Куликовская битва - это величайшее событие русской истории. Оно, несомненно, было самым главным в многотрудной жизни святого благоверного князя Дмитрия Донского. Однако для нас важны и многие другие его свершения. О них повествуют “Задонщина”, “Повесть о побоище на реке Пьяне”, “Повесть о битве на реке Воже”, “Летописная повесть о Куликовской битве” и “Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича”. Эти произведения, летописи и сохранившиеся грамоты тех далеких лет служили и служат первоисточниками для историков и литераторов. В небольшом популярном очерке я расскажу о деяниях прославленного князя, основываясь на древнерусских повестях и трудах Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева и Ю.М. Лошица.
Дмитрий Иванович, получивший прозвание Донского за славную победу над Мамаем в Куликовской битве, родился 12 октября 1350 г. (здесь и далее даты приводятся по старому стилю) в семье Ивана Ивановича, среднего сына великого князя Московского Ивана Даниловича Калиты, и княгини Александры, вероятнее всего, родственницы тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова, который фактически имел полномочия московского градоначальника. Младенец получил имя, возможно, в честь греческого святого Дмитрия Солунского, воина и покровителя воинов: именины князя совпадают с днем его памяти 26 октября.
Тогда в Москве княжил Симеон Иванович Гордый, дядя маленького Дмитрия и старший сын Ивана Калиты. Трудный это был период для Руси, стонавшей под татаро-монгольским игом. Русские князья были вынуждены собирать большую дань и везти ее ханам в Сарай-Берке, столицу Золотой Орды, находившуюся в низовьях Волги (в современной Волгоградской обл. - прим. автора). Малейшее неповиновение приводило к разорительным и кровопролитным набегам на русские вотчины. Все князья получали в Золотой Орде грамоты на княжение - ярлыки, которые ханы небрежно бросали им, словно кости собакам, придерживаясь правила “разделяй и властвуй”. Главным “яблоком раздора” был ярлык на великое княжение владимирское: владимирский князь считался “старшим братом” всем остальным князьям, потому что Владимиро-Суздальское княжество, куда входила и Москва, в домонгольской Руси было самым крупным. С запада постоянно грозили русичам литовцы, предводимые воинственным князем Ольгердом, ливонцы и шведы. Междоусобицы русских князей приводили к неменьшему разорению и очень ослабляли Русь экономически и политически, не позволяя собрать значительные силы для сопротивления завоевателям. В те годы военные действия, как правило, велись очень жестоко. Нападавшие жгли и грабили чужие земли, зверски мучили и убивали людей, уводили уцелевших в полон, часто не жалея ни женщин, ни детей, ни стариков. Это относилось не только к нападением татар или литовцев, но и к княжеским междоусобицам. Особенно лютовали Святослав Смоленский и Михаил Тверской.
Когда Дмитрию было около трех лет, Русь сильно пострадала от невидимого врага - эпидемии чумы. Страшная болезнь не щадила никого - ни бедных, ни богатых. Вымирали села, пустели города. Умерли митрополит Московский Феогност, великий князь Симеон Иванович, которому было всего 36 лет, и два его маленьких сына. Умер и младший сын Ивана Калиты, князь Андрей, жена которого через 40 дней после его кончины благополучно родила мальчика, нареченного Владимиром. Этому мальчику суждено было стать верным товарищем и сподвижником двоюродного брата Дмитрия.
Великое княжение Владимирское и Московское перешло к отцу Дмитрия, Ивану Ивановичу Красному, который вел осторожную и мудрую политику по отношению к Золотой Орде и русским удельным князьям. Задабривая татар, он не позволял ордынским послам бесчинствовать на Руси. Не вмешиваясь во внутренние дела удельных и великих князей, он был тверд и суров с ними, если они зарывались и допускали взаимные грабежи. Княжение Ивана Ивановича внешне не было богато значительными событиями. Сподвижником великого князя стал многоопытный святитель Алексий, митрополит Московский.
Святитель Алексий происходил из знатной боярской семьи. Он рано посвятил себя монашескому служению и обладал исключительной ученостью и мудрым государственным мышлением. Велика была любовь народа к своему духовному пастырю, прославившемуся чудотворениями. В 1357 г. митрополит был вызван в Орду, где по его молитве исцелилась от слепоты мать хана, царица Тайдулла. Эта весть была встречена москвичами с большой радостью и еще более укрепила их любовь к святителю Алексию.
В раннем детстве над двоюродными братьями Дмитрием и Владимиром совершили особо торжественный обряд княжеского пострига, во время которого княжичам состригали прядь волос и при большом скоплении народа сажали на коня. Это было посвящение мальчика в воинский чин. Из женской половины дома он передавался в мужскую на попечение бывалого дядьки, которому предстояло привить мальчику все навыки, необходимые будущему мужчине и воину.
