Спишь мало. Очень редко
Со мной бываешь рядом.
В себя влюбляешь взглядом,
Гадаешь на монетке...
Вкус снега этим летом...
Когда по коже ветер
Губами отрывает
Вчерашние рассветы...
Безумство...Только мне бы
Услышать, как ты дышишь
В своих недолгих снах...
так хочется,
..............чтоб ближе...
от поцелуев...
....................ниже...
растаять летним снегом
на любящих руках...
Летний снег
Жанна Евлампиева
ДАША
Август…
Еще лето и днем по-прежнему жарко. Большую часть времени я провожу, обложившись ноутбуком и книгами, на веранде. Отсюда хорошо видна кромка леса и огромная поляна, густо поросшая иван-чаем. Днем над ней стоит звон стрекоз, вьются мошки и порхают нежнокрылые красавицы-бабочки. Однако по утрам уже свежо, и вечерами, спускаясь на веранду, я беру с собой теплую шаль.
Темнеет по-прежнему поздно. Мы с Михаилом Андреевичем пьем кофе, любуясь на то, как красный шар солнца постепенно опускается за верхушки деревьев, и вскоре от него остается только зарево на полнеба. Мы молчим…
Иван часто разъезжает по командировкам, и я много времени провожу одна. Впрочем, я не слишком скучаю: часто приезжает мама, и мы с ней гуляем до темноты по лесной тропинке. Мама привозит мне новые книги и городские новости.
Я часто захожу в гости к Любови Андреевне. Похоронив мужа, она очень тоскует, и я пытаюсь отвлечь ее.
Свадьбу мы с Иваном отгуляли довольно шумно. Иван снял для этого целый пансионат, и уговорил меня позвать всех институтских подруг. Вообще, было очень весело! Филатовы тоже приехали поздравить нас, правда, Ирина не пожелала почтить нас присутствием. А уже через неделю, когда мы были во Флоренции, Ивану позвонили: «Алексей Михайлович умер…»
После похорон Ольга и Вадим переехали к Любови Андреевне, на дачу. Беда не приходит одна: их старший сын, Леша, серьезно повредил колено на тренировке, и Ольга уже месяц живет с ним в клинике в Германии. Вадим вовсю занимается строительством завода, и допоздна пропадает на работе. Восьмимесячная Дашка осталась на попечении бабушки.
Я с ней подружилась, и Любовь Андреевна доверяет мне гулять с ней, потому что это полезно нам обеим, а иногда даже оставляет ее на меня, если уезжает с Костей за продуктами.
Дашка – замечательное существо. У нее голубые, всегда широко распахнутые глаза, копна золотых кудряшек и розовый рот с двумя нижними зубами, которые она постоянно демонстрирует.
Недавно она научилась отрицательно мотать головой, что на ее языке обозначает «нет», правда, теперь она подобным образом отвечает на все вопросы.
-Даша, будем здороваться?
И веселое, энергичное:
-Нет!
-Даша, будем кушать?
Такое же:
-Нет!
Тогда я провоцирую ее:
-Даша – хорошая девочка?
Понимает, что здесь скрыт какой-то подвох, но пересилить себя не может и, правда, уже не так решительно:
-Нет…
Мы с ней хохочем.
У Дарьи – хороший литературный вкус. Она обожает Хармса, особенно его собак, научившихся летать. Стоит только начать: «А вы знаете, что СО? А вы знаете, что БА? А вы знаете, что КИ?» - и Дашка заливается хохотом, а в особо патетических местах («Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь!») даже икает и пускает пузыри.
Михаил Андреевич теперь руководит предприятием.
Любовь Андреевна пыталась освободить для него дачу, но Иван и Михаил Андреевич настояли, чтобы она осталась. А Михаил Андреевич так и занимает левую половину нашего коттеджа. Я подозреваю, что Иван поручил ему присматривать за мной в свое отсутствие.
Оба, и Иван, и Михаил Андреевич, носятся со мной, как с хрустальной вазой.
-Я же просто беременна, а вовсе не больна! – сержусь я, но это все равно не спасает от их заботы.
Мама смеется над нашими спорами, но всегда становится на сторону мужчин:
-Заваливают фруктами? И правильно, ребенок должен получать необходимые витамины… И гулять надо больше… Ты ведь сама понимаешь, что зеленый чай для тебя полезнее, чем кофе, зачем же тогда спорить?...
В общем, они спелись.
Единственное, в чем мама твердо и бесповоротно стала на мою сторону, это вопрос об аспирантуре.
После того, как я объявила о том, что подаю документы, Иван забеспокоился:
-Даша, зачем такая спешка! Ты пойми, я вовсе не хочу сделать из тебя домашнюю хозяйку и прислугу за все, но пусть ребенок станет чуть старше!
В этом вопросе мама пошла против всех.
Она строго сказала:
-Иван, не отговаривай ее. Понимаешь, в той науке, которой она занимается, нельзя выпасть из обращения на два года, просто нельзя! Все безнадежно уйдет вперед, и Дашкин диплом будет никому не нужен. – Мама грустно посмотрела на нас и сказала: - Женщина должна быть самостоятельной, только тогда она всегда сможет принимать все решения в своей жизни сообразно собственным желаниям. Это обязательно включает в себя и финансовую независимость, которая возможна только при профессиональной востребованности.
Моя мама – самая умная, самая добрая, самая красивая и изящная на свете! Не знаю, почему она так и осталась одна… Бабушка и ее подруги усиленно пытались познакомить ее со своими холостыми родственниками, но мама так решительно пресекла эти попытки, что они разочарованно отстали. Она всегда тщательно скрывала свою личную жизнь. Не рассказывала она и о том, почему разошлась с моим отцом – это всегда было причиной их ссор с бабушкой. Когда-то, мне было лет 12, я нечаянно услышала, как бабушка упрекала маму: «Свою жизнь бездумно разрушила, теперь что ж, и чужой не жалко!» И дрогнувший голос мамы: «Хоть ты меня пожалей…» Мама тогда ушла, оставив в прихожей тонкий запах духов, а бабушка заплакала…И тогда я поняла, что у мамы, кроме меня и бабушки, есть кто-то еще. Стало страшно того, что в доме появится чужой и незнакомый мужчина, и придется делить с ним мамины любовь и внимание, но время шло, а ничего не менялось. Мама по-прежнему оставалась полностью в моем распоряжении, и я с детским эгоизмом радовалась этому…
Прошлым летом Женя привез меня на день рождения приятеля. Вечеринка была довольно безбашенная, я вышла на балкон, чтобы отдышаться… Во дворе неожиданно увидела мамину машину… Из остановившегося рядом джипа вышел картинно красивый мужчина с букетом роз, направился к соседнему парадному.
Женя проследил за моим взглядом, все понял, и спросил хозяина квартиры, кивнув в сторону джипа:
-А это что за агрегат?
Тот нехотя отмахнулся:
-Так, ездит тут один… Семья за городом живет, а он тут с телками встречается.
