Людмила Петровна очнулась от обморока в луже воды и мутными глазами оглядела кухню. Вроде бы всё цело, только чайник валялся на полу, рядом с клетчатой кепочкой нахального мальчишки, назвавшего себя журналистом. На ходу, расстёгивая мокрый халат, она вошла в комнату, чтобы переодеться. Единственный член семьи, дымчатый кот Марсик осторожно вылез из под кресла и жалобно мяукнул.
- И ты, мой маленький страдаешь! Что же это такое у нас творится? – запричитала Людмила Петровна, взяв его на руки, и, подняв глаза к потолку, промолвила:
- Господи, если ты есть, избавь нас от этого ужаса!
Тишина была ей ответом. И вдруг, совершенно беззвучно, медленно открылась стеклянная дверца серванта. Хозяйку как будто толкнул кто-то невидимый, она упала в кресло, крепко прижимая к себе кота. Марсик, вырвавшись из её рук, с угрожающе вздыбленной шерстью и яростно вопя, кинулся в драку с невидимым врагом, но тут же взлетел в воздух и шмякнулся об стенку. После этого он стал очень маленьким и тихо уполз под диван. Из серванта чинно выплыли две хрустальные рюмочки, сделали круг в воздухе, и, столкнувшись, с жалобным звоном осыпались сверкающими осколками на ковёр. То же самое проделали и остальные, потом в воздухе закружились фужеры, стаканы, вазочки для варенья и цветов, салатницы, розеточки. Горка хрустальных осколков на ковре росла. Последней выплыла из серванта большая ваза для цветов. Упав на пол, она почему-то не разбилась и, снова взмыв почти к потолку, с силой врезалась в угол стола, осыпая комнату хрустальной пылью. После всего этого дверцы серванта тихонько закрылись, и снова воцарилась тишина.
Людмила Петровна сидела в кресле, парализованная ужасом и отчаянием. Тот маленький, уютный мирок, который она создавала годами, рухнул и лежал возле её ног жалкой кучкой хрустальных осколков. Как жить дальше? Зачем жить дальше? Это были даже не мысли. Думать она не могла. Это кровь толчками пульсировала в её голове: «Зачем жить дальше? Как жить дальше?»
Марсик крадучись вылез из под дивана, прыгнул на кресло и, громко мурлыкая, стал слизывать слёзы, обильно струящиеся по лицу хозяйки. В это время скрипнула дверь прихожей и в комнату заглянула испуганная физиономия давешнего журналиста.
- Людмила Петровна, Вам плохо? Может быть, вызвать скорую помощь?
- Нет. Мне теперь ничего уже не поможет,- промолвила Людмила Петровна, запахивая халат.
- Посмотрите, кого я привёл! Этот человек изгоняет привидения и полтергейсты! Знакомьтесь: Анатолий Сергеевич, сотрудник секретного НИИ, работающего по этой теме. У него есть готовый аппарат!
- Поздно! Почему так поздно? Теперь уже ничего не исправить!- рыдала Людмила Петровна.
- Вот как? Вы уже подружились со своим привидением? Ну, тогда мы пошли?
- Нет! Не уходите! Останьтесь! Избавьте меня от этого ужаса! Умоляю вас!
Анатолий Сергеевич вышел вперёд и решительным голосом заявил:
- Я могу это сделать, но не бесплатно! Я залез в долги, сооружая этот прибор, и хочу, чтобы мои расходы были компенсированы.
- Ну, конечно, я заплачу! Сколько надо? Сто рублей хватит?
- Тысячу долларов.
- Что? Молодой человек, побойтесь Бога! Я отродясь таких сумасшедших денег не видала!
От громкого удара все вздрогнули. Как будто от взрыва распахнулись дверцы антресоли. Вылетевшая из неё обувная коробка опрокинулась и рассыпала по комнате зелёные бумажки. Стодолларовые купюры не падали на пол, а кружились как сумасшедшие вокруг хозяйки, исполняя какой-то дикий танец. Людмила Петровна ловила их, бегая по комнате, подпрыгивая и приседая, как кошка, гоняющаяся за фантиком. Расстёгнутый халатик развевался, обнажая белое, рыхлое тело, затянутое в чёрное кружевное бельё. Мужчины были в полном остолбенении.
Наконец, деньги были усмирены и уложены в коробку. Хозяйка отсчитала десять бумажек и сунула их в руки Анатолия Сергеевича.
- Вот, возьмите, и быстрее за дело.
- Но это ещё не всё. Мне нужно золото.