В 1357 г. в Золотой Орде произошел первый дворцовый переворот: место хана Джанибека занял Бердибек, убивший отца и заодно 12 своих братьев. По заведенному обычаю, великий князь Иван Иванович отправился с дарами в Сарай к нему на поклон. Бердибек встретил его с почестями и сохранил за ним великое княжение владимирское. Однако по возвращении Иван Красный прожил недолго и осенью 1359 г. скончался во цвете лет: ему было всего 33 года. Причина смерти в летописях не упоминается: лекари тогда посмертных заключений не составляли.
Москва осталась без взрослого князя, а девятилетний Дмитрий стал сиротой. По духовному завещанию отца он унаследовал земли московские, можайские, коломенские и значительную часть фамильных ценностей, среди которых нагрудный крест с изображением св. Александра, возможно, принадлежавший прапрапрадеду Дмитрия, Александру Ярославичу Невскому.
Огромная ответственность легла на плечи малолетнего князя. Сам он, конечно, еще не мог управлять княжеством и во всем слушался правительства - княжеского совета, в который вошли старейшие бояре, тысяцкий Василий Вельяминов и митрополит Алексий, вернувшийся из трехлетнего заточения в Киеве, которое несправедливо учинил митрополит Роман, поддерживаемый литовцами. Митрополит Алексий стал духовным отцом Дмитрия и, по существу, заменил ему отца земного. Он воспитал его в любви к Богу и к отчизне. Из древнерусских источников известно, что великий князь Дмитрий Иванович был очень благочестивым, по возможности строго исполнял все правила церковной жизни, обращался с горячими молитвами к Богу и в горе, и в радости.
Весной 1360 г. юный Дмитрий отправился по речным путям в опасное путешествие до Сарая-Берке, чтобы предстать перед очами грозного Бердибека. Московского отрока не могла не потрясти богатейшая ханская столица, намного превышавшая Москву своими размерами и населением. Дворцы ханов и мурз отличались великолепием, на огромных шумных рынках продавались товары со всего света, включая и рабов, которыми становились люди, плененные во время набегов. Никто не мог предположить, что существовать этому городу осталось всего 35 лет.
Когда Дмитрий прибыл в Сарай, место хана Бердибека уже занял убивший его царевич Кульпа, но и тот правил всего полгода. В Орде начался период междоусобиц и дворцовых переворотов. Власть постепенно прибирал в свои руки Мамай, хитроумный темник (военачальник, командовавший туменом - войском численностью около 10000 чел.). Мамай выгодно женился на сестре Бердибека, в результате чего заметно возвысился и, по существу, руководил часто менявшимися ханами. Возможно, именно в этот приезд в Орду князь Дмитрий впервые встретился со своим будущим врагом.
По малолетству Дмитрий не получил тогда ярлыка на великое княжение владимирское, который был отдан князю Дмитрию Константиновичу Суздальскому, венчавшемуся на это княжение летом 1360 г. Однако, ханское решение было принято на Руси с явной прохладцей. Многие князья, считавшие, что суздальский князь получил власть “не по отчине и не по дедине”, молчаливо игнорировали указания Дмитрия Константиновича. В 1362 г. в Сарае-Берке воцарился хан Аймурат, который решил дело о великом княжении владимирском в пользу юного московского князя. Однако, Дмитрий Суздальский не хотел подчиниться ханской воле и добровольно отдать власть. Он даже захватил Переславль, чтобы преградить Дмитрию дорогу к Владимиру. Пришлось москвичам собирать войско. Под присмотром старших сели отроки-князья Дмитрий и Владимир на боевых коней в полном воинском облачении. Испугавшись московских дружин, Дмитрий Константинович без сражения оставил Переславль и затворился в Суздале. Вскоре во Владимире, в величавом белокаменном Успенском соборе, двенадцатилетний Дмитрий Иванович был венчан на великое княжение. Сколько раз потом пытались отнять у московского князя этот титул! Спустя всего год вновь претендовал на него Дмитрий Константинович. Однако, узнав о войске, уже по-настоящему предводимым рано повзрослевшим Дмитрием, суздальский князь вынужден был отказаться от своих претензий. На этот раз с ним обошлись покруче и отправили княжить подальше от Суздаля, в Нижний Новгород. В дальнейшем он вел себя благоразумно и стал союзником Дмитрия Ивановича. Помощь Москвы вскоре очень понадобилась Дмитрию Константиновичу. Его чуть было не сверг с нижегородского престола властолюбивый брат Борис Константинович. Понадобились увещевания преподобного Сергия Радонежского и помощь московских дружин.