Я поежилась, и дернула Женьку за рукав: ничего не хотелось знать о человеке, с которым встречается мама…
Совершенно неожиданно в списках заявлений на аспирантуру я увидела имя Иры Филатовой.
Поинтересовавшись у своего научного руководителя, от Калинина узнала, что Ирина пыталась договориться с ним, но его группа уже полностью укомплектована. Мы с Ленкой продолжаем работу, начатую еще на пятом курсе, а Валерка Игнатовский, тему которого пока заморозили, переходит к нам. Мне показалось, Калинин рад, что у него был повод отказать Ирине: ее вздорный характер хорошо знаком всем, а заносчивость и звездность делают общение затруднительным.
В группе Ирина ни с кем близко не сошлась, хотя какие-то подруги у нее были. Подозреваю, они считали себя людьми одного круга, а остальных – просто плебеями. После смерти Алексея Михайловича, думаю, Ирина осталась вовсе без подруг. В том кругу, где она вращалась, необходимо было постоянно подпитывать интерес к себе, неважно, чем: необыкновенными поездками в экзотические страны, или экстравагантными нарядами, или, на худой конец, близким знакомством с чиновниками или бизнесменами высшего уровня…
Я пожалела бы Ирину, понимая, как трудно ей сейчас придется, но она… В общем, она не нуждалась в жалости. Во всяком случае, в моей… Когда я, вернувшись из свадебного путешествия, прибежала, переполненная состраданием и сочувствием, к Любови Андреевне, Ирина встретила меня весьма холодно.
Ольга Новопашина рассказала мне, что, когда Алексей Михайлович умер, неожиданно для всех здесь появился Женя. Он был все время рядом с Ириной, и, вообще, вел себя очень достойно. А месяц спустя они с Ириной зарегистрировались. Конечно, по случаю траура никаких торжеств не было, только самые близкие родственники, и молодые отбыли путешествовать по Италии. Ольга по секрету рассказала мне, что отец Жени был против этого брака, и даже разругался с сыном. Вообще, у них в семье полный разлад: Анна Николаевна переехала в родительский дом, а Осадчий-старший живет соломенным вдовцом. Официально они не разводились, и обставили все так, будто Анна Николаевна ухаживает за приболевшим отцом, но близкие знают, что там все разладилось.
Иван, конечно же, мне ничего рассказывать не стал. Но, со слов Ольги, что-то между ними с Женей произошло. Женя тогда даже с работы уволился, и с Ириной расстался… Не удивлюсь, если это его папочка втянул Женьку в какие-то аферы. Ольга думает, что после возвращения из поездки Женя вернется на прежнюю работу. И уж вовсе по секрету сказала, что Вадим, ее муж, Женю терпеть не может.
Анна Николаевна как-то приехала проведать Любовь Андреевну, и зашла ко мне. Я искренне обрадовалась ей. Мы пили чай, я рассказывала ей свои новости. У Анны Николаевны были грустные глаза, но расспрашивать я ее ни о чем не решилась.
Она показала открытку, которую ей прислали из Флоренции Женя и Ирина, и я узнала Понте Векьо – самый старый и самый известный из семи мостов Флоренции. С давних пор на этом мосту располагались ювелирные лавки. Иван купил мне там сердечко из рубинов, окруженное россыпью мелких бриллиантов, и с тех пор я его не снимала.
Поселились мы в комфортабельном отеле на вершине холма. У его подножия и расположена Флоренция. Отель занимает здание бывшего монастыря, и окружен лимонными деревьями и благоухающими садами. Вообще, Флоренция – незабываемый город. Закрываю глаза, и вижу возвышающийся над всеми кафедральный собор, его дворцы и галереи. Мы с Иваном посетили и галерею Академии, и галерею Уффици, и я изнемогла от обилия выставленных там сокровищ…А красота соперничающих между собой дворцов эпохи Возрождения, а тосканский воздух! А тосканская кухня!..
-Рядом с лестницей, ведущей на гостиничную кухню, росли шалфей и розмарин, а лавровый лист в Италии не покупают – все дома окружены изгородью из лавра…
Мои рассказы расшевелили Анну Николаевну, и она заулыбалась.
-А как тебе знаменитая тосканская ветчина?
Я сморщила нос:
-Честно? Описывают ее гораздо лучше, чем она есть на самом деле. Мне больше понравилась их знаменитая колбаса, что-то вроде нашей вареной, только огромного диаметра и хорошо приправленная пряностями… А какой у них рынок! Иван еле отговорил меня от того, чтобы накупить кучу продуктов!.. Там, на рынке, стоит простенькая остерия, а оказалось, что построена она еще в 18 веке…У них великолепный белый хлеб, и нас угостили ломтем тушеного горячего желудка, его варили тут же в огромной кадке, и замечательным сыром. Иван запивал все это молодым кьянти, и ему тоже очень понравилось…
Она неожиданно подняла на меня взгляд:
-Даша, я действительно рада за тебя. И вот еще что. Я – Женина мать, и хорошо знаю своего сына. Этот брак… В общем, я думаю, что в данной ситуации сыграли свою роль хорошие стороны его натуры. Вот только не знаю, как надолго их, хороших сторон, хватит… Женя иногда меня просто пугает своим сходством с отцом… Мне очень нравится твой муж, я думаю, что вы будете действительно счастливы…
Скоро молодые должны вернуться. Надеюсь, что они поселятся в городской квартире Филатовых.
В первых числах сентября назначено собеседование в аспирантуре. К этому времени нужно подготовить и написать реферат. Нам с Ленкой проще – часть материала у нас уже есть, и тема работы включена в план работы группы. Не знаю, как выкрутится Ирка, времени уже почти не осталось. Впрочем, ее руководитель, Пивоваров, славится тем, что у него всегда защищается золотая молодежь. Умницам и красавицам не к лицу корпеть над учебниками, а умненьких аспирантов, способных написать и сам реферат, и последующую кандидатскую, в институте полно…
Впрочем, это – не мое дело. Ленка говорит, что Ирина всегда мне завидовала, и хочет доказать что-то… И торопливое замужество Ирины, и поступление в аспирантуру, и даже свадебная поездка – именно во Флоренцию, - все укладывается в эту схему. Не знаю, зачем Ирине это все понадобилось…
Не могу сказать, что именно в последнее время наши отношения стали хуже, потому что и раньше с ней особо не дружила. Я ведь понимаю, что она мне никогда не простит Женю и то, что когда-то он был влюблен в меня. Кажется, для нее не имеет никакого значения то, что с Женей мы практически не видимся. Во всяком случае, ни он, ни я не прилагаем никаких усилий для того, чтобы эти встречи состоялись.
