Первого июня Дина проснулась в четыре утра от неприятного звука во дворе. Где-то поблизости на дереве сидела ворона и хрипло каркала, изливая желчь на открытые по случаю ранней жары окна. Прокрутившись до пяти и покрыв черную негодяйку всеми мыслимыми проклятиями, Дина все-таки задремала, а вставать надо было в шесть.
Утренняя толкотня в ванной и у чайника, традиционный поцелуй мужа перед уходом, бег к автобусной остановке - день продолжался, как обычно.
Когда Дина возвращалась с работы, ей позвонил муж.
-Адир попал в аварию! Он сейчас в больнице и я еду к нему. Вернусь поздно, - сбивчиво пробормотал Морис и отключил телефон.
Адир - это сын Мориса от первого брака, живший в приморском городке с матерью и сестрой. Отец навещал их раз в неделю и как раз завтра собирался к ним съездить.
Дина видела Адира всего пару раз на общесемейных сборищах, и в памяти остался плечистый коротко стриженый юноша, очень похожий на отца. Морис часто рассказывал жене об успехах сына в серфинге, о его работе официантом вечерами и в праздники, о том, что на заработанные деньги парень купил себе вымечтанный мотороллер.
-Он не выживет, - мелькнула и угнездилась незваная мысль.
Отогнав ее, Дина занялась привычными вечерними делами, поглядывая на мобильник. Он затрещал уже в десятом часу, когда диктор новостей пожелал всем приятного вечера.
-Он умер! Он остывает под моими руками, - срывающийся от рыданий голос Мориса бился в телефонной трубке, не находя выхода.
Ночью Дина спала плохо. Она ворочалась на слишком широкой кровати, вспоминала слова мужа, смотрела на шершавый потолок и вытирала простыней слезы, скатывающиеся к ушам. Почему-то хотелось поймать утреннюю ворону и свернуть ей шею.
Домой Морис после похорон так и не вернулся. Он остался в квартире бывшей жены на семидневный траур по погибшему сыну.
На работе Дина открыла Интернет и нашла заметку о дорожной аварии, случившейся вчера вечером на Приморском шоссе. В тексте сухо говорилось о том, что 18-летний водитель мотороллера не справился с управлением, перелетел через машину, резко затормозившую перед ним и получил травмы головы, от которых скончался в больнице. Было подчеркнуто, что пострадавшего обнаружили без защитного шлема.
И вдруг Дина вспомнила слова мужа о том, что езда в шлеме была условием, при котором Морис согласился подписать родительское разрешение на курс вождения.
Морис явился через неделю, обросший седой щетиной, похудевший, в разорванной рубашке. В руках он держал черный пакет.
-Вот, отдали вещи Адира из больницы. Мать брать отказалась, а я взял.
И он выложил на кухонный стол ключи, помятый мобильник с разбитым экраном, миниатюрный плейер-флешку. На дне пакета лежалa синяя каска с золотым зигзагом, треснувшaя посередине.
- Шлем нашли позже. От удара он треснул, соскочил и откатился в кювет,- Морис сидел сгорбившись и смотрел на тонкий зигзаг золотистого цвета, пересекавший синий фон поперек.
-Но...Дина, это не его шлем!
-Ты уверен? - Дина подошла и обняла мужа за спину. Каска в руках Мориса дрожалa, оборванный ремешок застежки прыгал в воздухе.
-Я уверен совершенно точно. Мы покупали мотоциклетный шлем с прозрачным забралом для лица. А это - простая велосипедная каска с похожим рисунком... Я расплачивался кредиткой и осталась квитанция с номером товара.
Морис повертел в руках злoполучный предмет и заглянул внутрь.
-Посмотри! Остаток ремешка внутри подклеен белым клеем. Этого не могли сделать в больнице, значит, кто-то приклеил его раньше.
-Морис, подожди! Адира уже не вернешь! Зачем бередить душу домыслами? А ремешок мог оторваться во время падения.
Но муж не слушал ее. Он принес пустой конверт и вытряхнул туда землю, набившуюся в трещину. Потом аккуратно сложил вещи в пакет.
-Завтра я буду у своего врача. Там отличная лаборатория. Пусть проверят все, как следует.
Назавтра Дина работала машинально, мало вникая в детали. Перед глазами стояло постаревшее лицо мужа с проволочной щетиной, одержимое ненавистью.
-Какая разница, в чьей каске разбился Адир, - недоумевала она. -Ну, может, поменялся с кем-то.
Вечером ее поджидал муж, переполненный новостями. Казалось, поиски неведомого врага притупили его горе и добавили энергию, мотавшую его по квартире, не давая присесть
-Ему кто-то подсунул старую битую каску! Анализ в лаборатории показал, что надрыв на ремешке старый, клей захватан пальцами и окаменел. А в трещине была не только земля с обочины, но и песок. Я был сегодня на месте аварии - песка там нет и в помине. Камни, декоративная галька и красная земля, на которой растут цветы.
А еще я говорил с соседкой сына. Она видела, как Адир выезжал со двора в тот день. В своем шлеме! - Морис почти кричал.
-А в полиции ты был? -Дина говорила пересохшими губами. Ей казалось, что синяя каска, подмигивая то золотым, то серебряным зигзагом, прочно утвердилась в их квартире, разрастаясь и меняя очертания, как это бывает в ночных кошмарах.