Год 1364 вновь принес на Русь новое поветрие чумы. Не минуло страшное горе и великокняжеский дом: осенью умер младший брат Дмитрия, княжич Иван, а в конце декабря скончалась его мать, великая княгиня Александра. Из ближайших родственников осталась только старшая сестра Любовь, но она давно уже была выдана замуж за одного из литовских князей. Поэтому еще ближе теперь стал ему двоюродный брат Владимир Андреевич, тоже рано повзрослевший.
В семье Дмитрия Константиновича подросла дочь, красавица Евдокия. Именно она была выбрана в невесты шестнадцатилетнему Дмитрию Ивановичу. Венчание состоялось 17 января 1366 г. в Коломне: жарким и сухим летом 1365 г. деревянная Москва почти полностью сгорела. Несмотря на то, что вначале превалировали политические мотивы для этого брака, в великокняжеской семье царили любовь, верность и понимание. Княгиня Евдокия во всем поддерживала супруга. Родители они были очень чадолюбивые: у них родилось восемь сыновей и четыре дочки. Только два мальчика умерли малолетними (удивительный показатель даже для княжеских семей, где до совершеннолетия редко доживало более троих детей - прим. автора). Дети Дмитрия Ивановича воспитывались в благочестии, почитании родителей и любви друг к другу.
Пользуясь междоусобицей в Золотой Орде, князь Дмитрий Иванович перестал возить туда собираемую дань и копил ее у себя, но вовсе не для личного обогащения. Эти деньги очень пригодились для восстановления Москвы после страшного пожара. Вместо сгоревших деревянных стен Ивана Калиты был выстроен белокаменный Кремль с башнями, боевыми площадками, стрельницами и железными воротами. Очень скоро новые неприступные стены помогли выдержать осаду литовского войска под предводительством Ольгерда.
Великому князю Дмитрию Ивановичу приходилось быть третейским судьей в спорах между удельными князьями. В 1366 г. он разбирал нелады между тверскими князьями Еремеем Константиновичем, престарелым Василием Михайловичем Кашинским и его племянником Михаилом Александровичем, будущим великим князем тверским. Не станем глубоко вникать в суть этих территориальным споров, обусловленных не только властолюбием князей, но и несовершенством наследственного права, когда удел преимущественно получал не старший сын, а старший их живых братьев умершего. Молодой и сильный Михаил не должен был по этому праву наследовать тверской престол, но всеми силами хотел на нем утвердиться, надеясь на поддержку великого литовского князя Ольгерда, который был женат на его сестре Ульяне. Дмитрий Иванович не поддержал этих незаконных претензий Михаила, чем приобрел на долгие годы врага, который ставил свои личные интересы неизмеримо выше общерусских и при поддержке чужеземцев натворил много зла. Дважды малодушный Михаил Александрович бежал в Литву из занятой им Твери, убоявшись московского войска.
Князь Ольгерд, подстрекаемый мольбами Михаила Тверского и жаждой наживы, повел на Русь большое войско. Литовцы разбили под Рузой небольшой полк, посланный неопытным еще Дмитрием Ивановичем, но им не удалось взять Можайск. Когда многочисленное войско подошло к Москве, его ошеломил полностью сожженный посад и неприступные белые стены. Ольгерд был вынужден снять осаду через 4 дня и убраться восвояси, жестоко бесчинствуя по пути, чем снискал себе в русском народе дурную славу.
Однако, эти события ничему не научили ни Ольгерда, ни Михаила. Последний летом 1369 г. в третий раз бежал от московской рати в Литву. А Ольгерд предпринял новый поход на Москву. Летописцы окрестили эти нападения Литовщиной. Но удача отвернулась от престарелого властителя. Бог был явно на стороне Руси. Попытка взять Волоколамск кончилась полным позором. Москва снова встретила неприступными стенами и сожженным посадом. Испугала Ольгерда и сильная дружина, собранная князем Владимиром Андреевичем. Постояв несколько дней у стен Москвы, Ольгерд направил туда послов с предложениями “вечного мира”. Но князь Дмитрий Иванович уже знал цену этим предложениям и заключил с ним только перемирие на полгода.
Весной 1370 г. разочаровавшийся в силе Ольгерда Михаил Тверской поехал с большими дарами к Мамаю искать ярлыка на великое княжение владимирское. Мамай не преминул использовать его в борьбе с осмелевшим московским князем, не платившим дани, и бросил Михаилу вожделенный ярлык, словно игральную кость. Узнав об этом, князь Дмитрий перекрыл вероломному тверскому князю путь во Владимир. Бояре большинства княжеств поддержали Дмитрия.