И вовсе не потому, что я не хочу давать Ивану повод для ревности… Он вообще очень сдержан в проявлении чувств, и, если бы не та наша размолвка, я никогда не догадалась бы, что он может ревновать меня. Иван – он такой самодостаточный, уверенный в себе человек, знающий истинную цену и себе и людям… И только я знаю, каким он может быть…
У меня был странный токсикоз. Весь день я чувствовала себя совершенно нормально, если не считать несколько неожиданной для меня неумеренной сексуальности, зато ближе к вечеру начинала разваливаться. Сказать, что меня тошнило – это ничего не сказать. Я могла существовать в какой-то непонятной скрюченной позе, уткнувшись лицом в спинку дивана и мелко и часто дыша. В этом состоянии мой организм мог существовать в каком-то квазистабильном состоянии. Но стоило повернуть голову – и мир начинал вращаться, а внутри меня становилось пусто, почему-то пыльно и темно… Это продолжалось около двух месяцев, и это время суток, забросив все дела, Иван сидел рядом с моим диваном и гладил мои волосы и плечи. Мне кажется, только это удерживало меня от того, чтобы поддаться вращению и шагнуть в воронку… Так же неожиданно, как началось, все прошло, но я всегда буду помнить те пару шагов, которые оставались до бездны, и то, что именно руки Ивана удержали меня на твердой земле.
Вообще, со мной Иван всегда был насмешливо нежен, меняясь только в минуты полной близости. Тогда у него было странное выражение лица, похожее на подсмотренное мной когда-то на стрельбище: сосредоточенное, но странно незащищенное… Если Иван замечал, что я за ним наблюдаю, лицо мгновенно менялось и становилось привычным нежно-насмешливым.
А однажды… Я проснулась с ощущением того, что во мне что-то изменилось. Как будто в комнате работает телевизор, но свет и звук выключены. И вдруг…внутри меня кто-то робко шевельнулся и стукнул… Я замерла. А через пару минут такое же робкое: тук-тук!..
Я едва дотерпела до возвращения Ивана из офиса. Затащив его в спальню, приложила руку к животу.
-Вот, вот! Слышишь?
И даже если пройдет много-много лет, и я состарюсь, и вырастут мои дети и внуки, - я никогда не забуду лица Ивана…
Как-то я застала его с моей книгой в руках. Мама привезла мне разные книжки о рождении и воспитании детей, и одна из них осталась на моей тумбочке.
Иван смутился, а я засмеялась, прижавшись к нему и ероша его коротко стриженые волосы:
-Иван, и что полезного ты там вычитал?
Он вздохнул:
-Нам с тобой надо быть осторожнее…Наверное, теперь я буду спать на твоем любимом диване…
Я испугалась:
-Даже не говори мне об этом! Я знаю про себя точно, что мне это на пользу! И вообще – твоя задача быть все время со мной рядом, тогда я буду ласковая и довольная, а это для малыша и меня – главное!
Иван засмеялся. Его вообще очень развлекала моя неожиданно проснувшаяся сексуальность, но с тех пор всегда, даже в самый последний момент, я чувствовала, что он контролирует ситуацию и осторожен со мной. Признаюсь: близость с мужчиной, от которого ты ждешь ребенка и который его, этого ребенка, очень хочет, - это что-то!
Внешне беременность почти не отразилась на моей фигуре, разве что грудь стала больше на целый размер, и Иван потешался над моими стараниями втиснуться в прежние вещи.
Ему принесли билеты на концерт заезжей знаменитости, и я примеряла вечернее платье.
Стоя босиком на ковре, я вертелась перед зеркалом, привыкая к своей новой фигуре. Я уже собиралась обидеться на насмешки Ивана, но он почувствовал это, поймал меня за ногу и, несмотря на сопротивление, притянул к себе.
Вмиг став серьезным, сказал:
-Дурочка! Выглядишь ты просто потрясающе!
И как-то разом вытащил меня из платья, и усадил себе на колени, и спустил бретельки, и вел себя так, что я твердо поверила: лучше меня нет на свете…
ЖЕНЯ
Я оставил Харлей в кустах на лесной тропинке, и прошел оставшееся до кромки леса расстояние пешком.
Раздвинув широкие листья какого-то кустарника, брезгливо отодвинул паутину, норовившую угодить прямо мне в лицо. С моего места мне хорошо была видна веранда крайнего дома.
Взбудораженные моим появлением птицы и насекомые постепенно успокоились. Недовольный паук появился обозреть разрушения, нанесенные его паутине.
Август в этом году просто необыкновенно жаркий… В наступившей тишине был хорошо слышен стрекот кузнечиков и звон роившихся над поляной с высокими желтыми метельчатыми цветами мушек. В нагретом воздухе была разлита послеобеденная лень…
Я внимательно всмотрелся: ни движения, ни шороха…
Если бы меня спросили, зачем я приехал сюда, я затруднился бы ответить…
Я поймал себя на противной мыслишке о том, что Даша, должно быть, подурнела и расплылась… В отличие от мамы, я вовсе не считаю, что беременные бабы красивы. Лично мой эстетический вкус оскорбляют и раздавшаяся талия, и припухшие губы, и коричневые пятна на коже… Б-р-р!
А может быть, втайне я надеялся, что ее новый вид избавит от преследовавших меня все последние месяцы видений? И, закрывая глаза, я перестану видеть смуглые Дашкины плечи и восхитительной формы грудь, перестану вспоминать, как она нетерпеливо отвечала на мои поцелуи, как нежно, невесомо касалась кончиками пальцев моего лица, губ?..
В конце концов, это – просто нечестно! Почему я один должен мучиться нашим расставанием?
Я нашарил в кармане джинсов сигареты и затянулся… В доме было по-прежнему тихо, и я решился…
* * *
После защиты диплома родителю через знакомых удалось всунуть меня в фирму, и я с энтузиазмом занялся карьерой. Начальником отдела у меня была Симонова Мария Сергеевна - первостатейная стерва лет тридцати пяти, с хорошей фигурой и длинным лошадиным лицом. Она курила практически беспрерывно, отчего мне казалось, что вся ее одежда пропахла сигаретами, а кожа на тонких ухоженных пальцах имела желтоватый оттенок от вечно зажатой в них сигареты. Самым неприятным в ней был скрипуче- визгливый голос, которым она распекала подчиненных.
Влад, наш юрист, выйдя от нее после очередной взбучки, разоткровенничался:
-Сучка! Мужика у нее нет, вот она и бесится! Хоть бы какой придурок нашелся, чтобы она хоть чуть успокоилась!
Я засмеялся:
-Вот и занялся бы девушкой сам, поспособствовал смягчению нрава…Ноги у нее красивые, прямо замечательные ноги!
Он с ужасом на меня покосился:
- Не вздумай! Наш главный – ярый противник служебных романов, так что советую тебе в офисе быть осторожнее. И вообще, Симонова - нимфоманка! Она сейчас свободна от постоя и опасна, как атомарный кислород! С полгода назад к нам парень один пришел, уж и не знаю, как у них сладилось, а только я думаю, что она его после корпоратива подловила и к себе затащила… Хотя, конечно, может и сам… В общем, он женат был, и с ней потом не стал встречаться, так она его просто съела. Конечно, был скандал, и Максим вынужден был от нас уйти, хотя парень был толковый…
Я насмешливо сказал:
-Так перейди в какой-нибудь другой отдел, чего ты мучаешься?
