Чужая игра
История, которую я снова вам хочу рассказать, имела место в действительности. По какому-то случаю была мне вскользь рассказана. И увлекла так, что я посчитал возможным, лишь слегка изменив место действия, а также имена реальных участников, уже пересказать ее вам.
В одном из крупных издательских концернов, специализирующихся на выпуске литературы для нашей интеллектуальной элиты в должности заместителя главного редактора одно время работал Михаил Юрьевич Меньшиков.
Это его ум, врожденная интеллигентность, профессиональный опыт работы редактора и умение находить контакт с самыми разными людьми позволял редакции последние десять лет держаться на плаву, при этом, последовательно претворяя в жизнь библейское изречение, что «сначала было Слово»…
У него была жена Галина – актриса, оставившая сцену и практически посвятившая всю свою жизнь ему.
Старший сын – Антон и девчушка – Маша.
Каждый день, за завтраком Михаил Юрьевич делился с семьей своими рассуждениями о законах бытия и быта, как бы компенсируя этими пространными монологами тот пробел в их образовании, который, как он считал, был связан с тем, что вся молодежь в последнее время очень мало читает.
При этом, правда не замечал, что иногда неоднократно повторялся в своих суждениях, но дети делали вид, что не замечали этого и смиренно ждали окончания этих ежедневных «политинформаций».
Слово отца в этой семье было законом.
Галина несколько раз попыталась немного соуправлять этой мудрой головой, но у нее из этого ничего не получилось. И она покорилась судьбе. Правда при этом стала чаще посещать церковь, что стояла у них прямо напротив дома.
Основная часть работы героя нашего рассказа проходила опять таки дома за мощным компьютером. Его знания, помноженные на возможности самого компьютера, прекрасно дополняли друг друга. Они словно срослись вместе и составляли единое целое. И в этом единении, как вы уже сами понимаете, не оставалось места семье…
Что и вызвало появление некой трещинки в их отношениях. Это как с разбитой от неловкости чашкой. Склеить то ее склеили, а трещина осталась уже на всю жизнь…
Впрочем, в сегодняшнем мире, это происходит сплошь и рядом. Я и сам-то, если говорить честно, еще не видел ни одной счастливой семьи.
Зато на работе на Михаила Юрьевича просто молились.
И вот однажды, ему на стол кто-то положил компакт диск с которого-то все и началось…
Игра, в которой ему предложили участвовать через Интернет, была чрезвычайно многообещающей. Необычайные разрешительные свойства игры помещали тебя в особый, сконструированный кем-то мир, где ты, а точнее твое второе «я» само могло выбирать для себя любую профессию или должность, давало возможность открывать свое дело и накапливать капитал, знакомиться с самыми разными людьми на свете – такими же участниками, как и ты сам, которые, при этом, становились твоими друзьям и ты, вступая с ними в некие доверительные отношения, в любой момент мог попросить у них помощи или совета.
Любопытно и то, что этот выбор не был ограничен ни временем, ни пространством, ни иными социальными условиями. Хочешь быть президентом – будешь, захотел попробовать себя в роли проститутки – твое право!…
Членами этого клуба только в столице уже был один из бывших премьер-министров, несколько банковских олигархов, известные деятели науки и культуры.
Им всем открылась, по сути, волшебная дверь в некий удивительный запредельный мир, в котором они могли вершить чужими судьбами, и, даже, менять ход истории…
Но Михаил Юрьевич решил остаться самим собой. Тем, кем он был в «этой» жизни - редактором.
И в этом виртуальном мире он начал издавать свой журнал. Его наполнение и оформление, все то, что так его всегда увлекало, что давалось с легкостью и делалось с радостью – все захватило его целиком и полностью. Не прошло и двух дней, как в этом его «зазеркалье» появился настоящий спрос на новое издание. И вся слава, почет, а также немалые деньги – все это, что ранее доставалось лишь главному, как это было в этой жизни, теперь принадлежало лишь ему одному.
Через двое суток, что были у него от выходных дней, он впервые перепутал день и ночь и, боясь, что уже опоздал на работу, в полночь поднял на ноги всю охрану, пытаясь пройти в свой кабинет.
Охрана лишь пожала плечами…
Через несколько дней, он начал понимать, что с этого момента все его мысли были уже только в этой игре, и он уже с трудом дожидался окончания рабочего дня.
А вскоре он просто не вышел на работу. Не смог заставить себя оставить начатое дело и выйти из игры, так как в противном случае мог лишиться всего своего приобретенного накопления и не смог бы воплотить в «той» свою мечту из «этой» жизни…
Так прошел месяц.
На работе он, как правило, просто отсыпался.
