Коранические мотивы в некоторых текстах
А. С. Пушкина
Отрывок из статьи о Пушкине в юбилейном сборнике семинара TEXTUS
Так получилось, что эти строки пишутся 170 лет спустя после того, как друг и учитель великого русского поэта В. Жуковский сказал о последних секундах жизни поэта, запечатленных на лице его: «Какая- то важная удивительная мысль на нём разливалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубоко-удовлетворяющее знание. Всматриваясь в него, мне хотелось у него спросить: «Что видишь, друг?» Какая мысль открывалась Пушкину перед уходом в никуда, известно не нам. Возможно, это была некая «всемирность» «единственного явления русского духа», подмеченная позже, в 1880 году, Ф. М. Достоевским: «Пушкин лишь один изо всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность». Перевоплощением в чужую национальность было для Пушкина не только изображение чужих пейзажей, обычаев и героев, но и проникновение в стиль и язык чужого языка, в чужой дух, чужую религию и мировоззрение, как в свои национальные ипостаси. При всём при том Пушкин оставался русским, христианином. В. Соловьёв, известный русский религиозный христианский философ XIX века, писал, что религиозное сознание поэта сформировалось в его зрелые годы. «Прежнее его неверие было более легкомыслием, чем убеждением, и оно прошло вместе с другими легкомысленными увлечениями…В сознании своего гения и в христианской вере имел поэт двойную опору.»
Нам никоим образом не хотелось бы посягнуть на христианскую опору гения, поэтому сразу оговорим, что обращение к сопоставлению «Подражаний Корану» с самим Кораном преследует цель филологическую, а не какую- либо другую, тем более, что подобное обращение - не первое и не единственное. Обратиться придётся при сопоставлении и к более древнему, нежели Коран, документу - Ветхому Завету, у которого достаточно много общего и с православными , и с исламскими мотивами.
Тема христианства в творчестве Пушкина стала разрабатываться сравнительно недавно, если не учитывать высказывание В. Соловьёва о высшем добре и высшем разуме в судьбе Пушкина и христианских мотивах его творчества. В конце 20 века учёные сделали попытку обобщения аналитических исследований на эту тему. Библейскими обычно считают «Гавриилиаду», которую имел в виду В. Соловьёв, говоря о юношеском легкомыслии поэта, стихотворения «Пророк», «Отцы пустынники» и около десятка других произведений. Написанная в 1821 году, «Гавриилиада» отражает интерпретированный поэтом сюжет, не чуждый и мусульманской мифологии. В Коране имя Джибрила (Гавриила) стоит рядом с именами Исы и Марьям (Иисуса и матери его Марии). Как отмечают исследователи, образ Гавриила воспринят из иудейско- христианской традиции, основанной на взаимодействии иудаизма и раннего христианства. Коран, в свою очередь, знает об Исе и Марьям значительно больше, чем о других пророках, художественная форма рассказов о нём, диалоги Марьям и ангелов свидетельствуют о широком распространении в Аравии VI-VII веков христианских легенд и ветхозаветных притч. Многие тексты свидетельствуют о явной симпатии к христианству в начальный период создания Корана. История создания и распространения поэмы Пушкина описана в комментариях Д. Благого к собранию сочинений Пушкина, потому не будем повторяться, однако заметим, что образ Марии - это и коранический образ. Не случайно А. С. Пушкин, осваивая мировые религии, обратился к образу Марии как самому древнему образу христианства, уходящего в глубину Ветхого Завета, наиболее почитаемому в христианстве и уважаемому в исламе.
Тема влияния восточного, в частности, исламского мировоззрения на творчество Пушкина стала разрабатываться ещё в начале XX века, но и по сей день существует много неясных вопросов, касающихся взаимодействия русской культуры первой половины XIX века и культуры Востока, повлиявшей не только на творчество великого русского поэта, но и на всю последующую русскую культуру и литературу.