Князь Михаил Александрович понял бесполезность своих претензий и с досады направился грабить новгородские земли, а Дмитрий Иванович, оказав пышный прием ханскому послу Сары-хоже, стал сам собрался в Орду. Дмитрию шел уже двадцать первый год. Внешне он стал поистине русским богатырем. Летописцы скупо описывают его могучее телосложение, густые черные волосы и бороду, называют огненными его светлые глазам. И эта величавая внешность, и мудрые речи князя, и богатые дары возымели на Мамая благоприятное действие. Дмитрий Иванович вернулся в Москву с ярлыком на великое княжение владимирское. В Орде он великодушно выкупил томившегося там в заложниках Ивана, сына Михаила Тверского, в неоправдавшейся надежде, что хоть это обстоятельство смягчит вражду.
В Москве Дмитрия Ивановича встретила радостная весть. Желая укрепить перемирие, Ольгерд обещал выдать свою дочь Елену за князя Владимира Андреевича и обязался не поддерживать больше Михаила Тверского в неправедных притязаниях на владимирский престол. Однако свадьба не помешала братьям Елены Ольгердовны весной 1372 г. разграбить вотчины вокруг Переславля. Обнаглевший князь Михаил Александрович осаждал Дмитров и дважды занимал Торжок, принадлежавший Новгороду Великому, причем во второй раз его рать жестоко расправилась с народом, ограбила храмы и сожгла этот городок.
Ни один год княжения Дмитрия Ивановича не проходил спокойно. В конце 1371 г. из-за приграничного города Лопасни обострились отношения с властолюбивым рязанским князем Олегом Ивановичем, “самым упрямым русским человеком XIV века”, по словам историка В.О. Ключевского. Рать князя Олега осадила Лопасню, но была разбита московскими дружинами под командованием воеводы Дмитрия Михайловича Боброка. Летом 1372 г. новую попытку нападения на Москву предпринял Ольгерд, стремившийся вернуть когда-то давно принадлежавшие Литве города Великие Луки, Ржев, Березуйск и Мценск. К тому же Ольгерду не давали покоя два прежних неудачных стояния под Москвой. Третья Литовщина закончилась столь же бесславно. Войско литовцев остановилось на берегу глубокого оврага неподалеку от г. Любутска (под Калугой - прим. автора) и, увидев на противоположном берегу мощную московскую рать под предводительством самого князя Дмитрия Ивановича, вынуждено было убраться восвояси через несколько дней.
Спустя два с половиной года Дмитрий Иванович получил неожиданный “удар в спину”. Осенью 1374 г. скончался его дядя, тысяцкий Василий Вельяминов, имевший на Москве большую власть, уже сравнимую с великокняжеской. Против ожидания Дмитрий Иванович не передал эту должность двоюродному брату Ивану Васильевичу Вельяминову, а вовсе ее упразднил. Он учредил гораздо менее значимый пост наместника Москвы, который получил боярин Федор Свибло. Затаив глубокую обиду, честолюбивый Иван ранней весной 1375 г. перебежал на службу к Михаилу Тверскому. Переход боярина от одного князя к другому был на Руси в порядке вещей, но делалось это открыто. То, что совершил Иван, красивый внешностью, но подлый душонкой, считалось постыдной изменой. Да еще он не просто сбежал, а вместе с Некоматом, купцом из приазовья, подвиг князя Михаила вновь добиваться великого княжения владимирского и отправился послом в Мамаеву Орду. Сам Иван Вельяминов остался в Орде доверенным лицом тверского князя, а Некомат 14 июля 1375 г. вернулся в Тверь с ханским ярлыком. В тот же день ликующий Михаил Тверской отправил в Москву гонца с объявление войны и начал снаряжать войско.
Дмитрий Иванович быстро оправился от потрясения и тоже стал собирать рать при поддержке почти всех других русских князей. Такое возмущение вызвал на Руси вероломный поступок Михаила Тверского, что даже недавний враг Олег Рязанский поддержал московского князя и согласился быть третейским судьей. Ощутимую военную помощь оказали и гордые новгородцы, обиженные сожжением Торжка. Огромное войско подошло к Твери. После месячной осады упрямый Михаил сдался на великокняжескую милость Дмитрия Ивановича. Мирный договор в очередной раз обязал тверского князя подчиняться московскому князю, не претендовать на его земли и владимирское княжение. История закончилась в 1378 г., когда был схвачен под Серпуховом вернувшийся из Орды Иван Вельяминов. 30 августа предатель был казнен в Москве при большом скоплении народа. Эта была первая и последняя публичная казнь в княжение Дмитрия Ивановича. Однако, на других Вельяминовых его гнев не распространился, и они продолжали занимать высокие должности и пользоваться доверием князя. Воевода Микула Вельяминов впоследствии командовал переславским полком на поле Куликовом и славно сложил там голову.
