Эвита

Эвита.



    Эвита любила стоять перед зеркалом. Это было единственное место в ее квартире, где она чувствовала себя красивой.  Ей очень шла широкая улыбка.  Но еще больше  ей шел «аристократический взгляд». Взгляд помогал ей представлять себя покойной женой принца Монакко - Эвита ни разу не видела ее фото, но слышала от своей мамы, что та - «настоящая красотка». Принцесса, да Ава Гарднер, да еще какая-то П.О. из соседнего дома – остальные были в лучшем случае миленькими.   
   Отца у Эвиты уже не было. Хотя в свое время, в их городе он был куда более знаменит чем жена Рене Монаккского. «Несчастный, погибший от рук Бабая» - так охарктеризовала ее отца мать 10 лет назад,хотя  кто такой Бабай  неполитизированная Эвита поняла лишь годам к двенадцати, когда вся эта история успела  подзабыться. «Бабай – это был такой бандит,- однажды пояснила ее мать,- очень плохой человек...» Сердце маленькой Эвиты тогда дрогнуло, она побаивалась плохих людей, даже мертвых.
   Эвита была ленива – она, по словам ее мамы,  "все время занималась всякой чепухой". И правда: она часто подолгу  лежала в постеле, перечитывая одну и ту же статью или книгу. Или просто валялась, подняв ноги вверх.
Раздался звонок. На проводе была ее единственная подруга Л. Она предлагала пойти на дискотеку.  С одной стороны, - подумала Эвита- что там делать? Кроме того, ей опять придется брать с собой нож.  А ходить с кухонным ножом, засунутым за пояс было отвратительно. С другой стороны,  что-то делать ведь  надо было. Ведь нельзя провести свои лучшие годы, лежа на кровати?
- Хорошо,- пообещала она, и положила трубку.
На кухне ее ждал неприятный сюрприз  - ножа нигде не было. Так она и знала! Нож опять одолжила их  соседка по маленькой даче- «для петушка». Как говорила соседка, у них был очень подходящий нож для зарезания птицы. 
 "Опять риски"- Эвита скривилась.   Дискотека, располагавшаяся в городском клубе- двадцать три минуты пешком от дома -  началась весьма традиционно.  В кромешной тьме тут и там стали появляться какие-то блики, сразу же высветившие девичьи, вымазанные пудрой лица, в синеватых отблесках казавшиеся чуть ли не вампирскими.
 Парней  пока не было. Никто, разумеется, не танцевал. Но вот, вслед за настройкой магнитофона, заиграла почти без помех веселая музыка и девчонки, стоявшие под стенкой стали пританцовывать. Было слышно, как несколько из них предлагают своим подружкам пойти потанцевать «в центр».
- Пойдем, -Л. толкнула ее.
Ответ Эвиты всегда был одинаковым.
- Ты что?
Ей всегда казалось, что если она первой выйдет танцевать « в центр», все сразу же  начнут шептаться. Наконец, блондинка в обтягивающих брюках, покачивая бедрами, вышла в центр ...Через несколько мгновений, танцевал уже целый зал.
Вскоре пришли парни. Восемь человек. Главным из них был 30-летний Босс. Босс считался красавцем, но как Эвита к нему исподитишка не приглядывалась, она всегда приходила к одному и тому же выводу: Босс был толстым и страшным. Эвита не удивилась бы , если бы ей сказали, что он на завтраки ест маленьких детей. Вся компания, расталкивая танцующих девчонок , ринулась к бару. Вскоре к ним присоединилась смелая блондинка и ее подруга.
- Может, пойдем домой? – предложила Эвита.
- Я хочу послушать Санио, а потом пойдем, - решила Л.
Санио был самым лучшим певцом земного шара. И хотя жил он далеко-далеко, но все девушки города были от него без ума – достать новый плакат Санио считалось в Городе большой удачей. У Эвиты не было плакатов Санио. В глубине души она не считала его лучшим певцом земного шара, но старалась не поднимать эту тему в разговорах с Л., потому что боялась с ней поссорится. Ставили записи Санио обычно в самом конце  дискотеки – на десерт.
-Как хочешь, - вздохнула Эвита, представляя как сейчас нервничает ее мама, потому что дочери нет дома.
Танцуя, Эвита продолжала украдкой наблюдать за мужской компанией.
Наконец, поставили Санио.
«Этот вечер, этот солнечный вечер,
Этот ласковый ветер... Эта длиннаяя нооочь
Я иду  тебя встретить, я иду тебя встретить,
Ты мне сможешь помочь!».
Песня сменяла песню...Слов Эвита практически не слышала.
- Надо уходить, - решила вдруг Эвита – мама там , небось, уже с ума сошла.
- Давай останемся,- умоляла ее Л,- скоро будут крутить «Красные тюльпаны» - а после точно уйдем. Я обещаю.
Но Эвита заупрямилась.
- Мне нужно идти, мама волнуется. Я обещала ей вернуться до одиннадцати, а сейчас уже одиннадцать..
-  Маму надо воспитывать.
Легко так говорить, когда твоя мама - это мама Л. - работник ресторана, шикарная дама с практически свободными взглядами на жизнь.
- Я пойду, а ты, если хочнешь оставайся  с ними.
Эвита кивнула в сторону девиц из школы.
Каждый раз, выходя с дискотеки, Эвита чувствовала резкое облегчение. В этот раз ей даже захотелось бежать. Стараясь сдерживать себя, она просто ускорила шаг.
Было уже очень темно и морозно. Под ногами поскрипывал снег. Эвита посмотрела вниз, на свои сапоги. Как хорошо, что в зале было темно и их никто не видел – мамочки, какие же они огромные и страшные.
   Дорога к дому лежала через поле. Поле было местом, где стояли Качели. Днем и вечером все ходили на Качели, как и ночью все ходили на дискотеку.
Качели были очень старые и очень огромные. И страшные. Надо сказать, что долгое время на них никто вообще не обращал внимания.Впервые о них заговорили только тогда, когда с них упал и разбился С.В. известный в городе молодой бандит. «Как медом с тех пор стали намазаны» – возмущались соседи и были совершенно правы. Время возле Качели проводили следующим образом: приносили огромное количество семечек, сперва лузгали их и обсуждали события, происходящие в городе , затем пили пиво. И, наконец, начинались соревнования - кто выше всех сможет - то есть не побоится-  раскатать трухлявые рамы. Высшим пилотажем считалось сделать «Колесо» - полный оборот Качели вокруг своей оси без какой-либо подстраховки. К сожалению,Эвите никогда не могла раскатать эти Качели хоть малость значительно. Она боялась высоты и предпочитала держаться от всего этого подальше..
Лишь ночью, когда поблизости никого не было, она могла посидеть на холодной ржавой подставке для ног.  Потрогав пальцем раму, Эвита села на качели и оттолкнулась ногами от земли. Качели угрожающе заскрипели.
Словно испугавшись, что этот звук  кто-то может услышать, Эвита соскочила с них и бросилась домой.
  Мама встретила ее у входа. Она была обеспокоена и сердита.
- Я опоздала всего на полчаса,- начала оправдываться Эвита, но мать резко повернулась и зашла в свою комнату, не сказав дочери ни слова. Ночью Эвита слышала как она беспокойно крутиться в своей постеле. Это ее очень напугало- у мамы было больное сердце. Затем наступило утро. И невыспавшаяся Эвита пошла в ненавистную школу. 

