Мальчик, лет пяти-шести, толстый с надутыми смуглыми щеками и в белой бейсболке на коротко остриженных жестких черных волосах, не стесняясь, зашел в маршрутку и сел на свободное место рядом с чьим-то большим и недовольным плечом. Ему было жаль, что не у окошка. Но он уже знал, что мир взрослых бывает плохим, и против него ничего не сделаешь. Ему хотелось тоже поскорее стать взрослым и сильным, тогда его не никто не будет обижать.
В одной руке он держал помятый, широко надорванный и ярко блестящий пакет с сухариками, который ему купила бабушка, идущая где-то следом. Он захотел кушать, и она купила ему красивый пакетик. Бабушка всегда делала то, что он хотел, поэтому он не относил ее к миру взрослых, а приравнивал к собаке Рексу и кошке Розе, живших у них в доме, и которых можно было подергать и поиграться, и которые в ответ ничего не говорили, а только махали хвостами. Бабушка зашла следом и только в самом конце нашла свободное место. Куда и села.
Маршрутка еще немного постояла, негромко урча и набирая людей под завязку.
Содержимое пакете потихоньку и неизбежно, с громкими хрустом и чавканьем, раздражающими и сидящих, и стоящих, исчезало в маленьком ротике.
Мальчуган посмотрел назад - туда, где сидела бабушка.
- Бабушка, а я не помыл руки!
Он посмотрел на свои маленькие пухленькие ручки с маленькими, аккуратно постриженными ноготочками.
Из плотно стоящих курток и брюк был слышен голос:
- Ничего.
«Такой толстый мальчик, а еще и жрет сухари, - подумала раздраженная хрустом и ожиданием маршрутка, - ему бы овощи и фрукты». Впрочем, не все так подумали, а только стоящие и рядом сидящие. Сидевшим подальше было комфортно и все равно.
Постепенно стоящая стена становилась плотнее и раздражительнее. Она вот-вот должна была взорваться, и только громкое закрытие дверцы и рывок с обязательным дерганьем предотвратили это.
Машина ехала не быстро, но и не медленно – в самый раз. Ее движение успокоило и давало реальную надежду на лучшее.
Мальчик, еще некоторое время кушавший, наконец, опустошил пакет и, с сожалением, высоко подняв его, высыпал в рот все крошки. Чавканье прекратилось.
Как бы незаметно оглянувшись по сторонам и делая вид, что никого не видит, а значит и его никто не видит, он кинул пакет вниз, на пол. А что с ним еще делать, если он пустой?
- Бабушка, долго еще? – закапризничал он.
- Уже скоро, - голос был еле слышен.
Тихое урчание и покачивание, а также надышенный тяжелый воздух успокаивали и утомляли.
Вот если бы он сидел возле окна, он бы посмотрел, что делается там. А так... Делать было больше нечего, и он закрыл глазки. Неожиданная усталость от дороги и еды навалилась на него. Головка откинулась на сидение, и мгновенный детский сон сковал его.
А пыхтевшая маршрутка все ехала и ехала, покачиваясь и шатая из стороны в сторону внутреннюю молчаливую массу.
Маленькая головка, ненарошно уронившая бейсболку рядом с пакетом, непроизвольно и бесстыдно прислонилась к Плечу, сидевшему рядом. Плечо напряглось – это еще что за новости? - и дернулось, как бы отталкивая, чтоб не мешали.
Маленькие черные глазки открылись, спина выпрямилась.
Но сильная рука сна вновь прижала головку к Плечу.
Плечо замерло, но уже не дернулось. А оставалось в напряжении.
Головка доверчиво, и чуть придавливая, прижалась.
Плечо, побыв в напряжении, потихоньку расслабилось, то ли став равнодушным, то ли сочувствуя детскому сну.
Рот ребенка слегка открылся, показывая небольшие беленькие зубки. Мальчик спал, отдыхая от мира и доверчиво прижавшись к плечу. Оба – и плечо и мальчик - чувствовали тепло, исходящее друг от друга.
Неожиданно машина стала притормаживать, и головка стала скатываться вперед с Плеча, рискуя потянуть за собой тело.
Плечо тоже выдвинулось вперед, незаметно предохраняя от падения головку.
И она опять доверчиво уткнулась в теплое и надежное Плечо.
Так они и доехали.
Маршрутка медленно, но неизбежно опустошалась, вздыхая от облегчения и становясь выше и бодрее.
Плечо замерло и не хотело двигаться, все еще оберегая сон ребенка.
- Смотри, Никита заснул, - удивилась бабушка, выдергивая его из сна и от Плеча.
- А кепка где? – недоумевая спросила она и подозрительно глянула на Плечо.
Плечо больно молчало.
- А, вот она, - бабуля подняла с затоптанного пола бейсболку, отряхнула ее, равнодушно посмотрела на пустой пакет из-под сухариков и, взяв внука за руку, вышла.
Плечо видело, как мальчик, еще окончательно не пробудившись, медленно перебирал ногами и спотыкался, иди рядом с что-то бубнящей ему бабушкой.
Хотелось, чтобы он оглянулся и посмотрел на Плечо.
Но этого не произошло.
Две фигурки вдруг как-то неожиданно и незаметно исчезли в неизвестности.
Легкое тепло от детской головки сменилось прохладой окружающего мира, и Плечо тоже ушло по своим делам.