Занимаясь ратными делами, великий князь Дмитрий Иванович не забывал и о созидании, изыскивая к этому всевозможные средства. Кроме белокаменного Кремля и деревянных великокняжеских палат было выстроено множество церквей. Каждый раз после набегов заново отстраивался посад. Росла Москва, все больше народу селилось вокруг нее. Дмитрий Иванович вел мудрую экономическую политику, говоря современным языком. Новые поселения назывались слободами, потому что новоселы были на довольно большой срок, от 3 до 10 лет в зависимости от степени освоения земель, освобождены от податей. Более того, крестьяне и ремесленники получали ссуды на обустройство. Льготы и ссуды выдавались не только им, но и монастырским братствам, что тоже способствовало заселению новых пространств. Помимо того, что монастыри укрепляли веру в народе, они способствовали просвещению и развитию искусства. Напомним, что именно на тот период пришелся расцвет деятельности святых Сергия Радонежского, Стефана Пермского, Епифания Премудрого, митрополита Алексия и начало творчества Андрея Рублева. Всячески поощрялась князем также деятельность купцов. Впервые после нашествия татаро-монголов была выпущена серебряная монетка с изображением святого война с копьем (возможно, Дмитрия Солунского) с одной стороны и надписью “Великого князя Дмитрия Ивановича” с другой стороны. По боку монетки шла надпись на арабском языке, чтобы русские деньги принимались на восточных базарах.
К сожалению, внешние обстоятельства не оставляли много времени на созидание. Редко выдавался более-менее спокойный год. Весной 1376 г. состоялся удачный поход русских войск на Булгарию (в районе Казани). В том же году умер великий литовский князь Ольгерд, оставив престол сыну Ягайло. Отношения между литовскими князьями обострились, что грозило Руси новыми бедами, но имело и положительные стороны. Сблизился с Москвой князь Андрей Ольгердович Полоцкий, которому Дмитрий Иванович отдал в управление Псков.
Летом 1377 г. ордынский царевич Арапша при поддержке Мамая предпринял поход на нижегородские земли. Мордовские князья помогли ему с войском тайно пробраться к речке Пьяне, и застичь там врасплох сводную русскую рать во главе с Иваном Дмитриевичем, сыном нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Не зная о месте нахождения Арапши и разомлев от сильной жары, русское войско во главе с воеводами беспечно предавалось развлечениям: охоте, гульбе, пьянству. Похмелье было ужасным: 2 августа налетевшая ордынская конница почти полностью уничтожила русскую рать. Часть воинов, даже не успевших надеть кольчуги, была порублена, часть пленена, многие утонули в Пьяне. Это был страшный позор и горчайший урок. Разорив Нижний Новгород, Арапша убрался с наступлением холодов назад в Орду.
Зимой 1378 г. скончался в глубокой старости митрополит Алексий, о котором скорбела вся Русь. Не оставил он достойного преемника. Смиренный Сергий Радонежский принять митрополичью кафедру отказался, и за нее шла борьба между несколькими претендентами. Не вникая в суть этих проблем, отметим только, что больше не было рядом у Дмитрия Ивановича столь мудрого духовного отца. Поэтому и обращался он частенько в отдаленный Троицкий монастырь к игумену Сергию Радонежскому за духовной поддержкой.
Летом 1378 г. сводная русская рать под предводительством князей Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича взяла реванш за позорное поражение у реки Пьяны. Снова предприняли ордынцы под командованием воеводы Бегича нашествие на нижегородские земли. Только на этот раз для них оно закончилось плачевно. 11 августа войско Бегича было наголову разбито сразу после переправы через речку Вожу. Эта победа укрепила в наших предках уверенность в своих силах, показала, что можно побеждать крупные силы ордынцев. В декабре того же года был предпринят удачный поход на Брянские земли, в результате которого заметно укрепились западные границы, и Русь приобрела еще одного союзника - литовского князя Дмитрия Ольгердовича, получившего в управление Переславль.
Следующий 1379 г. прошел относительно спокойно. Но это было затишьем перед бурей. Гордый Мамай был возмущен смелым поведением русских князей и собирал огромнейшее войско, привлекая наемников богатым жалованием и будущей наживой. Он возымел желание славы Батыя и летом 1380 г. сам повел войска на Русь. Предварительно проводил хитрый хан переговоры с литовским князем Ягайло и с Олегом Ивановичем Рязанским. Последний был недоволен разорением своих земель ордынцами в ответ на поражение у Вожи. Но некоторые современные историки считают, что князь Олег не был столь явным предателем, как об этом говорят древнерусские повести, и вел двойную игру, стремясь отвести опасность нового разорения от своей вотчины. Именно Олег первым сообщил Дмитрию Ивановичу о готовящемся нашествии, невиданном со времен Батыя.