Глава 2

  В каждом городе, претендующем на то, чтобы о нем когда-нибудь кто-нибудь написал, должен быть свой городской сумасшедший. В городе, где жила Эвита был такой – сумасшедший алкоголик.  У него, как говорили, был диплом о высшем образовании с отличием.Эвита иногда думала: пьянство и нездоровый образ жизни (а многие жители города употребляли алкоголь и вели нехороший образ жизни) могут превратить даже очень умного человека в кусок дерьма. Но иногда она думала по-другому: наш город настолько особенный, что  даже такие люди как этот сумасшедший пьянчужка получают здесь диплом о высшем образовании с отличием!
Эвита сумасшедшего не любила. Больше всего ее пугал тот факт, что лицо и руки сумасшедшего всегда были красные, как у сваренного рака.
 И еще эта вечная просьба - «дать пару монет». Иногда ему за это, а может и не только за это, крепко доставалось – местные школьники, насобирав камней и щебня , «пуляли» их в него целыми горстями – и сумасшедший начинал так грязно ругаться, что это всех страшно забавляло – ну может быть,за исключением Эвитиной мамы (она не выносила ругательств). 
   Эвита, случалось, задавалась вопросом – а почему этого сумасшедшего не отправят в полагающийся ему по закону сумасшедший дом? Ответов напрашивалось несколько. Во-первых, сумасшедший был одинок и нищ. Некому было набрать соответствующий номерок, а после этого иметь дело с врачами, а то и с властями, давать какие-то объяснения, в чем-то, в общем, участвовать. Вот если бы кто-то усмотрел в деле личную выгоду  - как в той знаменитой истории с неким А.А, которого сослуживцы упекли в психушку, чтобы через завод перевыкупить его квартиру – тогда да. Но у этого сумасшедшего, настоящего, между прочим, а не мнимого, не было ни квартиры, ни сослуживцев. 
  Городские малолетние романтики, девушки преимущественно, говорили о том, что  упеки сумасшедшего в дурку –  и город тут же потеряет свой дух, ведь он уже давно стал местной достопримечательностью и «прочно вошел в городской фольклор.»
   Возращаясь к героине: день для Эвиты начался плохо. И первым признаком грядущего плохого стала непредвиденная встреча нос к носу  с городским сумасшедшим по дороге в школу.   
   Было так – она уже почти вышла на большую пустынную дорогу – эта дорога вела к ее школе,  и, надо сказать, страшно ей нравилась. Дело в том, что она, дорога, была очень длинная и пустынная, что как-бы затягивало неминуемую встречу со школой. 
    Вдруг, откуда-то сверху (дорога была наклонная), послышался резкий неприятный монотонный звук. Ехала машина – уже странно. Дорога была слишком  пыльная и неудобная для езды, поэтому машины по ней практически никогда не ездили, разве что какой-то пьяный горожанин решит полихачить, или кто-то слишком торопиться, чтобы ехать по объездной. В общем, странно. Да еще и с утра.
   Эвита стала всматриваться– поднялись клубы пыли– эта дорога всегда была пыльной, даже снежной зимой, она никогда не замерзала по непонятным науке причинам -  и вскоре в этих волнах стала отчетливо видна огромнейшая серая машина. Таких Эвита никогда еще не видела (машина, наверняка, была не здешняя). Эвита сразу же представила, как она расскажет об этой машине своей подруге, а ее подруга разнесет эту новость всему классу. Все будут обсуждать ее новость!
  Вдруг, откуда не возьмись, из кустов, которые росли в двух шагах от дороги, вынырнул сумасшедший. Он сладко потянулся, а затем открыл широко рот и тряхнул головой.
Машина явно привлекла и его внимание. Отзевавшись, он, поджав губы, уставился на приближающуюся глыбу. Вот псих!
 И тут случилось нечто абсолютно невероятное. Псих, резко согнулся, разогнался и бросился на подъезжающую машину, как бык на тореро. Водитель резко ударил по тормозам. И, к счастью, успел затормозить до того, как сумасшедший исчез под колесами – последнему оставалось лишь бросится на капот, что он и сделал. Эвита от ужаса прикрыла ладошкой рот. Что будет?!
   Через несколько секунд из машины вылез незнакомый Эвите парень, высокий, худощавый,  с длинными, как у девушки, волосами. Несмотря на адский холод он бы одет в тоненькую серо-голубую ветровку (тоже, по всей видимости, нездешнюю) и долгим внимательным взгялдом осмотрел упавшего, после чего залез в машину снова. Не пнул,- отметила про себя Эвита. Обдав Эвиту клубком рыжей дорожной пыли, машина вскоре исчезла.
   Перед эмоционально взвинченной Эвитой стояла ужасная проблема.  Посредине дороги, как раз там где она должна была пройти, валялся ударенный машиной(а возможно, уже и умирающий) мужик. В таких случаях, как ей казалось, людям надо помогать. Но как? Она же не врач, в конце концов, а тут еще речь идет не просто о человеке, а о пьянице - сумасшедшем, закутанном в неприглядную кучу лохмотьев, под которой скрывалсоь красное проспиртованное тело. Перешагнуть и пойти дальше, как ни в чем не бывало? А вдруг через пару часиков станет известно, что сумасшедший умер?... Проклиная ситуацию – ну отчего же все так плохо! – она медленно приблизилась к телу.
- Эй,- позвала Эвита, не доходя до сумасшедшего шага три.
Сумасшедший довольно бодро повернул голову. Шапка, вечно покрывающая его голову, сползла, и Эвита увидела, что там - внутри  - были длинные, седые, и очень грязные волосы. Никогда еще Эвита не видела, чтобы на волосах висели целые комища грязи!  Глаза у психа, на близкой дистанции оказались кристалльно-голубыми, даже почти красивыми – и Эвита непроизвольно сделала еще шаг вперед. 
- Вы в порядке? – спросила она, заикаясь.
Сумасшедший кивнул  – в эту минуту он ей казался практически нормальтным. Но вдруг, из его глотки, вырвалось совсем уж хрипло .
-А ну пошла отсюда...
Эвита быстро обошла его и зашагала вперед. В ее голове быстро-быстро закрутилось слово: «стыдно, стыдно, стыдно»...
 И тут, когда она была уже метров в пятнадцати от него, он вновь крикнул.
- Эй!
Она не обернулась, и только замедлила шаг..
- Девка, слышь? У тебя пару монет найдется? Эта сука меня чуть не убила, б**. Дай на полстаканчика, а? 
- Нет, - шепотом ответила ему Эвита, продолжая идти вперед.Вдогонку ей неслись изощренные ругательства.
       Чтобы успокоить нервы, Эвита начала щипать себя за руку.  Дать ему пару монет! Как-то нехорошо и совсем уж некстати он ей напомнил о деньгах.
 У всех ее знакомых девочек водились деньги. Родители давали. Эвитина мама , работавшая в магазине продавцом обуви и тянувшая, по ее выражению «Эвиту на своем горбу», такую роскошь как давать карманные деньги ребенку, абсолютно не признавала..
Хочешь ходить на дискотеку – иди работать – вот то, что она говорила Эвите, всякий раз, когда последняя заикалась о деньгах. И каждый раз эти слова звучали как издевательство. «Хоть бери и вешайся», в гневе думала Эвита. Слова «Хоть бери и вешайся» были также любимой присказкой ее мамы.
   Когда она дошла в школу, то почти успокоилась. По большому счету, в том, что она встретила сумасшедшего не было ничего плохого. Его неожиданное появление можно сказать сделает ее новость более интересной.
    В школе все было как обычно: дикий шум, толпы малышей бегавших туда –сюда (старшеклассников не было - они курили под заборами или кучковались в разных потаенных местах), огромные пузатые бесполые учительницы, проплывавшие по коридорам – вот , пожалуй, и все.
На последнем этаже, под самой крышей, было место, которое девчонки называли «Пряталка». Оно пахло сыростью и грызунами.  Сев тесным кружком, девчонки обмусоливали всякие интересные вещи, произошедшие за последнюю неделю в их городе – речь, в основном, шла о дискотеках и катание на качелях.
  Эвита никогда не принимала активного участия в разговоре – сказать ей было нечего.
   Первым уроком, выпавшим в тот день, была география. Эвитина контурная карта с домашним заданием куда-то пропала и нашлась на задней парте, почему –то с отпечатком чьего-то ботинка на Северо-восточной части черного континента.Она попыталась оттереть рукавом коричневатый след, но тот размазался и расползся пятном по всему центральному и северо-западным районам.
С опазданием в полторы минуты, в класс вошла учительница георгафии – тонкая, высокая как башня, со старомодной огромной гулей на макушке. Говорили, что она старая холостячка и что у нее есть внебрачная дочь.

- Добрый день  - сказала училка и тут же поправилась – утро. Сегодняшняя тема урока – Центральная и Южная Африка и полезные ископаемые.
     Ни слова из того урока географии она не услышала. Ею овладело странное предчувствие.  Она почти что грезила. К счастью, далее по расписанию следовали «Подделки» - совершенно бесполезный и унизительный предмет. Вела его «Дама» - генеральская напыщенная жена, смотревшая на своих взрослеющих прыщавых учениц сверху вниз. Эвиту она не любила особенно – мало того, что та начисто была лишена всякого аристократизма, так вдобавок у нее ни разу не получилось сделать ни одной, сколь нибудь достойной подделки.

Прогуляю – по-быстрому решила Эвита, чувствуя, что она ни секунды больше не может находится в этом месте. 

Глава 3

   Домой не хотелось. Эвита застыла на лестничном пролете, между вторым и третьим этажом. Упираясь животом в перила, посмотрела вниз. Время от времени из квартиры номер пять раздавались душераздирающие крики. Источником криков был С.  по прозвищу «Куку». Большую часть времени С. был нормальным – всем говорил «здрасьте, уважаемая» или «будьте здоровы». Он здоровался даже со Злобным дедом, который жил на третьем этаже, напротив Эвиты.
Жителями дома еще давно было решено, что С. «не буйный» и можно его не боятся.
