— Дайте мне точку опоры, и я переверну Мир! — сказал Архимед.
А я, когда был маленьким, гостил с братом Маратом у дедушки в горах, в Дагестане. От дедушкиного селения Батлаич до Крепости — три километра. Мы купили там на базаре печенье и возвращались домой. И полил дождь. Ливень. С градом. Град — как шарики. И кругом все открыто, спрятаться негде. Три километра. Мы маленькие, глина с нас течет, голову прикрыть пытаемся, а нечем. Я, застенчивый, скованный, только на полпути догадался, что печенье можно выбросить. Оно размокло все в кульке, как кашица, а я нес его. Неудобно вроде было бросить на дороге. Бросил и как-то легче стало.
Как дошли, теперь и не представить — такой был град. Бабушка сразу теплое дала. Хорошо в теплом, уютно в тепле смотреть, как хлещет ливень.
Помню: кругом открытое пространство. И два дрожащих ребенка под градом...
В другой раз, помню, мы с младшим братиком Шамилем углубились в горы. Иду по тропинке, иду, заворачиваю за скалу. А она, тропинка, вовсе и не тропинкой оказалась. Нет там никакой дороги, ни вперед, ни назад. Еле держусь на краю обрыва. Руками уцепился за скалу и держусь. Пальцы уже побелели. Внизу — пропасть. Глубокая.
Думаю: «Как же быть? Точно упаду, — думаю, — выхода нет». Заставил себя успокоиться, стал смотреть вниз, в пропасть. Пусть, думаю, привыкну. Хотя и слышал, что нельзя вниз смотреть, нельзя оборачиваться. Но страх сильнее. Пусть, думаю, привыкну, и перестану бояться. Глубоко внизу. Ноги на камешке, а он вот-вот от горы отвалится.
Братику кричу, он за углом на камешке сидит, ноги вниз свесил:
— Пой! — кричу.
— Что, что? — отвечает брат, — ты что, с ума сошел, — говорит, — чего это я буду вдруг петь?
Маленький. И не видит, что я за скалой над пропастью вишу. Ну, стал он петь. Я в пропасть смотрю и мысленно представляю, как лучше падать, если придется. Руки уже не держат. Камешек поддаваться начал, падает. Спасать надо ногу. Маленький шажочек в сторону, на ощупь. Еще один. Еще... И вышел за скалу.
Совсем другое дело! Совсем другое дело, когда спокойно ходишь, чем когда над обрывом висишь. Всего секунду назад. Одна всего секунда — и совсем другое дело! А он все поет.
«Перестань, — говорю, — петь». Обиделся он. Потом сидели вместе на краешке, вниз камешки бросали. Ноги немного дрожали от пережитого. Но совсем другое дело! Даже теперь можно песенку вместе спеть.
Всем хочу я пожелать,
Чтоб над пропастью бездны любой,
Вам дано было бы не упасть,
А... взлететь!
И лететь над собой!
-- «НЕБО» И «ЗЕМЛЯ». Тридцать лет спустя Шамиль был вынужден поддерживать меня с моей наукой уже не песнями, и он сказал мне, что мои лекции по саморегуляции никому не нужны, люди хотят придти к врачу и получить конкретное лечение.
А на столе у него лежала брошюра под названием «Как молиться», изданная большим тиражом и раздаваемая бесплатно.
— А как же с молитвой? — спросил я, — вот и пример, когда человек сам помогает себе.
— Это другое дело, — ответил он мне, — молитва есть молитва, не равняйся. И, кроме того, у издателя этой брошюры есть спонсор, а ты сначала полечи, заработай, а затем — раздаривай свои приемы.
В это время на диванчике в его кабинете сидели трое рабочих, приехавших из села. Брат познакомил меня с ними, сказав им, что я тот самый врач, которого они могли смотреть по телевизору.
— Мы не смотрим телевизор, — сказал один из них, — у нас нет времени на телевизоры.
— Вот видишь! — им не до обучения, они работают, деньги на хлеб зарабатывают, попробуй объясни им, зачем им саморегуляция!
Я и спросил их: «Когда вы молитесь, бывает так, что посторонние мысли вам мешают?»
— Не должны быть! — ответил рабочий.
— Я знаю, что не должны быть, — подхватил я, — но бывают посторонние мысли или нет?
— Я борюсь с ними, — был ответ, — иногда в голову лезут: о семье, о делах.
А Пророк сказал, что при молитве нельзя думать о постороннем. Теперь есть доступный способ научиться исполнять завет Пророка. Я пригласил рабочего встать и закрыть глаза, расслабить мускулы тела. Когда он расслабился, тело его стало покачиваться, и он вдруг сразу насторожился. Я попросил его найти приятный ритм этого покачивания, чтобы эта работа была бы не в усталость, а в удовольствие. И сказал ему, что при этом никто не падает, и что это могут делать даже дети. Через минуту лицо его расслабилось, открылось равномерное дыхание.
— А теперь после этого упражнения сядьте и просто минутку молча посидите, — попросил его я.
Он сел, и через несколько секунд губы его расползлись в изумленной улыбке: во всем теле, говорит, легкость какая-то стала, а голова, говорит, как пустая стала, без всяких мыслей, и как будто выспался.
— Если ты так сделаешь несколько раз, к примеру, по пять минут через день, у тебя появится опыт снимать напряжение и выбрасывать ненужные проблемы из головы без помощи этих упражнений, вот и пользуйся этим для сосредоточения ума и сердца, да услышит Аллах твою молитву!