Ветер осторожно собирал клочья облаков в одну добротную плотную тучу. На глазах она теряла свою прозрачность, наливалась холодной синевой, набухала тяжелой влагой. В миллиардах одинаковых водяных капельках пульсировала Идея – еще не оформленная, не озвученная, не имеющая ни запаха, ни цвета, ни веса. Растворенная, она долго блуждала по той многомерной оболочке, которая словно струящаяся ткань укрывает нашу планету. Время шло, Идея окуклилась в перепадах потенциалов, вызрела и, дрожа влажными прозрачными крылышками, готовилась к своему рождению. Но нужен был проводник, тот, кто бы помог ей спуститься на землю. И точно так же, как грозовая туча, наполненная электрическим зарядом, ощупывает верхушки деревьев в поисках самого подходящего, так и Идея осторожно касалась людей.
Первым оказался Поэт. Безответная любовь сделала его душу прозрачной и чувствительной. Идея лишь коснулась его – и полилась на чистый лист бумаги нервными строчками стихотворения. Слова переплетались с танцем дождя и дрожанием мокрых веток за окном, а сама Идея обрела стойкую горечь неответности к преходящей земной красоте. Словесная оболочка, в которую Поэт пытался облачить Идею, оказалась слишком тесной, давили рамки и границы прошлых ошибок и жизненного опыта. Стихотворение оказалось только слепком Идеи, очертив ее отдельные контуры и линии.
Потом на пути Идеи оказался Ученый. Последний месяц измучил его бессонными ночами. Предчувствие озарения и смутная уверенность, что вот-вот откроется нечто. Ответ на давно мучивший вопрос был где-то рядом, но не хватало какой-то мелочи, крошечного зерна, чтобы картина ожила и заиграла. Свет от старинной лампы преломился через крыло Идеи, осветил из нагромождения формул и цифр узенькую дорожку. И мысль побежала как ручеек с горы – уверенно и быстро, прокладывая путь новому открытию. Это открытие должно было перевернуть основы традиционной науки, а его применение избавило бы человечество от всех болезней. Но Ученый отлично понимал, что пробить устоявшуюся систему здравоохранения будет трудно, и вряд ли у него хватит сил на это. И что, скорее всего, открытие так и останется у него в ящике письменного стола.
Талантливый политик - будущий диктатор. Он еще не знал о своем предназначении. Он только знал, что это предназначение у него есть. И есть твердая уверенность, что он имеет право решать за других – как именно быть счастливыми, каким путем этого счастья добиваться. Его голова была воспалена чужими красивыми словами о всеобщем счастье и благополучии, поэтому Идее было достаточно только приблизиться, чтобы индуцировать Идею Всеобщего Блага. На бумаге она оформилась красивыми и правильными образами, но завтра должна была воплотиться через кровь и насилие, через очищение и выжигание.
Но Идея не могла предугадывать завтра. Она была «сегодня» и «всегда», неделимой, невесомой и хрупкой. Хрупкой, как сон младенца.
Прозрачным облачком она тронула ресницы спящего ребенка. Его мама сразу же вернулась из своего чуткого материнского сна и склонилась над кроваткой. Младенец не спал. Он смотрел на свою маму, улыбался и размахивал крохотными ручками. А в его глазах была безграничная любовь и доверие - та самая Идея, не искаженная ни жизненным опытом, ни чужими словами, ни страхом, ни комплексами – Идея, рожденная далеко от земли и нашедшая, наконец-то, самого лучшего своего проводника.