молодую семью содержать? Кто жильем-едой обеспечит? Он – Михаил Иванович, разумеется! Как-никак, главный бухгалтер крупной фирмы, обеспеченный человек. Но ведь у всего есть предел, в том числе – и у главбуховской зарплаты. Не хватает ее на покупку еще одной квартиры, ох, не хватает!
Михаил Иванович потер грудь напротив сердца. Болит, родимое. Не надорвать бы. Почему нет звонка? По времени все уже должно было произойти. Неужели Батон с интеллигентным Витькой не справился? Да ну! Не может такого быть! Или замели Батона? Так старый кореш, который познакомил с уголовником, уверял, что тот – человек тертый и, как теперь говорят: «конкретный». Что же случилось?
На секунду в мозгу главбуха мелькнула сожаление, граничащее с раскаянием. Нехорошо все же с Витькой получилось. Но что же делать, если именно он получает зарплату в банке. Да и Батон обещал, что только слегка Витьку по голове приласкает, так чтоб не пострадал. Да и чадо родное все же дороже приятеля, пусть и давнего. Ох, почему же нет звонка от Батона? Может, съездить втихаря к метро, посмотреть, что там и как?
Рука Михаила Ивановича потянулась к тому краю стола, на котором он всегда оставлял ключи от машины, и растеряно поскребла по пустой столешнице. Что еще за напасть такая? Где ключи? Куда делись ключи?! Чуя приближение еще одной беды на свою голову, Михаил Иванович рванулся к окну и, резко раздвинув жалюзи, посмотрел на стоянку. Его любимой темно-синей Вольво не было на обычном месте. Более того – ее вообще не было на стоянке.
Бедный главбух снова схватился за сердце. Что? Что делать? Звонить в милицию? «Так, не паниковать!» – выплыла откуда-то командно-спасательная мысль. Михаил Иванович вдруг отчетливо вспомнил, что у его заместителя есть хороший дружок в ГИБДД. И даже всплыла фамилия, однажды прозвучавшая в разговоре – Филиппенко… или что-то в этом роде.
Прижимая одну руку к груди, вторую, со срюченными пальцами, вытянув вперед, Михаил Иванович, выпучив глаза, рванулся из кабинета. В своем порыве он даже забыл на столе мобильный телефон, по которому должен был позвонить Батон и сообщить об удачном отъеме больших денег у кассира Виктора Юрьевича – тех денег, которые так нужны на квартиру для любимой доченьки и ее нищего жениха - актера Гены.
Все померкло перед большей бедой. Срочно нужно звонить инспектору Филиппенко!
***
Старший сержант Филипченко снова лютовал, мстя водителям за неудачный день. Это ж надо так опростоволоситься! Грозного Батона задержал не он, а другой инспектор, хоть и с группой захвата вместе, но задержал. Да еще и две благодарности получил: за задержание и за спасение двух друзей-актеров. Правда, одному из них, темноволосому, во время захвата случайно мужское достоинство так отбили, что он теперь не скоро сможет супружеский долг выполнять. На да ладно, главное – жив остался. Зато он, старший сержант, под дружный хохот коллег, утирающих слезы, был вынужден извиняться перед каким-то доходягой-кассиром, пока того чем-то колючим врач успокаивал.
Одно хорошо: просьбу приятеля выполнил, машину придурочного главбуха нашел, можно сказать, мгновенно. Может, хоть это как-то окупится? По крайней мере, это было бы не лишнее после такого кошмарного дня.
Так… какая-то Тойота скорость превысила. Отлично! Старший сержант умело свистнул, взмахнув жезлом, и с видом пухнущей на глазах тучи подошел к нарушителю.
- Старший сержант Филипченко. – Лениво козырнул он выскочившему из машины водителю. – Нарушаем, значит?
И услышал в ответ такие знакомые и очень нехорошие слова:
- Тебе что, сержант, надоело старшим быть? Совсем нюх потерял, да?..