Великий князь с тревогой принял это известие. “Господи, не сотвори нам, яко же на прадеды наши навел еси злого Батыя...” - коленопреклоненно молился он перед святыми образами. И Бог был на его стороне. В короткий срок удалось Дмитрию Ивановичу собрать огромную для Руси рать - 100-150 тысяч воинов. Он был поддержан почти всеми русскими князьями. Не прислали дружин только Олег Рязанский, Михаил Тверской и Новгород Великий. Перед выступлением поскакал Дмитрий Иванович к преподобному Сергию Радонежскому испросить благословения. По окончании обедни великий князь получил весть о новых продвижениях Мамая к Дону и хотел было возвращаться, но игумен смиренно попросил его помедлить и отобедать с монахами. За трапезой Сергий Радонежский как бы невзначай тихо сказал князю: “При сей победе тебе еще не носить венца мученического, но многим без числа готовятся венцы с вечной памятью”. Это пророчество весьма ободрило князя. Благословив Дмитрия Ивановича на поход против ордынцев, преподобный Сергий послал с ним двух могучих иноков-воинов Александра Пересвета и Андрея Ослябю.
20 августа 1380 г. русские рати покинули Москву. Часть войск под руководством Владимира Андреевича оправилась в направлении Серпухова, где в нее предстояло влиться конным и пешим дружинам юго-западных областей. Главная часть, предводимая Дмитрием Ивановичем, направилась вдоль Москвы реки к Коломне. На ночь войско остановилось в тихом месте на берегу, где великому князю придало уверенности чудесное явление образа святителя Николая. По преданию, князь воскликнул: “Сие вся угреша сердце мое!”. Отчего святое место прозвали Угрешей и по княжескому повелению заложили там позднее монастырь.
В Коломну прибыли русские войска со всех сторон. 25 августа сводная рать вышла к Лопасне, где соединилась с войсками, собранными князем Владимиром Андреевичем. Несмотря на то, что Литва была (или хотела показать себя) на стороне Мамая, не подвели Дмитрия Ивановича и новые союзники, литовские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи. Вскоре русские полки переправились через Оку и спустя несколько дней подошли к месту слияния Дона и Непрядвы. Решено было переправляться 7 сентября, накануне праздника Рождества Богородицы. За рекой воинство вышло на огромное Куликовское поле. Подход Мамаевой рати ожидался на следующий день. Русские сторожевые полки немало сделали для того, чтобы встреча произошла именно здесь. В походных церквях отслужили вечерню. Тысячи голосов подхватывали праздничное песнопение: “Рождество Твое, Богородице Дево, радость возвести всей вселенной...”
Утро 8 сентября выдалось туманное. Дмитрий Иванович обскакал все полки, отдавая последние распоряжения и обращаясь к ратникам перед сражением: “Должно нам, братия, сложить головы свои за правую веру христианскую, да не будут захвачены города наши погаными и не запустеют святые Божьи церкви, и не будем рассеяны мы по всей земле, да не будут уведены в полон жены и дети наши, да не будем притесняемы погаными во все времена, если за нас умолит сына своего и Бога нашего Пречистая Богородица.” Сам Дмитрий Иванович хотел биться на передовой линии, личным примером увлекая воинов, а не стоять позади войска, как было принято. Вернувшись в срединный полк, Дмитрий Иванович переоделся в доспехи простого война, а свое облачение передал боярину Михаилу Бренку и велел стоять ему непоколебимо под великокняжеским стягом. В этот момент московские гонцы передали великому князю последнее благословение от Сергия Радонежского и просфору, которой Дмитрий Иванович поделился со своими ближними.
Битва началась в полдень поединком Александра Пересвета с Челубеем. Когда они пали, пронзив друг друга копьями, многотысячные войска сошлись. Сражение длилось до вечера. Настал звездный час князя Дмитрия Ивановича. Его замечали то там, то здесь в самой гуще битвы. Видели, как он менял коня, как отбивался сразу от четырех ордынцев. Русские витязи сражались отважно, многие тысячи сложили свои головы, но около трех часов дня превосходящие силы врага, казалось, стали уже одолевать наших, глубоко вклинившись в срединный полк. Михаил Бренок был убит, княжеский стяг подрублен. Мамай уже ликовал, видя это со своего холма. Но рано он радовался. В этот самый момент вступил в сражение резервный полк Дмитрия Ольгердовича, а затем и скрывавшаяся в лесу конная рать под командованием князя Владимира Андреевича и искусного воеводы Дмитрия Боброка. Лучшая кавалерия Мамая была смята, и ободренные русичи стали быстро наступать. Мамай едва успел собрать шатер и унести ноги. Русская конница во главе с Владимиром Андреевичем, прозванным Храбрым за воинскую доблесть, преследовала Мамая около 40 км до реки Мечи, но темнику удалось ускользнуть, часто меняя лошадей.