- Человек кричит от горя,- однажды сказала ее мама.
Как-то Эвита взяла банку и приставив ее к полу, начала «прослушку».
 Кричал С. Буквально следующее:
- Зачем??? Зачем?? Надоело!
Кричал долго, около часа. Ничего особенного, в конце концов решила Эвита. Она была разочарована.
 Сейчас, на перилах, ей пришла в голову странная, жестокая, но очень приятная мысль – С., будучи не в себе,  вполне мог убить парочку ее одноклассников, докучавших ей мелкими пакостями. Эвита была мстительна .
    Что-то оттолкнуло ее обратно на улицу. Она прошла Качели, потом Дома и свернула в сторону Рынка. Рынок представлял из себя два торговых ряда   - прямо на полу, постелив газеты, местные бабы торговали консервированными фруктами, семечками и чем-то еще, засохшим и старым.
Сегодня бабы галдели особенно громко, некоторые даже бросили свои товары, и столпились возле одной торговки – бабы И.. Эвита, обычно с презрением, относящаяся к местным предпринимателям, в этот раз невольно заинтересовалась происходящим.
Бабы явно веселились. Эвита сама улыбнулась, увидев среди них Алкашку. Глупая как пень , пускающая слюни, вечно пьяная баба неопределенного возраста – такой была Алкашка. Сейчас она заигрывала с единственным мужиком на рынке, продававшим сигареты. Ему происходящее нравилось – он весело матерился. Наконец, Алкашка отстала от мужика  и попыталась купить семечки. Она набирала  их в стакан, но у нее тряслись руки и почти все семечки сыпались мимо стакана.  Алкашка добродушно гоготала вместе с остальными. В какой-то момент ей все-таки удалось набрать стакан до краев, и она начала сыпать «горку», чем вызвала ярость у торговки.
- А деньги есть?
Алкашка кивнула.
-Давай! Пятьдесят!
Соседние бабки повернулись и одна из них, то ли из зависти, то ли по доброте душевной напомнила соседке.
- Так было ж сорок!
Торговка возмутилась.
- Так она ж, смотри , с какой горкой сыплет!
Эвита посмотрела на стакан – горка была и в самом деле сюррелаистичная.
Не досмотрев событие до конца, Эвита пошла дальше. Следующим был Магазин, в котором всегда продавали два вида хлеба, консервированную морковь и изредка - фруктовое мороженое. За магазином, если еще пересечь поляну, открывался великолепный вид на самое популярное, самое неприступное и самое загадочное место в их городе – Ресторан.
   Уже двадцать лет здесь работала мама ее подруги, мадам Л., как ее называла Эвита. Благодаря этой женщине желудок Эвиты был знаком с такими запредельными вещами как ванильный крем, и даже коричневый сахар.
    Когда-то Эвита рассчитывала, что они будут «дружить семьями». Обе матери – ее и Л. - были одиночками. Отец. Л. то ли погиб, то ли спился, то ли болел – его смерть была историей далекого прошлого, да и человеком, как говорили, он был никаким – ни хорошим, не плохим, «придатком к жене», как сказала ее мама.   Даже  высшего образования у него не было. Правда, мать Л.  также не кончала институтов, но ее это нисколько не портило. Это была большая, роскошная женщина, с кучей нарядов и косметики,  привлекавшая внимание изысканными запахами. Ни от кого в городе так не пахло как он матери Л. Однажды они с Л. тайно побрызгались духами Мадам, но запах выветрился моментально – на них он не задержался.
    Мать Эвиты не любила мать Л., впрочем и саму Л. она тоже не любила. Об обеих она говорила: «себе на уме» .Сперва Эвита считала, что все это из-за той дурацкой книги. Лет пять назад ей удалось выиграть на городском конкурсе Литературы и Труда книгу какого-то «великого писателя» – в толстой обложке с золотым теснением,книга была отпечатана самым мелким шрифтом, который Эвита когда-либо видела  и желтоватыми страницами, которые плохо рассклеивались. Эвите книга не понравилась – она явно была предназначена для прочтения людьми втрое старше ее. После того, как книга простояла у них в шкафу, в гостинной около двух недель, ее подруга попросила обменять эту книгу на пачку нездешних кокосовых сладостей. Эвита тут же согласилась.Ей и в голову не могло прийти, что мама так расстроится. Но мама расстроилась, и даже накричала на нее. Кажется, даже всплакнула, и пару раз повторила – «дура, дуреха». Ее маме не нужны были друзья. Иногда, в хорошем настроение, она, случалось, обещала Эвите сходить к тете Н или тете О. в гости, но все заканчивалось жалобами на постоянную усталость и занятость.
  Эвита остановилась шагах в тридцати от Ресторана. Ее от него отделяла небольшая березово-сосновая поляна  – деревьев было ровно семнадцать штук, в свое время они с Л. их всех пересчитали.
 На солнце березы казались белее снега.  Сегодня снег был с коркой – опустившись на колени, Эвита дотронулась до него тыльной стороной ладони. Холод практически не чувствовался.
  Эвита, несмотря на свой возраст, все еще боялась подходить к Ресторану вплотную. Зато ей было вполне комфортно на поляне.
  Где-то рядом раздалось фырчание автомобиля.  Это был тот самый, огромный – еще не увидев его, она уже это знала.  Сердце екнуло. Второй раз за сегодняшний день сердце екнуло. Эвита всегда боялась инфарктов, чувствуя, что «это наследственное». Она, конечно знала, что девочки ее возраста не умирают от инфарктов, и была до поры до времени относительна спокойна, пока однажды, одна из соседок ни сообщила как невестка одной ее знакомой «умерла как раз на свой день рождения, в 21 год – от разрыва сердца».
В этот раз сердце екнуло невероятно сильно, но Эвита даже не обратила на это внимание. Она была занята поспешным бегством.
 Целью был магазин , где работала ее мама. Она понуро зашла в коричневые двери. Мама Эвиты страшно не любила, когда ее дочь появлялась там, хотя магазин был пуст практически все время.
  Это было уютное место. По сторонам, на полках были аккуратно коричневые домашние тапочки с  искусственным мехом.  Угол занимали резиновые сапоги. Если в них прыгать, они невероятно чавкали.
-Мам,- Эвита твердо решила не пугать маму. И тут же с губ само сорвалось.
 - В городе какая-то странная машина.
- Ну и что, - мать даже не посмотрела на нее.
Эвита помолчала, теребя рукой мех тапка, подвешенного за шнурок. 
- Я могу остаться у тебя? – спросила она.
- Если хочешь - иди в подсобку.
Очень весело! Торчать в подсобке, тесной, как тюремная камера! И темной вдобавок.
- Что мне там делать? Я лучше пойду домой.
- Иди. У нас телефон сломался.
Не ответив, Эвита выбрела из двери. По мере того, как она шла домой, в ее сознании что-то менялось. Закипало.
  Зайдя домой, Эвита, не снимая сапог, подошла к антресолям и достала ящик с гвоздями и прочими хозяйственными штучками. Зачем она это все добро было ей нужно, Эвита сама толком не знала. Она запустила руку в самые недра ящика и вытащила изоленту и маленький молоточек... Иногда она делала подделки – не такие какие их учили в школе, ни кружевные, ни плюшевые или резные.Все, что она делала, выглядело странно. Но ей они нравились. Все еще держа молоток, она пошла на кухню пить свой чай.
 Листьям этого чая было, наверно, лет сто. Большинство чайных листьев превратились в труху. Когда у мамы было плохое настроение, она кричала- «Я его спалю, если ты его сейчас же не выбросишь". Вкус у ее чая был горьким , но запах ... Пожалуй, его можэно было назвать магическим.
   После чаепития она просидела еще два часа на кухне. Она думала.
    Наконец, в голове прояснилось – она поняла, что ей нужно делать. Для этого она встала и надела пальто. Пальто было куплено на окраине города, в месте под названием «Бартисорски-сварские ткани".  Очень дальняя мамина знакомая работала там «старшим продавцом.» По доброте душевной некоего П. З. , также старшего то ли завскладом, то ли завотделом, маминой удалось «урвать» несколько таких пальто. Слово «урвать» особенно врезалось Эвите в память. Пальто, очевидно, было еще той штучкой.
Чтобы расплатиться за него мама  ежедневно приносила домой тапочки и резиновые сапоги из  магазина, затем долго-долго говорила с кем-то по телефону , потом тапочки и сапоги исчезали. Однажды Эвита спросила кому они нужны в таких количествах, страшные серые тапки с искусственным мехом и огромные кирзаки? Мама тогда страшно всполошилась и со слезами на глазах закричала, «Никому об этом не говори! Никогда! Подведешь мать под монастырь!».
Эвита все поняла, кроме выражения «подведешь под монастырь». Причем здесь монастырь?
   Возле  Качелей стояла огромная толпа, она,  как всегда, грызла семечки, болтала и озиралась по сторонам. В тот вечер дискотеку отменили и все пришли сюда.
Эвита предусмотрительно обогнула качели и пошла по другой дороге.
Созерцание ночного Ресторана завораживало. Окна, на которых были выложены разноцветной мозаикой различные узоры, не давали никакой информации о происходящем внутри. Играла громкая музыка. Стоянку, пустую еще каких-нибудь два часа до этого, уже  заполнили машины. Какое-то время Эвита  стояла за самой последней и самой толстой сосной на поляне. Это был не первый раз, когда ее можно было уличить в любительском шпионаже. От нечего делать она слонялась хвостиком за «подозрительными личностями» - под это определение попадали все, с кем она не была достаточно знакома. Стараясь бесшумно ступать, она отыскала нужную Машину среди пяти других в первом ряду и , подув на ручку – чернила замерзали на таком холоде- записала номер.
После этого вернулась в сугроб за сосной и стала терпеливо ждать. Он появился через час, на нем была та же курточка и то же странное, отсутствующее выражение на лице, как будто он вообще не понимал, где он находится. Дверь хлопнула, он залез и машина тронулась. Время отъезда – 9.43, старательно записала Эвита..



