О ягодах, крыжовнике и винограде писали А. Чехов и С. Довлатов. Что-то подобное про овощи, особенно про капусту, на ум не приходит. Единственное, что я знаю литературного про нее, так это загадку: «Сорок одежек, и все без застежек».
Поэтому я решил ввести капусту в литературу, рассказав такую историю.
В годы развитого социализма инженерам и научным работникам часто приходилось общаться с капустой, и не только в магазине, на рынке или за столом. Мы чаще встречались с ней в поле – сначала на прополке, а затем на уборке.
Прополка требует отдельного разговора, поэтому сейчас я расскажу о том, как однажды инженеры и научные работники (!) убирали капусту.
Итак, в октябрьский дождливый день мы во вторую смену приехали в совхоз для ее сбора. Сначала пришлось около часа ждать грузовик. Потом он появился. Это был новенький КАМАЗ небесно-голубого цвета.
Машина медленно пошла по полю, а мы еще медленнее стали бросать в кузов капусту. Каждый кочан, который оказывался в машине, все глубже погружал ее в то, что летом называлось землей, а сейчас – жижей.
Через некоторое время машина перестала выполнять свое предназначение, так как не могла дальше ехать. Тогда ее взял на буксир трактор и потащил юзом (!). С каждым метром цена машины снижалась, а ее цвет изменялся с голубого на черно-коричневый.
Когда наша процессия все-таки достигла середины поля, а мы целиком загрузили машину, комплекс «машина – трос – трактор» тоже перестал функционировать, так как колеса полностью погрузились в грязь. Был объявлен перерыв на поиск второго трактора. Смеркалось.
Минут через сорок сквозь дождь пришла помощь – второй трактор, Это позволило образовать новую, более сложную техническую систему: «машина – два троса – два трактора». Задача вытянуть в этих условиях с середины поля груженую верхом машину даже для трезвых трактористов вряд ли была простой. В нашем же случае она осложнялась тем, что трактористы еще не были пьяными, но и трезвыми их уже тоже назвать было нельзя. Поэтому вместо синхронного старта тракторов, они выполняли это асинхронно, что приводило к тому, что металлические тросы по очереди рвались. Несколько попыток сдвинуть машину с места оказались безуспешными. Тросы продолжали рваться, а бампер, бывший несколько часов назад новым, приобрел совсем другие очертания. Трактористы, естественно, стали ругаться матом, но и это не помогло. Мы с «интересом» наблюдали за «работой» многомашинного комплекса, и ждали, когда же этот паноптикум кончится. Темнело.
Попытки «справиться» с машиной продолжались еще около получаса, пока, наконец, не появилась женщина-бригадир в новом ватнике, которая приняла важное решение и приказала разгружать (!) машину.
Как говорится, ломать – не строить, и с этим мы справились быстро. Кузов был не столь чист, как в начале, но зато снова пуст. Стемнело.
Один трактор куда-то исчез, но я не думаю, что его забрали инопланетяне.
Теперь дело осталось за малым – вытянуть пустую машину с поля. С этой задачей успешно, минут за двадцать, справился оставшийся трактор, который все это время тащил КАМАЗ с утопленными колесами по грязи юзом.
Наконец, мы и машина выбрались с поля. Как бы почувствовав это, откуда-то из темноты появился исчезнувший второй тракторист. Стало совсем темно.
Рабочий день кончился, и мы могли идти домой, а трактористы – окончательно разделаться с остатками трезвости. Уходить не хотелось: было жалко машину, которая еще недавно была нежно-голубой, и капусту, которая вместо овощной базы все еще находилась на поле, правда, в его центре.
Утром должна была прийти новая смена, и мы надеялись, что, если ночью не будет заморозков, то они что-нибудь придумают, а если мороз все-таки «стукнет», то вопрос с капустой решится сам собой, а бедный КАМАЗ и наши сменщики в этот день отдохнут.
Сталкиваясь часто с такой «работой», мой научный руководитель В. Л. Артюхов однажды предположил, что основная цель такой «деятельности» – воспитательная, и эта цель успешно достигалась, так как мы после каждой поездки становились все более воспитанными.
Правильность его предположения подтверждается также и тем, что сейчас мода на поездки инженеров и научных работников в колхозы прошла, а капуста при этом с прилавков магазинов не исчезла.