Подробно об истории изучения межкультурных связей Востока и русских писателей, особенно Пушкина, о жанре подражаний в русской и европейской поэзии мы написали в статье «Ветхозаветные и коранические мотивы в творчестве А. С. Пушкина» в 1999 году. Подробно изложена также информация о знакомстве Пушкина с Кораном и его переводами на русский язык , о распространённости Корана в России . Информация собрана в результате изучения работ советских историков и востоковедов ( И. Ю. Крачковский, Г. В. Милославский, М. Б. Пиотровский, С. М. Прозоров, Е. Резван и др.). Текстологу и филологу интересно знать, что Пушкин писал свои «Подражания», когда в России не были известны ни переводы Крачковского, ни знаменитые переводы С. Саблукова, ни, тем более, комментированные тексты В. Пороховой. Известно, что среди интеллигенции России в то время «ходили» казанские тексты на арабском языке, переписанные в 1787- 1798 годах. В Европе был распространён латинский перевод Корана 1698 года, французский перевод А. Дю Рие, использованный в дальнейшем для перевода на русский язык М. И. Верёвкиным, английский текст Сэла, с которого в 1792 году был составлен русский перевод Колмыкова. Переводом Верёвкина, по-видимому, пользовался и М. Ю. Лермонтов, работая над «Демоном». В начале 60-х годов Б. Томашевский писал, что значение «Подражаний Корану» ещё не определено, поэтому необходим дальнейший анализ и сопоставления с текстами Корана. Ниже мы приводим свою собственную интерпретацию некоторых стихотворений цикла, сформировавшуюся благодаря сравнению текста Пушкина с имеющимися в нашем распоряжении факсимильным арабским текстом и его переводом (Саблуков), с построчными переводами Крачковского и «Переводами смыслов» В. Пороховой, а также с некоторыми строками канонической Библии.
Общее описание «Подражаний» и соответствующих фрагментов Священных книг:
В «Подражаниях» выделяются 9 самостоятельных стихотворений, которые, тем не менее, следует рассматривать как единое произведение. Многие строки до сих пор толкуются по- разному, точно так же, как суры Корана содержат « явные» и «скрытые» части, то есть подлежащие толкованию и не подлежащие толкованию. Отдельные части требуют обращения к Ветхому Завету, так как носят явные признаки переплетения иудео- христианских и мусульманских мотивов. Девять частей «Подражаний», как и 114 сур (глав) Корана не связаны друг с другом ни логически, ни каким-либо сюжетом. В Коране суры организованы по принципу величины текста, разрозненны по содержанию и выхватывают отдельные разрозненные эпизоды из жизни Мухаммада или всей Аравии. Пушкин попытался несколько упорядочить строй своего произведения, разнообразить ритмический рисунок, что соответствует разнообразию поэтической формы сур Корана ( всего в Коране 114 сур от 3 до 286 айатов- стихов). Нельзя исключить субъективный фактор избрания Пушкиным разных объёмов, размеров и ритмических рисунков: молодой поэт, по-видимому, оттачивал стихотворное искусство. Дальнейшее сопоставление показывает, что при работе над «Подражаниями» Пушкин действовал не как переводчик, а прежде всего как поэт и интерпретатор: он брал строки перевода М. Верёвкина и облекал подстрочный прозаический текст в искусную поэтическую форму, подчиняя её законом русского стиха и русского языка. Так же поступал М. Ю. Лермонтов, создавая стихотворения по байроновским стансам.
Сопоставление первого стихотворения цикла с сурой 89 «Клянусь»: Начинается цикл строфою из 4-х строк с анафорой «Клянусь». Мотив клятвы наблюдается и в Коране ( суры 81, 85, 86 , 89, 90 , 91, 92 ,95 , 100 , 103 и др). Наиболее соответствует пушкинской клятве 89 сура Корана, в которой представлены мотивы чета и нечета, утренней зари, вечерней молитвы, меча и правой битвы, тайною создания мужчины и женщины и др. Примечательно, что у М. Ю. Лермонтова в «Демоне» также присутствует мотив клятвы с аналогичными атрибутами. Сравним тексты:
Пушкин :
Клянусь четой и нечетой --- Клянусь мечом и правой битвой --- Клянуся утренней звездой ---Клянусь вечернею молитвой
Издания Корана:
ва-ш-шаф’ и --- ва-л-ватри --- ва-л- фаджри---
клянусь четом и нечетом --- клянусь четой и единицей---
клянусь зарёю --- клянусь утренней зарёю --- клянусь тем, кто создал мужчину и женщину --- клянусь тайною создания двух полов
Примечательно, что в текстах Корана отсутствуют строки о клятве вечернею молитвой. Во времена создания Корана ритуал вечерней молитвы ещё не был введён в исламе, каноническая молитва была введена и закреплена письменно только в VIII веке.