Глава 4

В два часа ночи она проснулась и уже не могла заснуть. Страх, такого рода, который приходит только ночью, заставил ее сжаться в кровати и схватить обеими руками одеяло. Ей показалось, что что-то случилось с ее мамой.Встав, Эвита подошла на цыпочках к ее двери , но услышав знакомое нервное дыхание, вернулась в кровать. Все ее внутренние органы и кровь работали немножко громче обычного.
Когда стало светать и воздух наполнился предутренним магическим звуком, Эвита,  тихонько зашла на кухню и поставила на плиту чайник. Чайник она любила больше других предметов в доме.
- Ты чего меня напугала? - спросила  она у  матери, без предупреждения ворвавшейся на кухню.
Мать реагировать не стала, она затараторила что-то по поводу еды на сегодняшний день, затем развернулась и вышла. В коридоре она попыталась забросить в свою сумку карманное зеркальце и пудреницу – вещи, которые появились много лет назад и всегда были при ней. Пудра в пудреннице не заканчивалась вот уже лет десять. В ней всегда оставалось еще чуть-чуть.
  И тут случилось непредвиденное – у мамы не получилось попасть в сумку – и вечные вещи разбились. Зеркальце распалось на две половинки, а последние остатки пудры выпали на ковер. Мать всплакнула.
Эвита вздохнула, ненавидя наступившее позднее утро. Позднее утро было отвратительным. Оно было полной противоположнсотью утру раннему, пустынному, нежному как ее детское платьице из шелка. Натурального шелка, как любила подчеркивать ее мать.
  Вскоре мать ушла на работу, оставив останки сломавшихся реликвий на трюмо. Стало одиноко, но так было  лишь до тех пор пока Эвита вдруг не вспомнила о деле.
И тогда она побежала в свою комнату, открыла дверцу шкафа, выложила книжки и достала блокнот. Отнесла его на кухню и налив себе чаю, начала писать.
К тем строчкам , что были написаны со вчерашнего дня о странной машине, она добавила.
 "Икс - предположительно 17-18 лет."
Что дальше писать она не знала, и по наитию добавила.
"Выглядит: Рост – примерно 173, волосы – светлые (длинные), глаза – голубые".
  Едва Эвита успела дописать последнее слово, раздался крик. Кричал ее сосед со второго этажа, «Куку». Вслед за первым криком, страшным, даже грозным, послышался жалобный стон.... «Умирааююю!»   
Это «умираю» перерос в хрип, а хрип – в свою очередь - в стук по потолку.
 Эвита машинально сняла трубку телефона, и уже после этого вспомнила, что телефон не работает.
Она  надела тапки и набросила плащ. Как назло, был рабочий день. Но она все-же позвонила во все звонки на площадке. Открыл ей только один сосед - Злобный дед (ему еще не было и шестидесяти, но выглядел он очень старо, тем не менее).
- Шо? – спросил он, с ненавистью глядя на Эвиту.               
-Там кричит наш сосед...
- Та шоб он сдох, - дед плюнул на пол. Глаза у него были совершенно дикие.
После этого дед захлопнул дверь.
Эвита, одев сапоги и широкий плащ, с трудом скрывавший поношенный домашний халат, вышла на улицу. Кого звать на помощь? Совсем не к кому обратиться. В рабочие часы город напоминал пустыню. Она побрела в сторону материнского магазина, отлично понимая, что мать ей не поможет. Ни ей, ни их сумасшедшему соседу. Эвитина мама страшно боялась ответственности, и уж точно она никогда не оставит своего рабочего места.
    Она почувствовала как мерзнут ноги. От такой температуры они буквально оледенели. Ей захотелось провалиться сквозь землю и тогда, на всякий случай, она напомнила себе, что всегда, всегда есть выход. Можно, например, попытаться спасти «Куку» собственными силами – вряд ли это получится, но совесть у нее будет чиста.
   И вот, в самый неподходящий момент, неожиданно, за долю секунды и абсолютно необратимо, случилось то, о чем всю ночь шептало ее предчувствие. Эвита , отшатнувшись назад, упала, стукнувшись спиной о лед. Как ни странно, больше всего она ужаснулась в ту минуту того, что Икс, стоявший возле ее подъезда все в той же тонкой куртке, увидел ее паршивенький халат и мамин бурый плащ, наброшенный поверх и даже не застегнутый на все пуговицы.
Но Икс не показал виду, что его смущает халат, или плащ или покрывшиеся красными пятнами Эвитины голые ноги. 
Он безучастно подошел к ней и протянул руку. Какую-то долю секунды, Эвите казалось, что он собирается в нее стрелять,хотя его рука была пуста. Она сглотнула слюну – ее мутило. Даже холод из ног куда-то исчез.  Казалось, она никак не могла понять,зачем он протянул ей руку.
Икс потянул за ее рукав, и плащ, словно змеиная шкура, сполз с нее. Его ладонь, на секунду коснувшаяся обнаженного запястья, оказалась на удивление горячей, почти раскаленной.
- Привет, - сказал он. Она слышала такой голос впервые, он был очень тихий, под стать его отрешенному виду. Губы Икса почти не двигались, казалось,  звук вышел  откуда-то из живота. 
Эвита встала – Икс медленно отошел от нее.
В голове у Эвиты было всего две мысли – «Этого не может быть!» и «Это надо срочно записать!». Наконец, она вспомнила и о «Куку».   
- Там...
Она запнулась.
Он молчал.
- Мой сосед, его называют «Куку»... Он вешается. Кажется.
Икс оглянулся и посмотрел на подъезд, потом на нее. Они зашли в подъезд, Эвита прокричала.
- Второй этаж налево! То есть направо.
Она всегда путалась в направлениях.
Дверь Иксу открыл «Куку». По его лицу нельзя было сказать, что он когда-либо в своей жизни собирался вешаться или положить конец жизни каким-либо другим способом. Надо признать, что лицо у него в тот момент было весьма довольно жизнью.Так мог выглядеть английский профессор, прочитавший удачную лекцию и собиравшийся устроиться у камелька с бокалом хереса в руке. Эвита обмерла – в этот момент, она предпочла бы увидеть «Куку» повесившимся.
- Все в порядке? – спросил Икс.
Куку кивнул и ласково поинтересовался.
- Вы все-таки пришли ко мне? Очень хорошо. Помогите же.
- Я слышала крики отсюда,-  встряла Эвита, выглядывая из-за спины Икса.
-Тебе показалось,- совершенно серьезно,хотя и несколько раздраженно, заверил ее этот обманщик,- наверное, тебе лучше уйти, Эвита.
 Через несколько секунд неловкой тишины и смятого прощанья,
дверь захлопнулась и они остались на лестничной клетке одни.
 Эвита заметила, что даже его волосы не совсем похожи на волосы, по крайней мере - на ее волосы. Все его волоски были аккуратно отделены друг от друга , а не висели на голове единой массой, требующей постоянного ухода.
Он повернулся к ней.
- Что теперь?
- Что? – вопрос до нее не дошел.
- Если ты не против, давай поговорим,- не дождавшись ответа, Икс стал подниматься на третий этаж.
- Да,- Эвита согласилась скорее автоматически чем по доброй воле, ступая вслед за ним.
 К ней никогда не приходил в гости ни один парень и сейчас мысли, бьющие бесконечным рикошетом по черепу, несли одну мысль – что скажет мама, увидев на своей кухне длинноволосого инопланетянина, пьющего  чай. Эвита могла припомнить лишь несколько раз, когда мать возвращалась раньше обычных пяти пятнадцати. Статистика в ее пользу.
Икс посторонился, давая ей возможность открыть дверь. Эвита засунула в замок ключ, спиной чувствуя его присутствие. 
  Они зашли в квартиру и, впервые за много лет, Эвита обратила внимание на то, как ужасно смотрится их коридор.Вот что имела в виду мама, риторически вопрашая «почему у нас в квартире вечно бардак?». Икс, вопреки ее страхам , не вертел головой по сторонам. Очутившись в незнакомой обстановке – его шея, казалось, вообще перестала сгибаться – он смотрел только вперед..
- Я сейчас,- пообещала Эвита, забегая к себе в комнату,- подождите ... (как-то само собой получилось, что она его назвала на Вы).
Позабыв об осторожности, она в ту секунду хотела только одного – надеть свой единственный парадный костюм. Она полезла в шкаф и содрала его с вешалки. В коридоре было тихо. Одной рукой придерживая ручку двери, второй она натащила на себя розовую юбку и кофту.Все же лучше, чем старый халат. Или старая кофта, или длинная юбка, которую мама называла «элегантной», правда? (не будем зацикливаться на том, что большая часть вещей Эвиты лежит в корзине для белья, уже дней десять безуспешно дожидаясь стирки).
 Икс уже сидел на кухне. Еще шагая по коридору – обычно это занимало секунд пять – Эвита поняла, что он не просто там сидит. Он что-то делает.
Она вошла и сразу все прояснилось. Он протянул ей ее блокнот, который она оставила открытым на столе. Последнее добавление, как известно, гласило.
«Икс - предположительно 17-18 лет.
Выглядит: Рост – примерно 173, волосы – светлые (длинные), глаза – голубые (кажется)» .
Цифра восемнадцать была зачеркнута,  а вместо «глаза – голубые», было написано «серые».
Первым желанием Эвиты было выбежать из комнаты, вторым- все отрицать, но Икс, глядя на нее – голубыми, но никак не серыми, как утверждалось в блокноте глазами, произнес фразу,заставившую ее сесть на стул и закрыть рот.
- Нам срочно нужно поговорить.
Эта фраза вытравила стыд за содеянное. За такой позор. Краем глаза Эвита уловила, что он растегнул свою куртку, и из нее стали пробиваться белые буквыы на черной футболке. Что там было написано, она не разобрала.
Казалось, у Икса совсем не было проблем с тем, чтобы смотреть на нее пристально, не отрываясь.
Чайник, который он без разрешения, поставил на плиту, тем временем закипел и засвистел.
Эвита  достала из шкафчика две лучшие чашки которые у них были в доме.Мама запрещала ими пользоваться , объясняя что это – для особых случаев. Проблема была в том, что таких случаев на ее памяти практически не было.Думаю, его приход к нам можно считать особым случаем,- подумала она с несвойственным для нее сарказмом.
  Мамин чай, как всегда, получился отвратительно. Икс отхлебнул раскаленную зелень и Эвита со смущением заметила, что на его губы налипли чаинки.
К счастью, в этот момент из-под внизу раздался душераздирающий вопль.
- Умираю!
Они вскочили и , не говоря друг другу ни слова, бросились к входу.
В дверях они столкнулись. Эвите показалось, что тело Икса словно было сделано из воздуха.
Сосед уже не настаивал, что ему не плохо. Он вообще ни на чем не настаивал. Дверь была закрыта и никакие стуки и звонки не помогли его выманить оттуда.
Эвита беспомощно посмотрела на Икса.
Икс показал взглядом, чтобы она отошла, и вот, по прошествию нескольких секунд, дверь рапахнулась.
 Куку лежал в одежде в ванной. Он выглядел как живой, только рот был как-то странно приоткрыт. И Эвита поняла, что он-мертв, хотя крови нигде не было. И Слава Богу,подумала она.Смерть без крови была не страшна, вернее, не так страшна как она боялась.
Ничего в окружающем ее мире не изменилось. Наступила даже своеобразная зачарованность. Икс – по его лицу нельзя было прочесть ничего -  просто вытащил «Куку» из ванной, перенес в спальню, положил на кровать и закрыл ему глаза.
   Вдруг, совершенно внезапно, ее начало мутить. Почти сразу она почувствовала дикую слабость и стала оседать на пол. При этом у нее было такое чувство, что все это происходит ни с ней. Икс подхватил ее и уложил на кровать в зале. Голова Эвиты коснулась старой подушки «Куку» и только тут ее сердце привычно екнуло.
   Подушка пахла их Домом, их палисадником. Она была еще теплой. Над ней висела лампочка на худых проводах, и вдруг она осознала, что ей жаль Куку. Ее рука легла на невесомую ногу гостя. .
- Как тебя зовут? - прошептала она.
- Кай,- шепотом ответил Икс.
Ей  понравилось его имя.
-  Он точно мертв?. 
- Точно- кивнул Кай – точнее не бывает.
- Наверно, надо звонить...
Она хотела сказать в скорую помощь, но вдруг поняла, что это не имело смысла.
- Эвита...
Звук ее собственного имени также был прекрасен.
- Нам надо уходить, - он смотрел на нее очень серьезно- , пока до Эвиты, наконец, дошел смысл сказанного – им срочно надо уходить.
Дома Эвита сразу пошла в кровать. Кай сел рядом.
- Никому ни о чем не говори,-  произнес он тихо, но тон не оставлял никаких сомнений – это был приказ.
- Не говорить о том, что он умер?
На долю секунды Кай улыбнулся.
- То, что он умер все узнают  в любом случае. Не говори никому, что мы были в квартире.
Все правильно, произнесла про себя Эвита. Она давно знала, что лучше ни во что не вмешиваться. Это ей не нужно было объяснять. Спокойный вид Кая убеждал ее в том, что ничего криминального в этом нет, просто он, наверняка хотел уберечься от неприятностей. Взгляд Эвиты упал на часы. Через полчаса должна прийти мама!
- Мама должна прийти,- сказала она..
Кай, не отрываясь, молча смотрел на нее.
- Нам нужно поговорить,- напомнил он ей.
- О чем?
- Это касается тебя,- еле, почти шепотом сказал он.
Его внешняя суровость странно контрастировала с его мягкостью в движениях и тихим голосом.
Эвита была в недоумении. Она так и не получила ответа. Более того, она не могла представить ни одной вещи, которую можно было обсуждать в контексте «Эвита». У нее почти не было друзей, она средненько училась, ни в чем не участвовала. По отношению к себе Эвита успешно унаследовала философское равнодушие матери.
- Мать должна прийти,- напомнила она.
Ей было страшно говорить с ним о себе. Ей казалось, что этот парень где-то жестко ошибся. От волнения она даже забыла о мертвом "Куку."
- Потом,- согласился он. – Встретимся завтра.Возле ресторана. В 9. 43?
И он опять улыбнулся, на этот раз его улыбка продержалась на лице несколько дольше.
Вскоре она была одна, внутри бушевали эмоции, но вместе с тем хотелось спать.


Глава 5

Тело Куку нашли тем же вечером – произошла страннейшая случайность. Оказывается, за пять дней до смерти, Куку попросил некоего Б.Б, человека совершенно ему постороннего, и по профессии то ли монтера- то ли сантехника (Эвита не считала нужным уточнить, потому что речь шла о специальности, не требующей высшего образования) колоть ему успокоительное лекарство.  Сам
Куку пользоваться шприцом не умел. За каждый укол Б.Б должен был получить от Куку сумму , равную одной пятой бутылке водки. Таков был уговор.
   Когда Куку не открыл Б.Б дверь – что естественно, последний решил применить свой талант то ли сантехника, то ли монтера, а, может, и плотника, и открыл дверь самостоятельно, воспользовавшись шпилькой. Следователям он объяснил, что был уверен в том, что Куку спит – безработный Куку часто спал. Возможно, если бы это был другой день, ничего бы не произошло, но была пятница, день недельной зарплаты, и Б.Б. решился на «оправданный взлом».
  Куку он нашел в спальне, все тут же понял и вызвал соответствующие органы, а те, знавшие Куку как человека, страдающего хронической тягой к самоубийству, все очень адекватно оценили. В тот же день ими было получено добро на захоронение.
На следующий день, в субботу, мать рассказала Эвите о слухах, появившихся в городе – «через неделю в квартиру Куку должна была въехать какая-то семья».
   Куку же похоронили вечером в субботу, на похороны пришло несколько человек из числа наиболее любопытных, ибо близких друзей у него не было, и в воскресенье Эвита почувствовала, что Куку  как будто никогда и не было в природе.
 
     В ночь с пятницы на субботу Эвите снился какой-то дурацкий сон, больше похожий на комикс...Открывши глаза, она обрадовалась свету, неожиданно возникшему на привычно сером зимнем небе.
   Город был неспокоен, как будто смерть, впервые за долгое время посетившая город, всех возбудила. Хотя, казалось бы, что в этом такого? Все знали, что этим рано или поздно все закончится!.
  Возле Качелей начали собираться раньше обычно, около четырех.. В этот раз Эвита, несмотря на страх толпы, пошла «постоять и послушать, о чем говорят люди».
  Эвиту интересовало – не заподозрил ли кто-либо чего-нибудь неладного в обстоятельствах смерти Куку, а также  -что говорят люди в связи с появлением в городе Кая и его спутника.
   Л. обратила ее внимание на то, что возле Качелей  в тот день было очень много взрослых, более того -  пришли даже те, кто туда обычно и носу не казал, и даже проклинал это место, «медом намазанное для всяких придурков». Откуда-то возник мешок с бесплатными семечками, невкусными (часть из них была сыровата, часть – пережарена), но – съедобными. Разбирались они с большой охотой.
Эвита скромно взяла небольшую жменю из кулька, подставленного Л.
  Ни странную машину, ни самого Кая в разговорах никто не упоминал. Говорили о постороннем или же несущественном.  Впрочем, одна женщина, поминая Куку, сказала, что когда-то он был вполне порядочным мужиком, и даже каким-то начальником. Ей не поверили, и тогда, две известные в городе женщины, покопавшись в памяти, сказали, что Куку никогда не был начальником , а просто – работал, кажется,  физиком, или еще каким-нибудь инженером. На том и порешили.
 Прозвучала и мораль – «Скоро и Псих точно также помрет». Это решили почти единогласно.

