Обеденный перерыв в ремонтно-механическом цехе. Кто-то пошел в столовую подкрепиться, другие на лавочках перекусив, сражаются в домино. Слышны смех, разговоры о прошедшем дне: кто, что слышал по радио, от соседей. Газеты в те годы были в дефиците, не каждый имел возможность выписать печатный листок с получением по почте.
Александр, недавно влившийся в этот коллектив на должность старшего мастера, был избран и комсомольским вожаком, присутствовал здесь же, в кругу работяг.
Летний день стоял теплый, солнышко своими лучами разморило и, распахнув рубахи, многие умиленно предавались отдыху.
-Да, хорошо бы сейчас газетку почитать. Ты скажи, старшой, почему у нас стенд всегда пустой? На каждый цех профком газету выделяет. Да к тому же ты вожак молодняка, пусть и молодежь ее почитает – обратился к Александру старый рабочий.
-А что, дело Иван говорит – как будто прорвало коллектив. Каждый бросал реплику.
Звонок с обеда прервал начавшиеся дебаты по поводу политического самообразования.
Александра этот вопрос тронул и после смены, шагая мимо заводоуправления, он зашел в завком профсоюза.
Выслушав его, там округлили глаза:
- Как так в цехе нет газеты? Ваш парторг Затычкин каждый вечер, идя с работы, забирает причитающуюся для цеха газету. Он должен помещать ее на видном месте.
Тогда только до Александра дошло, что газета оседает у Затычкина дома. Ну и прохвост этот парторг-нормировщик!
Через пару дней, ни с кем не обговаривая, Александр на листе ватмана нарисовал сгорбленного мужичка, несущего под мышкой свернутую газету с надписью: что коллектив ждет не дождется, а парторг лишает народ прессы. Придя утром на работу, Александр поместил свое творчество на видном месте.
Столпился народ, громкий смех, на лицах сияли улыбки. Александр был занят своим делом, когда в кабинет начальника цеха влетел парторг, а вскоре вышел и куда-то рванул. Табельщица, положив телефонную трубку, пригласила Александра к начальнику.
- Я понимаю – сказал Василий Афонасьевич – Затычкин поступил неправильно, согласен с тобой, но лучше сними.
Александр возражать не стал, он понял, что и эта капля критики как-то повоздействует.
Буквально на следующий день начальник вызывает его к себе.
- Вот сейчас принесли приказ. Прочитай и распишись. Ты пойми, я на твоей стороне, но приказ должен выполнять.
Писанина приказа, излагаемая на целой странице журнала, гласила, что за критику парторга, а значит подрыв авторитета партии, снять с занимаемой должности и перевести в рабочие старшего мастера РМЦ.
- Ты можешь жаловаться в высшие инстанции, но с завтрашнего дня пойдешь к механику в его распоряжение.
Александр был молод. Этим наказанием не был сломлен, а придя домой, сел за письма: одно написал в областной комитет партии, другое в городскую прокуратуру.
Прошла неполная неделя. Александр ремонтировал английский токарный станок с трехметровой станиной, когда табельщица сообщила, чтобы в три часа дня явился в партком.
Придя к секретарю завода, Александр увидел кроме хозяина кабинета Затычкина и постороннего человека.
Незнакомец представился:
- Я по Вашему письму в Обком. Считаем, что вы должны извиниться за содеянное.
- Не стану этого делать, так как поступил без вымыслов, на достоверном факте.
Разговор вскоре был закончен, Александра отпустили.
На следующий день пришли из конторы и пригласили к начальнику.
- Читай приказ – ошарашил шеф.
В журнале была единственная строка: «Восстановить такого-то на прежнее место работы». Все, ну ни слова больше. Первый приказ вместился на развернутом листе, а второй – строчка.
Это и до настоящих дней не выветрилось из памяти Александра.
- Если еще куда писал – продолжил глава цеха – постарайся забрать.
После работы Александр рванул в прокуратуру и, объяснив, что все улажено, забрал свою писанину, зарегистрированную в журнале, в котором он и расписался.
Маленький человек, с маленькой властью мог только так издеваться над другими – это понял Александр и старался быть в стороне от власти. Этой махины, которой раздавить человека не представляется ни сложности, ни жалости.
Александр Самохвалов