Он покрутил головой, осматриваясь по сторонам, и тихо сказал:
-В отделе капстроительства есть вакансия, зарплата почти вдвое, и прямо по моей специальности… Но, чтобы перейти туда, нужно получить рекомендации от Симоновой… А она, блин, как чувствует, что я уйти намылился – взялась за меня… Знает, что Макс был со мной откровенен…
Мысль о вакансии навела меня на размышления. Рекомендации? Тоже мне, бином Ньютона! Стоит, в самом деле, познакомиться поближе с Марьей Сергеевной!
Через неделю мне представился случай, показавшийся подходящим.
Симонова уехала на какое-то совещание, проводившееся за городом, откуда позвонила ближе к вечеру и совершенно разъяренным голосом велела забрать ее, потому что у этого придурка, нашего водителя, сломалась машина… Я считаю, что мне тогда повезло, потому что в этих машинах, действительно, ломаться нечему…
В общем, я выпросил у отца ключи от его Дискавери, и через час подкатил к воротам пансионата.
Довольно многочисленная компания, в которой я заметил знакомые лица чиновников городской администрации, шумно прощалась у стоянки пансионата.
Мария Сергеевна стояла спиной ко мне, и я покинул автомобиль, подошел сзади и, интимно склонившись, спросил:
-Заждалась?
Бабы, окружавшие ее, со смертельной завистью покосились на нас. Заметив это, Мария Сергеевна не стала выговаривать мне за фамильярность.
Одна из перезрелых красоток с ехидством отметила:
-Так вот почему Мария Сергеевна не хочет с нами ехать, и любая бы не захотела!.. Машка, ты не боишься, что тебе пришьют растление малолетних?
Я устроил ее на месте рядом с водительским, и она, приняв мою игру, махнула рукой оставшимся.
Провожаемые завистливыми взглядами мужиков и женскими стонами разочарования, мы покинули пансионат.
Ехали в молчании. Симонова достала из стильной лаковой сумочки сигареты, и я вынул зажигалку. Кивнув мне, она затянулась и насмешливо спросила:
-Не много ли ты на себя берешь?
Я засмеялся:
-Мне казалось, вам понравилось…Просто хотелось подразнить этих старых вешалок…
Она кивнула, повернулась, внимательно всмотрелась в мое лицо.
-А ты смелый. Я думала, в отделе тебе наговорили обо мне невесть что…
Я искоса посмотрел на ее колени, открытые узкой офисной юбкой, и круто свернул на грунтовую дорогу.
Под деревьями было сумрачно и тихо. Я остановил машину, повернулся к ней. Она молчала. Неожиданно я разозлился, взял сигарету из ее руки и выбросил за окно. Наклонился к лицу, и она засмеялась:
-Разве тебя не учили, что леса нужно беречь от пожаров?
Я выпустил ее из рук, попытался отодвинуться, чертыхаясь на тесноту салона.
Все еще тяжело дыша, Мария Сергеевна нашарила сигарету и, даже не пытаясь поправить юбку и блузку, откинулась на сиденье.
Я покосился на нее и лениво сказал:
-Кто бы говорил о пожарах… Да ты сама – как лесной пожар…
Покурив, она села ровнее, нашарила туфли.
Холодно сказала:
-Если ты думаешь, что этим сможешь добиться повышения по службе…
Я не дослушал, расхохотался.
-Я так понял, что секс тебя не настраивает на романтический лад. Поедем?
Прошла неделя. Я наблюдал за Марией, но не заметил в ней каких-то изменений. Со мной она была ровна и холодна.
В пятницу я готовил заключение с Инной Евстигнеевой, хорошенькой девицей из службы заказчика, прикомандированной к нам. Мы устроились за моим столом, и я забавлялся тем, что дразнил девушку нечаянными касаниями. Она то краснела, то бледнела, и отчаянно смущалась. Неожиданно дверь открылась, и в кабинет вошла Симонова.
Инна невольно отодвинулась от меня, поджав красивые ножки.
Мария Сергеевна свирепо оглядела ее, не терпящим возражений тоном скомандовала:
-Осадчий, как освободитесь, зайдите ко мне.
Инна с сочувствием посмотрела на меня. Я улыбнулся ей, и поднялся.
Войдя в кабинет, плотно закрыл за собой дверь.
Мария повернулась ко мне от стола с разъяренным, как у фурии, лицом.
-Вы не могли бы найти другое место для своих игрищ? – начала она.
Я шагнул к ней, обхватил и подтолкнул к столу. Она гневалась еще некоторое время, но злиться в таком положении затруднительно, поэтому Мария Сергеевна поступила мудро: отложила разборки на потом…
Я со смехом собирал разбросанные по кабинету бумаги, которые моя начальница разбросала в порыве страсти.
Наткнувшись на нее, стоящую босиком в расстегнутой блузке, наклонился и поцеловал ее грудь.
Она, все еще тяжело дыша, посмотрела на меня исподлобья:
-Послушай, зачем тебе это нужно? Не может быть, чтобы тебе было не с кем…
Я вздохнул:
-А ты знаешь еще какую-то причину?
Встречались мы в квартире какой-то ее подруги, отъехавшей за границу. К себе я, понятное дело, ее не звал, а сама Мария жила с мамой и семилетним сыном.
Мария оказалась страстной любовницей. Несмотря на свое здоровье, я иногда чувствовал, что даже мне трудно угодить ей. У нее было еще одно достоинство: она никогда не оставалась ночевать, неизменно выбираясь из постели после утех, невзирая на время суток, погоду и настроение. Может быть, в полночь ее карета превращалась в тыкву?
Мария не требовала от меня верности, насмешливо относясь к моим беспорядочным связям с офисными красотками. Она была уверена в том, что я с ними не буду обсуждать ее, как никогда ей не докладывался о своих многочисленных интрижках.
Ближе к зиме наши отношения перешли в фазу устойчивых, то есть в офисе уже не осталось людей, которым бы о нашей связи не стало известно.
Ближе к декабрю Мария Сергеевна вызвала меня к себе. Она оценивающе посмотрела на меня и сухо сказала:
-Я написала тебе рекомендацию. Ты переходишь в другой отдел, так надо…
-Куда это? – тупо спросил я.
-В Управление капитального строительства. Там начальником мой однокурсник, Вадим. Он знает… о нас. Для тебя это серьезное повышение.
Я пожал плечами, а она всмотрелась в мое лицо с неожиданной тревогой:
-Надеюсь, на наших отношениях это не отразится?
-С чего бы? – хмыкнул я.
Однако вскоре после моего перевода в Управление произошли два события, которые свели на нет все наши с Марией Сергеевной договоренности. Первое – она уехала на три недели с сыном в Австрию, а второе – я встретил Дашу.
Мы познакомились совершенно случайно на вечеринке у соседа по даче, и я даже представить себе не мог, что не пройдет и пары недель, как я увязну по уши в этом романе…
Вечеринка, как и все, что затевал мой сосед Антон, оказалась довольно бестолковая и безбашенная, и я уже собирался смыться, как вдруг услышал чей-то спор.