- Какое ещё золото? Совесть у Вас есть?
- Какой-нибудь перстень, или цепочку потолще.
- Да нет у меня никакого золота! Совсем обнаглел!
И в этот момент затрясся туалетный столик, сам собой выдвинулся ящичек под зеркалом, из него стала выкарабкиваться деревянная резная шкатулочка. Женщина, забыв страх, прыгнула к столику и успела перехватить коробочку, пока она не открылась.
- Этот подойдёт? – протянула она Анатолию массивный перстень-печатку.
- Вполне. Процедура будет опасной, поэтому попрошу всех выйти.
Витёк вышел первым, за ним, прижимая к пышной груди обувную коробку и деревянную шкатулку, вышла Людмила Петровна. Проверив, закрыта ли дверь, Анатолий вернулся в комнату и громко сказал:
- Я пришёл! Ки-Ки вон!
Покачав в руке потяжелевшую коробочку, Анатолий довольно усмехнулся, спрятал её в нагрудный карман и надел на средний палец золотой перстень. Его приятная тяжесть, придавала вес новому хозяину.
Выйдя из подъезда, по дороге к «Запорожцу», Анатолий Петрович сунул в руку Виктору твёрдую картонку, завёрнутую в стодолларовую бумажку.
- Что это? – спросил Витёк, разворачивая денежную купюру.
- Это твой гонорар, ты его заработал. И моя визитная карточка. Если услышишь о чём-либо похожем, звони, заработаешь ещё.
- Да пошёл ты… - Витёк швырнул бумажки на асфальт и резко повернувшись, гордо пошёл прочь.
Друзья мои, не удивляйтесь. Это было другое время, и были ещё люди, которым жгли руки деньги, заработанные на чужой беде. Были ещё люди, которые не хотели иметь ничего общего с грязными делами, даже если это общее – деньги. Девяностые годы перевернули эту жизнь и многие из нас, ползая под её обломками, в какой только грязи не ковырялись в отчаянной борьбе за выживание. И не всем, кто в этой борьбе выжил, удалось сохранить живую душу, не променяв её на баксы. Но Витёк ведь не выживал. Он просто жил и брезгливость к нечистоплотным поступкам была для него естественна. Вот и уходил он так гордо от Анатолия и из нашего рассказа.
Свой запорожец наш герой остановил возле «сталинки», расположенной на краю парка. Двор был отгорожен забором. Анатолий не стал проходить через калитку, сваренную из причудливо изогнутых металлических прутьев. Он сел на скамеечку, укрытую кустами сирени, но так, чтобы калитку было видно. Кикимора сразу явилась по его зову и присела на скамеечку рядом. Выглядела она очень довольной.
- Ну, как? Понравилось? Что так мало взял? У этой тётки была еще заначка. Вот бы посмеялись! А как я тебе в городском прикиде?
Кикимора кокетливо поправила волосёнки, подстриженные, как у Анны Вески. На ней была коротенькая юбочка, тонкие ножки с шишковатыми коленями, обтянутые чёрными колготками, торчали из туфель на толстенной «платформе» Анатолию к стати вспомнилась песенка из мультфильма: «Копыта очень стройные и добрая душа» и он расхохотался.
- Опять смеёшься! – Кикимора изобразила обиду.
- Да вот, подумал, что мы с тобой в одинаковом положении. Я привязан к заводу, лимитчик, а ты привязана к ракушке, тоже лимитчица. Ну, ничего, после того, как сам освобожусь, и тебя отпущу.
- Ох, как ты мне нравишься! Так бы и задушила!
- Тихо! Стань невидимой! Наш новый клиент приближается. Я не смог выяснить, в какой квартире он живёт, тебе придётся идти с ним. Он с собакой. Только учти, что у него больное сердце. Не увлекайся. Больше работай с женой и детьми. С ним поосторожней будь, а то умрёт от страха, кто деньги платить будет?
- Если его не трогать, то деньги он будет платить психиатрам.- Прошипело из кустов.
По аллее парка к ним приближался седой мужчина. Дорогой спортивный костюм туго обтягивал внушительный живот. Рядом с ним важно шёл чёрный доберман.
- Вот он, приготовься! – шепнул Анатолий.
Большая серая бабочка выпорхнула из кустов и закружилась над головой мужчины. Пёс почувствовал что-то неладное и зарычал. Бабочка села на спину его хозяина и сложила крылышки. Пёс сильно забеспокоился. Он лаял, рычал, скулил, но хозяин ничего не понимал, а говорить пёс не умел.