 Кататься начали ближе к семи, когда взрослые разошлись по домам – и здесь все было совершенно неизменно.
На Качели первым залез Хан. Профи. Друг Босса. Каждый раз ему удавалось сделать Колесо. В отличие от Босса, Хан был явно, объективно некрасивым - но он был звездой Качелей.
В этот день у него не очень-то получалось, стоял мороз и движения Качелей будто бы замедлялись ледяным туманом. Несколько раз он едва не соскользнул с оледевшей ржавчины, но справился, и поболтавшись ногами, в воздухе, все-таки сделал единичное Колесо... Люди, позабыв обо всем, о Куку, о семечках, о прогнозах на будущее, завороженно наблюдали. За Ханом на Качели залез еще один друг Босса, потом пошли катальщики рангом поменьше. Из-за плохой погод и их катание было интересным, опасным, то что называется, на грани.
   Эвита едва не позабыла следить за временем. Часы же тикали. И вскоре показали 9.15.
- Мне надо домой,- прошептала она Л.
Л. скривилась – в Такой день! На такое только Эвита способна!
- Побудь еще немного,- попросила она, удерживая Эвиту за руку.
Внезапно Эвиту окликнул женский голос. На секунду ей даже показалось, что послышалось. Но нет. Ее на самом деле звали  - женщина, чье имя она даже не помнила.
- Эвита? Ты же соседка Куку!
Сердце Эвиты затрясло. Беззвучно она кивнула. Бабы, жующие семечки развернулись и за долю секунды она оказалась в достаточно плотном окружении.
- Ты слышала, как он кричит?
- Он ходил к вам жаловаться?
- Ты с ним говорила до этого? А твоя мамка?
- Что у него было с сердцем?
- На что он жил?
Эвита вдруг поняла, что не может говорить. Их вопросы заглушали ее мысли.  Впрочем, как оказалось, ее ответы им особо не требовались, потому что они тут же принялись кричать.
- Он всегда хотел умереть! Всегда! Непонятно вообще - зачем он родился!
- Инвалид!
- А кто с ним общался?! С ним разве пообщаешься?
Их речь перетекала из одного уха в другое, гипнотизировала, не давала сдвинуться Эвите с места. Они ее не слушали - но и не отпускали.
Время незаметно пролетело, и хотя волна выкриков  по поводу Куку, его материального и душевного состояния, пробудило в ней море эмоций, ничего нового она, по сути,  не узнала.   
 Когда она снова посмотрела на свои часики – они показывали 10 часов 17 минут.Она опаздывала к Каю более чем на полчаса.
  Внимание к ней уже ослабло и она, толком даже не простившись с Л., а лишь крикнув «Пока», помчалась со всех ног к Ресторану. В этот день Ресторан был особенно шумен, особенно вульгарен. Он источал разнообразные запретные запахи -  спиртных напитков, пряностей, чего-то жареного и перченого. Эвите даже показалось, что от этого даже воздух становится теплее.
  Кая нигде не было. Быстрым шагом она обошла Ресторан со всех сторон. Никого.
Привычно осмелев от паники, она подошла к окну Ресторана  и заглянула вовнутрь.  На сцене стоял певец в шикарном костюме – что он пел – было непонятно, но его пение создавало ту особую атмосферу, о которой Эвита так часто слышала от Л.
  На сцену стали выходить пары,  люди прижимались друг другу , что-то шептали на ушко своим партнерам. Вдруг все остановились, певец что-то объявил, и толпа танцующих разразилась аплодисментами. Люди раступились, заиграла цыганская мелодия и в середину импровизированного круга выплыла мать Л. в костюме цыганки.Танцевать Мадам не умела, но это не имело значения. Она плыла между гостями, как античная неуклюжая богиня, время от времени занося руки над головой для легкого цыганского хлопка . Все начали выкрикивать – "Молодец!" и "Еще!"
Мадам благодарно заулыбалась.
   Эвита очнулась от прикосновения сзади.
- Что ты здесь делаешь? – это был С.А., ее одноклассник.
Он был пьян, с ужасом отметила про себя Эвита , у него была расстегнута куртка, и пахло перегаром изо рта. С.А. никогда раньше с ней не разговаривал. Но сейчас он смотрел на нее с подозрением и агрессивно.
- Я смотрела...Тут моя мама..
- Что? – он сплюнул,- твоя мама?
Эвита развернулась и пошла домой. С.А-вский снежок угодил прямо в середину ее спины, после чего шаги стихли.
У Эвиты на глазах выступили слезы. 

Глава 6

Очнулась Эвита часов в десять утра. Всю ночь она не спала, мысленно вызывая Кая. 
   Где Кай? Обижается ли он на нее? О чем он хотел поговорить?
  Вдалеке от нее, на кухне, послышался голос матери.
Мать пела.Эвита резко вскочила – сердечный йок отдавался даже в спине.
 Мать раскатывала бутылкой тесто для пирожков. Она напевала старую песню. Ее лицо было спокойно и безмятежно.
- Чай есть?
Мать кивнула.
- Вчера ночью давали непальмовое масло, - объявила она, пока Эвита искала свою чашку.
- Не объявляли же...
- Ты ж все время на Качелях своих торчишь, никогда ничего не знаешь!
Упрек, мягко говоря был, несправедлив.
 - Так ты мне ничего не говорила!
Мать махнула рукой – ее до глубины души возмущала полная неприспособленность Эвиты к местной жизни.
- А что – тебя лично предупредить должны? Ты что- вчера родилась?
Эвита совсем растерялась. Она совсем забыла про это дурацкое непальмовое масло. 
   Для чего оно нужно Эвита толком не знала – но это было неважно:  истинным предназначением масла было его накопление.
Даже Эвита никогда не осмеливалась прослыть дурой настолько, чтобы спросить мать зачем  нужно собирать непальмовое масло.
- Вчера я зашла к Р.Т.,- рассказывала мать,- вечером, решила прогуляться, она и сказала, что сегодня вечером привозят непальмовое масло.  И ты представляешь, кто стоял на распределении?
Эвите ничего не пришло в голову.
- С Л.! Ну, СЛ!
- Полковник?
С трудом она припомнила большую укутаную в темное , похожее на военное пальто фигуру... Это фигура выступала на митингах, и говорила совершенное непонятные вещи.
- Я когда работала в институте физике секретарем, он там был заведующим.
- Ты работала в институте физики? –  удивилась Эвита.
Ей казалось, что ее мать всегда была продавцом в магазине обуви.
- Пару дней,- мать отмахнулась от нее, - и он меня вспомнил! Сейчас он шишка.  Надо же – судьба..
Эвита промолчала. Ей было трудно разделять материнские радости по поводу непальмового масла и от встречи с малознакомым человек, который откровенно говоря, ее даже пугал.
- Так ты взяла масло? – спросила она у матери.
- Литр. На большее сначала записываться надо,- мать вздохнула,- но ладно. Меня Полковник в любом случае третьей поставил. Кстати,- добавила она строго - сейчас никуда не уходи. Пойдем брать масло.
Эвита хотела идти на поиски Кая. Но-ничего не выйдет. Дело в том, что на двоих масла давали вдвое  больше.
Мысленно извинившись перед Каем, Эвита натянула коричневую юбку. Ту, которую ее мама называла «элегантной». У ее мамы вообще была странная привычка давать клички Эвитиной одежде ( «элегантная», «дурацкая». «вульгарная»). Элегантная юбка, белая школьная кофта. Колготки с небольшой дырочкой на пятке – вот и вся недолга .
   Мать сделала бигуди и, достав золотистую незнакомую коробку, стала выдавливать оттуда какую-то бежевую мазь .
- Что это? – Эвита с подозрением посмотрела на мать..
- Жидкая пудра, - невзначай сказала мать
  Затем мать надела свое «красивое пальто» и «красивые сапоги». Эвита вдруг ощутила себя старой.
Они вышли из дома и пошли по хрустящему снегу к самому дальнему зданию в Городе с южного выезда – загадочному складу, где раз в квартал продавали непальмовое масло.
 Показалась толпа, но из-за зимнего тумана, лиц было не разобрать.
 Люди ждали масло. Эвита и мать непроизвольно ускорили шаг. Они были третьими – так обещал «Полковник», но кто его знает...
По наэлектризованной атмосфере Эвита чувствовала – люди были недовольны. И хотя они не кричали – супротив раздатчиков масла ведь не попрешь – лица были уж слишком хмурые.  Это могло означать только одно – масло опять закончилось.
  Эвита ощутила горе матери, сразу же замедлившей шаг, и в мгновение ока погрузилась  в такое же состояние. Внезапно мать остановилась. Эвита заметила, что ее взгляд упал на человека гигантского роста в черном пальто.
Полковник стоял на крыльце склада и что-то убедительно говорил. Его харизма чувствовалась даже на расстоянии пятидесяти метров, где они находились. Кто-то крикнул.
- Вот она!
Люди, все как один, уставились на них.
Эвита побледнела. Ей казалось, что ее сейчас схватят за руки и  выволокут на трибунал. Но подходившие люди не обращали на нее не малейшего внимания.Они бежали к ее матери.
Толпа их разделила и понесла ее мать по направлению к складу.
Эвита услышала крики.
- Склад не пригоден!
 – Нет противопожарной безопасности!
- Непальмоваое масло здесь может испортиться!
 - Она  поможет!
- Кому нужна эта обувь?!
Наконец, люди притихли и смотрели на Эвитину мать. Полковник заговорил снова.
- Вот уже много лет эта женщина успешно руководит  магазином обуви в городе..
Эвита почувствовала неловкость. Конечно, она была счастлива за мать, но с другой стороны, в магазине ее матери почти нечем было руководить. Покупатели приходили редко, да и то – бедные и злые. В общем «руководство», да еще – «успешное» - это было явное преувеличение.Эвита, как человек с детства знающий подноготную всех магазинных дел, знала это как никто другой.
Полковник между тем продолжал.
- Поэтому масло будут продавать в ее магазине, а обувь мы временно перенесем сюда.
 Эвита посмотрела на мать. Ее голова была опущена. Нижнюю губу она прикусила..
Бог ты мой, подумала Эвита.
Митинг продолжался еще полчаса, Полковник объяснял новые правила продпжи масла и сроки выдачи. У Эвиты голова шла кругом – она не понимала ни слова из того, что он говорит.
Речь все тянулась и тянулась, и постепенно в нее включилась и ее мать.Сначала она поддакивала Полковнику, затем, когда речь зашла о возможностях магазина, ее голомс стал звучать значительно громче и в  какой-то момент Эвита осознала, что ее мать действительно что-то  может сделать для города.
  Домой они попали ближе к обеду. Мать, раскопав в шкафу какие-то бумаги, выбежала быстро вон. Эвита, голова которой ходила кругом, легла на кровать. Надо было бы иди искать Кая.... А, собственно говоря, к чему такая срочность? Дело ведь может и подождать? Сердце ее ныло, и выталкивало тело с кровати, но тело было уставшим и требовало отдыха. Эвита вконец измучалась.
Из дома она вышла ближе к шести, когда на город начинали ложиться сумереки. К Ресторану в это время  начинали съезжаться завсегдатаи.  Возле Качелей опять была толпа. Эвиту , взволнованная произошедшим и в полном смятнении чувств из-за того, что не имела понятия где все-таки находится Кай, побрела к Качелям.
   В тот моменет на них был малоинтересный катальщик – он даже не делал усилия сделать Колесо -  поэтому народ оживленно крутил головами по сторонам.
   
