Первый раз ее поймали накануне Нового года. Начальник охраны так и сказал в трубку радостным голосом:
- Приезжайте. Мы тут воровку поймали!
- Я не воровка, - угрюмо возразила Наташа, ерзая на стуле в углу.
- А кто ты тогда? – бросил нач.охр., не поворачивая лица в ее сторону, - молчи уже.
Ее ловили не в первый раз, но до этого всегда удавалось договориться – заплатив штраф и пообещав больше такого не делать. Здешняя охрана на контакт не пошла, а пошла на принцип.
- Я не воровка, - повторила Наташа, - я больной человек. И попрошу мне не тыкать.
- Да? – преувеличенно удивился нач.охр., посмотрев на нее, - а говоришь, как здоровая. Сейчас вот приедет милиция, она с тобой разберется.
И вышел из комнаты, оставив вместо себя плечистого, коротко стриженного сотрудника.
На мониторе, разделенном на - один, два, три…- двенадцать частей, хаотично двигались покупатели, как муравьи, беззвучно наталкиваясь друг на друга и протискиваясь сквозь заторы, - предпраздничная торговля была в разгаре.
- Следователь Симакин, - привычно представился незнакомец в форме. – Ну, что у нас тут? - и, взяв акт из рук нач.охра, зачитал:
- Зажигалка китайская пластмассовая, стоимостью … - он посмотрел на Наташу, - жевательная резинка «Орбит Грейпфрут», детское мыло «Аленка», два пакетика ванилина, по 10 грамм, - пробежав глазами ее сапоги, новое пальто и телефон в кулаке, он спросил, - Ты что, больная?
- Я же говорила! – кивнула Наташа, глядя на милиционера с надеждой.
- Ладно, поехали, - решил тот, - разберемся, - и обменявшись с нач.охром бумажками, повел Наташу в машину.
- Тэк-с, и кем ты у нас работаешь? – начал разговор следователь, присаживаясь за свой однотумбовый стол.
- Главным бухгалтером, - грустно призналась Наташа.
- О! – воскликнул Симакин восторженно, - главный бухгалтер, нечистый на руку, - это же просто находка. Как считаешь, а?
- Моя бухгалтерия в полном порядке, - обиженно сказала Наташа. – Можешь сообщить куда положено, пусть приедут с проверкой.
- А чего ты мне тыкаешь? – возмутился следователь, не замечая абсурдности вопроса.
- Когда мне говорят «ты», и я отвечаю тем же. Чтоб не создавать дискомфорта, - примирительно пояснила Наташа, - то есть по справедливости.
- Никакой справедливости! – строго отрезал Симакин. – Я при исполнении, а ты – задержанная.
- Я не задержанная, - упрямо повторила она, - я – больной человек.
- И справка есть? – поинтересовался следователь.
- Есть.
- С собой?
- Дома.
Справка действительно была: написанная от руки на рецептурном бланке, со таким текстом – «Поздравляю тебя, Наташа, ты клептоманка!» и маленькой круглой печатью «врач Спиридонов».
- Справку надо с собой на дело брать, - подмигнув, сказал Симакин, - какой от нее толк дома?
Вряд ли содержание справки удовлетворило бы строгого следователя, и Наташа решила помолчать.
- Тебе что, заняться нечем? – сам продолжил он разговор, - сидела бы дома, картошку на Оливье варила, чем будешь завтра мужа кормить?
- А у меня нет мужа, - сказала Наташа и посмотрела на него вызывающе.
- Вот от этого, - ткнув в нее пальцем, сказал Симакин, - все твои проблемы!
- Точно, - кивнула она головой, - совершенно согласна. И что делать?
Симакин слегка растерялся, но все же ответил:
- Как что? Искать...
- Где? – задала Наташа заранее готовый вопрос, - где найти приличного мужчину, и чтоб был ничей? Вот ты, например, - ткнула она пальцем в ответ, - женат?
- Женат, - согласился Симакин, теряя нить.
- Вот я и говорю, - подытожила Наташа, - чем воровать чужих мужей, лучше уж жвачки…
- Значит, ты сознательно пошла на кражу! – сделал вывод Симакин.
- Нет, - снова не согласилась она. – Это неконтролируемое влечение. Мания. У меня - сезонное обострение.
- Не свисти, - попросил Симакин, - какое обострение в декабре? Обострения бывают весной и осенью.
- Самый сезон, - возразила Наташа. – Новый год наступает, по всему городу елки, подарки, деды морозы. Семейный праздник. Отпусти меня, а?
Вид у нее был невеселый.
- Ладно, иди, - великодушно разрешил Симакин, подумал и добавил, неожиданно для себя, - и больше не греши!
Следующий привод состоялся четырнадцатого февраля. Растерянная Наташа была задержана в другом магазине в момент хищения велюровой валентинки.
- Ты что, нарочно попадаешься? – возмутился Симакин, вводя ее в кабинет. – Ведь раньше ж не попадалась! Скучаешь по мне, да?
- Рассеянная стала, - грустно сказала она, - тащу прямо на глазах у охраны.
Восьмого марта сотрудницам предприятия дарили тюльпаны - слегка примятые, с темными полосками на сгибах, в целлофане, такие вянут на следующее утро. Если праздник коллективный, никто не станет спрашивать, какие цветы тебе нравятся. На восьмое марта подарят тюльпаны, а на день рождения – красные розы, с бантиками. Даже если хочется истерично рвать их и топтать ножками, ты все равно будешь улыбаться и говорить «Спасибо». А Валерий Петрович из транспортного отдела подарил орхидею в коробочке, лично от себя. Наташа внутренне содрогнулась, но не подала виду: отрезанный цветок, помещенный в питательный раствор, вызвал в памяти голову профессора Доуэля, на стеклянной подставке с трубками. Возможно, поэтому, проходя мимо цветочного ларька, она нечаянно прихватила гвоздичку на крепком стебле, как символ чистоты и здоровья. Продавщица заметила и подняла крик, но с ней удалось договориться.
Апрельский рецидив был вызван подошедшим днем рождения, с шампанским и красными розами от сотрудников.
Наташа сидела в кабинете Симакина и плакала на полумягком стуле, сморкаясь в его платок в синюю клеточку.
- Пойдем пожрем, - предложил Симакин, - и пива выпьем, за твои именины.
- Я пива не пью, - перестав плакать, сказала Наташа. - Оно горькое.
- Ну, ладно, - сказал Симакин, - так посидишь.
Уже следующей осенью, когда зарядили дожди и обострение было оправдано даже с точки зрения медицины, за Наташей приехал незнакомый следователь.
- А где Симакин? – удивленно спросила она.
Симакин был на больничном, ввиду последствий недавнего запоя, и приехать не мог, но Наташе этого не сообщили. Зато сообщили Симакину, и он приехал. С больными глазами и совершенно трезвый, и от этого еще больше грустный.
- Здравствуй, Леша, - сказала она.
- Привет, - ответил Симакин и сел рядом.
Второй милиционер деликатно кашлянул и вышел за дверь.
- А от меня жена ушла, - сказал Симакин. – Вот, - и указал на себя, чтоб Наташа его внимательно рассмотрела.
- Пойдем пожрем чего-нибудь, - предложила она в ответ. – Только без пива, оно горькое.