Эх, сынок, сынок! Почему ты не пошел по моим стопам? Я так хотел, чтобы ты, как отец, стал филологом, или журнали-стом, или писателем. Я научил бы тебя газетным премудростям, мы читали бы друг другу любимые стихи, спорили о поэзии, о книгах, ходили бы в одну церковь. Ты вырос бы красивым, умным, добрым и сильным, очень похожим на отца, но лучше него, и я гордился бы тобой, но никогда тебе этого не говорил. А ты гор-дился отцом и тоже любил его, а мама любила бы нас обоих. И всем троим нам было бы хорошо.
Мы вместе возились бы с машиной, и библиотека у нас была бы общей, и не было у тебя от меня тайн, и ты был бы мне дру-гом. Я ждал твоей женитьбы, ревновал к твоей избраннице и лю-бил тебя еще сильнее. Потом у тебя появился сынок — мой люби-мый единственный внук. Я брал его крохотное тельце на руки, щекотал его бородой, а он заразительно смеялся, и неизведанное дотоль счастье волнами проходило сквозь мое исстрадавшееся сердце. Потом… потом… что же стало потом?..
Опомнись, старик, у тебя никогда не было сына…
«Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а дру-гого нет, который поднял бы его» (Екк.4,9-10).
СОЛОВЕЙ
Потакая своей ненаглядной,
погибая от первой любви,
пел соловушка в роще нарядной,
и молчали вокруг соловьи.
Он, волшебник, мотив сокровенный,
точно тонкую вязь выводил,
а любимая в роще соседней
у другого спала на груди.
Но, не веря в кощунство такое,
доверяя лишь песне своей,
ни минуты не зная покоя,
до рассвета гремел соловей,
о потерянном счастье печалясь,
изливался всю ночь напролет.
А прохожие думали: «Счастлив, —
оттого так чудесно поет».
Иван Стремяков, СПб
Наконец-то земля прикрыла белым пухом свою наготу. Благо-стная тишина лежит на могильных холмах. Медленно опускаются снежинки, и деревья нарядились в белое. Со знакомым священни-ком пробираемся между оградами к маме. Сегодня 24 января — че-тырехлетие со дня ее кончины. Я неумело помогаю раздувать ка-дило, зажигаю у мамы и папы лампадки, держу в руках свечу: «О приснопамятной рабе Божией Вере, покоя, тишины, блаженныя па-мяти ея, Господу помолимся…» — начинает панихиду священник. Третий раз приходим мы с этим батюшкой к маме.
После панихиды на душе становится легко и жарко. Неспешно возвращаемся назад, приминая ногами падающий меховой снежок. Сегодня 24 января…
ПАМЯТИ МАТЕРИ
Вот он и кончился, покой!
Взметая снег, завыла вьюга.
Завыли волки за рекой
Во мраке луга.
Сижу среди своих стихов,
Бумаг и хлама.
А где-то есть во мгле снегов
Могила мамы.
Там поле, небо и стога,
Хочу туда, о, километры!
Меня ведь свалят с ног снега,
Сведут с ума ночные ветры!
Но я смогу, но я смогу
По доброй воле
Пробить дорогу сквозь пургу
В зверином поле!..
Кто там стучит? Уйдите прочь!
Я завтра жду друзей заветных…
А может, мама?
Может, ночь —
Ночные ветры?
Николай Рубцов
— Батюшка, благословите маме гранитный памятник поста-вить. — Говорю при случае.
— Какой же ты глупый! Кто будет твоим памятником любо-ваться? Ты сам? А у Пушкина помнишь, что сказано: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»? Вот мамочке своей и создавай па-мятник нерукотворенный. Если уж так неймется, поставь на моги-ле крест деревянный, можно из дуба. В Пюхтицу едешь — закажи там по маме сорокоуст, а раз деньги лишние появились — нищим раздай, сколько нищих вокруг! Молись о ее душе: не все там у нее ладно; добрые дела в ее память делай, не осуждай никого. Можно проходить мытарства 40 дней, а можно и 40 лет. И лицо у тебя такое злое бывает. Иисусову молитву твори непрестанно — и маме поможешь, и сам подобреешь. Слышишь меня?
— Слышу, батюшка дорогой, слышу. Да я и так четок из рук не выпускаю.
— Да знаю, ты, как ребенок, но это хорошо: Господь детей любит. Ну, целую, целую, целую и посылаю мое благословение.