-В полиции меня вежливо выслушали и попросили не изображать из себя Эркюля Пуаро, - глухо произнес Морис и ушел в спальню.
Несколько дней прошли в относительном затишье. Муж кому-то звонил, куда-то ездил, машинально завтракал и ужинал, не обращая внимание на еду.
В один из вечеров он вернулся поздно, отказался от чая и выложил на диван маленький диктофон.
-Вот! Я нашел свидетеля аварии. И он рассказал мне, что Адир на шоссе был не один. Они мчались рядом на большой скорости, несмотря на пробку. У второго сзади из-под шлема виднелись длинные рыжие волосы, собранные в хвост. Он был на потрепанном "Харлее".
Когда сын перевернулся через машину, образовался затор, рыжий свернул на обочину и уехал по грунтовой дороге.
В полиции сказали, что, поскольку второй парень не был причиной аварии, то к нему и претензий нет. А "скорую" вызвали другие люди.
Hи на похоронах, ни на поминках я рыжих не видел. Но я найду его! Все равно найду! Не так уж много старых "Харлеев" в городе.
Когда прошел месяц с гибели Адира, Морис поехал устанавливать заказанный памятник на могиле. Вернулся притихший и слегка пришибленный.
-Оказывается, я так мало знал собственного сына. Сколько собралось его друзей на кладбище! И столько разного мне про него рассказали. Он выиграл чемпионат города по серфингу. С разрешения хозяина кафе относил продукты нуждающимся семьям. Постоянно менял девушек и даже уводил их на спор. Кажется мне, что он слишком торопился жить...
Следующую неделю Дина почти не видела мужа. После работы он пропадал в городке, где жил сын, возвращался заполночь. На расспросы кратко отвечал, что проводит время в кафе, где Адир работал официантом.
И, когда Морис встретил Дину после работы с торжествующим видом на усталом и все еще небритом от траура лице, она поняла, что муж завершил поиск.
-Я его выследил! Этот рыжий регулярно отвозит домой барменшу из кафе, они работали в паре с сыном. Девушку я запомнил на похоронах, у нее была истерика. Мне сказали, что она встречалась с Адиром месяца два. Может, рыжий ее приревновал? Я хочу с ним поговорить. Поедем вместе, один я за себя не ручаюсь...
Они подъехали к многоэтажному дому в районе новостроек и остановились у тротуара. Около часа сидели молча, Морис теребил в руках треснувшую каску, катал ее на коленях, как мячик, надевал на руку и мрачно щурился, в сотый раз разглядывая порванный ремешок.
Наконец, со стороны пляжа подкатил потертый "Харлей" и с него спрыгнул высокий худощавый человек с длинными рыжими волосами. Морис выскочил из машины.
-Послушай, ты..., - начал он и осекся.
Мотоциклист снял шлем, рыжие кудри рассыпались по плечам. На Мориса глянули зеленые глазищи с небрежно накрашенными ресницами.
-Как тебя зовут? - очнулся Морис.
-Я Рона, - отозвалась девушка, поправляя волосы. -А в чем дело?
-На тебе шлем моего сына, - резко сказал Морис. -А твоя каска вот тут. Забирай ее, она мне не нужна. Я знаю, что в день аварии ты была с Адиром. Зачем ты это сделала? Ты наверняка знаешь, что мотороллерам нельзя выезжать на Приморское шоссе.
-Твой сын тоже это знал, - парировала Рона. - Я ни в чем не виновата, у нас было пари и он его проиграл. А уехала я потому, что не выношу запаха крови.
-А что было ставкой в пари? - тихо спросил отец.
- Ставкой была моя любовь! - высокопарно произнесла Рона.
Твой пикапер Адир на спор увел мою подругу Яффу. Она для него - очередная постельная победа, а для меня Яффа - смысл жизни. И я отыграла ее назад и никому больше не отдам! Мы тянули жребий, кому надеть битую каску с ненадежным креплением и судьба отвернулась от твоего сына. У него и так было слишком много удач. Возьми этот котелок, - и она отдала Морису шлем Адира. - Меня тошнит от его вида.
-Можешь считать, что теперь судьба отвернулась от тебя, - Морис с размаху надел старую каску на рыжие кудри.
Ссутулившись, он шел к машине, неся то, что осталось от Адира, на согнутой руке, как лукошко. Той ненавистью, которая лежала на дне, можно было отравиться, как бледной поганкой.
Прошел удушливо влажный август. Отшумели осенние праздники с яблоками, медом и покаянием в грехах. Отплакали скудные дожди над опустевшими пляжами Средиземья. Протрещал погремушками и фейерверками Пурим, отхрустел мацой Песах. Беззаботные дети сожгли ненужный хлам на майских кострах. И снова наступило лето...
В последний день мая Дина набрала номер службы доставки подарков.
-Примите, пожалуйста, заказ, - произнесла она и открыла блокнот, где рукой Мориса был нацарапан адрес.
Первого июня в дверь Роны, переехавшей на новую квартиру, постучал посыльный. Черкнув закорючку подписи в пухлом блокноте, она внесла в комнату подарочную корзину, перевязанную алыми лентами. В корзине, как в гнезде, сидела нарядная коробка, расписанная легкомысленными веночками.
Проворно развязав ленты, Рона подняла крышку. На нее пустыми глазницами смотрел шлем. Синий шлем с серебряным зигзагом...