Не дразни гусей-2

Николай Шурик
   И опять была ночь и русская таможня на границе с Украиной. И снова была молодая стройная таможенница, на этот раз с русыми волосами. Претензий к новому паспорту, понятно, не было. По завершении формальностей я вручил ей листок "Не дразни гусей", свое фото, да еще два рукописных документа, что и приводятся ниже с незначительными сокращениями.

   Приложение 1 Обращение к моей героине.
Ради всего святого, не сочтите, что я над Вами издевался, как Вы могли бы подумать тогда и сейчас, после прочтения моего рассказика. Понимаете, я проснулся ночью, рядом - интересная девушка, и мне так захотелось, чтобы Вы еще хоть чуть-чуть побыли со мной... Слово за слово, а получилось нехорошо. И единственное мое желание, чтобы, прочитав мои листочки, Вы не рассердились, а улыбнулись и при следующей встрече две - три минуты просто посидели со мной рядом. Буду надеяться, что так и будет. Н.А.Шурик.

   Приложение 2 Расписка
Дана настоящая в том, что я, Шурик Николай Александрович, 1941 года рождения, обязуюсь при следующем пересечении границы в апреле 2003 года передать информацию о моем контакте с таможней в Брянске и пограничниками в Суземке в апреле 1995 г. (Условное название документации - «Как я был контрабандистом») Искренне Ваш Н.Шурик. 05.00 22.10.2002.

   Таможенница удивилась, но документы взяла и проследовала в следующий вагон. После проверки документов вагон погрузился во тьму и дрему.Прошло какое-то время, дверь хлопнула, и вновь появилась эта милая девушка, освещая себе дорогу фонариком. Она остановилась около меня, и я не поверил своим ушам, услышав ласковое: «Можно, я посижу с Вами немного?» Фонарик был выключен, теща посапывала напротив, и мы переговаривались шепотом.

   Единственное, что меня угнетало, - я не успел опустить ноги и, сев на одеяло, моя милая собеседница лишила меня возможности сделать такую операцию, так что сидел я спиной к окну, поджав ноги и не мог никуда двинуться. Конечно, на первый вопрос, я ли это написал, пришлось ответить, что текст Омара Хайяма, а я только перевел на русский. Девушка меня обрадовала тем, что «во-первых, рубайи надо бы переводить стихами, во-вторых, верблюжьи караваны, на которых мог передвигаться мой воображаемый первоисточник, ни паровой, ни электрической тяги не имели, таможен тогда, похоже, совсем не было. Ну, а в-третьих, если ей память не изменяет, «товарищ Хайям» никогда на Украине не был». Мы потихоньку посмеялись, а затем она говорила о своей нервной и напряженной работе, о том, что иной раз бывает сложно не сорваться, даже необоснованно. Короче говоря, вместо моего извинения за майский инцидент, я выслушал извинения со стороны таможни.

   На этом, казалось, все и кончится, я млел от удовольствия, моя визави, похоже, тоже была довольна. Буквально напоследок вдруг слышу: «Да, относительно Вашей расписки, понимаете, юридическую силу она имеет только после нотариального заверения. Но начальник поезда имеет такое право. Чтобы Вас не затруднять, хотите, я сама дойду до него с Вашим паспортом, чтобы заверить расписку, хорошо?» Я поспешно высвободил, наконец, свои ноги из-за ее спины и стал лихорадочно надевать полуботинки, при этом, один носок я так и не смог нашарить в темноте на полу, а попросить включить фонарик - постеснялся, да и теща могла проснуться и начать выяснять, что, зачем и почему. «Мы можем вместе дойти», проникновенно проворковал я, предвкушая, как мы вдвоем идем через пять вагонов, я открываю перед ней двери и смогу видеть ее не только в полутьме. «Да Вы не беспокойтесь, я Ваш паспорт сюда же и принесу» - вежливо отвечает таможенница, а я уже встал и готов лететь вместе с ней. И тут выясняется, что она, как минимум, на полголовы выше меня, и моя мятая, потная и потрепанная ковбойка без двух верхних пуговиц совсем не смотрится рядом с ее форменным костюмчиком с иголочки на стройной фигурке. В первом же тамбуре, где освещения было достаточно, я увидел ее взгляд, обращенный ко мне, - как на хромую старушку, которую она взялась перевести через улицу. Значит, ее задача - только решить «производственную проблему»? А я-то...

   Противно кольнуло слева под лопаткой и не стало хватать воздуха. Непроизвольно согнувшись, я сдавленно пробормотал: «Хорошо, я подожду вас на месте». Когда дверь за ней закрылась, я сгорбился еще больше и такой маленький, старенький и болезный вернулся на место, достал «Эринит» и положил его под язык. Минуты через три мне стало легче, я вздохнул облегченно и опустил голову на подушку.
Утром мой паспорт лежал на столике.
                Октябрь 2002 года.