«Глупый пренебрегает наставлением отца своего; а кто вни-мает обличениям, тот благоразумен» (Притч.15,5).
Нужно просить у Господа
Только Его воли.
И не кричать от радости,
И не стонать от боли.
Молитву в список прошений
Переводить нелепо.
Любое земное движение
Ударяется в небо.
Доколе Господь прощает?
Терпит тебя — доколе?
Нужно просить у Господа
Только Его Воли.
Наталья Карпова, СПб †1995
Я — человек стеснительный. Но когда я обмолвился об этом в редакции, сотрудники посмотрели на редактора с удивлением. Наверное, потому, что я еще — человек задиристый, и моя зади-ристость прикрывает стеснение. Так часто бывает: человек не плоский, как блин, в нем понамешаны, вернее, лежат слоями, ка-залось бы, несовместимые качества. В чужой стране с другим языком стеснительность видна сразу: жена с трудом заставляла меня общаться с англичанами на их родном языке: сначала мне надо было грамматически правильно выстроить в уме фразу, как учили в Университете, и лишь потом сказать. Но кто бы знал, каких трудов стоило мне общение с аборигенами! Отсюда — ссоры с женой и постоянная нервотрепка.
Еще я обидчивый. Обидчивость — признак гордыни, но мне пока не попадались люди — от митрополита до обычного смертно-го, — могущего преодолеть обиду не только внешне, но и внут-ренне; как правило, мы фарисействуем. А то, что обида — прямая дорога к ссоре, вам говорить излишне. Но бороться надо, никто не спорит. Только путь к преодолению обидчивости неимоверно долгий: научишься прощать всем — кончатся и обиды. И наступит в душе долгожданный мир. Но ох, как высоко нам карабкаться по скале родимой гордыни!
†«Гневаться и негодовать служит самым ясным доказательст-вом того, что обиды нанесены справедливо, а смеяться над ними служит доказательством, что не сознаешь за собой ничего худо-го». Прп.Исидор Пелусиот
ССОРА
Как жаль, что добрее не станем:
ведь гордость — причина огня…
Но как поменяться местами,
услышать, простить и понять?
Забыть и на ветер подбросить
пушинки несказанных слов,
и в каждом невинном вопросе
не ждать, не выискивать зло.
Нет правых и нет виноватых.
Есть горечь былого, и в нем,
как будто игрушки из ваты,
невидимым тлеет огнем.
Владимир Филиппов, СПб
Перечитывая классику: «Базарову уже не суждено было про-сыпаться. К вечеру он впал в совершенное безпамятство, а на следующий день умер. Отец Алексей совершил над ним обряды ре-лигии. Когда его соборовали, когда святое миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при виде священ-ника в облачении, дымящегося кадила, свеч перед образом что-то похожее на содрогание ужаса отразилось на его помертвелом ли-це». И.С.Тургенев, «Отцы и дети»
За жизнь свою побыл два раза в Храме,
И то насильно, сам бы не почтил:
Один — когда не мог ходить ногами,
Другой — когда ногами отходил.
И вот лежит — какие упованья?
Пропитан перегаром и тоской.
Ужели крестим ради отпеванья?
Ужели — «со святыми упокой»?
За упокой — обязан помолиться,
Покой раба… — но как назвать Твоим?
Петь «со святыми» — вовсе поглумиться…
Но часто ли подобное творим?
Прости, Господь, и нас за отпеванье
Того, кто был при жизни мертвецом,
Когда молитва — словно поруганье,
Когда священник смотрится лжецом.
Не отпевать? Сего не говорили.
Но — «со святыми» — можно опускать:
И богоборцев тоже ведь крестили,
Зачем же так святых уничижать?
Иеромонах Роман(Матюшин)
Каждого из нас касалась она, каждого из нас лизала своим мерзким языком. Ни общественное положение, ни отсутствие оного от заразы не спасут. Имя заразы — сплетня. «Сплетня — слух о ком/чем-нибудь, основанный на неточных или заведомо неверных сведениях», — говорит словарь С.И.Ожегова; «сплели небылицу», — приводит пример В.И.Даль. Кто не страдал от нелепых слухов о себе? А ведь на каждый роток не накинешь платок, говорят в на-роде. Будь мертвым и к похваляющим тебя, и хулящим тебя мол-вой, учат Святые Отцы. Но все убивающий вокруг яд сплетни ста-вит человека в очень трудное положение: †«Кто огорчается худой о себе молвой, о том обыкновенно думают, что его мучает нечис-тая совесть, а кто смеется над такой молвой, тот представляет яснейшее доказательство, что он не знает за собой ничего худо-го», — утверждает свт. Иоанн Златоуст.