Я вышел на шум. В прихожей уже довольно нагрузившийся Антон тянул курточку из рук хорошенькой темноглазой девушки:
-Ну куда ты пойдешь, на ночь глядя?
Девушка гневно сверкнула на него глазами:
-Ничего страшного, доберусь.
Мне ясно было, что ночевать на даче девушка не собирается, но Антон этого, кажется, еще не понял. Он потянул ее за руку, пытаясь поцеловать.
Я вмешался:
-Антон, извини, остаться не могу, мне завтра рано на работу. – Повернувшись к девушке, сказал: - Могу подвезти до города, если не боишься быстрой езды.
Девушка так явно обрадовалась, что Антон решил отстать от нее, тем более, что в комнате его ждали гораздо менее решительно настроенные девицы. Оттуда доносился пьяный смех и музыка.
Я отвез Дашу к дому, и, прощаясь, посоветовал впредь выбирать компанию для вечеринки более продуманно.
Даша подняла на меня темные глаза:
-Я и не собиралась ехать с Антоном на вечеринку. Мы с ним учимся в параллельных группах, и тема курсового у нас одна. Вчера он забрал у лаборанта кафедры методичку, и не вернул ее, а мне она обязательно нужна. Пообещал, что мы заберем ее на даче, и вернемся в город…
-И ты купилась на такую хрень? – возмутился я.
Даша шмыгнула носом и пожала плечами:
-Откуда я знала, что Антон начнет приставать ко мне? Когда мы подъехали к даче, я сразу поняла, что он меня обманул, но ссору сразу затевать не решилась. Методичку он мне так и не отдал…А еще он у меня телефон забрал… - Даша уже вовсе горько всхлипнула. – Он так у него и остался… Я, как увидела тебя, так обрадовалась, что про телефон и не вспомнила…
Я снял перчатку и вытер ее щеку.
Она отстранилась:
-Да ладно, завтра поговорю с ним в институте. – Она посмотрела на меня своими темными глазищами и нерешительно сказала: - Пойду… Мама, наверное, уже волнуется…
Утром я отправился на работу, но ближе к полудню, сам не знаю, зачем, зашел к начальнику и предупредил, что задержусь с обеда на час.
Через полчаса я уже поднимался на крыльцо соседской дачи.
Дверь была не заперта. Не разуваясь, в куртке я ввалился в дом, наткнулся на Антона. Видимо, сегодня они продолжали начатое вчера, и он повис на моих руках, дыша перегаром:
-Жека? Ты откуда? –он широко повел рукой и заорал: - Ребята, к нам Жека приехал!
Если бы я не подхватил его, он рухнул бы на пол.
Я приволок его в кухню, усадил на высокий стул и хмуро потребовал:
-Телефон!
Антон неподдельно удивился:
-Какой телефон?
Для улучшения работы его памяти пришлось оттащить его в ванную и сунуть голову под холодную воду.
Он пришел в себя, заорал:
-Ты что, придурок?
Я встряхнул его, брезгливо отстранился и сунул ему в руки полотенце.
-Телефон и методичку, живо!
Антон злобно посмотрел на меня, криво ухмыльнулся:
-Не иначе ты запал на Дашку! Не советую – она из чистюль и возни с ней больше, чем удовольствий.
-Я твоих советов не спрашиваю. Живо, - я выволок его из ванной.
Антон кивнул, пошарил по карманам и достал небольшой телефон. Кривляясь, протянул мне:
-На!
-Методичка?
Видимо, было в моем голосе что-то, отчего Антон молча спустился к своей Хонде и достал мне тоненькую папочку.
Антон засмеялся:
-Ты еще повозишься с этой принцессой! На кой она тебе нужна? Насколько я знаю, парень ты простой и предпочитаешь незатейливый секс…
Я уселся на сиденье, застегнул шлем и махнул Антону:
-Пока, придурок!
Я дождался Дашу у ее подъезда в тот вечер, и мы стали встречаться каждый день, и гуляли, и уже познакомились с ее мамой, и ходили в кино, и вскоре уже вовсю целовались… Меня удивило то, что Дашка, которая самозабвенно целовалась со мной и таяла в моих руках, как летний снег, упорно отказывала мне в последней близости. Я подумал над этим, вошел в проблему, купил пару путевок и пригласил Дашку на выходные за город.
Она опустила густые ресницы, но согласилась сразу.
Конечно, никаких лесных прогулок мы не затевали, а, наоборот, как только остались в номере одни, я потянул ее в постель.
Мои догадки были правильными: Дашка оказалась девушкой.
Лежа головой на моем предплечье, она водила тоненьким пальчиком по моей груди.
Я поймал ее руку и поцеловал. Насмешливо спросил:
-Чего раньше не сказала?
Она дернула плечиком, засмеялась и спрятала лицо, уткнувшись в мое плечо.
-Я боялась…
Два дня пролетели незамеченными, и мы вернулись в город.
Поскольку мои почти все время жили на даче, а Дашкина мама довольно часто уезжала в командировки, никаких особых неудобств мы не испытывали. Я не хотел, чтобы Дашка залетела, и тщательно заботился о предохранении. Дашка над этим всегда беспечно хохотала.
Она оказалась пылкой и трогательно нежной в любви, и в ее присутствии мне все время казалось, что я хватил шампанского… Голова у меня кружилась, а сердце бухало так, что я боялся, грудная клетка не выдержит напора… Даже сейчас я вспоминаю об этом, и чуть кружится голова.
В понедельник, идя по коридору, я столкнулся с Марией Сергеевной. Вот о ком я совершенно забыл!..
Через полчаса зазвонил мой телефон, и я дернулся.
Конечно, это была она:
-Может быть, встретимся в обед? Соску-у-училась!.. – пропела она в трубку.
Я промямлил что-то вроде того, что занят и не могу сегодня.
Она насторожилась:
-У тебя свидание с очередной свистушкой? Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь… Неужели нельзя отложить или перенести его? Просто из чувства порядочности ты должен ублажить бедную страдалицу. Только представь, как я там скучала по тебе…
Я откашлялся.
-Маша, нам надо поговорить…
После паузы она сказала:
-Никогда ты меня так не называл… Что-то случилось? Хорошо. Я жду тебя в нашей квартире на Северной. Постарайся не задерживаться.
Уже согласившись, я подумал, что лучше было бы встретиться где-нибудь в кафе, на людях, но потом мысленно ухмыльнулся: не изнасилует же она меня, в самом –то деле!
Я приехал первым.
Открыл балконную дверь, впустив свежий воздух, закурил.
Она вошла, молча сбросила у порога офисные шпильки, присела рядом.
Я завозился, вынул из кармана и положил на журнальный столик ключи:
-Маша, я больше не смогу встречаться с тобой.
Она кивнула, и неожиданно я заметил, что у нее странное выражение лица.
Тряхнув волосами, справившись с собой, насмешливо сказала:
-Ведь знала, что это когда-нибудь обязательно произойдет… Ты не думай, я никаких претензий не имею, ты все свои обязательства отработал. Чего еще я могла бы пожелать? Это был волшебный год. Я, идиотка, почти влюбилась… Вот смеху-то, правда?
