Воспоминания о Крите

 
Как мы любим постоянство. Я лишь второй день на пляже, но уже дорожу своим лежаком, мне нравятся мои соседи-итальянцы, их говорливость, даже бесконечное обращение беспокойной мамы к своему шаловливому бамбино: "Франческо, Франческо…" Чуть правее – симпатичная пара средних лет, как мне показалось, тоже итальянцев. Дама – «топлес». На пляже многие загорают без верха, но не все могут себе это позволить. Эта может.
 Рядом, прямо передо мной, если повернуться со спины на живот, пустующая пара топчанов, возле которых я и обнаружила, перевернувшись, новенького. Одинокий господин (что здесь само по себе редкость) неопределенных лет. Пожалуй, моих. Отметила – у него две пары туфель. Все ограничиваются пляжными шлепанцами, а у него – помимо них – элегантная черная пара, которую он держит в руках, затрудняясь найти для нее подходящее место. Ставит на стол под зонтик.
Наблюдаю с интересом (больше ведь делать нечего), как он отряхивает лежак, хотя они все вычищенные стоят в идеальном порядке по сторонам от столика, над которым укреплен зонт, слегка пропускающий солнечные лучи. Из сумки господин достал желтый матрас и разложил его на топчане. Извлек большое, цвета красного вина махровое полотенце и расправил его поверх матраса. Пока, кажется, ничего необычного не происходит, хотя наличие матраса (как и второй пары обуви) немного насторожило. Но дальнейшие действия я смотрела, как интересное кино. Появилась новенькая, упакованная в целофан бухта шпагата и голубые ножницы. Для чего?
Господин с помощью ножниц распаковал шпагат, отмерил кусок, причем длину его определил не с первой попытки. Отрезал. Перевязал лежак в изголовье вместе с матрацем и полотенцем аккуратным узлом, завязал бантиком. Лишние хвостики подрезал и обрезки отнес в колоду для мусора, стоящую неподалеку.
Снова отрезал кусок бечевки, уже более уверенно и так же укрепил ложе со стороны ног.
Оглядев придирчиво свое творение, перевязал еще и посередине.
Я обратила внимание, что за манипуляциями соседа с интересом, не меньшим, чем мой, наблюдает соседка-«топлес». Мы с ней понимающе переглянулись. Надо заметить, что погода в этот день была безветренная, полный штиль. Я бы даже могла воспользоваться этим обстоятельством и разложить пасьянс на своем топчане, не рискуя потерять карты, унесенные ветром, но я забыла про них – у меня появилось занятие значительно интересней.
Кажется, работа с бечевкой и ножницами на этом могла бы закончиться. Однако заботливый господин снова отмерил кусок шпагата. Что еще можно привязать? Мы с соседкой, словно подруги, заговорщически улыбаемся. Она даже уткнулась лицом в изголовье, чтобы скрыть усмешку.
 Однако объект наблюдения так занят работой, что, не замечая наших ужимок, привязал очередной обрезок на обод зонтика, устроив нечто вроде качелей. Сомневаясь в устойчивости зонтика, покачал его. Кажется, остался доволен. Теперь мы с моей неожиданно приобретенной подружкой просто наслаждаемся, мысленно злословя и понимающе качнув головами.
 Кадр следует за кадром. Чем-то сюжет, который разворачивается перед нами, напомнил кадры фильма Стеллинга «Иллюзионист». Там тоже идет нормальная жизнь слегка ненормальных людей. Мы, участвующие в нашем «фильме», были тоже слегка ненормальные.
 Сложные приготовления к отдыху, кажется, закончены. Наш хлопотун убрал в сумку, предварительно запаковав, веревку и ножницы. Собрал обрезки, поднял камень, оказавшийся возле лежака, и все это отнес к колоде. Вернувшись, долго и придирчиво осматривал ложе, поправил полотенце, выровнял изголовье. Перенес шлепанцы поближе к топчану, снял рубашку, положил ее на второй топчан. Наконец – лег...
 Жаль, что сеанс окончился, больше ничего интересного можно не ждать. Мы тоже решили позагорать, предавшись дремоте. Однако нам это не удалось. Сквозь полуприкрытые веки я увидела, что господин, словно вспомнив что-то, поднялся, убрал одежду со второго топчана, застелил его голубым полотенцем, но уже без укрепления и только после этого уложил рубашку. Начал собирать камни вокруг своего стойбища и относить их подальше.
Убрав камни, лежащие на поверхности, начал рыть босыми ногами песок, извлекая укрывшиеся от его взора. Лицо выражало полнейшее удовлетворение. Он даже хмыкал от удовольствия. Мы с моей сообщницей – тоже.
