Где-то я вычитала, что память – «это остров, окруженный временем». Мне понравилось это определение. Раньше этот остров стоял у меня позабыт позаброшен. А последнее время я то и дело пускаюсь туда вплавь. Теперь я забралась в самый дальний его конец.
Мое первое воспоминание относится к тому времени, когда мне не исполнилось трех лет. Я знаю это точно, потому что еще не родилась моя сестрица Анна… Это Слока. Я стою во дворе нашего дома, где на первом этаже расположена школа, а на втором живут семьи учителей, где живем и мы: я, мама с папой, бабушка и моя юная тетя, которая любит меня и жалеет, когда меня наказывают (а наказывают постоянно, за какие-то особенно дерзкие поступки, за капризы, за беспричинные слезы), ставят в угол, а она приносит мне в этот угол конфету или почищенную морковку, которые я грызу, уткнувшись носом в желтое теплое пятно от солнца, размышляя и упрямо не желая раскаиваться.
Так вот я стою во дворе и вдруг слышу какие-то неизвестные доселе звуки. И тогда я делаю то, что мне строжайше запрещено: открываю калитку и выхожу на дорогу. Звук идет из конца нашей улицы, оттуда, где базарная площадь, на которой стоит лютеранский собор. Я всматриваюсь вдаль – качается колокол… Звук, который привлек мое внимание – это колокольный звон.
Но теперь я уже не слушаю мелодию колокола, а жадно изучаю картинку, открывшуюся передо мной – двери церкви раскрыты настежь, и в распахнутый проем медленно и торжественно вливается процессия девочек в белых платьях с маленькими букетиками цветов в руках, одна за одной они скрываются в темноте, а колокол продолжает вызванивать печальный и строгий мотив… Тогда я еще не знаю, что у девочек первое причастие – конфирмация, но мысленно, птицей перелетаю вдоль улицы к ним, чтобы успеть встать последней в этой веренице, и так же, склонив голову, войти в храм, где меня ждет некое таинство, которое я запомню на всю оставшуюся жизнь…