В Коране мотив клятвы связан с ранними языческими представлениями аравийских кочевников, потому в нём присутствует клятва силами природы (планеты, кометы, ночь, день, заря, небо, звёзды, сияние солнца, луна, вечернее и предзакатное время и т. д.) Пушкину были известны эти строки с клятвами, потому что он сам комментирует: «Алла клянётся копытами кобылиц, плодами смоковницы, свободою Мекки, добродетелью и пороком, ангелами и человеком. Странный сей реторический оборот встречается в Коране поминутно». Действительно, в сурах 95 и 92 аллах устами Мухаммада клянётся смоковницей, маслинным деревом, горой Синаем и безопасным городом (Пушкин, вслед за переводчиком Верёвкиным, думает, что это Мекка, хотя скорее всего это Медина, куда бежал Мухаммад в целях безопасности). Сура Корана 100 содержит информацию, которую можно отнести к так называемым «скрытым» понятиям, не расшифрованным даже экзегетами. Не очень вдумываясь в смысл скрытости, Верёвкин переводит « клянусь копытами кобылиц», что смущает Пушкина и он выводит этот образ в примечания, не вводя в текст.
Сравним варианты известных переводчиков И.Ю. Крачковского, Г. Саблукова, В. Пороховой с переводом Пушкина, данном им в комментариях к стихотворению:
• Мчащимися задыхаясь, выбивающими искры, нападающими на заре (Крачковский) --- быстробегущими, с пыханьем, выбивающими искры, пускающимися в набег с утра (Саблуков) --- в знак скакунов, что мчатся и, от бега задыхаясь, бьют искрами из- под копыт и атакуют на заре (Порохова) --- копытами кобылиц( Пушкин)
• этим городом безопасным( Крачковский) --- сим безопасным городом(Саблуков)--- и этим городом, что так великолепно безопасен(Порохова)--- свободою Мекки(Пушкин)
• смоковницей(Крачковский)--- смоковницей(Саблуков)--- смоковницей (горы Иерусалимской) (Порохова)--- плодами смоковницы(Пушкин)
Можно согласиться с мнением отдельных учёных о том, что пушкинские стихотворения цикла непосредственно соответствуют той или иной суре Корана, однако о переводе не должно быть и речи. Пушкин пользовался не самим Кораном, создавая Подражания, а его переводом, который, в свою очередь, был вторичным с французского, а происхождение французского перевода трудно прослеживается. Потому правильнее было бы говорить о вольной интерпретации Пушкиным стихов Корана, толчком для которой послужили поэту строки и образы, разбросанные по всему тексту, распылённые по многим главам. Сам текст Корана противоречив, что объясняется историей его создания в разное время и в разных местах Аравии, когда происходило формирование монотеистической религии на фоне активных языческих верований иудаизма , иранского зороастризма и раннего христианства. Немудрено, что текст Корана впитал в себя элементы религий многих народов и не может быть истолкован только с позиций одной религии. Точно так же и Пушкин: увлекшись исламом как одной из молодых религий, он не мог выбросить из сознания образы и сюжеты других священных книг. Пример тому - IX стихотворение поэта, возвращающее читателя от Мухаммада к древнееврейским пророкам и странникам. Олицетворение «странника» и «пророка» с поэтом, отчётливо выраженное в пушкинском «Пророке», чуждо исламу. « Не сообщить ли мне вам, на кого нисходят сатаны? Нисходят они на всякого лжеца, грешника…И поэты - за ними следуют заблудшие…кроме тех, которые уверовали». Обратим внимание на последние слова суры: «…кроме тех, которые уверовали». Исследователи Корана и ислама отмечают, что многие главы Корана являются своего рода отражением религиозно- политической борьбы и полемики между руководителями первых мусульманских общин с соперниками. «Главная идея проповеди Мухаммада - необходимость обращения к единобожию. Поэтому многобожие осуждается… Коран запечатлел борьбу Мухаммада с язычниками и язычеством, полемику с иудаизмом и христианством, которые существовали на территории Аравии в сектантских формах и рассматривались в Коране как генетически родственные и предшествовавшие исламу».
Приведём ещё несколько примеров сопоставительного характера с целью определения степени интерпретации Пушкиным строк Корана:
Пушкин: Нет, не покинул я тебя--- Когда же в сень успокоенья Я ввёл, главу его любя, И скрыл от зоркого гоненья? Не я ль в день жажды напоил Тебя пустынными водами?--- Не я ль язык твой одарил Могучей властью над умами?--- Мужайся ж, презирай обман, Стезёю правды бодро следуй, Люби сирот и мой Коран дрожащей твари проповедуй.