Пора бы нам пойти в море, но господин опередил нас, и мы уже не может оторваться от смены кадров, происходящих у нас на глазах. Тайна второй пары обуви открылась, по крайней мере, для меня. Он натянул парадные, словно лакированные туфли, которые оказались, к моему удивлению, – купальными. Видать – эстет.
Эстет пошел купаться.
Постояв недолго по пояс в воде, слегка смочил грудь, поднял несколько камней и вынес их на берег. Попробовал войти в другом месте, но снова помешали камни. После третьей попытки, покачав головой, видимо, понял, что море без камней не найти, вышел. На этом купание закончилось. Снял туфли, тщательно ополоснул их и вернулся босой, ворча себе под нос. Туфли поставил на стол.
Возможно мое описание столь же педантично, как и его действия, но если представить течение времени на пляже, когда не знаешь, как его убить, то станет ясно, что этот педант, как я его мысленно обозвала, оказался просто находкой для нас с моей смешливой «топлес». Мы продолжали смотреть фильм.
Итак, терпите и смотрите его вместе с нами до возможного конца.
Надев рубашку, босиком, неся в руках шлепанцы и сумку, отправился к душу. Постоял в недоумении перед ним, словно что-то вспомнив, снова покачал головой (уже знакомый нам жест), надел обувь и отправился по горной тропинке в направлении отеля – видимо в свой номер.
Мы, ожидая его возвращения, совершенно извертелись, боясь прозевать продолжение. Даже купаться не решились.
Вернулся довольно скоро...
Мы думали, что он ходил переодеваться. Нет, истина оказалась более волнующей, но мы поняли это не сразу. Скрывшись за душем, появился через минуту уже в других трусах, неся мокрые к стойбищу. Пытался их выжать, крутил и вертел в руках, но они, видимо, высохли за время его путешествия. Тем не менее, с педантичной тщательностью вывернув трусы наизнанку, начал укреплять их на бечевке-качелях. И тут мы поняли, зачем он ходил. Он вспомнил, что забыл прищепку! Он за прищепкой и ходил по солнцу, в гору, в самый полдень!
С левой стороны прикрепил трусы белой прищепкой.
Мы с итальянкой смотрели со все возрастающим возбуждением. Ну не мог же он ограничиться одной прищепкой! Тогда бы она была посередине. Так и есть! Появилась вторая, красная, которая вцепилась в правую половину трусиков. Ура! Они уже полощатся на солнышке. Даже вроде и ветерок какой то поднялся. Мы наслаждаемся! Словно желая рассмешить нас до изнеможения, достал третью, потом четвертую прищепку и …
Тут мы просто повалились на топчаны лицом вниз и начали смеяться, сотрясаясь всем телом! Это была кульминация.
Второе купание, на которое наш Педант решился через некоторое время, было более удачным. Видимо, море сжалилось над ним, и камней оказалось так мало, что он спокойно вошел в воду и долго-долго плавал.
Вернувшись к стоянке и убедившись, что его первые штаны еще не высохли, достал третьи и с ними отправился к душу переодеваться. Для вторых мокрых трусов он соорудил вторые качели, на которых они и повисли, пришпиленные очередными четырьмя прищепками. Рукой покачал зонтик, убедившись, что он врыт крепко и выдержит вес двух пар штанов.
Сеанс окончился. Теперь можно и самой искупаться, если только мой купальник, подвешенный за бретельки на спице зонтика, – высох.
Я и дальше наблюдала за Педантом, но первый день остался самым ярким. На завтрак в ресторан он являлся в белоснежных носочках и таких же кроссовках, в свежей рубашке и шортах с продетым в них красивым кожаным ремнем. Всегда один. По каким-то признакам я решила, что он немец. За ужином не встретила ни разу. Просто ужин растянут по времени и мы, видимо, не совпали. А жаль.
Один раз мы столкнулись с ним возле душа, взглянули внимательно друг другу в глаза, и пробежала между нами некая искорка симпатии, - но, пожалуй, и все. После этого мы кивали друг другу. В предпоследний мой день, не увидев Педанта ни за завтраком, ни на пляже, решила, что он покинул чудный остров Крит.
В день отлета я пришла в последний раз (как огорчают слова «последний раз»!) на море очень рано. Пляж был пуст совершенно.
Но, о радость! Лежак педанта был заправлен, все три бечевки, ладно завязанные бантиками, были на месте. Из-под полотенца цвета вина виднелся краешек желтого матраца. «Качели» тоже были готовы принять мокрые штаны хозяина. Как нам необходимо постоянство!
Выходя из моря, увидела большой камень в розово-оранжевых разводах, изрытый глубокими бороздами. С трудом дотащила его до стойбища Педанта и водрузила на бантик в ногах его топчана.

2003г.