Щелчком сбивая со стола таракана или сдувая пепел с брюк, взашей выталкивая незваного гостя сквозь стеклянные двери окна, разбрызгивая осколки во вселенную осени, задумывались ли мы об одиночестве апельсиновых крыс и бездомных соломенных псов. Куда нам?
Куда нам теперь и откуда? И откуда мы только берёмся в таких количествах так и не переходящих в качество, знаки, которого мы оставляем как следы на снежинках и паутинках, пластинках и зеркалах? Ах, зачем же… скажите, зачем же?
Непростительное всё-забытьё и всезнание. Кому бы всё это по почте, по почте кому бы послать? Послали и нас, да что толку. Мы снова вернулись как кошки, и снова стоим у порога и смотрим на номер квартиры. Четырнадцать минус один. И не нажимая звонка, врываемся с чёрного хода. Не ждали?
Но пусто во гробе складских помещений, лишь эхо ответит, не ждали и вытолкнет прочь в коридор.
Теперь вдохновись тишиной коридора, зигзагом его закоулков, проулков и штолен. Доволен? Скажи, что доволен иначе. Иначе молчи. И стучи в кирпичные стены, скрипучие двери скрипичных ключей не видали доколе? Опять вопрошаю, доколе нельзя дозвонится отсюда до чуда?
Оно не доступно временно или беременно вечностью. Пишет о вечном по белому, белогвардейскому каторжному офицеру письмо треугольное, дабы по почте себя самоё и выслать на дыбу. Отдаться огню и предательству, дыму и пару и тройку, семерку и… даму. Не ждали? Шуршали-шершели. Айда, в Гранд Мишели закажем бумажный мешок вермишели и вытолкнем сами себя в тротуар. И в траурной рамке не отрывая руки, и распивая духи, на брюхе уже доползём, доскребёмся до самой последней строки Happy End-a
Shkel ©