Коран , сура 93 ,Крачковский:
Не покинул тебя твой господь и не возненавидел--- Разве не нашёл я тебя сиротой и не приютил? И не нашёл тебя заблудшим?--- И направил на путь--- и вот сироту ты не притесняй, а просящего не отгоняй. О милости твоего Господа возвещай.
Коран , сура 93 Саблуков:
Господь твой не оставил тебя и не презрел--- Не сиротой ли он нашёл тебя и не приютил? Не блуждающим ли он нашёл тебя?--- И на прямой путь поставил--- А поэтому сироты не притесняй, нищего от себя криком не отгоняй, Но благость Господа твоего им проявляй.
Пушкин в целом передал содержание коранического фрагмента. Наряду с точным воспроизведением текста («Нет, не покинул я тебя») поэт перефразировал слова Корана, придав им художественную форму (строго говоря, Пушкин «исправлял» переводчиков, потому что в арабском оригинале текст представлен стихами с определённой рифмой и размером). Сравним стиль Пушкина и подстрочные переводы:
Пушкин: ввёл в сень успокоенья--- язык твой одарил могучей властью над умами--- люби сирот--- Мой Коран проповедуй--- дрожащие твари
подстрочные переводы: приютил--- направил на путь--- сироту не притесняй--- о милости твоего Господа возвещай--- сирота, заблудший, просящий, нищий
В дальнейшем мотив передачи откровения Бога через Мухаммада и подобный же библейский мотив отразились в стихотворении «Пророк»:
И он к устам моим приник И вырвал грешный мой язык И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой»
Второе стихотворение коранического цикла Пушкина посвящено жёнам и друзьям (родственникам) пророка. Оно наиболее соответствует 32- 34 айатам 33 суры Корана:
Пушкин: О жёны чистые пророка! От всех вы жён отличены Страшна для вас и тень порока Под сладкой сенью тишины Живите скромно Вам пристало безбрачной девы покрывало. Храните верные сердца Да взор лукавый нечестивых
Не узрит вашего лица!
Коран сура 33 перевод Крачковского: О жёны пророка! Вы не таковы, как какая-нибудь из женщин. Если вы богобоязненны, то не будьте мягки в словах , чтобы не возжелал тот, в сердце которого болезнь, и говорите слово ведомое Пребывайте в домах своих и украшайтесь украшениями первого неведения Выстаивайте молитву, давайте очищение, повинуйтесь аллаху и его посланнику Аллах хочет удалить скверну от вас, семьи его дома и очистить вас очищением
Коран сура 33 перевод Саблукова: Жёны пророка! Вы не то, что все другие жёны Если вы богобоязливы, то не будьте слишком ласковы в словах ваших, чтобы в том. у кого в сердце болезнь, не было желания вас Постоянно будьте в своих домах, не хвастайтесь перед другими своими нарядами, как хвастались в прежние времена неведения Совершайте молитву, давайте очистительную с имущества милостыню, повинуйтесь Богу и посланнику его Бог хочет удалить мерзость от вас, от семейства сего дома и очистить вас полною чистотою.
Как и в первом случае, мы наблюдаем почти полное соответствие содержания коранических строк и строк Пушкина. Обращает на себя внимание многословный и назидательный тон коранического текста и лаконичность пушкинской интерпретации. Строго говоря, в сопоставлении данного типа мы имеем дело не с Пушкиным и Кораном, а с Пушкиным и переводчиками, потому что текст самого Корана в данном случае для нас закрыт. К тому же, Крачковский и Саблуков, по-видимому, пытались стилизовать перевод под старину, отсюда- русские архаизмы типа «сего дома», «возжелал», «ведомое» и др. В этой стилизации нет вины учёных, они передали содержание текста, как могли, не будучи поэтами.
Современному исследователю, задавшемуся целью сопоставить тексты подобного типа, чтобы получить дополнительную информацию о мастерстве поэта и проникнуть в глубину его творческой лаборатории, приходится сталкиваться с явлениями «скрытого смысла», разгадать которые порой не удаётся без специальных знаний ( в данном случае- реалий обрядности раннего мусульманства и истории раннего ислама и пророка). Толкование пушкинских строк стихотворения VII «Восстань, боязливый» затруднено без обращения к переводу соответствующего фрагмента Корана и без фоновых знаний об эпизодах биографии Мухаммада, который, как известно, являлся исторической личностью, военачальником и главой рода. Так, например, Пушкин употребляет слово «боязливый», которому в Коране соответствует понятие «завернувшийся» или «завернувшийся в одежду». Кто это? В исследовании о раннем исламе Климович Л. читаем: «..пророки и пророчицы появлялись перед верующими с закрытыми лицами, а во время молитвы, впадая в транс, закутывались в плащ или более плотную одежду». Этот приём восходит к шаманскому культу и использовался в раннем мусульманстве и христианстве теми, кто выступал как пророк.
