Во времена укрепления национальной валюты и всеобщего холуйства растёт цена на совесть.
Неудачи и удачи имеют свой предел, свою меру. Лишь терпение безмерно, беспредельно.
Простить чужим их врагов, тут мы все христиане.
Свежим журналам следует отстояться и читать их надо лет через 10 – 15. И уже точно будешь знать, что стоит, а что не стоит читать.
Если бы смерть можно было отогнать как мысль о ней.
Эти - «делают, что хотят», те – хотят то, что делают. Но большинство и не хочет, и не делает.
«В революции следуют отделять принципы от преступлений». Александр I.
Веришь в интуицию? Ночью закрой глаза и найди вход в «Театр «Папы Карло».
Если судить по сборнику «Еврейских анекдотов», то их авторы желали, чтобы мы были жадные, хитрые, трусливые. Напрасны старания.
Жизнь это суета … вокруг смерти.
Люди думают, что они актёры, актёры считают себя людьми. А на самом деле и актёров и людей ничтожно мало…
У мифов своя история - чаще всего … мифическая.
В начале цивилизации «Познай себя»? А через 25 веков – «Не жди. Не бойся. Не проси»!
Дарить следует то, что жалко, а то, что наоборот - выбрасывать.
Не представить более унылого чтения, нежели двадцать томов «библиотеки юмора».
Или «война всех со всеми», или Государство одно наседает на «всех».
Читаю выпущенную в начале шестидесятых в академическом издании «Критику иудейской религии» и хотя я атеист испытываю чувство, что рядом дурно говорят о моей матери.
Жизнь учит одновременно прятать и отыскивать.
«Отец трагедии Эсхил и отец комедии Аристофан были оба ярко выраженными тенденциозными поэтами, точно также как Данте и Сервантес …». Вот такое открытие сделал Ф.Энгельс в письме к одной даме аккурат 26 ноября 1855 года.
Я и наглость, и глупость, и неосторожность «имел» - без удовольствия.
У меня не то чтобы всё есть, мне не надо ничего.
Что такое «маленький человек»? Человекоподобное существо не способное к размышлениям и познанию Добра и Зла.
Потрёпанная временем, но ни разу не открытая книга. Парадоксы из тех, что откалывает время.
Частная жизнь, частного человека тогда становится интересной, когда станет добычей археолога.
Люди были, есть и остаются главным источником наживы для тех, кто распоряжается террором от имени государства, тех, кто и есть государство.
Мысль становится таковой, когда из неё вынуты лишние слова.
Дураки обычно не так счастливы, как утверждают их завистники.
Сложно стать носителем «чистой крови»: с точки зрения инквизиторов он должен «не происходить ни от евреев, ни от мавров, ни от еретиков, ни от предков осужденных инквизицией.
Национализм есть одна из форм Mania grandiose, а это, как известно, болезнь – болезнь неизлечимая и часто смертельно опасная для окружающих.
Причины грандиозных побед знаменитых победителей, не столько в гении полководцев или в особой зверости и жадности их бойцов, а в том, что люди устали от своих деспотов и ожидают от новых нескольких послаблений.
Истина – замок, к которому одновременно подходит несколько ключей, но в разное время - разное.
Истина, конечно, существует. На бархате ночного неба сверкает, светится, мерцает она одной единственной звездой. Но, вот, мнений о ней и способов к ней подкрасться может быть сколько угодно. Правда, меньше, чем налично людей сейчас на планете думающих о ней.
Человек в разные времена проходил разные тесты на человечность: вчера; может ли он потрапезовать насельником соседней пещеры, сегодня – пожалеть его и побрезговать им.
Дела семейные:
Было у меня три брата. Старший самый умер. Один не может говорить. С другим мы не разговариваем.
Я уже в таких годах, что и умереть не стыдно. Это старостью зовётся.
Когда повторяешься, делаешь одно и то же теряешь время и не приобретаешь ничего.
Те, кому говорить не о чем, говорят о еде.
