Когда я поступил на работу в свой институт, я стал регулярно раз в неделю ходить в читальный зал научно-технической библиотеки и знакомиться там со свежими поступлениями журналов по своей специальности. И каждый раз видел в углу читалки солидного дядю с бородой (она тогда ещё не была признаком молодости), который сидел за столом, заваленным книгами, и что-то упорно писал. Я спросил девочек в библиотеке, чем занят этот человек, и они мне ответили уважительным шопотом: "Тс-с! Он пишет диссертацию". Примерно год он так сидел, потом куда-то исчез. Наверное написал.
Когда у нас в лаборатории появился новый шеф Ю.А., он незадолго перед этим защитил кандидатскую диссертацию, и в нем ещё не остыл соискатель. Увидев только что сделанную мною установку для исследования полупроводниковых материалов и прочитав мой отчёт по ней, он сказал: "Юра, это же почти готовая кандидатская! Пишите!" Но "почти" - это ещё далеко не диссертация. Кроме того, легко сказать "пишите"! Мне никто не дал бы возможность сидеть весь день в библиотеке, как тому бородатому. Да я и сам бы не стал этого делать - мне была гораздо интереснее живая работа с техникой. Я стал вечерами после работы и выходными днями засиживаться в лаборатории, и через несколько месяцев у меня сложился "макет" диссертации. Я положил его в стол на пару недель, потом перечитал, и он мне не понравился. Ещё пару месяцев я его коренным образом переписывал, затем снова положил в "отстойник". Спустя некоторое время перечитал, и он мне понравился ещё меньше. Я спросил совета у своего друга, который только что защитился, сколько можно её проклятую писать? Он сказал: пока не станет противно. Я говорю: мне уже противно! Он: значит ты её уже написал, отдавай в печать.
Вскоре однако выяснилось, что написать диссертацию - это даже не полдела. Нужно было ещё найти такой Учёный совет, в котором её приняли бы к защите. В нашем институте такого Учёного совета тогда ещё не было, а в нескольких московских и ленинградских НИИ, куда я потыкался со своей диссертацией, мне дали вежливый отлуп. Я был для них никому не интересный чужак. Наконец её приняли к защите в московском Институте атомной энергии им.Курчатова, но там была длинная очередь соискателей, и пришлось ждать почти год, пока она дойдёт до меня. Меня официально вызвали на защиту, я приехал - и оказалось, что зря. По какой-то веской причине заседание Учёного совета отложили. Так повторялось несколько раз, и только ещё примерно через год, когда я был в командировке в прибалтийском Калининграде, мне позвонили и сказали что в 10 часов утра следующего дня состоится последнее заседание Ученого совета в этом составе, после чего будет его реорганизация, которая затянется неизвестно насколько.
Я сел в ночной фирменный экспресс "Янтарь" из Калининграда в Москву и хотел немного поспать перед защитой, но выяснились два мешающих обстоятельства. Во-первых, один из моих соседей по купе оказался невыносимым храпуном, и всю ночь не давал спать соседям. А во-вторых, я вдруг обнаружил, что почти совсем забыл подробности того, о чём мне завтра предстоит докладывать. После той установки я сделал несколько работ, и голова у меня была забита другими вещами. Почти всю ночь я ходил туда-сюда по безлюдному коридору вагона и бормотал свой предстоящий доклад так, чтобы уложиться в 17-18 минут. Под утро часок поспал, и прямо с вокзала поехал в "курчатник", только забежал по дороге к друзьям за своими плакатами, которые два года пылились у них дома на шкафу.
Когда совет собрался в конференц-зале, выяснилось, что не пришёл мой главный оппонент. Его тут же заменили одним из членов совета. Когда пересчитали членов по головам, оказалось, что нет необходимого кворума. Быстро разыскали по телефону и пригласили недостающего члена. Я развесил свои плакаты, учёный секретарь совета сказал короткое вводное слово, в котором с юмором отметил мою фатальную невезуху и выразил надежду, что уже больше ничто не помешает защите. Не успел он договорить, как раскрылись двери конференц-зала и вошёл один из заместителей директора института, а за ним рабочие стали затаскивать и расставлять софиты. Зам сказал, чтобы мы выметались в его кабинет, потому что через полчаса в конференц-зале состоится совещание министров энергетики стран СЭВ, и сейчас придут телевизионщики с аппаратурой. Члены совета с хохотом взяли каждый по одному моему плакату и пошли в кабинет зама. Больше защите уже ничего не помешало, и она прошла успешно, в тёплой и дружественной обстановке.