Эта сказка о рыцаре, принцессе и драконе. Рыцарь, как положено, странствующий. Принцесса, как положено, прекрасная, А вот дракон...
Было это в те далекие времена, когда по земле бродили в огромном количестве странствующие рыцари. И кто же знает, зачем они странствовали и что искали! Наверное, им просто-напросто нечего было делать. Многие из них бродили себе, странствовали, помирали, да так и забывались. А имена некоторых люди помнили. Песни про них складывали, даже целые романы сочиняли. Много чего приврали, конечно.
Вот и эта сказка — о странствующем рыцаре.
Был он рыцарь как рыцарь. Одни говорили, что это был юноша с русыми кудрями и прекрасным румяным лицом. Другие - что был это зрелый муж, иссеченный мечами, исколотый копьями и стрелами. Третьи - что это был старец, седой и мудрый, с сердцем философа и рукой воина. А впрочем, никто этого не знает, ибо лицо рыцаря было скрыто забралом шлема. Главное, что он был странствующим рыцарем, а все остальное несущественно.
Странствует он себе, значит, по большой земле, смотрит, что люди делают, как нивы колосятся, как реки бегут, как моря шумят. Часто ночевал он у костра лесного, умывался водой студеной, поил коня из ключей овражных, кормил муравой шелковой. И великанов он побеждал, и волшебников злых, и всякую прочую нечисть, Сатаной на землю насылаемую.
И вот однажды выехал он из леса в луга широкие, и открылся ему город на холме, город со стеной каменной, с башенками стрельчатыми. Смотрит рыцарь на город, и душа радуется. «Ну, - думает, -здесь мне делать нечего. Здесь явно живут люди счастливые, а мы, странствующие рыцари, несчастным помогать призваны».
Но отвел он взгляд орлиный с города на холм, и нахмурились брови под забралом. Поля пусты - ни колоса; луга пусты - ни овечки. Деревни стоят пусты-пустехоньки. Ни человека, ни скотины, и дорога травами полевыми затянута.
Тут смотрит рыцарь, а от города по лугу яркоцветному идет девица, собой стройна и прелестна, а в волосах ее корона маленькая самоцветами играет. Подъехал к ней рыцарь, с коня спустился, низко склонился.
- Здравствуй, - говорит, - прекрасная принцесса (ибо какой он был бы странствующий рыцарь, если бы не сумел в девице признать высокородную принцессу?). Куда путь держишь?
- Здравствуй, доблестный рыцарь, - она отвечает. - А путь я держу далекий, прямо на тот свет.
Удивился рыцарь: как так?
- Да вот так, - она отвечает. - Поселился в наших местах ужасный дракон. И каждый месяц требует он на съедение девицу-красавицу. Всех уже перелопал, окаянный. Одна я, дочка королевская, осталась. Сегодня и меня он слопает.
И она села у края дороги и заплакала слезами горькими. И жалостью наполнилось, и гневом вскипело сердце рыцарево.
- Безобразие! - вскричал. - Я этому дракону покажу, как бесчинствовать, девиц пожирать! На то я и рыцарь странствующий, чтобы драконов истреблять. А пока отвезу я тебя, красавица, в город родной, в дом родительский, помолюсь в светлом храме Господнем и без промедления на праведный бой отправлюсь.
Посадил рыцарь девицу на коня и в город отправился. Смотрит - по улицам люди ходят бледные, дрожащие, по сторонам озираются, поминутно назад оглядываются. Окликнешь кого - удирают, так что пятки сверкают. И песен в городе не поют, и вина не пьют, и железа не куют. Удивился рыцарь. Сколько он по свету ни странствовал, а такого дива не видывал.
Подъехал он ко дворцу королевскому белокаменному. Навстречу - король с королевой; обнимают принцессу, плачут, а сами в черном трауре. Рыцарю в ноги кланяются, во дворец зовут.
- Спасибо, - говорят, - что дочку для последнего свидания привез.