К сумеркам Владимир Андреевич вернулся на поле Куликово. Страшная картина побоища предстала перед ним. Казалось, вся земля, устланная горами трупов, была пропитана кровью и стонала. Никто не знал, где же великий князь Дмитрий Иванович, жив ли он. После настойчивых поисков двое простых ратников нашли израненного, находящегося в полусознании князя на опушке леса, укрытого кем-то подрубленной березкой. Войны сообщили радостную весть Владимиру Андреевичу, который тут же поспешил к брату. К счастью, раны Дмитрия Ивановича оказались неопасными, вскоре он пришел в себя и даже попросил подать ему коня.
Победа на поле Куликовом была “радостью со слезами на глазах”. Предположительно, полегла половина русской рати. В следующие дни копали братские могилы, хоронили погибших. Повсюду служились заупокойные молебны. Только тела знатных полководцев и героев битвы были привезены домой в деревянных колодах. Существует предание, что тело Михаила Бренка было захоронено на Угреше, в часовне на месте чудесного явления иконы святителя Николая князю Дмитрию Ивановичу. Вскоре здесь возвели каменную церковь, до наших дней недошедшую.
Ежегодно русская православная церковь поминает погибших в Дмитриевскую родительскую субботу (в 1998 г. приходится на 7 ноября - прим. автора). Победа была достигнута очень дорогой ценой. Огромное напряжение битвы подорвало казавшееся богатырским здоровье Дмитрия Ивановича. Он был, по словам летописца, “вельми утомлен”. На обратном пути он на 4 дня из-за хвори задержался в Коломне, потом в Москве “почивал от многих трудов и болезней великих”. Тяжким грузом легли на сердце благоверного князя горестные впечатления о страшном побоище. Он приказал выдать из великокняжеской казны щедрую милостыню вдовам и сиротам, раненым и калекам.
Поверженный Мамай бежал назад в Орду. Ягайло Литовский оказался ему ненадежным союзником и не успел, а, может быть, и не очень спешил к главному сражению. Не дойдя 30-40 км. до Куликовского поля, он узнал о победе русских и повернул от Оки со своим войском назад. На обратном пути он не стал грабить оставшиеся почти без защиты русские земли. На этом некоторые историки строят предположение, что Ягайло вел двойную игру и больше хотел уберечь свое княжество от разорения, чем помочь Мамаю покорить русские земли.
Мамай надеялся собрать войско для нового нашествия, но был наголову разбит ханом Тохтамышем, воцарившимся в Сарае-Берке. Хитрый Мамай ускользнул и от Тохтамыша со своей казной. Он попросил убежища в генуэзском городе Кафа (ныне Феодосия - прим. автора). Коварные генуэзцы приняли его, но потом убили, завладев несметными сокровищами. Так бесславно кончил свой жизненный путь гордый властолюбивый темник.
Десятилетие после Куликовского сражения выдалось нелегким для русского народа. В 1382 г. хан Тохтамыш с большим войском и двинулся на Москву. О его походе узнали слишком поздно. Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич кинулись собирать русские дружины, но не преуспели в этом деле, потому что среди удельных князей уже не было такого единодушия, как в 1380 г. Олег Рязанский встретил Тохтамыша подобострастно и даже указал лучшие броды на Оке. Нижегородский князь Дмитрий Константинович послал с дарами к хану своих сыновей Василия и Семена. Дмитрий Донской надеялся, что Москва, готовая к долгой осаде, не подведет, что будет время собрать полки и разбить Тохтамыша возле неприступных стен города. Но он жестоко просчитался. Коварный хан обманул москвичей, несколько дней успешно отбивавших атаки ордынцев под руководством посланного Дмитрием Ивановичем князя Остея, внука Ольгерда. Тохтамыш прикинулся, что не хочет кровопролития, не тронет город, если его примут с честью. За эти слова поручились князья Василий и Семен. Это подействовало безотказно. Ворота города открыли и вышли во главе с князем Остеем и духовенством встречать хана подарками. Тохтамыш приказал сначала убить Остея, затем ордынские войска ворвались в город, жестоко расправились с жителями, ограбили великокняжескую казну и сожгли Москву. Дмитрий Иванович вернулся домой к пепелищу. По его приказу из казны были выданы деньги на захоронение 24000 человек. Таким страшным был урок русским князьям за доверчивость и разобщенность. Конечно, поход Тохтамыша не сравним с нашествием Батыя или Мамая, однако его тьмы разграбили Коломну, Переславль, Юрьев, Владимир, Звенигород, и только под Волоколамском ополчение во главе в Владимиром Андреевичем Храбрым отбило вражескую рать.
