Минотавр
Анабиозная камера, последний раз пискнув зуммером готовности, медленно замигала зелёным огоньком рабочего режима. Игорь, стараясь не смотреть на лица спящих товарищей, заканчивал последние предписанные инструкцией проверки. Вопреки всякой логике, он чувствовал древний, почти животный страх, находясь в этом месте. За толстыми стенками саркофагов замерзала жизнь. Она превращалась во что-то иное, выпадая на стёкла инеем последнего вздоха, растворяясь в тихом гуле криогенных генераторов. И именно этот звук, тысячекратно усиленный тишиной, вытягивал нервы в тонкие струны, заставляя бежать из этого полу-склепа.
Секунда, две, три… Всего пара шагов, щелчок герметичной двери… И паника сразу отступает. На её место приходит стыд. Потом – радость, что никто не узнает. Всё же, и в одиночестве есть свои прелести. Взгляд становится уверенным, походка – твёрдой. Теперь он – капитан корабля, летящего к дому от дальней звезды. Целых два месяца это будет именно так. И никто не напомнит, что он – младший техник, оставленный на орбите, пока другие спускались на чужую планету, а его звездолёт – крохотная точка, ползущая по маршруту от Марса к Земле. Все спят. И только он может разбудить это заколдованное царство.
Первые часы своей вахты Игорь провёл в кресле пилота. Необходимости в этом не было никакой: двигатели, разогнав корабль при старте, теперь отдыхали до самой Земли. Полётом управляла автоматика, и вмешиваться в его режимы категорически запрещалось. Вахтенный мог лишь наблюдать за разноцветной россыпью огней на пульте. Хотя, конечно, и в этом занятии смысла было немного: сложись их комбинация в красную аварийную строчку, предпринять бы ничего не удалось. А помощи в межпланетном пространстве могут ждать только законченные оптимисты. Да и то, пока не кончится кислород. И всё-таки… Как непросто отказать себе в удовольствии погладить штурвал. Почувствовать, пусть и в мечтах, как через кончики пальцев в тебя вливается сила и мощь корабля. Он с лёгкостью отдаёт её в твои руки. Но и ты делишься с ним. Корабль оживает, становится любопытным, немного нервным и склонным к ошибкам, но наделённым характером, интуицией и чем-то ещё… С первой вспышкой топлива в дюзах сгорают различия между плотью и сталью. Рождается симбиоз силы и мысли, микросхем и души. Человек и машина больше неразделимы… Почти как в саркофаге долгого сна.
Игорь отбросил штурвал и поёжился от холода воспоминаний. Странное дело – мысли человека! Минуту назад думал о приятном, смотрел на звёзды… И вдруг – короткая цепочка ассоциаций, и уже твои мышцы замерзают в криогенном льду анабиозной камеры, а сознание гаснет от ужаса одиночества. Невозможного, немыслимого, непонятного тому, кто ни разу не ложился в этот хрустальный саркофаг. Чья душа никогда не бродила в бесконечных лабиринтах компьютерной памяти в поисках выхода и возврата. Но все они перекрыты во время сна. Вместо них – тупики и гулкое эхо криков о помощи…
Их не предупреждали об этом. Забыли или просто не захотели пугать. Лишь обмолвились о возможности побочных эффектов и небольшого дискомфорта… А может, не было другого выхода: хочешь быть первым на Марсе, будь первым и в камере анабиоза.
Казалось, что может быть проще: ложись, отдыхай, набирайся сил? Но есть одна сложность: покрытый инеем мозг не в состоянии сохранить твою память. Учёные нашли выход, переведя информацию в двоичный код компьютерного железа. Одного не учли: вместе с памятью в матрицу попадает душа. И ей, лишённой машинными фильтрами обмана самооправданий, предстоит долгий путь по тёмным лабиринтам воспоминаний. Во истину: свет современной науки иногда напоминает отблески костров инквизиции.