… Я получил письмо от знакомого иеромонаха. Мы не друзья, но что-то тянет нас друг к другу, и мнение о себе имеет значе-ние. Письмо неласковое, да не в этом дело: в письме монах при-водит «факты», которые фактами называть трудно. Мне сразу яс-но, от кого они исходят. Я столь же откровенно попросил его не собирать сплетни у посторонних, а прямо спросить у меня — неу-жели это правда? Как-то не по-православному получается… Сплет-ня калечит, сплетня убивает, сплетня делает жизнь невыносимой. Низкая сплетня о жене Пушкина Наталье Гончаровой стала поводом к дуэли и смерти Поэта.
Помните, в прекрасной сказке Л.Лагина «Старик Хоттабыч» волшебник наказал негодного мальчишку-школьника: как только он начинал сплетничать, изо рта вырывался собачий лай? Страшное наказание… «Негодных же и бабьих басен отвращайся» (IТим.4,7).
Я сам грешен в сплетничестве. Бежим сплетни!
«Не внимай пустому слуху, не давай руки твоей нечестиво-му, чтоб быть свидетелем неправды» (Исх.23,1).
СПЛЕТНЯ
Живи как отшельник,
Гуляй или плачь —
Найдет тебя сплетня,
Придет твой палач!
Двери не отворит —
Под дверь подползет,
Ограда мешает —
Сквозь камень пройдет.
В чем грешен, не грешен —
В набат прогудит,
Навек обезчестит,
По гроб осрамит.
И в грязь тебя втопчет
И недруг и друг…
Проклятая сплетня!
Проклятый недуг!
Иван Никитин †1861
А как прекращаются пересуды?
Когда конец приходит сплетне?
Когда встречается последний,
Кто эту сплетню говорит,
И первый, кто не повторит.
Валентин Берестов, СПб
Как-то я размышлял об этом, но мысли продолжают точить. Часто в книгах, газетах и выступлениях попадается фраза: «Если бы довелось начать жизнь сначала, я прожил бы ее так же». Ой ли? Редко кому — если вообще возможно — удается прожить жизнь так, чтобы потом не краснеть за свои поступки. Даже святые не избежали греха. «Всякий человек ложь» (Пс.115,2), — утверждает Библия.
Но не буду о других; моя собственная жизнь полна ошибок и заблуждений. Какое счастье, часто повторяю себе, что в погоне за призраком не промчался мимо обетованного острова Правосла-вия! Чем больше живу, тем больше открывает Господь греховность моей жизни. Бросает в жар стыда от всего, содеянного мной за эти годы. Конечно, было и хорошее на широком пути, но мало, и поводом к нему служил опять-таки грех. Я не хотел бы повторять сначала свою жизнь. Но я не могу, как учат нас Святые Отцы, и отторгать ее: каждого из нас ведет к Себе Промысл Божий. Дру-гое дело, хотим ли мы услышать в грохоте нашей жизни тихий Бо-жий голос…
†«На широком пути бывает следующее: злоумие, развлечение, чревоугодие, пьянство, расточительство, непотребство, раздор, раздражительность, надменность, непостоянство и тому подобное; а за ними следует неверие, неповиновение, непокорность, отчая-ние. Кто предан этому, тот заблудился от пути истины, готовя себе собственную свою погибель. На тесном и узком пути бывает следующее: безмолвие, воздержание, целомудрие, любовь, терпе-ние, радость, мир, смиренномудрие и тому подобное; за ними следует безсмертная жизнь». Прп.Ефрем Сирин.
ПОЗДНЯЯ ЗРЕЛОСТЬ
Не для того ли мне поздняя зрелость,
Чтобы, за сердце схватившись, оплакать
Каждого слова сентябрьскую спелость,
Яблока тяжесть, шиповника мякоть,
Над лесосекой тянувшийся порох,
Сухость брусничной поляны, и ради
Правды — вернуться к стихам, от которых
Только помарки остались в тетради.
Все, что собрали, сложили в корзины,
И на мосту прогремела телега.
Дай мне еще наклониться с вершины,
Дай удержаться до первого снега.
Арсений Тарковский †1989
Грипп подбирается незаметно. Ты еще не болен, но организм уже чувствует чужой вирус и начинает борьбу. Начала болезни не замечаешь, но внутренний голос твердит: будь настороже! Мне, например, перед болезнью снится один и тот же сон: всю ночь какая-то шершавая серая стена. Этот сон — всегда в руку.