Все соглашаются: «Не бывают плохих народов, а бывают плохие люди», но если подумать, то «плохими» бывают именно народы, а «хорошими» бывают изредка и с большим для себя риском люди. Те самые праведники, которых искал и не нашёл в Содоме праотец Авраам.
26 ноября 1956 случилась реабилитация Мейерхольда. Да мало ли, что происходило ещё 26 ноября. И глубоководный прибор Пикара испытали, однако, тоже 26 ноября 1948 года. Где-то в акватории островов Зелёного мыса.
Но 26 ноября начинались дела и покруче, именно в этот день невообразимого для нас 1095 года папа Урбан II близ французского городишка Клюни призвал силой вырвать из рук неверных Иерусалим, таким образом, положив начало Крестовым походам, серьёзно изменивших европейскую цивилизацию и всех нас – детей её.
Воспоминания, как и поползновения угадать будущее чаще всего лишь попытка выпасть из настоящего.
Политики, разумеется, мерзавцы, но именно они определяют рамки жизни идеалистам.
Народ? Это история!
Никому из музейных работников в голову не придет в свете новейших веяний подправить полотно Рембрандта или Перова, но режиссёр любой может сделать и делает, что угодно с текстом и музыкой – с классическим текстом, с классической музыкой.
Мысль правилам арифметики не подвластна: она не складывается, не вычитается, не делится и, к сожалению, не умножается.
Что за эволюция у эволюции?
Мир и тесен и просторен.
Расцвет искусства, и это не один Маркс утверждал, никогда не совпадает с расцветом общества. У искусства своя логика, своя эволюция и, кроме того, возможность оставлять плоды своего бытия не только в истории. А общество? То, что оно когда-то «цвело» выясняется через столетия после его исчезновения. И сколько бы оно не цвело, я не представляю себе Афины VI столетия до р.х. в начале XXI столетия после того самого р.х.
Человек постоянно набирается знаний, чтобы уйти из жизни вместе с ними?
Означает ли покупка судьи покупку соответствующего пункта закона?
Каждый вечер мне становится грустно, словно перед смертью.
Для того, чтобы знать и понять, что открыли Ньютон или Дарвин, достаточно прочесть учебник. Но, чтобы понять, как они это сделали надо читать ими написанные книги.
«Мой Пушкин», звучит, а вот, например, «Мой Басё» не звучит. Интересно, с чем это связано?
Если смешивать краски, то получится нечто серое, как толпа, когда она составлена из ярко наряженных индивидуальностей. Мораль? Никакой морали!
А ведь то, что было когда-то уделом высших умов от Архимеда до Леонардо, стало скучным занятием сугубо тривиальных личностей не без натуги поокончавших всякие технические Hohschule.
Философы занимались инженерией, а сейчас? Инженеры… философствуют. Тьфу!
Это была книга «навыкид», поскольку лежала в местах для хранения книг, не предназначенных для чтения.
История литературы? Контекст, вне текста!
Суть трагедии? Человек не властен в чувствах, но и чувства не вполне овладевают человеком!
Сны? Невероятные сочетания происходящих событий.
Книги, написанные для собственного развлечения, могут развлекать и в дальнейшем ещё не одну сотню лет.
Книги несходные между собой имеют одну судьбу, как и люди, писавшие их.
Отношение к героям минувших эпох не о героях говорит, о твоём времени говорит и о тебе самом говорит, дурень!
Человек в жизни срастается с ложью но, чтобы жить, истина необходима. Но находит он её в искусстве, где она не часто встречается и от того очень ценится.
Человек не выживает без правды, но не находя её не в себе не в окружающем мире находит её в искусстве. Поэтому там ценится и выживает то, что ближе всего к истине то, что выражает её максимально искренно.
Некоторые методы Апофатического богословия, помогут обнаружить феномен, которому отказывают в существовании. Речь пойдёт о «российской интеллигенции».
Сверхчеловек, даже в теории, не говоря уже о практике, всегда – сверх не человек.