Улыбается рыцарь под своим забралом.
- Я, - говорит, - насовсем вам чадо ваше привез. А завтра я на бой с драконом выйду, навсегда город ваш от страшилища избавлю.
Переглянулись король с королевой.
- Нет, - говорят, - рыцарь отважный! Спасибо тебе за доброе
сердце твое, да только ничего у тебя не выйдет. Человеку с этим страшилищем бороться - все равно, что пылинке реку запрудить. Вовсе дело невозможное для смертного человека.
Задумался рыцарь, да ненадолго.
- Трудное, - говорит, - дело. Но я от слов своих отступать не
привык. Завтра же в бой пойду.
— Жалко, — отвечают, — тебя, рыцарь благородный! Ну что ж, иди в бой, раз такое у тебя слово твердое да сердце бесстрашное. Победителем вернешься - получишь, как положено, принцессу в жены и полкоролевства в придачу. Погибнешь в битве неравной - похороним с почестями, если, конечно, от тебя что-нибудь останется. А вернешься
бесславным - не обессудь, рыцарь, но тогда мы тебе голову снесем.
- Что ж, - рыцарь говорит, - по делу и награда. Принцесса, конечно, красавица, да и полкоролевства- ничего кусочек. Но для нас,странствующих рыцарей, вовсе не в награде дело. Мы для того и странствуем, чтобы слабых защищать и землю от злой напасти избавлять. И ни к чему мне ни принцесса, ни полкоролевства - что с ними делать странствующему рыцарю!
- Как хочешь, - король с королевой отвечают. - Мы тебе в родственники не навязывается. Не хочешь награды — воля твоя. А вот голову мы твою снесем, тут уж ничего не поделаешь. Так что или с победой возвращайся, или не возвращайся вовсе.
- Ладно, - рыцарь говорит, - голову так голову. Только расскажите вы мне прежде, каков он из себя, дракон ваш, и где он, так сказать, обретается.
Вошли тут мужи ученые, мужи придворные. Очки нацепили, бумаги умные развернули.
- Огромен весьма дракон, - первый говорит. - Лапы у него что колонны, хвост — как стена городская, а крылья его небо заслоняют, что туча грозовая.
— Глаза его, — второй говорит, - молнии мечут, пасть его пламя извергает. Хвост его кольцами свивается, как гадюка, которой на голову наступили.
— От поступи его, — третий добавляет, — земля содрогается. От рыка его небо трепещет.
— А живет он, — четвертый заканчивает, — в Чертовом овраге, в пещере огромной, что с самим адом сношение имеет.
— Да, — сказал рыцарь, — трудненько мне завтра придется!
И пошел он за стену городскую, потому что не любил он в городах ночь коротать. А принцесса взяла арфу сладкозвучную и песни ему пошла петь, чтобы не проспал он утра и вовремя на бой собрался. Слушает рыцарь голос девичий, смотрит на милое лицо ее — и удивляется. В городе песен не поют, устами ясными не улыбаются, а девица эта и поет, и весела вроде. «С чего бы это?» - спрашивает.
- А все они дракона боятся, — отвечает ему девица.
- Разве ты не боишься?
- Боюсь, да не очень. По мне, пусть уж лучше дракон меня сожрет, чем в городе этом жить, где ни песен, ни смеха, ни улыбок. Могла бы - птицей отсюда улетела, зверем убежала, рыбой бы уплыла.
- Ну, а видела ты дракона?
- Как не видеть, - отвечает принцесса, - видела. Со стены городской смотрела.
- Ну и как - страшный?
- Да как тебе сказать... Дракон как дракон. Хвост колечком. Крылья как у летучей мыши. Глаза как у кошки.
Призадумался рыцарь, брови под забралом нахмурил.
- А молнии, - говорит, - что у него из глаз сыплются, - страшно?