Я не хотел разговаривать с ней в подобном тоне. Миролюбиво сказал:
-Маша, так вышло. Я встретил девушку…
Она фыркнула:
-Можно подумать, раньше тебя это останавливало…
Я кивнул:
-Сам не пойму, что со мной творится. Но встречаться с тобой, извини, не смогу. Я вообще… физически не могу этого.
Она засмеялась:
-Женя, ты не заболел?
Я покаянно кивнул:
-А знаешь, кажется, заболел…
Она устало потерла лицо и глухо сказала:
-Значит, все серьезней, чем я предполагала…
Я наконец, заметил, что нервы ее на пределе, и руки дрожат.
-Маш, что-то случилось? – спросил я.
Она помотала головой и я увидел, что она плачет:
-Скажи, почему ты должен был сказать это мне именно сегодня, а? Почему именно в тот момент, когда мне так нужна была хотя бы иллюзия мужской поддержки?..
Не могу видеть, как женщины плачут. А Маша плакала некрасиво, вздрагивая и захлебываясь, размазывая косметику по лицу. Это настолько было непохоже на обычное, насмешливое и уверенное ее поведение, что я растерялся.
Принес из кухни воды, она неловко разлила ее на грудь… В принципе, ассортимент успокаивающих средств у меня небольшой, поэтому скоро мы лежали на диване. Маша, до последней минуты пытавшаяся вырваться из моих рук, утихла, и стала отвечать мне…
Я уселся на диване. Разгромленные подушки валялись на полу. Маша лежала, отвернувшись к стене.
Я молча застегнул пуговицы на рубашке, поднялся. С сигаретой застыл в проеме балконной двери.
Маша глухо сказала:
-Иди, Женя. Можешь считать это актом благотворительности.
Ну, судя по тому, что к ней вернулось обычное состояние духа, я мог ретироваться.
От двери я сказал:
-Пока.
Маша мне не ответила.
На обратном пути я заехал к Дашке.
Целовать ее не стал, отговорившись простудой…
Дашка сразу забегала вокруг меня с чашкой чая, лимоном и Фервексом, но я отказался:
-Извини, малыш, я поеду, а то меня совсем развезет…
Чувствовал я себя и в самом деле препаршиво.
К вечеру следующего дня мой кабинет посетило высокое начальство в лице начальника управления Вадима Новопашина.
Он уселся за стол напротив, и гневно сказал:
-Осадчий, черт тебя подери!.. Я понимаю, что Машка – дура, и опять выбрала себе приятеля, учитывая мужские стати и экстерьер… Учти, что я тебе не позволю так с ней обойтись! Честно говоря, я больше всего на свете хотел бы увидеть твое заявление об уходе, но ради Маши готов предложить тебе альтернативу… Не думаю, что в противном случае ты сможешь остаться работать в офисе.
Он поднял глаза и увидел фотографию на стене. Приятель снял нас с Дашкой на мосту: я обнимал ее, она прижалась к моему плечу, волосы ее летели на ветру… Мне нравилось смотреть на снимок, когда Даши не было рядом.
Новопашин осекся.
Недоверчиво спросил:
-Ты… влюбился, что ли?
Не отвечая на его вопрос, я поднялся:
-Насколько я понял, вы в курсе этой истории… Пока мы оба этого хотели, мы были вместе. Она и я – взрослые люди …Вчера я с ней объяснился…
Новопашин хмуро прервал меня:
-Видел я ее после ваших объяснений. Ты хоть знаешь, что она ездила в Австрию с сыном на лечение?
-Ну, она говорила, что ей надо свозить сына. Я думал, она хочет показать ему горы, развлечься…
Новопашин горько хмыкнул:
-Развлечься… У Алика серьезные проблемы с кровью. Маша списалась с врачами, однокурсник наш помог, обещали помощь, но нужна операция. А у него все показатели ухудшились, так что их отправили ни с чем. Нужно ехать в Москву, готовить мальчишку. Это дело не одного месяца… В общем, Машке сейчас хреново, а тут еще ты…
Я пожал плечами.
-Маша мне никогда об этом не рассказывала.
-Еще бы, - хмыкнул Новопашин. – Ладно, я тебе сказал, чего хотел, а дальше сам думай.
В этот момент дверь кабинета открылась, и в дверях появилась Маша.
-Привет, - хмуро поздоровалась она. – Вадик, так и знала, что застану тебя здесь. У меня новость, Михаил Андреевич добился моего перевода, я уезжаю в Москву. И насчет Алика все решилось, в клинике его уже ждут.
Вадим улыбнулся:
-Ну, вот видишь, все налаживается…
Маша внимательно посмотрела на меня, на Вадима и решительно спросила:
-Надеюсь, вы тут не меня обсуждали?
Я кивнул на сметы:
-Вадим Михайлович интересуется нашим проектом…
Она кивнула.
-Вадик, я прошу тебя никаких мер в отношении Жени не принимать. Если любишь меня, сделай, как прошу.
Вадим набычился, а она положила руку на его рукав:
- Вадик, передай Ольге мою благодарность. И скажи, что я ей и Михаилу Андреевичу …
-Сама и скажи. Приезжайте в субботу с Аликом, пусть на воздухе погуляет.
Дверь за ними закрылась. Я заметил, что во время разговора Маша ни разу не посмотрела на фотографию…
Надо было бы вздохнуть с облегчением, да что-то мешало…
Чтобы как-то разрядить обстановку, я взял отпуск.
Несмотря на сопротивление Дашкиной матери, которой я остро не нравился, мы уехали в Египет, и провели вместе три чудесные недели. Даша первый раз была заграницей, ей все было в новинку, и египетские чудеса, и каирская экзотика, и буйство арабских рынков…
Елена Алексеевна настояла, чтобы Даша сама оплатила свою половину путевки, и мне пришлось согласиться. Вообще, в Дашке была какая-то трогательная деликатность в отношении подарков, кажется, это у нее от матери.
Неподалеку от отеля, где мы поселились, она нашла крошечную лавку, полную блестящих дутых золотых украшений, местных ковров и прочей чепухи. В один из последних дней мы решили купить подарки. Неожиданно ей понравился скромный на вид широкий серебряный браслет, однако, узнав его стоимость, Даша отложила его в сторону. Продавец пояснил с извинениями, что этот браслет изготовлен бедуинами, поэтому и цена у него другая, чем у прочего товара. Даша купила для матери латунную кофеварку с изысканным орнаментом, кофейную мельницу подруге, и всякую сувенирную чепуху: кусочки папируса, янтарных скарабеев. Все покупки ей упаковали, и продавец долго кланялся нам.
Самым запоминающимся в нашем номере была роскошная кровать. Собственно, все свободное от прогулок и экскурсий время мы в ней и проводили.
