Маленькая юркая белка показалась высоко в кроне дерева. То ли это был дуб, то ли клён, а может и вовсе кипарис. Она не знала ни одного из этих названий. Да и откуда бы? На свете не было ни одной книжки про растения на беличьем языке и ни одного учёного, понимающего речь пышнохвостых зверьков. Но сей прискорбный факт не тревожил белку. Она достаточно знала об окружающем мире безо всяких названий и определений. По крайней мере, достаточно, чтобы жить в нём.
– Ну и чего ты ждёшь? Может, ещё подойдёшь и поздороваешься?!
Насмешка, граничащая с издёвкой. Отголоски прошлого.
Некоторые слова, сказанные со всей искренностью и убеждённостью, на которые способен говорящий, так и остаются словами. Им не суждено стать чем-то большим, несмотря на всю силу вложенных в них чувств. Просто потому, что есть обещания, которые невозможно исполнить, есть намерения, которые невозможно воплотить в жизнь. Так принято считать.
Человек смотрит вдоль стрелы. Укрытый листвой от чужих глаз, он стоит на ветке старого ясеня в многих метрах от земли. Тетива оттянута до уха.
Сколько раз я слышала упрёки в адрес судьбы. Больше, чем звёзд на небе. Наверняка, в общий гомон хоть единожды, да вплетались ваши голоса. Кто-то потерял любимого, кто-то совершил роковую ошибку, кто-то просто не использовал свой шанс. Разве никогда не хотелось вам избавиться от злого рока, довлеющего над вашей жизнью? Но всякий, рано, или поздно, узнаёт границы возможного. Ваши желания оставались лишь блажью, тускнели со временем и умирали ещё до вас.
Вера в законы мироздания – это один из столпов, на которых держится вселенная. Секрет в том, что их можно нарушить.
Всякий лесной обитатель всю свою жизнь отправляет ритуал, посвящённый Матери Природе. На культ науки и его таинства просто не остаётся времени.
Белке был почти год от роду. За плечами благополучно пережитая зима и десятки схваток с хищниками, в которых успеть выскользнуть из тянущихся к тебе когтистых лап – достойная и неоспоримая победа.
Пару месяцев назад она поселилась в дупле стоящего по соседству дерева. Там было уютно, сухо и, к тому же, хватало места для припасов. Но вот настоящей кроны не было. Только редкие почти безлистные ветви, похожие на перья, вырванные из вороньего крыла и разбросанные по земле.
Поэтому каждое утро белка приходила сюда. Усаживалась на одну из центральных веток и аккуратно вылизывала свою рыжую шёрстку. Солнечные лучи тонкими полупрозрачными клинками проходили сквозь листву, создавая внутри неё волшебную залу. Стены уходили в бесконечность, а пол скрывался под искрящейся жемчужной дымкой. Мир за пределами кроны казался некой другой реальностью. Белка называла это дерево утренним.
– Смелей! Не то она уйдёт, пока ты тут мнёшься. Представляешь? – Шутовской хохот возникает где-то под черепной коробкой. – Она просто возьмёт и уйдёт!
Парк, раскинувшийся вокруг дерева, простирается на многие километры во все стороны. Широкие мраморные аллеи, как плющом увитые теряющимися в кустах прожилками тропинок, прорезают его критским лабиринтом. То здесь, то там резные каменные беседки кажут из кустов свои купола, покрытые искуснейшими фресками в окружении вязи множества орнаментов. Блики закатного солнца устало скачут по зелёному покрову.
Внезапно чёрные глазки зверька приметили нечто выбивающееся из картины раскинувшегося вокруг леса. Какой-то чужеродный предмет валялся на земле, там, где деревья немного раздавались в стороны, наполовину укрытый травой. Ушки с кисточками тут же встали торчком.
Секунду спустя наблюдательница со всех ног бросилась вниз. Это было нечто очень важное, говорило её чутьё. Наконец, сделав несколько последних прыжков и раздвинув лапами зелёные травяные стебли, белка остановилась. Прямо перед ней лежала светлая продолговатая штуковина, по форме напоминающая кусок ствола ободранный от веток. Огонёк любопытства с ещё большей силой разгорелся в маленьких зрачках, коготок тихонько царапнул по волокнистой поверхности.
В тот же момент непонятный предмет окутался облаком золотистой пыли и развернулся в прямоугольный лист, поверхность которого покрывали чёрные, аккуратно выведенные письмена.
Белка осторожно вступила на пергамент. Впервые она видела подобные символы. Да что там?! У лесных обитателей нет ни алфавита, ни набора иероглифов, так что это был первый рукописный текст, который она видела в своей короткой беличьей жизни. Звери не читают газет, или книг, не строчат друг другу задушевных посланий. И тем не менее слова письма были ей понятны.
– А может, она прозрит в будущее? И поразит тебя молнией? Что скажешь, а?
– Как видишь, я ещё жив. – зло шепчет лучник. – Никто не всесилен.
– А вдруг она забавляется тобой?
– Шутить со смертью – забава не для тех, кто мог бы жить вечно.
– Ты ведь не знаешь своего будущего. У тебя может ничего не выйти. Весь образ рыцаря апокалипсиса… ха-ха… псу под хвост!
– Да кто ты к Аиду такой?!
Человек напряжённо прислушивается в ожидании ответа от неведомого собеседника, чей саркастический баритон звучит прямо в его мозгу. Но на сей раз ответа нет.