- А чего же страшного? - смеется принцесса. - Молний ты, что ль, не видывал? Да и есть ли они, эти молнии? Я вот, сколько ни смотрела, - ни одной не видела. Так себе, ящерка с крыльями.
Настало утро, взяла принцесса свою арфу и отправилась восвояси. А рыцарь оседлал коня и поехал прямехонько к Чертову оврагу. Смотрит - пещера глубокая, страшная, как пасть черная разверзлась. Остановился рыцарь, заглянул в пещеру, крикнул зычным голосом:
- Эй, дракон, чудище мерзкое!
Только эхо в пещере ухнуло.
- Выходи на бой! - крикнул рыцарь, и вновь лишь эхо отозвалось. Рассмеялся рыцарь:
- Ах ты, чудище трусливое! Жди меня в своей норе - сам к тебе иду!
Тихо-тихо из глубины пещеры отозвалось голосом дрожащим:
- Заходи, рыцарь, гостем будешь!
Спешился рыцарь, меч из ножен вынул и бестрепетно в пещерью черную пасть шагнул. Смотрит - а в глубине огонек трепещет. Подошел рыцарь, видит, у костерка маленький старичок стоит, личико сморщенное, бороденка реденькая, в дрожащей ручонке посошок ореховый.
- Здравствуй, рыцарь, — говорит старичок. — Присаживайся, погрейся у огонька.
- Здравствуй, старичок, - рыцарь отвечает. - Мне рассиживаться некогда, а тебе делать здесь нечего. Сейчас сюда на бой дракон примчится.
- Нет, - улыбается старичок, — не примчится.
- Как же так? Ведь это драконова пещера!
- Да, - старичок отвечает. - Только ведь дракон-то - я.
Удивился рыцарь.
- Ты, - говорит, - видно, со страху это выдумал. Дракон, - говорит, - он с крыльями и хвостом змеиным, из пасти его пламя пышет, а от рыка его небо трепещет.
- Как же ты с таким страшилищем на бой пошел?-удивляется старичок. - И не страшно?
- Мне, - отвечает рыцарь, - бояться не положено. - Если у нас, у странствующих рыцарей, страх заведется, нам лучше не странствовать, а ручки целовать королевам и принцессам.
- И жизни тебе не жалко?
- А чего мне ее жалеть? Мы, рыцари, для того и существуем, чтобы добрым делам жизнь свою отдать. Так уж нам положено.
- Значит, страха в сердце твоем нет? - вздохнул старичок.
- Понятно, нет. Неоткуда ему там завестись.
- Так я и думал, - снова вздохнул старичок. - А я, видишь ли, страх.
Рыцарь не понял: «Как же это?»
- А вот так. Чем страх в душах людских больше, тем я огромней и могущественнее. Я, доблестный рыцарь, Страх Людской. Вот каждому я и мерещусь разным - ведь страх у каждого свой! Для кого я тучей грозовой все небо заслоняю, молнии мечу глазами. Для кого я
- просто дракончик завалящий, то ли ящерка, то ли змея с крыльями. А для тебя, страха не знающего, я в своем обычном естестве являюсь. Вот так-то, рыцарь благородный!
Поглядел рыцарь на ручки его слабые, на ножки тонкие, на личико жалкое, — поглядел, сунул меч в ножны и расхохотался. Долго-долго хохотал, так что эхо загрохотало по пещере. А старичок смотрел на рыцаря, и дрожал посошок в его сухонькой ручонке. А потом вдруг опомнился рыцарь, снова за меч схватился.
- Постой! — говорит. — А девицы как же? Девицы-то куда дева¬-
лись? Неужто ты пожрал их, оборотень?
- Куда уж мне! - засмеялся старичок дребезжащим смешком. -Я и курчонка-то не осилю. Где уж мне девицу съесть, да не одну!
- Так где же они?
- А я уводил их подальше, в город другой, где люди вольные и смелые, где песни поют да железо куют. Там они и суженых себе находили, счастье обретали.
- Неужто девицы слабые, робкие страху перед тобой не знали?