Даша уснула, а я спустился вниз, и храбро вышел на раскаленный послеполуденный уличный воздух. Знакомой дорогой вернулся в лавку. Старик-продавец, конечно, сразу узнал меня и без долгих разговоров упаковал браслет.
Вручая его мне, показал на магические знаки, выгравированные на внутренней поверхности, и на ломаном английском сказал:
-Эта вещь, домлуг, защищает своего владельца от плохих людей. – Видя, что я недоверчиво усмехнулся, он с важным видом изрек: - Будет правильно подарить его вашей девушке: красота часто привлекает зло…
Вечером Даша вертелась у зеркала, собираясь в ресторан.
Я подошел сзади и протянул ей браслет.
Она мгновенно подняла на меня темные глаза:
-Женя, зачем ты? Я не могу принять такой дорогой подарок…
Я вздохнул, поцеловал ее и тихо сказал:
-Ну, я же смог…
Она все еще отрицательно покрутила головой, отстранила мою руку.
Я настаивал:
-Просто хочется, чтобы у тебя осталась памятная вещица от этой нашей поездки.
Даша засмеялась, поворачиваясь и подставляя мне шею:
-По-твоему, я смогу забыть ее?
По возвращении я узнал, что Маша уехала. С Вадимом Новопашиным я виделся редко. Здоровались в коридоре, но руку он мне никогда не протягивал… Чувствовалось, что историю эту он забывать не собирается.
В конце сентября отец неожиданно затеял разговор со мной.
-Женя, ваша фирма выставляет на тендер строительство нового завода. В общем, мне нужно, чтобы ты имел доступ к информации по нему.
-Пап, да ведь это совсем другой отдел! У меня даже знакомых там толком нет!
Отец поморщился:
-Нет – значит, познакомься. Кто у них начальником?
-Пока никого.
Он поднял брови:
-А почему бы тебе не стать этим начальником? Это значительно упростило бы дело…
Я не посвящал отца в свои неприятности. Решение о новом назначении должен был подписывать Вадим Новопашин, а вот он-то как раз этого не допустит ни за что!
Я промямлил, что попробую сделать что-нибудь, а про себя решил, что никаких мер принимать не буду.
Отец вдумчиво посмотрел на меня и тихо сказал:
-Есть люди, которые откатят 10 процентов стоимости контракта…
Десять процентов?! Я мысленно посчитал и ошеломленно посмотрел на отца.
Удовлетворенный произведенным эффектом, тот кивнул:
-Ну, думаю, теперь ты задумаешься над этим всерьез.
А что тут думать?! Новопашин костьми ляжет, но не назначит меня руководить отделом. Да он вообще меня едва терпит!
А через несколько дней Даша неожиданно сообщила, что в одной с ней группе учится Ира Филатова – дочь нашего генерального…
И я загорелся.
Увидевшись с Ириной, все сразу понял. Когда она позвала меня на дачу, встретиться с отцом, уже было ясно, что мне придется выбирать между Дашей и десятью процентами…
Даша свой выбор сделала первой.
До сих пор думаю, не помог ли ей в этом чертов браслет?..
Я все не верил, что Даша может так быстро забыть все, и надеялся, что через полгода-год смогу разрулить ситуацию с ней… А сейчас наш разрыв, казавшийся мне временным, был мне на руку. Как иначе я мог бы изображать чувства к Ирине?
И только увидев ее с Иваном, понял, что все кончено. Не знаю, что тогда у них произошло, кажется, он ревновал ее ко мне, только их ссора и последующее примирение окончательно поставили точку и в наших с Дашей отношениях.
Я тогда ходил некоторое время с пустой головой и сердцем, никого не хотелось видеть. Мама, моя мудрая мама, садилась около меня и гладила волосы…
-Все пройдет…
Приятель давно звал меня в Питер, и я почти решился.
Как раз тогда я и встретил Филатовского водителя. Узнав о смерти отца Ирины, поехал к ней.
Ирина была непохожа на себя.
Она не плакала, сидела молча.
Вечером, накануне похорон, попросила оставить ее с отцом наедине.
Ольга кивнула, подхватила мать, и мы вышли.
Около часа Ирина была одна с отцом, потом вышла:
-Все…
Она не заплакала и на кладбище.
После панихиды я отвез ее домой, в городскую квартиру.
Присел, снял туфли, стянул черное платье. Уложил на кровать, укрыл ее пледом и лег рядом. Под утро почувствовал: проснулась.
Она вытащила руку и провела по моей щеке с отросшей щетиной.
Я потерся о ее руку и неожиданно для себя сказал:
-Ирка, мы тут с тобой много чего начудили… Выходи за меня замуж, а?
И дрогнул от того, как она на меня глянула:
-Женя, зачем? Ты же не любишь меня?
Я пробурчал:
-Много ты понимаешь…
И тогда она, наконец, смогла заплакать. Я вытирал ее слезы рукой, а потом это стало бесполезно, и подушка, и простыня промокли…
Домой я появился к обеду, объявил новость.
Реакция отца была вполне предсказуема:
-Ты такой же романтичный идиот, как твоя мамочка! Я по-мужски даже понял бы тебя, женись ты на своей Даше! Зачем ты сажаешь себе на шею некрасивую, ни к чему толковому не приспособленную бабу? Она что, беременна?!
Впрочем, мама тоже новости не обрадовалась. Нет, она меня не отговаривала, но тихо сказала, когда разъяренный отец ушел:
-Женя, мужчины иногда поступают необдуманно и скоропалительно. Я понимаю, что тебе жалко Иру, ты глубоко сочувствуешь ей в ее горе, но… Я не думаю, что на этих чувствах можно прожить долгую жизнь вместе. Я знаю, что у тебя самого сейчас все так непросто, и мне жаль, что с Дашей так получилось…
Я поднял голову:
-Мама, Даша тут вовсе не при чем!
Она грустно улыбнулась и сказала:
-Ты, конечно, поступишь так, как считаешь нужным… Мне не хотелось бы, чтобы в вашей с Ирой жизни встретились предательство и измены, ложь… Знаешь, твой отец в этом отношении не был безупречным, и мне не хотелось бы…
Она долго не могла подобрать слов, и я закончил ее мысль:
-Я не собираюсь изменять Ире, как это делает мой отец. Ты это имеешь в виду?
Она поднялась и подошла к окну.
-Раз уж у нас зашел такой откровенный разговор… В общем, мы с твоим отцом приняли решение пожить врозь. Я не хотела начинать эту тему, видела, что тебе плохо, но сейчас, думаю, так для всех будет лучше…
-И где ты собираешься жить?
-Я поживу с дедушкой. Мы не хотели бы афишировать наш разъезд, поэтому никаких официальных заявлений делать не будем.
-А папа? – тупо спросил я.
-Отец останется здесь. Во всяком случае, пока…
Ирину новость о разъезде моих родителей не удивила.
-Они очень разные люди, - философски заметила она. – Тебе жалко, что они больше не будут вместе?
Я пожал плечами.
-Понимаешь, это мои родители. И они столько лет прожили…
Ира искоса глянула на меня:
-Наверное, Анне Николаевне, наконец, надоели похождения твоего папочки…
В последнее время Ирина была нежной и покладистой, и ее последнее замечание показалось мне несколько странным.