Строка Пушкина, первоначально звучавшая как «Восстань, боязливый»- ( в Коране - «закутавшийся») - в другом стихотворении поэта звучит «Восстань, пророк!».
Пушкин разгадал тайну «закутавшегося»:
Пушкин: Восстань, боязливый, в пещере твоей
Святая лампада до утра горит.
Сердечной молитвой, пророк, удали
Печальные мысли, лукавые сны.
До утра молитву смиренно твори,
Небесную книгу до утра читай!
Коран в переводе Крачковского,сура 74 и сура 73: О завернувшийся! Простаивай ночь, если же немного - половину её, или убавь от этого немного, или прибавь к этому и читай Коран чтением… Встань и увещевай, и Господа твоего возвеличивай и одежды твои очисть ! И скверны беги!
Логика сопоставления требует от исследователя обратиться к программному стихотворению Пушкина «Пророк» и сравнить его текст с «Подражаниями». Девятое стихотворение «Подражаний» было написано поэтом в 1824 году, «Пророк»- в 1826. Можно сказать наверняка, что два стихотворения связаны между собою явлением интертекстуальности, или переноса идеи и сюжета, реализованного в бессмертном шедевре. В обоих стихотворениях герой- странник бродит по пустыне, томится от зноя и жажды, засыпает, затем происходит чудо пробуждения и возрождения, в обоих стихотворениях – «неведомый глас», «бога глас», только в «Пророке» до Бога является «шестикрылый серафим». О «Пророке» написано много сочинений. Добавим к ним свои наблюдения, полученные в результате сопоставления ряда пушкинских текстов с книгами Ветхого Завета и Корана.
Выводы таковы:
• «Пророк» явился развитием художественной темы 7-го стихотворения «Подражаний», которое, в свою очередь, явилось интерпретацией поэтом одной из глав Корана
• Будучи христианином, Пушкин совместил в своем произведении мотивы исламские с ветхозаветными, тем более, что эпоха пророчества в священных книгах отражена примерно одинаково.
• Многие сюжеты и образы Корана – вторичны , по сравнению с Ветхим Заветом, поэтому деление художественных «мотивов» поэта по их религиозной принадлежности- несколько искусственно.
В доказательство явления синтеза, или синкретизма идей о пророке у Пушкина, сопоставим три текста, один из которых самим поэтом назван «Подражания Корану»:
Пушкин «Пророк»: « и шестикрылый серафим на перепутье мне явился.., и угль, пылающий огнём, во грудь отверстую водвинул..»
«.. И он к устам моим приник… и вырвал грешный мой язык…», «И Бога глас ко мне воззвал..»
«..Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей и , обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей!»
Пушкин «Подражания Корану»: «..настал пробужденья для путника час ;встаёт он и слышит неведомый глас «Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?» И он отвечает: уж солнце высоко ..» …И чудо в пустыне тогда совершилось, минувшее в новой красе оживилось,…и чувствует путник и силу , и радость… святые восторги наполнили грудь, и с Богом он дале пускается в путь…» «Восстань, боязливый, в пещере твоей Святая лампада до утра горит…»
« С небесной книги список дан тебе, пророк. не для строптивых, спокойно возвещай Коран, не понуждая нечестивых..»
Библия «Видение Исайи»: «…тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника; и коснулся он уст моих и сказал: «вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя, и грех твой очищен…» И услышал я голос Господа, говорящего: кого мне послать? И кто пойдёт для нас? И я сказал: Вот я, пошли меня…И сказал Он: пойди и скажи этому народу : слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите..»
Сопоставление текстов даёт материал для выводов относительно стилистических свойств текстов и постепенного созревания идеи «жечь глаголом сердца людей». По стилю, пророк «Подражаний» (1824 г) - спокойный старик, призванный возвещать Коран и прославлять Бога, не принуждая к вере. Пророк 1826 года должен восстать, чтобы «жечь глаголом сердца людей». Вялое по стилю и эмоциональности стихотворение «Подражаний Корану» противопоставлено яркому, энергичному, эмоциональному стихотворению с четким призывом к действию. Что касается Исайи, который упомянут в Библии несколько раз как пророк, сын Амосов, живший во время царя Езекия, а также как пророк, возвестивший появление Мессии ( « Тогда сказал Исайя: слушайте же, дом Давидов! ..сам Господь даёт вам знамение: се, дева во чреве примет и родит сына и нарекут ему имя ..Еммануил») - оставим служителям Господа выяснить вопрос о том, как Еммануил стал Иисусом. В данном случае для нас неважно настоящее имя Мессии или пророка, предсказавшего его появление. Важно, что А. С. Пушкин сконцентрировал в своём знании мотивы ветхозаветных, христианских и коранических легенд, создав поэтический и гражданский шедевр, вдохнув новое значение в понятие «пророк».