Правда, однажды сам не заметил, как подписал в номер нечто такое от чего его, потом и самого чуть не стошнило…
Он понял, что подсел на игру, как на иглу. Ему знакомо было это свое новое состояние. С ним уже происходило нечто подобное, но в более легких формах. Однажды он уже, что называется, подсел на сны… как на наркотики. Он тогда также не мог дождаться, когда придет ночь, и он окунется в свой новый сон. Одного лишь он не мог – формировать репертуара и последовательности этих снов. Это за него делал кто-то другой. За ним оставили лишь право и возможность в экстремальных ситуациях выходить из любого сна…
А тут игра, где ему принадлежал весь мир. Он прекрасно понимал, что легкость любых временных трансформаций, способность менять свой облик, как в личном, физиологическом, так и в социальном аспектах, даже некая вседозволенность в поступках, делала его если богом, то уж, по крайней мере, божком…
Православная церковь определяет такое духовное заболевание, как прелесть бесовская, в основе которой лежит грех изначальной человеческой гордыни.
Сам же несчастный искренне считал, что достиг немалых успехов в результате своей личной трудовой активности, еще не догадываясь, кто так своевременно и аккуратно подбрасывает ему необходимые советы, материалы, фокусирует на нем немалые финансовые потоки…
Так прошел год.
Михаил Юрьевич давно потерял счет времени. Перестал узнавать даже тех, кто, по сути, кормил всю редакцию щедрыми целевыми спонсорскими подачками.
И те, уже в свою очередь, стали забывать и про саму редакцию.
И тогда главный редактор понял, что надо срочно что-то делать.
Михаила Юрьевича отвезли к опытному и известному психиатру, который, словно клещ в него вцепился, и даже не хотел выпускать из своей клиники, обнаружив любопытный случай некоего редкого нервного заболевания. Да простит меня читатель, что произнесенное тогда вскользь его латинское наименование, полностью выпало из моей головы…
Тогда кто-то и подсказал главному, что нужно бы позвать батюшку.
Главный созвонился со своим закадычным другом, настоятелем одного из храмов Москвы отцом Викентием, за которым ходила молва целителя и даже пророка, священника способного изгонять бесов и снимать проказу.
Тот для начала поломался, сославшись на то, что и у него запись производится, чуть ли за месяц, но за предложенное щедрое вознаграждение, согласился спасти страждущего…
В тот же день все члены семьи и главный были в квартире у Меньшовых, когда распахнулась дверь, и отец Викентий вошел, осторожно пробираясь сквозь антиквариат, расставленный в прихожей.
Стройный, моложавый его вид, аккуратная бородка, ряса греческого покроя из тончайшего сукна и модные носочки импортных полуботинок, словно бы что-то высматривающих из-под рясы, располагали к доверительному отношению с этим «посредником» между ними, грешными и Самим Господом Богом…
Его сопровождали молодые и стройные юноши, которые более походили на любовников, чем на телохранителей, так как вся их «охрана» заключалась в том, что они неустанно смахивали пушинки с рясы всевластного «старца», которому и на вид-то было не более тридцати.
- Ну - с, братья, начнем помолившись! – Сказал он.
И все, словно как перед погружением под воду, набрали в легкие воздух и застыли, затаив дыхание.
И тут Михаил Юрьевич, сидевший в кресле у своего компьютера и молча наблюдавший за разыгрыванием сцены поклонения волхвам, улыбнулся.
Батюшка тут же отреагировал:
– По вере вашей дается вам, сын мой…
Главный решил сразу же прекратить, начавшийся было богословский спор, и сказал:
– Батюшка, не отвлекайтесь. Источник заразы всем хорошо известен – это компьютер, перед которым вы сейчас стоите…
И тут, как в лучших традициях провинциального театра (поговаривали, что батюшка до принятия сана, подвизался на подмостках областного народного самодеятельного коллектива) священник со словами:
- Чур, меня, сатана! - резко отскочил от компьютера, словно сам черт от ладана…
Его сопровождающие уже держали в руках чащу со святой водой и кропило.
Отец Викентий схватил кропило и, глубоко погрузив его в чашу, напоя волокна, с размаху стал кропить, словно бы отхлестывая сам компьютер и всех тех, кто был рядом, святой водой, приговаривая при этом:
- Изыде, сатана! Изыде!…
Все замерли, искренне готовясь увидеть то, как сатана в сей же момент станет вылезать из компьютера…
И дождались таки, услышав спокойный, но властный голос:
- Кто ты такой, чтобы мне указывать, а тем более гнать меня? Апостолов Петра и Павла знаю, а тебя нет.
И тут священник совершил ошибку.
