ПОКИНУТЫЙ ДОМ
А.И. Соколов. Дорога к дому. Стихи.
Вологда, «Dimitria», 2005 г., 80 с.
Почти все антологии русской поэзии начинаются стихами поэтов XVIII века. А стихотворцев, живших и писавших в допетровские времена, вспоминают, в лучшем случае, лишь в приложениях да в примечаниях. Ну что ж, не соглашаясь с таким подходом, всё же отмечу, что среди, а то и во главе, что справедливо, имён первых поэтов российских всегда, во всех хрестоматиях, справочниках и антологиях находится место имени Михайла Васильевича Ломоносова, сына крестьянина-помора. Чаще, чем восхищение, факт этот вызывает удивление: как, дескать, среди неграмотного быдла мог появиться гений, гигант, энциклопедист? И начинают придумывать: мол, не приходил Ломоносов ни с какого севера, он якобы незаконнорожденный сын какого-нибудь царедворца или даже самого государя императора, а то и императрицы. Да и Шекспир – этот необразованный актёришка – ничего не написал, этим именем, с согласия хитреца Уильяма, подписывались какие-то многомудрые графья. Меня-то явления Ломоносова и Шекспира совсем не удивляют, для меня они закономерны и естественны. Я-то, похоже, знаю, почему русское крестьянство на протяжении хотя бы последних трёхсот лет рождало и даже сейчас, находясь в предсмертной коме, продолжает рождать поэтов. Образ жизни к этому толкает, условия труда, необходимость быть одному, наедине с полем и скотиной. Именно отсюда не только очеловечивание земли, коров и кур, понимание их языка, но и способность творить. Своего последнего поэта деревня, в худшем случае, родила на днях, а не в конце XIX века в рязанском селе Константинове.
И вот в 1952 году в конце августа месяца в посёлке Сухая Речка на свет появился человек, для которого поэзия тоже не баловство, не никчемное дело, не пустая трата времени, для которого поэзия тоже, как для Ломоносова, Никитина, Есенина, часть жизни. Может, не главная, не большая, не всегдашняя, но важная. И он тоже корнями из русской деревни. Александр Соколов - его имя, и он в середине года две тысячи пятого выпустил сборник своих стихов «Дорога к дому».
В конце книжки сказано, что Александр Иванович родился в рабочей семье. Может быть, формально семья и называлась рабочей, но содержание книжки говорит об обратном, говорит о том, что, по сути, она (семья) была крестьянской:
Проснулся утром рано:
Коровушка мычит,
Пастух уж гонит стадо…
или
Будто ягнёнок пробеял бекас,
Чибисы мне закричали: - Вы – чьи?
Здесь проходил в детстве я, и не раз,
Эти места называют «Ручьи».
Вначале о названии стихотворного сборника – «Дорога к дому». С первым и третьим словами в этом названии я согласен. Во многих стихах книжки дорога (тропа, путь) если и не их (стихов) главная (лирическая), такова она, например, в «Дороге к дому» или «Дороженьке», героиня, то занимает немаловажное место:
За клюквой мы шли на болото…
или
Шагает беспечно по лужам весна…
или ещё
На горку шли с тобой мы после школы…
а вот ещё
Дал пароход прощальный свой гудок,
И матросня поспешно трап убрала,
А вот пристань медленно плывёт,
И мать платком глаза запотирала.
или
Стеною встаёт иван-чай у дороги…
Воспоминаниями же о родном, отчем доме, о матери и отце, о детстве наполнены почти все стихотворения сборника.
Но вот предлог «к», с моей точки зрения, неверен. На самом деле, герой «Дороги к дому», не блудный сын, вернувшийся к отцу, не человек, когда-то покинувший малую родину и теперь возвращающийся в её поля и леса – нет! – увы, нет… Он когда-то раз и навсегда покинул её, а навещает лишь во снах (стихах) или же гостит в свободное от города время. На самом деле, в книжке этой показан путь не к дому, а от него. Герой, уходя, тысячу раз оглядывается, но не возвращается. В одном из первых стихов сборника читаем: «У реки на старой иве/ Отец сделал нам качели», в последнем же: «Встают из бетона громады…». И между ними пропасть, перешагнуть которую невозможно. Дорога к дому и дорога в детство для героя тождественны, равны, одинаково направлены и одинаково невозможен путь по ним.
Где-то А.И. Соколов упоминает, что в книжку вошли и ранние, юношеские его стихи и поздние, стихи опытного уже и знающего человека. Мне даже кажется, что они перемешаны. Наверное, автор допустил большую ошибку, что поступил так. Ведь наивные и банальные соседствуют с удачными и умными. Ведь то спотыкаешься на таком слабом четверостишии: «И мне она нравилась тоже./ Записку я ей написал./ Потом весь сентябрь и всю осень/ С ней втайне от класса гулял», а то поражаешься точности таких строчек: «Покоем дышит севера забвенье» да «Всю округу ночью обнимают/ Русские холодные снега» или мудрости, заложенной в такие слова: «Мне не свойственно чувство свободы./ Я и в клетке могу жизнь прожить./ То ль свобода, то ль совесть, то ль жизнь - / Я не знаю, чего что дороже». Ведь то с трудом и единожды знакомишься с текстом под названием «Среда. 12 апреля 1961 г.», а то несколько раз перечитываешь танси «На Устюг». Наверное, надо было если не включать в книжку неопытные стихи неопытного юноши, то, по меньшей мере, выделить их, поместить отдельно, обособленно.
Несколько хороших стихотворений испорчены одной-двумя плохими строчками. Например, чёткий ритм танси «Октябрь», на мой взгляд, сбивают полторы строчки «Я шёл домой с работы./ Снежиночки мелькали, но как-то неохотно». В стихотворении «Скоро сумерки» неприятно натыкаешься на неправильно построенное предложение: «Скоро сумерки, Крик журавлиный,/ Что кормиться в луга полетели». Конечно, читатель правильно поймёт автора, и он поймёт так: журавли в луга полетели кормиться. Но ведь процитированные мною строчки следует толковать иначе: сумерки в луга полетели, на худой конец, крик полетели, но не птицы.
В стихах Александра Ивановича встречаются необычные, наверное, диалектные, формы некоторых слов и их сочетаний: запотирала, на боре, стоги… Такая необычность красива. А вот научные словечки антуриум Шерцера, эколагмы отталкивают от стихов, они (стихи) становятся похожими на конспект лекций по ботанике.
Поэт и лирический герой книги «Дорога к дому» живёт прошлым, замечает настоящее, но равнодушен, иногда враждебен, к нему, и не думает о будущем. Но, немного зная человека Александра Ивановича Соколова, я всё же могу предположить, что он, если и не уверен в светлом, безоблачном завтра, то, по крайней мере, надеется на это. Иначе, зачем бы ему холить и лелеять наивные детские стихи и их авторов.