Полное сопоставление текстов «Подражаний» с текстами переводов Корана, факсимильным текстом Саблукова и стихотворением «Пророк» позволило в своё время автору настоящего исследования сделать выводы относительно религиозных мотивов в творчестве поэта:
Пушкин за свои 37 лет прошёл сложнейший путь духовных исканий от безверия и легкомыслия юности («Безверие», «Гавриилиада»), через знакомство с религией иудеев («отцы- пустынники») и мусульман («жёны непорочны»), через осознание своей пророческой миссии («Пророк») к христианству:
« Отцы пустынники и жёны непорочны … сложили множество божественных молитв, но ни одна из них меня не умиляет, как та, которую священник повторяет во дни печальные великого поста, всех чаще мне она приходит на уста и падшего крепит неведомую силой. Владыко дней моих…!»
Литература :
1. Анненков П. В. Пушкин в александровскую эпоху 1799-1826гг.- Спб., 1874.-С. 303- 304
2. Брагинский И. С. Заметки о западно- восточном синтезе в лирике Пушкина// народы Азии и Африки .-1965.-№4.-С. 124
3. Достоевский Ф. М. Речь на пушкинских торжествах в Москве 8 июня 1880 года // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. : в 30 т.- Л.,1984.-Т. 26.
4. Кашталёва К. С. «Подражания Корану» Пушкина и их первоисточник.-М.,1930
5. Кулешов В. И. А. С. Пушкин и христианство. Русская литература XIX века и христианство.- М., 1997
6. Лобикова Н. М. Пушкин и Восток.- М., 1974
7. Оболенец А. Б. Хроника научной жизни. Круглый стол «Принципы и методы филологии- конец XX века»//Вестник Ставропольского государственного университета .- Вып. 22.-1999.- С.129- 139.
8. Проблемы интертекстуальности и интертекста // «TEXTUS»: Избранное. 1994-2004.- Сб. статей .- Вып. 11.-Часть 1.- Ставрополь, 2005.-С. 179-197.
9. Пушкинский текст. Научно-методический сборник статей семинара «TEXTUS».- Вып.5.-С-Петербург- Ставрополь,1999.
10. Резван Е. Коран в России// Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь.- Вып I.- 1998.-С. 47- 58.
11. Филененко В. И. « Подражания Корану» Пушкина .- Симферополь, 1928.
12. Франк С. Л. Религиозность Пушкина // Пушкин в русской философской критике: конец XIX века- первая половина XX века.- М., 1990.
13. Фридман Н. В. Образ поэта- пророка в лирике Пушкина // Уч. записки МГУ .-Вып.118.- Кн. II. -М., 1946
14. Черняев Н. Н. «Пророк» Пушкина в связи с его же «Подражанием Корану».- М., 1908.
15. Чеснокова Г. Д. Ветхозаветные и коранические мотивы в творчестве А. С. Пушкина// Пушкинский текст. Научно-методический сборник статей семинара «TEXTUS».- Вып.5.-С-Петербург- Ставрополь,1999.- С. 80- 89
Источники:
16. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. Канонические. В русском переводе с параллельными местами.- М., 1999
17. Коран. Факсимиле и перевод с арабского Г. С. Саблукова (1907).-Казань.- М., 1990
18. Коран. Перевод акад. И. Ю. Крачковского.- М., 1990
19. Порохова В. Коран , перевод смыслов.- Дамаск- Москва.-1995.
20. Пушкин А. С. Избр. соч .в двух томах.- М.,1978.- Т. 1. -С. 219-224
Словари:
21. Ислам. Энциклопедический словарь.- М., 1991
22. Словарь русского языка в четырёх томах.- Том IV, С- Я.- М.: Русский язык, 1988.
Примечание: Автор приносит свои извинения за неудобства чтения примеров сопоставительного характера, что объясняется трудностями составления таблиц в данном формате.