Чем ниже уровень «искусства», тем шире площадь расползания его.
Жизнь, как субстанция измерению не поддающаяся: следа не оставит нигде и проходит быстрее самой маленькой секундочки - мгновенно.
Жизнь? Повторяется! Искусство неповторимо.
Когда можно «всё», оно становится ненужным, вставая в разряде необходимого.
Роскошью зовётся то, что отлетает в первую очередь. Высыхающей грязью на сапогах.
«Малые Летучие Голландцы».
Жизнь сталкивает людей самыми их неприглядными сторонами.
Эжен Ионеско родился в один год с моим отцом – 1909 и со мною в один день - 26 ноября. О чём это говорит? Да ни о чём!
С будущим останутся артисты, начавшие в своей аудитории, но силой своего таланта бывшие изначально выше её. Те, кто «на уровне» или ниже исчезают вместе с поколением.
Тошномыслие и тошноведение – науки тесно связанные друг с другом. Тошноведы … мать их!
Я не то чтобы за жизнь цепляюсь - умирать не хочется.
И старость близка, а берега - всё так же далеки.
Технический прогресс добавляет силы злу, но никак не воздействуют на добро. Сколько было его, положим, в каменном веке, столько и сейчас есть.
Они оценивают чужой разум, не имея своего.
Эпические поэмы читаются как фронтовые сводки: Первый Микенский фронт, Четвёртый Пергамский, Р/Д окружённой Трои. Третье тысячелетие уже мусолят.
Человек склонен преуменьшать своё одиночество.
Люди не просто маленькие, люди очень маленькие в любом масштабе их деяний.
Там ли я, где бродят мои мысли или там, где голова, в которой они бродят?
Любой из нас выдерживает тяжесть Вселенной в силу собственной ничтожности.
Я был снисходителен. От невежества.
Когда время перестаёт изменять меня, я останавливаюсь, душа петрифицируется. Наблюдаю, тылы обогнавшего меня времени. В любую эпоху мерзкое зрелище.
Осень роняет цену золота.
Проблема человека? Вселенную мы наблюдаем изнутри, атом снаружи.
«Нелепо употреблять счётную машину там, где достаточна таблица умножения», Эйнштейн, которому принадлежит этот прогноз, переоценил людей, хотя, ему же принадлежит фразочка о чрезмерности Природы наградившей человека двумя видами мозга. По его - же наблюдениям, большинство обходится одним – спинным.
«Да здравствует Свободная мысль» воскликнул трактирщик Паливец, приговоренный к десяти годам каторжной тюрьмы за «обгаженный мухами портрет Государя императора».
Я точно знаю, какие книги мне нужны, но вот читать их боюсь не желания, не сил уже не останется.
Видишь то, что знаешь.
Простые нечеловеческие радости. Простые сверхчеловеческие радости … Отдохновение сверхчеловека? Или, точнее, маленькие радости и есть простые человеческие радости. Которые опошляют «Сверхчеловеки».
На этих островах необитаемых всегда хочется встретить если уж не брата, то хотя бы сестру по разуму.
Молодость, конечно, не возвращается, но зато старость – это праздник, который всегда с тобой навсегда.
Люди счастливы тогда и только тогда, когда о том, что они счастливы, не догадываются.
Через десятилетия после смерти О.М. севши за сочинение мемуаров, вдова его не вспомнила, что умнела вместе со временем. А они остались там … В тех годах, с их сомнениями, с их наивностью, с их проницательностью, с их гением и талантом. Всем тем, чего у неё не было. Злоба и ненависть, обрушиваемая на беззащитные тени не восполнила её пустоту.
Об интернационализме
«Польское население охотно помогало польским беглецам (Из Освенцима), неохотно – русским, а еврейских, как правило, выдавало». Примечание №12 к статье Павла Поляна «Чернорабочие смерти».
Пастернак (по свидетельству словесника из Литвы – Венцлова) делил литературу на два класса: один из них – «словесность», а другой, собственно, «литература».