Уходящее лето тихо бродило по аллеям Дома отдыха. Последний сезон не пользовался популярностью на предприятиях, и поэтому местные комитеты профсоюзов охотно отдавали ветеранам путевки: вода после Ильина дня становилась стылой, купание не доставляло особой радости, а старикам – одно удовольствие неспешно беседовать под нежарким солнцем, сидя на скамейках или прогуливаясь по парку.
В этом окружении стройная, с миловидным лицом женщина, чей возраст уже ушел за «бабий век», но еще не достиг пятидесяти, смотрелась, как-то инородно. Она или читала в уединении, или, облачившись в спортивный костюм, делала пробежки вдоль берега озера, а потом шла в душ. Изредка ее можно было видеть в окружении отдыхающих, но, похоже, это была уступка общественному мнению, чтобы не считали фифой и гордячкой. Мысль о том, что завтра она тоже будет такой же старой, как эти люди, – портила ей настроение. Тем более что седина, пробивающаяся на висках женщины, была, как первый снег в преддверии зимы. Она не могла сама себе объяснить: почему согласилась взять эту путевку на последний сезон. Хотя, с другой стороны, и в городе проводить отпуск в четырех стенах квартиры – тоже было мало веселого. Ситуация была, как на афише с названием спектакля: «Я стою у ресторана – замуж поздно, сдохнуть рано». Вот поэтому председатель месткома, пряча глаза и бодренько похихикивая, и снабдил ее такой путевкой.
Стараясь не думать о возрасте и о том, что в квартире, кроме кошки, отданной на присмотр соседям, ее никто не ждет – она вновь бралась за книги. Но чтение утомляло, и однажды женщина отправилась к озеру, где располагалась вышка спасательной станции и ангар для лодок и катамаранов. Этим хозяйством в Доме отдыха ведал инструктор – крепкий, загорелый молодой мужчина с рельефной мускулатурой, на которую, для контраста, он надевал флотскую полосатую майку, трещащую по швам. Он был из категории тех людей, которые всегда сыты, веселы и знают, чего хотят.
Просьбе женщины – дать ей лодку, чтобы поплавать по озеру – он не удивился и, улыбаясь, пошел в ангар за веслами. Вставив их в уключины, он галантно раскланялся и предложил женщине перейти с причала в лодку. Балансируя, она перебралась в шлюпку, села на скамью, взяла в руки весла и уставилась на озеро, подернутое рябью. Отсюда, из шлюпки, водоем казался огромным и неласковым. Женщина повернулась в полоборота и, обращаясь к инструктору, просительно спросила:
- А вы не сможете меня по озеру немножко покатать?
- Отчего же не прокатить, – комендант причала, все так же улыбался, словно ждал этой просьбы. Он сноровисто и сильно оттолкнул лодку от берега, затем поменялся местами с пассажиркой и, как птица, готовая взлететь, взмахнул веслами. Загребал он мастерски. Шлюпка скользила по воде, рассекая волны и тихонько звеня каплями падающей воды. Описав большой круг, инструктор направил судно к берегу. Когда причал начал приближаться, гребец встал во весь рост, взял в руки причальный линь с петлей на конце и ловко накинул его на кол, служивший кнехтом. То ли он сильно разогнал лодку, то ли глубина в этом месте оказалась меньше, чем он предполагал, но шлюпка, налетев на мель, встала, как вкопанная. Инструктора качнуло за борт по ходу судна, затем он как-то извернулся в воздухе, сохраняя равновесие, но не смог устоять и, присев, качнулся назад. Он не успел сгруппироваться, ухватиться за борта лодки и с разгону ткнулся лицом в подол сарафана и в расставленные ноги женщины. Инстинктивно она обхватила его голову руками, вдавила ее в низ живота и застыла. Это длилось какое-то мгновение. Через секунды оба вскочили на ноги, выпрыгнули из лодки на песок, но инструктор знал свое дело. Он властно и молча взял женщину за руку, прижал к себе и повел в стоящий неподалеку домик, где жил.
… Она смутно, как во сне, помнила происходящее. Он обхватил ее сильными руками и сжал, потом начал торопливо и как-то даже суетливо, ничего не говоря, расстегивать пуговицы ее сарафана. Она убрала его руки и, раздевшись, направилась к кровати. Брезгливо посмотрев на смятую простыню, подошла к спинке кровати и уперлась в нее руками.
На ужин она не пошла, сославшись на головную боль. На следующий день бродила по парку или сидела, о чем-то думая. Вечером, вместе со старушками, пошла в столовую, и что-то оживленно рассказывала им за столом. Выходила она в числе последних. Инструктор по плаванию караулил ее на крыльце. Окликнув и дождавшись пока старики отойдут подальше, он как-то боком притянул ее к себе, и все так же улыбаясь, игриво прошептал ей на ухо:
- Ну, что – пойдем, покатаемся?
Хлесткая пощечина едва не сбросила коменданта причала с крыльца. Он разжал руки и грязно выругался. А она, не обращая внимания на злобные приглушенные выкрики в свой адрес, молча пошла по аллее к спальному корпусу. С деревьев падали желтые листья …