В «Павловских очерках» Владимира Галактионовича Короленко есть эпизод про одну из форм местного кабального кредита – заклад жен.
Если коротко, то он выглядит так. Кустарь на очередном базаре не смог сдать за неделю изготовленный товар по сходной для себя цене, а денег на дальнейшую работу осталось сущие копейки. Но есть в селе благодетели, готовые дать кредит в размере два процента в неделю под обеспечение нераспроданного товара. В следующий базарный день, когда ещё рассвет только намечается, мастер заберёт готовые замки, хранящиеся у того процентщика, чтобы сдать их скупщику, с которым о цене уже договорился по показанному образцу. А у заёмщика сомнение – не обманет ли потом кустарь, да если он ещё и с ненадёжной репутацией. Из этого положения павловская практика нашла все-таки выход – до окончания скупки кустарь взамен взятых своих же временно заложенных замков оставляет под залогом... свою законную супругу. И та, бедная, в любую погоду, мороз там или ливень, покорно у крыльца ростовщика ждёт окончания торгов, да и супруг, получив денежки, быстрее бежит не в кабак, а к заёмщику-благодетелю выручать благоверную.
Да, было и такое в позапрошлом веке. А вот какую современную историю мне рассказал ныне покойный Дмитрий Иванович Утов, прежде известный, пожалуй, всем горожанам. Кстати, с ним проститься пришло много павловчан, газета из соседнего района, откуда он родом, опубликовала обширный некролог за подписью всех тамошних главных лиц, чего не было, к сожалению, сделано в районе, в котором он прожил чуть не полвека. Но я отвлекся от темы рассказа.
На деньги нескольких директоров заводов, личных или нет, это в данном случае не так и важно, был в начальный елицинский период - в то время даже анекдот ходил, что известный труд «Развитие капитализма в России» нынешний глава государства написал - создан торговый дом. Название фирмы крупное, а было у неё всего три кабинета в аренде и два ларька. Остальной продовольственный товар, купленный в соседних районах или областях, с небольшой прибавкой в цене сдавался на реализацию в городские магазины. Пока было приказано за большой прибылью не гнаться, рассчитывая на будущее, когда торговый дом войдёт в силу и займёт ныне пустующее место исчезнувшего райторга.
Но что-то у торгового дома не всё шло так гладко, как хотелось учредителям, поэтому они сменили одного директора торгового дома, потом и следующего.
Третий за дело взялся ретиво, но вот оборотных капиталов для его масштабных планов не хватало, а больше вкладываться в дело, от которого уже возвращены вложенные средства, учредители не хотели, сказав, чтобы новый предприниматель занимался делом самостоятельно, не забывая, впрочем, делиться с ними процентами от прибыли. А тут намечалась очень выгодная покупка в соседней области дешёвого масла, от продажи которого можно сразу чуть ли не вдвое разбогатеть. Но где взять недостающую сумму?
В банке брать кредит себе сущее разорение, да и залога на такую сумму нет, а долг ведь можно вернуть буквально через три-четыре дня, стоит только дождаться реализации масла в магазинах.
Есть в городе богатенький буратинчик. Опять же не наше дело, каким он таким экономическим или, может, кулачным способом добился первоначального накопления капитала, только вот как раз и давал взаймы на недолго любую сумму под небольшой процент. Правда, тут вот в чём была заковыка: долги-то буратинчик, тут его разведка чётко работала, давал тем, кто мог и не осилить возврат заёмного или в повышенной на договоренный процент сумме или в установленный срок. Для него риска не было: своё он возвращал, если не «капустой», как он выражался, так собственностью заёмщика: магазином, мастерской или всей его фирмой. Так вот и богател, постигнув политэкономию капитализма не по Марксу, а по собственной догадке.
И уже у Ломового таким образом оказалось в городе пять магазинов, ломбард, стройучасток и швейная мастерская. Вот он и одолжил на пять дней директору торгового дома просимую сумму под малюсенький по тем временам процент. Но Ломовой, сам любого не раз обманывавший, постоянно опасался, что и его могут кинуть, поэтому обязательно брал что-то в залог или же подписанные у нотариуса документы на собственность заёмщика.
- Раз тебе нечего мне дать, то, - вспомнил Ломовой недавно прочитанное у Короленко, - оставляй мне свою красавицу Наталью, а то моя жена с сынишкой на неделю уехала отдыхать в Турцию, так что будет у меня дома готовить-убирать. Согласен?
В тот же день с полученными деньгами, его Наташа против такого договора, раз прибыль светит, не возражала, директор лично, без опытного снабженца-экспедитора, поехал в тот городок владимирской земли за маслом. Домой вернулся поздно, утром послал водителя с экспедитором развозить масло по знакомым торговым точкам, владельцы которых с торговым домом рассчитывались аккуратно. Да скоро неразгруженная машина вернулась обратно: масло оказалось испорченным, вытекало из коробок, и только в одной, которую при покупке и проверил директор, оно было свежим, словно вчера с молокозавода. В том владимирском городке фирмы-продавца уже не оказалось, офис, оказывается, был взят в аренду всего на день. Надули лоха!
Директор повинился перед учредителями, но те помогать, услышав про диковинный залог и про Ломового, отказались. Тот, в свою очередь, узнав, в чьей собственности был торговый дом, от особых претензий, кроме двух ларьков, отказался, оставив себе заодно с торговыми точками и Наташу, может, со временем лохонутый супруг найдёт хоть часть средств за возврат жены.
А тот про Наташку больше и не вспоминал, хорошо, что у них детей не было. Со временем нашёл себе работу в фирме по продаже компьютеров и сотовых телефонов, но уже так хорошо, как прежде, не жил, на роскошные вещи денег не хватало.
А Наташа и не собиралась возвращаться, увидев, как живёт в богатом трёхэтажном доме, это если считать за один этаж подвал с бассейном и бильярдную под высокой крышей, к мужу. Она расчетливо ещё в первую ночь перебралась из давно заготовленной комнатки в одно окошко для прислуги в широкую постель к хозяину. Ломовой и не возражал. Но на седьмое утро, собираясь в аэропорт за супругой и сыном, сказал:
- Конечно, ты и в постели, и на кухне лучше Нинки, но с сегодняшнего дня на большее не рассчитывай. У меня жена, с которой расставаться не собираюсь, она растит прекрасного сына-наследника Васятку. Будет возможность, когда мне захочется и когда Нинка будет не дома, то и побалуемся. А пока ты просто горничная, даже год, за мужний долг, будешь работать бесплатно. Потом можешь уйти, но как раз потом я тебе платить стану очень хорошо, так что подумай. И ещё одно условие – пока живёшь тут, то ни с кем не встречайся. Найдешь кого, скажи об этом без стеснения, пойму, даже из горничных не выгоню, только из любовниц.
Так и осталась Наташа в горничных у Ломового, работает до сих пор. Вообще-то у него есть имя и фамилия, а Ломовой – кличка, но Дмитрий Иванович его настоящую фамилию и не сообщил. Времени-то с тех пор лет десять прошло, да и покруче ныне бизнесмены завелись. А Наташу я иногда вижу на рынке: выбирает мясо получше, пусть и дороже, хозяин всё ещё с приличными деньгами.