У журналиста и фотокореспондента Павла Большакова есть весьма символичная цветная фотография. Перекидной мостик в средней полосе России через речушку. Таких рек миллионы на карте страны, и в каждую из них, как известно, дважды не войти. На мостике двое: умудренный жизнью философ, зорко вглядывающийся в зрителя. На заднем плане, на том же мостике, ведущем непонятно куда, – растерянная собака с поджатым хвостом.
Говоря о том, что критики нужны, как волки природе, мы повторяем банальную фразу. Понятно, что поэт, не выставляющий свои опусы на публику, подобен художнику, скрывающему от людских взоров свой холст. Но... но критики должны знать меру. И они, не уставая клевать неизбежно возникающие при творении нового перлы, поглядели бы на эту собаку, которая, как считает Павел, и есть наша русская поэзия – собака с поджатым хвостом.
Все знают, что переживание объективной истины субъективно, но часто по- совковски продолжаем мы загонять видение автора в прокрустово ложе совковских же стереотипов. Ведь мы по-разному видим мир. В свое время критики клевали Есенина за его «деревянные крылья окна» и Новеллу Матвееву за ее «косточки волшебного леща внутри серебряного студня», и где теперь эти критики, и где Есенин с Новеллой Матвеевой?
Критиковать тоже надо уметь. И если быть честным, можно раскритиковать любого! Это проще, чем писать самому. Вот только будет ли польза от этого.
Теперь понятно, отчего наша поэзия мне показалась именно такой собакой?