Учёные… А ведь один из создателей этой чудо-машины сейчас здесь, на борту… Какие сны он видит в лапах своего детища? Лицо Игоря перекосила непривычная гримаса. Из страха и боли рождалась ненависть, и он пробовал на вкус это новое чувство. Солоноватое, горькое, немного острое и терпкое, оно требовало выхода и немедленных действий. Откладывать было нельзя! Не слушая возражений компьютера, Игорь набрал аварийный код доступа к личностям спящих. Нажимая «Enter», он чувствовал себя богом.
************
Уже в пятый раз Алексей бродил по лабиринту воспоминаний. Его стены, уныло-серые при первом посещении, теперь напоминали коридоры метрополитена, подвергшиеся набегу любителей графити. Стрелки, надписи и забавные рожицы светились в неоновых огнях указателей. Так было веселее и проще. Алексей, ещё на Земле побывавший здесь, помечал самые лучшие воспоминания яркими красками. Вот за этой дверью – первый прыжок на парашюте, за этой – первый поцелуй (пойди, разберись, что экстремальней), ну а за этой… Он бродил по комнатам, каждый раз испытывая всю остроту нового чувства. Здесь не было инерции, и привычки тоже не было. Первозданное счастье, о котором забыл и даже не подозреваешь, как много было его в твоей жизни. Почти бесконечный Эдем. Главное, не забывать, что некоторые двери украшают таблички «Вход воспрещен!!!»
**************
Алексей вспоминал последний день рождения дочери, когда в дверь постучали. Музыка и смех легко заглушили этот стук. Но он повторился. Потом ещё. Громче и сильнее, напоминая набат. Алексей услышал его. И понял, что это невозможно: в коридорах никого нет! Они – лишь нити, соединяющие пространство и время. Но кто-то стучал. Алексей пошёл открывать незваному гостю. Он вышел. За порогом никого не было. Выглянул в коридор – пусто. Повернулся к двери, и уже взявшись за холодную сталь её ручки, почувствовал, что что-то изменилось. Но было уже поздно – он сделал шаг. Дверь, отрезая спасение, хлопнула и превратилась в тупик. Алексей стоял в терминале аэропорта и видел через стекло, как на поле, под рёв сирен пожарных машин, пытались спасти то, чего уже не было. Жертвенный огонь догорал, унося от него куда-то ввысь две бесценные жизни. Так далеко, что догнать их сможет лишь ангел. Но и ему не по силам вернуть их на Землю. Алексей бил по стеклу кулаками и что-то кричал, но слова, растворяясь в пустоте, исчезали, оставляя лишь эхо: «Почему не я?!»
***************
Игорь был доволен: роскошный финал, достойный «Оскара». Жаль, никто не оценит. Какой накал, какая патетика! Хоть память и ложная, а чувства – чистая правда. Так, кто у нас ещё хочет попробовать стать актёром?
***************
Время шло очень быстро. Игорь был увлечён. Теперь он отходил от компьютера лишь на время короткого сна. Он был всемогущ, но бренное тело немного мешало, требуя пищи и отдыха. Но, даже засыпая, Игорь волновался: как там его герои? А, едва проснувшись, уже бежал к монитору. Конечно, ничего ужасного произойти не могло. Умереть или сойти с ума в объятиях машины не возможно. По крайней мере, теоретически. Но ведь не зверь же он. Не может не переживать за тех, кто попал в хитро расставленные ловушки. Плохих чувств он к ним не испытывал. Приступ ненависти прошёл очень быстро, с первым успехом. Теперь Игорь всегда оставлял своим жертвам возможность выхода. Потеряв в неумело построенном тупике одного актёра, он стал играть мягче и тоньше. Делал это лишь из любви к искусству, да ещё из-за одного очень волнующего чувства, которого немного стыдился и старался не замечать. Хотя оно и напоминало о себе во время просмотров видеокристаллов с избранными фрагментами переживаний его актёров. В такие моменты он забывал обо всём: о топливе, сожжённом до капли в момент увода корабля с траектории возврата к Земле, о сломанной в припадке бешенства аппаратуре радиосвязи и о том, что кислорода осталось всего на неделю.