– Кем бы ты ни был, ты разговариваешь с тем, кто изменит ход истории всего этого мира! С новым Мессией! Который принесёт рай на землю! Который научит людей добру и справедливости, избавит их от старости и болезней, защитит их от невзгод!..
– Нет, мой друг, я разговариваю с сумасшедшим.
– Ты так считаешь?
– Только сумасшедшие разговаривают сами с собой. Давай, возрази мне! Может, пока мы пререкаемся, у нас появится третий собеседник.
– Говори, что хочешь. – Лучник чуть приспустил тетиву, шевельнул пальцами, поудобнее перехватывая стрелу, и вновь оттянул её до уха.
– Смотри-ка, она что-то пишет.
Так и было. В тени кустов, росших вокруг гранитного павильона, высеченного, казалось, из цельного куска скалы, стояла женщина в белой тоге и стремительными росчерками тёмно сиреневого пера неизвестной птицы покрывала висящий перед ней в воздухе свиток пергамента вязью тускло мерцающих рун.
– Может, завещание? Хе. Что ты будешь делать, если она передаст тебе свою власть?
Резкий щелчок и стрела пустилась в свой стремительный полёт:
– Докончу дело, которое начал.
– И в которое сам не веришь. Брось! Ты пришёл сюда с оружием безумного подонка, служившего сумасбродному царю! Оказалось бы оно в руках у светлого мессии, которым ты себя возомнил? Нет. Потому что сулит будущему лишь кровь и огонь.
– И ещё надежду.
Женщина бессильно уронила руку с пером. Исписанный пергамент свернулся в трубку и начал падать, но, не долетев до земли, словно бы истёрся об воздух.
В этот момент стрела достигла цели. С резким хрустом она пробила тело жертвы насквозь. Под продырявленной тканью одежды в мешанине из плоти и осколков рёбер разорванное почти напополам сердце сжалось в последний раз.
Я – Атропос. Та, кто несёт смерть и забвение. Та, кто ломает старые порядки и не даёт взамен ничего, кроме призрачной надежды. Я норна грядущего. И пепел костров на моём плаще.
В будущем всем нам уготован конец. Раньше я написала бы «вам». Но раньше я вообще не писала бы этих строк. Нескольких прощальных строк. Хотя, кто-то другой на моём месте, возможно, посчитал бы, что достоин большего. Может быть, так посчитала бы и я, но ни на что другое уже всё равно нет времени.
От начала времён мы с сёстрами ткали полотно судеб. Сплетая нити чужих жизней, мы поддерживали порядок. Ни одна букашка под нашими пальцами не теряла взаимосвязи со Вселенной. Пренебреги мы своим долгом, и сущее поглотил бы хаос. Впрочем, как ни странно это сознавать, но так и будет.
Знай, читающий мои слова, миру, который тебя окружает, скоро придёт конец.
Я вижу в своём будущем лучника. Вижу, как он натягивает тетиву и всаживает стрелу мне в сердце. Её чёрное древко ещё дрожит, а кровь гидры уже растекается по моим жилам. Это только произойдёт, но даже одно видение приносит страшную боль.
Не знаю, откуда взялся этот человек и почему решился на такой поступок. Возможно, его жена умерла от неизлечимой болезни, или дочь изнасиловали пьяные хулиганы, или же просто слишком много жестокости видел он в своей жизни. Я не обратила на него внимания раньше, и теперь мне остаётся только гадать. Можно, конечно, спросить у Лахесис, но знание причин уже ничего не изменит. Когда цель выбрана, на стрелу Геракла нельзя повлиять. Даже мне это не под силу.
Верданди смотрит на меня как-то странно. Наверное, чувствует, что нечто немыслимое происходит в её иллюзорном настоящем. Ей недолго осталось тревожиться.
Не думай, смертный, что я надеюсь на твою помощь, что, пользуясь своим провидческим даром, я избрала тебя, как единственного способного изменить грядущее. Это не так. Забавно?
Поставив последнюю точку, я сверну в трубку исписанный лист, перевяжу его сиреневой лентой и брошу вниз на землю. Никто до моей смерти его не найдёт. А дальше я заглянуть не в силах – всё тонет во мраке.
Так что тебя, может статься, и не будет вовсе. Никто не поднимет, не развернёт и не прочитает. Я всё же надеюсь.
Почему? Мне просто нравится число три. Всё. Пора. Будущее начинается уже сейчас.
Вышедшая из зарослей лиса приметила рыжую фигурку и, пригнувшись, медленно направилась к ней. Шаг за шагом хищница приближалась к своей добыче, уже предвкушая жар свежей крови, так приятно греющий нутро, и трепыхания маленького беспомощного тельца.
Ни один звук не выдал охотницу, но белка внезапно обернулась и уставилась прямо на неё. Антрацитовые бусинки глаз блестели, пушистый хвост слегка подрагивал. Где-то за деревьями тускло светило Солнце. Ветра не было.
Белка грозно цокнула на лисицу, а потом, не дожидаясь, как та в испуге скроется в кустах, повернулась обратно к чёрным письменам. Она прошла к верху листа и начала читать.
Вышедший из спины наконечник разъялся надвое вдоль режущей кромки, открыв ряды маленьких треугольных зубов. Хлопнули разматываясь с древка тонкие, испещрённые дырами крылья. Новорождённая тварь извернулась и вцепилась в шею уже мёртвой норны.
Мир изменялся. Старые законы утрачивали силу, и надо было приспосабливаться к нарождающемуся хаосу. Первым делом белка решила придумать себе имя.