   Ее окликнули.
- Эвита, иди к нам.
 Это был Хан, друг Босса. Когда она подошла к ним, сам Босс протянул ей кулек с семечками. Эвита послушно взяла жменю, но не могла себя заставить съесть даже одну.
Тогда Босс достал из странной черной сумки, брошенной на полу бутылку.
- Квас, - он протянул ее Эвите.
Первый глоток вошел в нее как пушечное ядро, заставляя мягкие оболочки тела сжиматься в конвульсиях.
- Это квас? – Эвита сделала удивленные глаза. По правде говоря, удивлена она нисколько не была.
- Конечно, квас,- вкрадчиво и веселоо ответил Босс. Толпа расхохоталась.
Л, неожиданно появившаяся из ниоткуда, подошла к Эвите и оперлась на ее плечо. Хан, улыбнувшись перекошенной улыбкой, в которой не доставало нескольких зубов – следствие падения с качелей – протянул Л. «квас».
  Наконец, все потихоньку притихли. Босс повернул голову в сторону пустоваших Качелей, крылья его носа вздрогнули. В этот момент как никогда прежде он стал похож на откормленного, породистого жеребца. Одной рукой он дотронулся до Качелей, а другой поманил Эвиту.
- Давай покатаемся,- предложил он - Залезай.
Тон его голоса стал гипнотическипм, повелевающим.
Эвита послушно залезла на Качели, чувствуя, насколько сильно сопротивляется ее тело, насколько сильно оно не приспособлено для Качелей. Тем не менее, она не паниковала. Она была слишком возбуждена, чтобы паниковать. Это все масло! Масло!
Босс что-то шепнул на ушко Хану и с легкостью, необъяснимой для его огромного тела, взобрался на Качели, поставив ноги в аккурат на оставшиеся несколько свободных сантиметров.
- Завяжи ее, - крикнул он кому-то.
Маленький Ф, который учился в их школе привязал Эвитины ноги кожанными ремешками. Руки помог привязать Босс.
-Все путем,- крикнул он вниз.
Сам он, етественно, не привязался.
- Держись.
Они начали раскачиваться.
Качели казались огромными. Верхняя часть, в зимних вечерних сумереках, не видимая близорукой Эвите, начала резко скрипеть. Эвите казалось, что ветер задувает ее спину вперед. Босс уверенно вел их вперед... До Эвиты внезапно дошло, что они залезли сюда не просто покататься, они залезли, чтобы сделать Колесо.
Она хотела что-то сказать, попросить его замедлить ход, но ветер, который становился холоднее с каждой секундой парализовывал дыхание. Вечерняя тьма свернулась кольцом, обволакивая все. Голоса тех, кто находился внизу - исчезли.
   Тело Босса с каждой секундой давило на нее все сильнее и сильнее. Через толщу ветра она чувствовало его близкое нервное дыханье. Ей стало тяжело, но с другой стороны, его тело  хоть немного защищало ее от ветра.
 Внезапно она услышала резкий лязг. Мимо них пролетела верхняя подпорка- одна из верхний деталей Качели и Эвита услышала отдаленный крик снизу.
  Но раскачивание не замедлилось – сразу остановить Качели было невозможнео.

Закрыв от страха глаза, Эвита прошептала..
- Останови...
Реакции от Босса не последовало, зато она последовала от Качелей.
Раздался скрип и здоровенная деталь, непонятно откуда отвалившаяся, стукнула Босса по голове. Эвита вздрогнула. В первые секунды ей показалось, что здоровый быкообразный Босс ничуть не пострадал, кажется, он сделал еще один резкий толчок вперед.
  Но вдруг он исчез. Его падение замедлило ход Качелей. 
Эвита наклонилась вперед, и впервые почувствовала, как сильно связаны ее руки, она вообще ничего не могла поделать с хаосом, Качели раскачивали ее как тряпичную куклу. Неизвестно сколько времени прошло прежде чем Качели начали замедлять ход и, наконец,  остановились совсем. Очутившись в исходном положении, все мирское вернулось к ней за секунду: шум, крики, сильный запах «кваса», дух холода и льда. Л. с  трудом  распутала ей руки и ноги, и Эвита свалилась с Качелей, ударившись  обеими коленками о лед.
Голова кружилась и ее мутило. Метрах в трех от Качелей толпа сгрудилась над Боссом. Эвита едва нашедшая силы подползла к людской стене. Ее пропустили.
Босс, не двигаясь, лежал на снегу. Кровь, казавшаяся абсолютно черной, расплылась широким пятном вокруг его головы.
- Как С.В...- произнес Хан, стоявший рядом с ней.
 С. В был тем бандитом, который упал с Качелей много-много лет назад.
Домой она шла одна. Было уже полодиннадцатого, мама волновалась.Все остальные остались стоять возле тела Босса.
Эвита чувствовала как по ее лицу начинают безудержно течь слезы,хотя внутри был холод – странный, осязаемый холод.