Много унижений пришлось вытерпеть русским князьям. Снова надо было платить большую дань Орде. Да и внутренние дела оставляли желать лучшего. Опять поднял голову неугомонный Михаил Тверской: отправился с сыном Александром в Сарай просить ярлыка на владимирское княжение. Но он не получил его от Тохтамыша, как ни старался очернить Дмитрия Ивановича. По правилам того времени московскому князю пришлось отправить с дарами в Сарай одиннадцатилетнего сына Василия. А тут еще снова дал о себе знать Олег Рязанский: в 1383 г. совершил бандитский набег на Коломну и нанес большой урон рати Владимира Андреевича. Увещевать строптивого рязанца отправился сам преподобный Сергий Радонежский. Не желая бессмысленного кровопролития, Дмитрий Иванович обратился именно к нему. Сергий Радонежский преуспел в своей миротворческой миссии. Между Олегом Рязанским и Дмитрием Донским был заключен “вечный мир и любовь в род и род”, по словам летописца. Осенью 1386 г. княжна Софья, старшая дочь Дмитрия Ивановича, была выдана замуж за Федора, сына Олега Рязанского. Вскоре произошло и другое радостное событие: 19 января 1387 г. вернулся домой отважно сбежавший из орды наследник - юный князь Василий Дмитриевич, которого удерживали в Сарае-Берке целых три года. А спустя несколько месяцев пришлось опять собирать большую рать для усмирения Новгорода Великого: отряды новгородцев бессовестно грабили другие княжества. На этот раз обошлось без кровопролития, т.к. испуганные новгородцы согласились выплатить огромную контрибуцию в 8000 рублей (похороны простого человека тогда обходись около 1/80 рубля - прим. автора).
В конце 1388 г. здоровье Дмитрия Ивановича сильно пошатнулось. Не способствовала его улучшению и неожиданная ссора с двоюродным братом Владимиром Андреевичем, по-видимому, из-за порядка наследования московского престола. К счастью, этот конфликт был недолгим. Владимир Андреевич признал полное право юного князя Василия Дмитриевича на престол и в дальнейшем служил ему верой и правдой. Так утвердился новый порядок передачи власти - от отца к старшему сыну.
Весной 1379 г. Дмитрий Донской расхворался совсем. В присутствии преподобного Сергия Радонежского и бояр княжеского совета составил он свое завещание. 16 мая великая княгиня Евдокия родила сына, названного Константином, а 19 мая великий князь Дмитрий Иванович скончался, не дожив до 39 лет. Перед смертью обратился он к ближним своим, завещая жене быть детям за отца и мать, укрепляя дух их и наставляя все делать по заповедям Христовым. Детям своим завещал он почитать мать и хранить мир и любовь между собой, а также любить бояр своих и воздавать им честь по достоинству и по службе. Боярам же он сказал: “...Послужите княгине моей и детям моим от всего сердца своего, в часы радости повеселитесь с ними, а в горе не оставьте их. Пусть сменится скорбь ваша радостию. Да будет мир меж вами”.
Похоронили Дмитрия Ивановича Донского в великокняжеской усыпальнице под сводами Архангельского собора. Вся Москва от мала до велика пришла проститься со своим любимым князем. Общее рыдание было таким громким, что временами заглушало голоса певчих. Неописуемо было народное горе. Спустя несколько лет было написано “Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича”, предположительно, Епифанием Премудрым, автором жития преподобного Сергия Радонежского. Дмитрий Донской был причислен к лику местночтимых московских святых. Его стали изображать на иконах, древнейшая из которых написана знаменитым Дионисием в XV веке. В 1988 г., в дни празднования тысячелетия крещения Руси, состоялся акт общецерковной канонизации святого благоверного князя Дмитрия Донского и был установлен день его памяти - 19 мая (по новому стилю 1 июня).
21 сентября 1997 г. в небольшом подмосковном городе Дзержинском был торжественно открыт замечательный памятник благоверному князю скулптора В.М. Клыкова. Дмитрий Иванович Донской, заложивший на Угреше монастырь в честь явления образа святителя Николая и победы в Куликовском сражении, фактически является основателем города. Мне бы хотелось, чтобы проходя мимо памятника Дмитрию Донскому, мои земляки и гости города, задерживавшись хоть не надолго, вспоминали о славном прошлом России и о завещании великого князя жить в мире, дружбе и любви к ближнему. Это завещание, как мне думается, относилось не только к его окружению, но к нам с вами.