В общем, это был только первый звонок…
Неприятным открытием для меня оказалась ее ревность и подозрительность. Она могла грубо оборвать официантку, когда ей показалось, что девчонка как-то особенно улыбнулась мне. В самый разгар вечеринки мы неожиданно подхватывались, и, обижая хозяев, под самым надуманным предлогом покидали гостей…Ирина бесконечно звонила мне, наводящими вопросами пытаясь выведать, где я в этот момент нахожусь… А иногда и являлась с инспекционными проверками.
Все это сопровождалось ссорами, упреками, слезами, бурным сексом, утренним раскаянием…
Сначала меня это развлекало, и я забавлялся ее ревностью, в разгар ссоры хватая ее и волоча в спальню…
Потом я стал жалеть ее. Во Флоренции, куда мы поперлись вопреки моему желанию (понятно, что мне вовсе не нравилась мысль гулять по тем же улицам, что и Даша с Иваном!),мы поселились в лучшей гостинице, за совершенно безумные деньги. На второй день Ирка скисла, к вечеру я застал ее с полупустой бутылкой виски в руках…На мои настойчивые расспросы призналась, что не может ночевать в гостинице, где до нее жила Даша…
-Не могу дышать с ней одним воздухом, - плакала Ирина, размазывая пьяные слезы.
Я ушел из номера, бахнув дверью.
Побродив по улочкам, успокоился, купил Ирке цветы и вернулся в отель.
У портье внизу поинтересовался, не останавливались ли в отеле мои русские друзья, и за совершенно символическую сумму убедился, что в последний год такие постояльцы зарегистрированы не были.
Ирина встретила меня загнанным взглядом:
-Я думала, что ты уехал навсегда…
-Дурочка, я просто посмотрел гостиничный компьютер. Ни Иван, ни Даша здесь никогда не останавливалась…
-Правда? Так ты специально ходил, чтобы узнать это? Женя, я – идиотка, и прости ты меня, дуру ревнивую…
Конечно, все закончилось в спальне…
Ирина постоянно требовала подтверждений моей любви, и не только словесных, но и материальных. В магазине на Понте Векьо она выбрала безумно дорогое колье. Я только приподнял брови, когда увидел его цену, но молча оплатил покупку.
В номере Ирина бросила коробку с колье на пол, разрыдалась, и призналась, что колье совершенно безвкусное, и ей одеть-то его не к чему, и вообще, она только хотела убедиться в моей любви…
Я холодно спросил:
-Убедилась?
Ей пришлось звонить Вадиму и просить денег, потому что на такие траты мы не рассчитывали…
Почему-то мне наша семейная жизнь с Ириной представлялась несколько иначе. Со стороны я видел себя ветераном, понесшим потери на любовном фронте, и рядом с собой – жену-друга, и мирные вечера вдвоем, и поездки на дачу…И ничего, что нет любви, есть дружба и взаимное уважение…
Сбылась из всего этого только моя фантазия о любовном фронте, правда, я как раз оказался на передовой, по другую сторону демаркационной линии от жены-друга…
Последний вечер во Флоренции мы провели в гостиничном ресторане. За соседним столом, в компании каких-то бюргеров, сидела роскошная немка с золотыми волосами, очень белой кожей и голубыми глазами. Подобные Гретхен никогда не были в моем вкусе, но эта была ослепительно хороша.
От расстройства Ирина умудрилась напиться в стельку, и я отволок ее в номер.
Спать не хотелось, и я спустился в бар за сигаретами. За стойкой сидела Гретхен…
Ее номер по иронии судьбы оказался прямо под нашим, и, не будь здесь мощных перекрытий, Ирина могла бы полюбоваться нами…
Я вернулся к себе под утро. Ирина спала, в комнате пахло перегаром.
Я открыл дверь на террасу и вышел. Купола соборов Флоренции плыли в сиреневой дымке…
У меня было ощущение, как будто за ужином я съел много жирного…
В первый же вечер после возвращения позвонил Стас, мой питерский приятель:
-Слушай, Женька, решайся, наконец! Подъехали мои финские партнеры, предлагают интересные темы…
Я промямлил:
-Стас, наверное, мне придется отказаться…
Он помолчал, а потом сказал сердито:
-Охота тебе штаны в офисе просиживать? Женька, ты же орел был, что-то ты скис так? Приезжай, познакомлю тебя с девчонками, оттянемся… Финны – тоже ребята молодые, так что покажем им, как надо гулять… Ну? И дело предлагают стоящее, поверь!
Я с тоской представил, что мне придется выйти на работу в Управление, и каждый день встречаться с Вадимом…
Стас остался таким же, каким был и я год назад: легким, свободным, веселым парнем. Меня же скрутила жизнь, не давая дышать полной грудью…Обиднее всего было то, что я сам загнал себя в эту ловушку.
* * *
Я решился и перемахнул ограждение.
Тихо поднялся по ступеням веранды, и замер: на плетеном диванчике, неловко поджав ноги, спала Даша.
Я жадно рассмотрел ее, но никаких признаков беременности не увидел. Дашка была прежней, и даже спала так же, как обычно, подсунув сжатый кулачок под щеку…
Я присел рядом с ней, подул в лицо.
Она немедленно открыла глаза, удивилась:
-Женя, ты зачем здесь?
Я уселся на пол, скрестив ноги.
-А если я скажу, что хотел тебя увидеть?
Она пожала плечами, и я засмеялся:
-Не пугайся, я сейчас уйду. Вот посмотрю на тебя, и уйду.
Даша выпрямилась, спустила ноги и сердито сказала:
-Женя, я не хотела бы…
Я прервал ее:
-Помолчи, а? Я все понимаю: у тебя – новое, большое и светлое чувство, и все, что было между нами – давно в прошлом… Я вот спросить тебя хотел, ты в самом деле меня любила тогда, или это было просто девчачье любопытство?
Она нахмурилась, но сказала правду:
-Конечно, влюблена была, и переживала, когда ты меня как-то особенно небрежно бросил… А любовь… Женя, да ты ведь и не дал мне времени, чтобы я узнала, что это такое… Хотя, как вспомню, что дышать не могла с тобой рядом… Сейчас не верится, что это была я…
Я протянул руку, но она уже поднялась.
-Знаешь, хорошо, что ты приехал. Я все хотела тебе отдать одну вещь…
Я понял, о чем она говорит.
Даша вернулась с браслетом в руках:
-Женя, все твои подарки я оставляю, а этот – не могу…
Я отвел ее руку:
-Старик уверял меня, что домлуг защищает своего владельца от дурных людей, оставь его.
Даша покачала головой:
-У меня есть Иван, он защитит меня лучше любого браслета.
Я кивнул, сунул серебряную загогулину в карман.
Я мчался по шоссе несколько часов, не останавливаясь. Потом вспомнил, и набрал номер единственного человека, который еще любил меня:
-Мама! Я уехал в Питер.