А когда болезнь войдет в силу, и тебе плохо, но все равно ты знаешь, что через неделю грипп пройдет и наступит несколько дней отдыха без надоевшей работы и круговерти домашних хлопот.
Во время болезни допустимо капризничать, и верная жена будет исполнять твои прихоти, а знакомые по телефону — интере-соваться твоим здоровьем. Больному это приятно, и дети даже жалеют о выздоровлении. Но дети еще не признали смерть, и бо-лезнь для них — только запрет гулять и шанс на сугубое внима-ние близких. Для взрослых грипп — досадная остановка в делах и где-то глубоко-глубоко — страх близкой смерти: от гриппа тоже умирают.
Я давно уже не маленький — и болеть не хочу. Сейчас под-ниму руку, на которой устроилась кошачья мордочка, встану и приму ударную дозу ремантадина — надо идти на работу.
Да, такие бывают напасти,
Что на сердце ложатся, как ночь, —
У веселой уборщицы Насти
Умерла в понедельник дочь.
Я частенько захаживал к Вере,
И ко мне приходила она;
Палец в рот, и станет у двери
Или сядет на стул у окна.
«Сколько лет тебе, Вера?» – «Двести…»
— «Что сегодня?» — «Сегодня — вцера…»
Сколько раз коротали мы вместе
Незаполненные вечера.
Да, такие бывают напасти,
Что на сердце ложатся, как ночь, —
У веселой уборщицы Насти
Умерла в понедельник дочь.
Василий Александровский †1934
По телевизору показали девочку, воспитанную дворовой со-бакой. Неимоверными усилиями воспитателей детдома ее научили говорить и стоять прямо, а не ползать на четвереньках. Но ко-гда русскую маугли, выросшую в конуре, спросили о заветном же-лании, она сказала: «Хочу лаять. Я не человек, я — животное», — и встала на коленки, и впрямь залаяла.
Еще показали мальчишку, вскормленного кошкой. Ни он, ни девочка не хотят оставаться людьми, да людьми уже и не будут: видимо, младенчество — важнейший период для того, чтобы кро-хотный человек стал частью человечества. Они понимают язык жи-вотных и умеют разговаривать на их языке. Эти дети знают, что звери — добрые. А среди людей они чувствуют себя чужими.
…Я рассказываю Малышу о людской неправде, а он вниматель-но глядит на меня своими круглыми, все понимающими глазищами, в которых читаю: «Ах, люди, люди! Ну что вы никак не можете устроить свою жизнь! Вот если бы ты, хозяин, был котом…» — и Малыш ласково трется о мою ногу, утешая, что мне так не повез-ло…
ЛЕТЕЛА БЕЛАЯ ГУСЫНЯ
Над светлой утреннею синью
на полном вымахе крыла
летела белая гусыня —
с предсмертным криком — от орла.
Перемахнув лесную реку,
безсильная, едва дыша,
она метнулась к человеку,
что вышел вдруг из шалаша.
Ей спрятаться б за эту спину,
припав на лоно зыбких вод…
…А он
легко двустволку вскинул
и срезал птицу
прямо влет.
Вячеслав Кузнецов, СПб
Однажды мне пришлось побывать в онкологической больнице на Песочной у родственницы. Она проходила курс химиотерапии и чувствовала себя плохо. Мы молчали, наше молчание сгущалось, и вдруг больничный коридор прорезал страшный женский крик, от которого я вздрогнул. «Кричит почти не переставая — последняя стадия, наркотики не помогают», — тихо сказала родственница. Оказывается, бывает настолько невыносимая, непреходящая боль, что люди сходят с ума.
В Ростове две девочки-подростка убили соседку, сильно страдавшую после автомобильной аварии, — по ее просьбе. Реше-нием суда девочек определили в колонию.
Читательница прислала в редакцию письмо: «У нас за стеной жила женщина, которая тяжело болела, но была неверующей и ре-шила покончить жизнь самоубийством. За три дня до гибели — она перерезала себе вены — а в нашей комнате ночью со стены упала икона Николая Угодника: думаю, святитель хотел предупредить, что готовится страшное злодеяние».
Каждый из нас хотя бы вскользь думал об этом. Дети не по-нимают смерть, поэтому идут на самоубийство легко: «Вот я за-крою глаза, меня положат в красивый гроб и я буду слушать, как рыдает по мне мама, не пустившая гулять».