- Бояться-то они меня боялись, - старичок усмехается, - да только жизнь в городе, страхом набитом да трусостью наполненном, им еще страшнее, чем драконьи зубы, когти его кривые. Ждали они увидеть чудовище огромное, крыльями небо застилающее, а видели, по
малому страху своему, дракона малого, затрапезного. Вот страх у них и пропадал вовсе, и являлся я перед ними в облике людском. А таким меня что ж бояться!
Задумался рыцарь.
- Ты меня прости, - говорит, - но только должен я тебя все-таки убить. Зловредный ты старичок. Разлучник. Родителей с дочерьми разлучал, женихов с невестами. Много в городе слез пролилось по твоей милости.
- Может, и следует меня убить, - грустно отвечает старичок, - да тут вот какая штука: меня, видишь ли, убить нельзя.
- Что ж, бессмертен ты? - удивился рыцарь.
- Да нет. И смерть моя - смерть легкая. Уйду я на покой в прорву адову, к отцу своему Каину. Праведники в небо возносятся, а я, значит, в ад сойду... Да только для того, чтобы умер я, слабый, маленький, должен каждый человек своего дракона победить — огромного, огнедышащего... Да не в бою равном, а в сердце своем каждый должен победить свой страх. Давно мне, рыцарь, на покой пора, да не дают мне люди ни покоя, ни отдыха. Живы в них драконы страха. Бедные богатых боятся; богатые — воров. Всяк над своей копейкой дрожит. Муж красивой жены соперников боится, а коли жена некрасива — скалки ее опасается. Крестьянин боится, что война поля спалит, воин — что короли вечный мир заключат... Страхи разные бывают, но вырастает из малых людских страхов дракон огромный - великий Страх Людской!
- Да, - задумался рыцарь, - не выкован еще такой меч, чтобы Страх Людской убить...
Только сказал он это - вдруг поступью легкой скользнула в пещеру принцесса. Низко поклонилась:
- Здравствуй, старичок незнакомый! Здравствуй, рыцарь мой суженый, от меня отказавшийся! Где же дракон? Или покинул он свою черную берлогу?
Усмехнулся старичок в кулачок, хитро рыцарю подмигнул. А рыцарь изумленно принцессу спрашивает?
— Откуда же у тебя, девица робкая, такое бесстрашие, что ты в пещеру эту черную, в жилище драконье вошла? Неужто страха нет в твоем сердце?
- Что ты! - девица отвечает. - Страшно мне - аж ноги не держат! Только не за себя мне страшно — за тебя, рыцарь отважный! Жив ты, цел, я вижу, вот и уходит мой страх, будто его и не было.
— Так понял ли ты, рыцарь, — говорит старичок, — в чем спрятан тот меч могучий, которым сердце драконово поразить можно? У тебя этот меч всегда был, ибо для добрых дел носил тебя конь по земле. А эта робкая девушка в боязни за тебя страх свой победила, волшебный меч обрела, каким драконов поражают. Понял ли ты, рыцарь, как победить Страх Людской?
— Понял! — рыцарь ответил. Простился он со старичком, вывел принцессу из пещеры, взял ее за руку, а коня под уздцы, и пошли они в город, дрожащий на своем холме от ветра и от страха.
А что было дальше - то нам неведомо.
Одни говорят, что не поверили рыцарю, и приказали король с королевой снести с его могучих плеч буйную голову. И так и остался город дрожать от страха на своем холме...
А другие... Что ж, у сказки должен быть счастливый конец. Другие говорят, что посадил рыцарь принцессу на верного коня, и пошли они по свету учить людей, как победить Страх Людской. Но одни страхи умирают, а другие рождаются, и новые страхи еще сильнее прежних. Вот и бродят они до сих пор по земле - юная принцесса и отважный рыцарь с лицом, всегда закрытым забралом боевого шлема. И нет конца их пути...
Иллюстрация Е.А.Смирнова
-