Глава 7

Босса похоронили где-то на окраине. Почему? Эвита так не поняла. Вообще никто толком не понял. Мать сказала – документы не так приготовили, что-то перепутали, мамины знакомые – а у мамы вдруг появилось очень много знакомых- сообщили ей, что это произошло  по настоянию дальних родственников, которых вообще никто и никогда не видел – и его перевезли туда. Отрывочные слухи дополнялось полным враньем, что Босса вообще не похоронили, а сожгли и пепел развеяли над Качелями (никакого пепла там, конечно, не обнаружили)..
  Несмотря на то, что Босс был в городе личностью известной, а для молодежи – верным лидером, не было ни одного человека, который бы присутствовал на его похоронах – никто ничего не знал. Хан, единственный человек, который мог бы пролить свет на происходящее впал в эти дни в запой, и попал в больницу с сильнейшей интоксикацией.
Так легче – с явным облегчением решила Эвита, которая ненавидела похороны.
  В первые дни она боялась, что ее начнут избегать или обвинять в смерти Босса. Ведь именно она была рядом с ним, когда все это произошло.  Но ничего подобного, к ее  удивлению, не произошло. Оказавшись без Босса, люди стали меньше общаться, перестали собираться возле Качелей – все больше сидели по домам. Шок был такой силы, что должно было пройти очень много времени, прежде чем жизнь потечет по привычному руслу. Так, по крайней мере, ей казалось.
  Впрочем, другая жизнь, связанная с ней непосредственно, текла и била ключом. Это была жизнь непальмового масла. Первый раз в жизни Эвитина мама перестала бояться того, что им его не хватит..
   Кай не появлялся. Несколько раз Эвита, переполняемая чувством долга и страхом выходила его искать, но сделав несколько кругов вокруг своего района, она понимала, что его нигде нет. Он исчез – вместе с машиной. И следа не осталось. Так он и не решился начать важный разговор. А, может, никакого важного разговора у него к ней также не было? 
Одним вечером к ним опять зашел Полковник. Эвита услышала его голос еще в коридоре.Он смеялся.
- Эвита! – крикнул он, услышав ее осторожную возню в прихожей.
Она зашла в комнату и кивнула ему.
- Как дела в школе?
- Нормально.
Дела в школе у нее и вправду шли нормально. Тем более со следующей недели начались каникулы
- Мы с твоей матерью собираемся тут кое-что подписать.
Полковник достал золоченную ручку из кармана и внимательно на нее посмотрел.
- Я  ею почти не пользуюсь, она у меня вместо украшения.
Эвита кивнула – она также была  послушным адептом религии вещей. А кто в городе не верил в вещи?
Тем не менее эта ручка писала точно также, как и любая другая. Эвитина мать торжественно приняла ее из рук Полковника.
- Твоя мама сейчас занимается крупными делами,- Полковник обращался к Эвите, как будто та была ребенком и совсем ничего не понимала.
Его ручка стоила, по всей видимости, целое состояние. В оранжевом свете их лампы она переливалась искорками света, красного, желтого и даже зеленого. Да, однозначно, это была самая дорогая вещь, которую Эвита когда-либо видела.
- Что- ручка понравилась?- спросил Полковник ласково.
- Нормальная ручка,- Эвита смущенно соврала.
   Полковник показывал матери какую-то бумажку, мать, не останавливаясь, кивала, наклонив к нему голову. Эвита громко вздохнула и зашла к себе в комнату.
Она не любила свою квартиру, но отдельные вещи стали для нее родными, как для других братья и сестры – чайник, желтая ванная с легкими следами ржавчины у основания, плюшевое кресло в зале, табуретка на кухне..
Заснула она ближе к двум часам ночи, про себя отметив, что входная дверь ни разу не хлопнула.
 С утра ее разбудила возня матери и Полковника на кухне. Они по прежнему разговаривали мжду собой, мало обращая на на нее внимания. Мать лишь крикнула
- Чай и колбаса в холодильнике.Тьфу, колбаса в холодильнике, чай в коробке!
Эвита, воспользовавшись присутствием Полковника затащила еду в комнату – обычно ей это запрещали, и с удовольствием рухнула с тарелкой в кровать.
Попировать ей не дали. Едва постучавшись, к ней в комнату вошел Полковник. От неожиданности она расплескала чай.
- Эвита, хочешь пойдем с нами – посмотришь на мамин магазин, он сейчас  совсем другой- с виноватой гордостью сказал он.
- Не надо! – закричала мать с кухни.
Эвите было все –равно как стал выглядеть мамин магазин. Но отказать Полковнику было выше ее сил.
   Одевшись покрасивее – а вдруг она все-таки встретит  Кая – она вышла в коридор. Мать уже была накрашена и причесана. Эвита, ничуть не удивившись,заметила, что она одета в лучшую блузку.
  Магазин был недалеко от дома. Улицы были пустынны. Даже на базаре сидело всего лишь несколько хмурых баб – им было ясно., что сегодня никто не придет, но многолетняя привычка сутками не вставать с насиженного места давала о себе знать.
 Мать и Полковник плыли по залежавшемуся снегу, искрясь от счастья. Эвита украдкой осматривала лицо Полковника. Оно было в старых оспинах, с дубовой кожей, но поразительно красивыми чертами. Это был монументальный человек. А ведь он и не был Полковником – он был распределителем масла, что, пожалуй, гораздо важнее любого военного чина.
Внезапно впереди них кто-то появился.Человек брел, глядя себе под ноги. Голова его была плотно прибита к груди. Мать и Полковник его в упор не замечали. Эвита щурила глаза. Это был Псих, точно. Но сразу и не скажешь!  В заблуждение ее ввело относительно новое пальто, которое Псих накинул на плечи и на удивление трезвая походка.
Псих уверенно шел им на встречу.
Завидев его, Полковник улыбнулся и что-то прошептал на ухо матери. Та презрительно фыркнула.
Псих, очевидно, услышал их, потому что поднял голову. И улыбнулся. Он остановился и принялся корчить им рожицы, втягивая воздух носом.
Эвита спряталась за спиной Полковника.
- Мужик, сюда! – Полковник подозвал его.
Идиот сделал круглые глаза и не сдвинулся с мекста.
Тогда Полковник подошел к нему сам – Эвита прикинула в уме, что он его на добрых две головы выше  - и встряхнул, схватив одной рукой за шкирку. Псих завороженно смотрел на Полковника.
- Денег? – процедил полковник, едва не касаясь челюстью тщедушной красной шеи идиота.
- Мне бы маслица? – подобострастным шепотом попросил Псих.
Полковник сощурился и повернулся к матери и Эвите.
- Слышали?
И он захохотал, дико , громко, округлив и без того немаленьлкие глаза.
Выражение на лице идиота ничуть не изменилось, даже когда Полковник его отбросил.
Что-то внутри Эвиты сжалось.
- А может дадим ему?
Это было невероятно.
Полковник снова засмеялся, мать возмущенно вскрикнула – ее Эвита была такой дурой!
Полковник опустил идиота и тот осел на пол как пустой мешок.
На секунду задумавшись, Полковник  залез в карман черного пальто, достал горсть монет, среди которых попадались и крупные и бросил Психу в лицо.
   Тот не шелохнулся.
- А спасибо? – рявкнул Полковник.
Псих улыбнулся, и не взяв денег, умчался восвояси.
Снаружи мамин магазин выглядел как и раньше – за исключением новой двери и зарешетченных окон. Теперь без специальной связки ключей, которая была только у Полковника и метери в магазин было не попасть.
Он открыл двери и они зашли в магазин – тапочки, шлепанцы и калоши исчезли . Полки на которых они стояли исчезли также.  Магазин, захламленный прежде от пола до потолка, нынче был идеально пуст и лишь посередине стоял прилавок, огромный черный, на котором лежала книга. В книге был список всех жителей города– тех кому было положено масло. Книга была прикреплена  к столу цепочкой.
Стараясь, чтобы ее не заметили Эвита кончиком мизинца дотронулась до книги.
- Хочешь увидеть масло? – спросил ее полковник.
- Вы имеете в виду - само масло? – она с недоверием просмотрела на мать.
Мать фыркнула и отвернулась.
- Пойдем,- вместо ответа сказал Полковник.
Он открыл люк на полу,  ведущий в подвал. Запах свежей стерильности ударил Эвите в нос – обычно здесь пахло старой искусственной кожей. Мать осталась наверху. Она начала листать книгу.
 Стены в подвале были светлыми. Их оттерли от пыли и покрасили заново.Но самое главное – везде были расставлены коробки, на которых серносеребристой гуашью было написано «Непальмовое масло. Качество: лучшее».
Сердце Эвиты забилось.
- Они открываются? – спросила она дрогнувшим голосом. Полковник, не двигаясь, покачал головой и ухмыльнулся.
- Пока-нет.
 Эвита пожирала глазами крышки, трогала поверхность запечатанных банок...
  Они долго стояли молча. Наконец, Полковник сказал.
- Ты же никогда не интересовалась непальмовым маслом.
Эвита что-то уклончитво хмыкнула. А ведь на самом деле – не интересовалась, тут не поспоришь.Но ведь его никогда и не было. 
Полковник начал подыматься наверх . Эвита нехотя оставила коробку и пошла за ним.
Новая трагедия случилась через неделю. Эвиту разбудила мать.
На полу, в хранилище найден труп. Масло, к счастью, цело.
Эвита вскочила и не сознавая себя стала одеваться.
Руки не попадали в рукава.
Кое как одевшись, она выбежала во двор. Силуэт матери маячил впереди, окруженная со всех сторон бабами и соседками она во весь опор мчалась к магазину. Город постепенно наполнялся людьми. Возле магазина стояла огромная толпа . Полковник уже был там.
Наконец , толпа отпрянула и всем стало видно – кого тащут. Это было оромное серое пальто, в которое кто-то был завернут.
- Идиот, – кричали все, - наш псих умер!.
Эвита вздохнула с облегчением – это всего лишь псих! 
Она стала методично рассматривать толпу, надеясь, что Кай появится в толпе. Но его она не увидела, зато тут же  встретила Л.
- Как Псих попал в магазин твоей матери? – спросила Л.
Эвита не знала. Но вскоре все выяснилось.
Хотя в магаизине заделали и окна , и дверь – но крысиная нора-то осталась. Простой недочет при строительстве. Не хватило кирпичей с заднего входа. Все были уверены, что только кот , или собака, или крысы могли проникунь вовнутрь. Но оказалось, что туда мог проникнуть и Псих..Он признался своим собутыльникам, что ночует там в особо лютые морозы. От мысли, что этот идиот находился в непосредственной близости от масла, Эвите стало не по себе.
- Тяжелый.- крикнул ее сосед М. , тащивший мертвого психа за ноги.
Наконец его положили  на снег.
Толпа шарахнулась – глаза у  Психа были открыты.
- А еще говорят, что если смотреть на масло – ничего страшного не произойдет. Вот вам доказателдьство!
Стали говорить об этом, но было решено, что все это глупости, а Псих погиб от алкогольной интоксикации. 
Домой вернулась к обеду. Псих все еще лежал на дороге, укутанный в пальто , с открытыми глазами, которые почему-то никто не закрыл.
Вечером Эвита спросила мать.
- Мам, где псих?
- Где-то похоронили.
Полковник , пришедший поздно вечером, сообщил, что через два дня намечается первичная утилизация  масла. Надо было оповестить жителей города.