Взрослого, вытащенного из петли, нужно крепко ударить по щеке, чтобы он пришел в себя. Но это помогает лишь тогда, ко-гда бес уныния еще не вцепился в человека.
САМОУБИЙЦА
(трудные стихи)
Хоронили не многолюдно.
Говорили, что ей
Было невыносимо трудно
Сладить с бедой своей.
Какая беда — я не слышал,
Жизнь теперь всех трудна.
Но понял: срок жизни не вышел,
Если бы не она…
Как это случилось не зная,
Шел за ней, не спеша.
Отмучилась, думал, она, я
Телом. А как душа?..
Надеялась на избавленье,
А забрала с собой,
Без всяких надежд на забвенье,
Беды, обиды, боль.
Хоронили не многолюдно,
Не говоря, что ей
Всю вечность теперь будет трудно
С этой бедой своей…
Евгений Санин
Я стал искать в Библии и у Святых Отцов, есть ли оправда-ние добровольному уходу из жизни:
†«Насильно разлучающий душу с телом будет ли прощен? Та-ковых древние и после смерти признавали проклятыми и безслав-ными, даже руку самоубийцы, отрубив, погребали отдельно и вда-ли от прочего тела, почитая недостойным, как послужившей убий-ству, воздавать ей ту же с остальным телом честь. Если же рука и по смерти подвергаема была наказанию людьми, то получит ли какой помилование душа, подвигнувшая им руку». Прп.Исидор Пе-лусиот †V век. В Евангелии апостол Павел сказал совсем кратко: «Не делай себе никакого зла» (Деян.16,27). Я внимательно про-смотрел в «Трудах» (изд. «Практика, 2002) митрополита Сурож-ского Антония, нет ли каких исключений, но и он призывает в невыносимых условиях «жить по послушанию». Святитель приводит отрывок из безсмертного романа Диккенса †1870 «Посмертные за-писки Пиквикского клуба», чтобы показать, как можно жить без воодушевления. Мистер Пиквик едет в фиакре и спрашивает возни-цу: каким образом такая жалкая лошаденка может везти такую тя-желую повозку? Кучер отвечает: «Ах, сударь, дело не в лошади, а в колесах! Колеса-то огромные, хорошо смазанные. Стоит лоша-ди тронуться, как колеса начинают вращаться, что же остается лошади? Ей приходится бежать, спасая свою жизнь». Временами и людям есть смысл подражать бегущей в упряжке лошади. За недос-татком места не могу передать мысли владыки; откройте стр.97-98.
Православие запрещает самоубийство без оговорок: покуше-ние на жизнь, которую дал Господь, есть страшный грех: «Я умерщвляю и оживляю» (Втор.32,39); самоубийцу не отпевают, за него не молятся в церкви; раньше и хоронили за кладбищенской оградой.
Конечно, жизнь совсем не похожа на глянцевые фотографии в журналах. Жизнь грубее, циничнее, в ней мало благородства, жизнь полна слез, страданий, боли. Жизнь трудна и однообразна, в ней мало радости. Жизнь всегда рядом со смертью. Жизнь… впрочем, вы знаете жизнь лучше меня. И, когда я вспоминаю не-человеческий крик обезумевшей от боли женщины, я начинаю мо-литься: «Господи, дай мне силы дожить свой век до конца! Про-неси чашу сию мимо меня! Помоги людям перенести боль, Госпо-ди!» — и мне на время становится легче…
«Жить невозможно…» — и чиркнула спичка,
И на ресницах застыла слеза.
«Жить невозможно!» — кричит электричка,
Слушая судеб людских голоса.
Все ненавистней пустые заботы.
Сил никаких уже нет. Довели.
«Жить невозможно!» — кричат самолеты.
«Жить невозможно!» — кричат корабли.
Жить невозможно срамно и безбожно,
Стыдно, коль нечем уже дорожить.
Жить невозможно, жить невозможно,
Но невозможно как хочется жить!
Николай Рачков, СПб
МОЛИТВА О САМОУБИЙЦАХ
Оптинского старца Льва
Родственника моего (имя) взыщи, Господи, погибшую душу если возможно — упокой. Неисповедимы судьбы Твои. Не прими сей молитвы моей в грех мне, но на все да будет святая воля Твоя. Аминь. Эту молитву нужно как можно чаще повторять во всяком месте, но только не в церкви. И чаще подавать милостыню.