Глава 8

В тот вечер у нее не было никаких предчувствий. Она просто думала о Кае. Точнее, пыталась думать о нем. Это была слишком откровенная мысль, слишком смелая для нее. Лишь изредка она терзала эту мысль исподтишка, смущаясь копнуть глубже.
Эвита осталось в тот вечер одна. Мать пошла на городское собрание или, если быть совсем точным, на  "Жизненно важный инструктаж по утилизации непальмового масла", где ей надо было сделать множество заявлений. Все взрослые и большинство детей города были там.Дома выключились. 
  Впервые за долгое время она осталась одна. Возможно поэтому, мысли полезли в голову чуть быстрее и смелее обычного. Сначала ее мысли о Кае были фрагментарными, робкими, но затем фрагменты в какую-то секунду сложились в картину. Он почему-то стоял к ней спиной, а его волосы были также расчесаны по волоску, как и в тот раз, когда они пытались спасти Куку.
Эвита разрыдалась, и неожиданно для себя истерически хрюкнула... У нее началась икота - и в это время в дверь раздался стук.
Мама – подумала Эвита, - закончилось собрание. Но почему так быстро? Что-то случилось – наверняка. Она бросилась к двери, не подумав вытереть слезы. Иногда, когда мать видела или слышала, что Эвита плачет – она внезапно становилась другим человеком. Эвита не могла сказать в чем разница, но то, что было изменение, причем в лучшую сторону – сомнению не подлежало.   
    Это был Кай. В томно-тусклом освещении коридора, в шапочке, надвинутой на самые брови на городской манер, он казался почти таким как все. Его фантастические волосы были собраны в хвостик и спрятаны под шапку. . Кожа на лице перестала быть прозрачно-бледной и приобрела характерный для нормальной кожи матовый оттенок. Глаз видно не было – они сливались с черными кругами под глазами. И лишь дыхание было по-прежнему не слышным.
- Нам надо поговорить, - просто сказал он,- выйдем. 
Эвита кивнув, быстро переоделась.  Спускаясь по лестнице, Эвита заметила, что Кай бросил мимолетный взгляд на дверь Куку. Там уже жила новая семья и даже пахнуть из той квартиры стало по-другому.
   Возле ее подъезда стояла машина Кая, такая же огромная, серая, и чужая. Залезая в машину, Эвита подумала что только несколько раз в своей жизни она была внутри машины, и уж точно никогда не видела ничего похожего на машину Кая.   
Она сразу поняла, что они направляются в Ресторан. Место, куда ее  всегда тянуло, но где она так и не успела побывать. Очевидно, у Кая были какие-то свои причины приехать именно сюда...
 - Ресторан пуст,- сказал он.
 Даже работники ресторана и его посетители нуждались в непальмовом масле. За прилавком был только Толстый Мужик – у него была жена и трое детей, так что за количество масла при утилизации ему бояться не нужно было – больше четырех порций в одну семью все равно еще никому никогда не давали. Толстый мужик взглянул на них и в какой-то момент у Эвиты мелькнула мысль , что он прикажет им выйти.
Кай сел за столик за углом. Посмотрел на свои руки. И произнес.
- Тебе нужно срочно уехать из города. Завтра здесь начнется утилизация и в живых  не останется ни одного человека.
Эвита не сказала ни слова в ответ. Словно бы его слова были произнесены на непонятном ей языке.
Они сидели молча. Но Эвита не привыкла к молчанию. Наконец, она спросила.
- Откуда ты знаешь?
- Ты слышала когда-нибудь о Старике?
Эвита покачала головой.
- Его - я слышал- называют здесь Бабаем...
Эвита взрогнула – это имя вызывало изморозь на ее коже. Человек, убивший ее отца.
Наконец-то появилось что-то, что их объединяет. К ее ужасу этой точкой соприкосновения оказался Бабай.
-Это мой отец,- сказал он.
Эвита опять почувствовала, что тонет.
- Он не убивал твоего отца,- добавил он быстро...
- Нет,- автоматически возразила  Эвита, - убил.
Кай равнодушно покачал головой.
- Твой отец жив.
Он помолчал, дав ей переварить эти слова. Но она уже была не способна ничего воспринимать Только глаза ее двигались осознанно, остальные движения стали глупыми, хаотичными...
- Они всегда были друзьями.
Вдруг и ему стало не хватать слов.Казалась вязкая трясина этого вечера затягивает уже их обоих, но у Кая оставалось больше сил.
- Надо уезжать отсюда. Скоро они получат эту дрянь и погибнут.
"Я не понимаю"  –хотела сказать Эвита, но сказала совсем другое...
- Ты имеешь в виду непальмовое масло?
Кай еле заметно кивнул, впервые подняв глаза. Он успел снять шапочку и  снова стал похож на пришельца.
- Это не масло,- сказал он,- это сильнейший яд.
Эвита захотела улыбнуться, чтобы показать ему, насколько глупо прозвучало его заявление, но она не смогла.
- Это так говорят... Глупости. Никто в это не верит. Это глупости ...
- Это яд. На самом деле, его утилизировали и раньше, но в маленьких количествах. С завтрешнего дня его станут использовать по-настоящему.  Кто здесь останется – погибнет.
Эвита подумала о матери.
Нет.Все это неправда. Ей вдруг захотелось, чтобы Кай показался ей отвратительным, лживым психом. Но его нормальность не вызывала сомнений,хотя он и не был нормальным в привычном для нее смысле слова.
- Где мой отец? – спросила она. Слово "отец" она произнесла впервые  за много лет.  Поэтому и звучало оно – по крайней мере так показалось ей – нелепо.
- Отец за городом... Он не мог сюда приехать. И мой отец не смог.
-  А ты смог?
Он кивнул.
- Подожди,- попросила Эвита - подожди.
Она взялась руками за голову. Она четко ощущала запахи Ресторана и слышала журчание воды в кухне и видела пылинки в ярком освещении подвесного фонарика, но помутнение в голове не давало ни на чем сосредоточиться.
- Так непальмовое масло – это яд?
Он кивнул.
- Надо сказать маме,- она сама не верила в то что говорит.
Мать ее была счастлива. Впервые в жизни. Непальмовое масло – яд?  Ее мать скорее убьет ее чем поверит в это.
- Откуда ты знаешь? – спросила она его...
- Твой отец придумал его,- Кай смутился на долю секунды,- в принципе, мой тоже...
- Когда?
- Ты что-нибудь слышала об институте Физики?
Ее мать там работала. Несколько дней.
- Да... Что-то слышала... Мама работала там...
- Там все работали,- улыбнулся Кай,- все в этом городе. Когда-то. А начальником был Куку...
- Куку? Псих?
- Да. Поэтому-то он и был психом. А наши отцы  в изгнании. А все остальные ...
 - Это так сложно...-  ее тон стал более искренним чем обычно -  тяжело поверить.
- Я понимаю,- он кивнул. С этого момента он неотрывно смотрел только на нее.
- Времени почти нет,- напомнил он.
- Где ты был все это время? – спросила она. Ее по прежднему задевало его долгое отсутствие.
- Р.Р. постоянно крутился рядом с тобой..А сегодня он уехал.
- Р.Р.?
- Да этот...
И опять она поняла.Полковник. Но ведь его зовут С.С... Опять какой-то бред.
- А он что?
Кай улыбнулся.
- За него не волнуйся, с ним как раз все будет в порядке...
- А моя мама?
Кай ничего не сказал.
- Ты сказал, что мой отец сделал этот яд.И сбежал?
Он медленно качнул головой, отрицая.
- Это не было создано как яд. Наоборот. Они думали – очень долго думали – что непальмовое масло – тогда оно называлось по-другому – принесет людям пользу. Но они все ошиблись, и им было очень тяжело.По многим причинам. Единственный выход, который оставался – бежать. Потому что их смерть наступила бы очень быстро.
Эвита его не понимала. Все, что он говорил было абсурдно, изначально недоступно для понимания.
- Эвита, - он взял ее за руку, и на этот раз она совсем не ощутила ее,- Ты единственная, кого я еще могу отсюда забрать. И тебя там ждут. И у тебя есть шанс  выжить....
- Мой отец,- пробормотала Эвита.Я не хочу. Я пойду.
Она резко поднялась.  Ее мутило. Прилагая титанические усилия, она выбралась из Ресторана. Ее чуть не вырвало и она хотела присесть, но снег к тому времени из чисто –белого, пушистого стал грязным, липким.  Она, услышав шорохи позади себя, развернулась.
Кай стоял за ней как тень.
Он шепнул:
- У тебя все может быть по-другому. Мы будем жить все вместе. А здесь все исчезнет... Я тебя выведу отсюда.
Последняя фраза ее и смутила и разозлила.
- Разве я сама не могу выйти из города?
- А ты когда-нибудь выходила из города?
Эвита никогда не выходила из города. Нет, это вовсе не значит, что она была совсем темной или глупой или ничего не понимала. Она знала, что за городом есть другие миры, другие города, другие люди..Она все это видела ночью из своего окна. Но она никогда не  выезжала за город... Не было такой необходимости.
- Если было бы нужно – ответила  она,- я бы выехала.
- Эвита, - он прикоснулся пальцами к ее плечу – единственные люди, которым когда-либо удалось выехать из города – это наши родители. Отцы.
- Я хочу домой...Это бред! – крикнула она, не двигаясь.
Кай тоже не двигался.
- Я тебе все расскажу,- сказал он наконец,-то что знаю сам. Я знаю немного. Меня отсюда увезли ребенком. И мы об этом там почти не говорили – до последнего времени. Я имею в виду мы говорили о тебе, но не о городе, - добавил он, увидев искаженный взгляд Эвиты. – мы говорили о тебе все время,- подчеркнул он, грустно  улыбаясь. А город... здесь было все по- другому До того, как они превратили  их изобретение... в непальмовое масло.
Эвита подумала о маме.
- Мне мама ничего не рассказывала.
- Ну это понятно. Сначала они не верили, потом им пришлось смириться,  потом они все забыли. И, наконец, им это стало необходимо.
- Я иду домой, - сказала Эвита. Выхода у нее не было.Мать уже пришла с собрания и наврное сходит с ума. Хотя в последнее время она стала сходить с ума гораздо реже. 
   Кай на этот раз за ней не пошел. Он стоял, не двигаясь там, возле сосен, где она его оставила. Она обернулась. Его взгляд и тело оставались неподвижными. Как ночь. Как картинка..
- Я не хочу бросать маму и Л. ,- сказала она.
Подумав она добавила.
 – И всех остальных.
Кай продолжал смотреть на нее, не выдавая ничем своих эмоций.
- Ты должна понять одно – ты отсюда можешь ... И должна выйти одна.
Она покачала головой.
- Нет. 
- Думай, Эвита. Подумай об этом хорошо. Я буду здесь до завтра. Здесь,- он показал на здание ресторна,-  здесь. Потом, когда начнется утилизация - я ухожу.
Эвита побежала домой. Она бежала со всех ног, пока не услышала первые голоса возвращающихся с собрания.  Снова все поменялось. И встреча с Каем показалась странным эпизодом, какой-то дурацкой фантазией. Реальность была несравненно убедительнее. 
   Ее мать шла, подняв голову, впереди всех. Ее пальто развевалось, а на лице была даже легкая улыбка.
- Н е может быть, чтобы это все было ошибкой, - подумала Эвита , рассматривая огромную толпу.
  Мама обняла ее ласково, как никогда. Может, прямо сейчас побежать к Каю и сказать, чтоб он уезжал?
Она ему не верит. Какие-то сказки, какие-то бредни...  Все умрут от утилизации масла?Все? А кому это надо – чтобы все умерли?
Наверное, Ка й наслушался сплетней про психа. 
  Когда они пришли домой, раздался телефонный звонок – они даже не успели снять обувь. О том, что это был Полковник, Эвита догадалась потому, как мать нервно сжала трубку. Переживанья по прежнему были ее сущностью.
Эвита зашла в свою комнату и закрыла дверь Ей захотелось горько разрыдаться.
Но в горле только встал комок.
- Он не сможет приехать на утилизацию,- сказала мать, обращаясь к Эвите из-за двери. Эвита высунулась.
- Почему?
- Ты как ребенок,- возмутилась мать.
Она всегда забывала , что и Эвита и есть ребенок. Как бы то ни было – в их семье это  слово давно превратилось в ругательство.
Но она все же снизошла до пояснений.
- У него есть другие дела...
Перед тем, как пойти в постель и промучаться ночь без сна, Эвита на секунду задержалась в маминой комнате, чувствуя как материнская аура выталкивает ее прочь. Эвита ущипнула себя, чувствуя как душа ее проваливается в ноги. Тем не менее, она это спросила.
- За что Бабай убил отца?
Мать опешила. Она даже не разозлилась – просто была в жутком недоумении.
- Он был бандитом! Что ты об этом говорить надумала?!
- За что его убил Бабай?
Мать только посмотрела на нее, ничего не сказав. Наконец, очень медленно она повторила сказанное ранее.
- Бабай  свел твоего отца в могилу...
- Так свел в могилу или убил? – спросила Эвита, чувствуя скрытый подвох. 
- Эвита! – крикнула мать. Этот окрик расставил все по своим местам.


Глава 9
Все документы и процедуры по подготовке к первичной утилизации были готовы к пяти часам вечера следующего дня. Матери дома не было с самого рассвета.В эти дни, дни наибольшего отчуждения между ними, ей хотелось быть рядом с матерью как никогда раньше или хотя бы держать ее в поле своего зрения.
  К шести за ней зашла Л. – они договорились появиться на утилизации вдвоем – возможно, им даже отведут самые хорошие места.
   Эвита помедлила. Она решила не открывать двери. Не могла заставить себя выйти наружу. Ей было страшно.
  В окно кухни она наблюдала за тем как люди стекаются к точке первичной утилизации – это произошло в том здании где по ночам проводились дискотеки.
   Долгое время она не могла усесться и просто бродила по квартире. Наконец, ноги опустились и она присела возле своего любимого окна. Она чего-то ждала, возможно, молний и громов. Людских криков. Массовой паники. Но все вокруг было спокойно. Обычная предвечерняя тишина не показалась ей ни удручающей, ни предвещающей ничего страшного.
И все же она вспоминала слова Кая о смерти и о том, что всех их ожидает смерть. В такие секунды она зажмуривалась и вжималась в пол, что есть силы, стараясь сопротивляться  этому противному ощущению внезапной смерти.
Около 11 часов вечера за дверью послышался шорох. Эвита вскочила. Предчувствие напомнило о Кае. Но на пороге стояла ее мать.
- Ты уже пришла? – удивилась мать,- а я думала что вы с Л. гуляете. Все нормально?
Эвита кивнула. Ее мать, конечно, думает, что она была там. Уж конечно ей не прийдет в голову такая глупость, что хоть кто-то,хоть один человек в городе мог пропустить такое.
Кай!
- А у тебя все нормально?
Мать посмотрела на свои туфли.
Улыбнулась.
- Ложись спать,- посоветовала она.
Завтра был выходной, школа была закрыта. Эвита ни свет ни заря помчалась к Ресторану, попутно с удивлением замечая, что по улицам ее города ходят люди – они не умерли, по-крайней мере, она нигде не увидела трупов. У нее оставалась надежда, что Кай не ушел, что он остался, и теперь он сам может убедиться воочию, что все было глупостью. Все спокойно. Все хорошо.
  Ресторан обычно открывался к полудню, однако персонал приходил с утра, и если кто-нибудь из горожан настаивал на том, чтобы выпить чашечку кофе, они не возражали.
    На подходе к Ресторану, Эвита вдруг увидела стоящую возле деревьев маму Л. Она плакала. К ней направлялась еще какая-то женщина.
Эвита подошла к ней.
- Здравствуйте. Почему вы плачете?
Мама Л. покачала головой.
- Иди домой, Эвита. Тут...что-то случилось.
Эвита замерла. Застыла.
- Что?
- Умер какой-то парень. Прямо у меня..В моем зале...Вчера ночью, во время утилизации – спрятался, видать, в здании.А ночью и умер... Сердце, говорят.
- Кто он?- спросила Эвита, ненавидя себя за собственный идиотизм.
- Не знаю. Нездешний. Как-то проник в город, а как – неизвестно. Его уже увезли,-  добавила она, вздыхая,- иди домой , Эвита. Скоро все будет хорошо.