Ему бы помолиться, покаяться пред Богом и призвать Его себе в помощь, а поп, словно заведенный механизм, на все лады бормотал:
- Изыде, да…изыде…
- Что же, пусть будет по-твоему - Вновь прозвучал этот же голос, и нечто непонятное, не видимое, но до жути знакомое, как некий ночной детский кошмар, заполнило собой всю квартиру.
Священника, сначала, что-то приподняло на полом, повернуло в горизонтальное положение и, слегка подбросив вверх, – уронило на пол…
Служки шарахнулись к стенам.
Главный раскрыл от удивления рот. Вот и не верь после этого в нечистую силу…
А отец Викентий заскулил, как побитая собака…
Жена Михаила Юрьевича бросилась к телефону.
Главный за ней. - Что вы хотите делать? – Почти, что прокричал он.
- Вызывать службу спасения! – Спокойно ответила она.
- Вы же нас всех погубите! – Уже шипел тот от страха.
В-то этот момент, все то же «нечто», выхватило у обмочивших свои штаны вьюношей чашу со святой водой и, словно бы надсмехаясь над самим церковным таинством, просто вылило всю оставшуюся воду на затаившегося у окна священнослужителя со словами:
- Сначала свои грехами отмоли…
И тут уж Михаил Юрьевич насмеялся досыта.
А «нечто» пропало.
Вслед за ним тихо ушел и посрамленный священник.
Главный от пережитого, слегка заикаясь, поставил перед своим замом условие – немедленно прекратить всякие игры и приступить к работе, в противном случае с завтрашнего дня он мог считать себя уволенным.
И Михаил Юрьевич сказал, что он согласен и завтра выйдет на работу.
Жена облегченно вздохнула, а дети радостно улыбнулись.
Поздно вечером Михаил Юрьевич в последний раз зашел в игру. Он попрощался со всеми своими друзьями, раздал все, что уже сумел накопить в той жизни, а какой-то девушки из Рязани подарил свою редакцию.
И встал из-за компьютера, когда первые лучи солнца коснулись крыш домов.
Он собирался на работу.
Члены семьи провожали его до машины, которую в то утром прислал за ним сам главный.
Михаил Юрьевич взглянул на жену.
Поцеловал дочь.
Пожал руку сыну. И вспомним разговор с ним, который состоялся накануне вечером. Антон попросил его один раз взять его с собой в игру.
- Ты уверен, что готов к этому? – спросил отец. И почувствовал, что сын замялся. И чтобы снять возникшую неловкость, и завершить разговор, добавил: - Сам скажешь, когда будешь готов! – Значит, договорились? – робко спросил сын. – Считай, что договорились – утвердительно ответил отец.
Юноша и утром находился еще в некой прострации.
Отец сел в машину и уехал…
Утром вся редакция с нетерпением ждала его возвращения.
Секретарша Юля на свои деньги купила его любимый эклер и заварила свежего чаю, тщательно протерев кружку, из которой он пил.
Фотограф Саша обежал всю редакцию, пока не собрал всю сумму своего долга.
И лишь уборщица Глафира, поняв, от чего с утра на работе такая суета, вскользь бросила: - И где его только черти носят?
Юля, которая стояла у окна и видела, как подъехала машина, закричала:
- Приехал!
Михаил Юрьевич действительно вышел из машины и стал подниматься по ступенькам в сторону парадного входа в издательство.
Все вышли из своих кабинетов.
Рядом с главным стояла бессменный профсоюзный лидер Антонина, которая держала в руках нечто вяло напоминающее цветы. Видимо и тут сэкономила – мгновенно подумал он.
У фотографа в руках был пакет с долгом.
А в руках Юли – чашка свежезаваренного, дымящегося чая…
Когда кабинка лифта остановилась на их этаже, все замерли. Двери лифта распахнулись, но Михаила Юрьевича в нем не было.
Наступила неловкая пауза.
И лишь через распахнутые двери кабинета заместителя главного на его автоответчике был хорошо слышан голос Антона, его сына:
- Отец, ты слышишь меня? Я согласен! Возьми меня с собой! Ты слышишь меня? Это - Антон. Почему ты молчишь?
Прошло несколько лет. И вот однажды, в сочельник, в самый канун Рождества Христова, повзрослевший Антон возвращался с работы к себе домой довольный от прожитого дня, хотя и чувствовал себя словно выжатый лимон. Он спешил. Вся семья собиралась сегодня в ночь принять участие в Рождественском Богослужении. Когда он был уже у парадной двери, его кто-то окликнул.
- Молодой человек, это не вы обронили?…
Он оглянулся и увидел старика, который держал в руках компакт диск.
Антон взял его в руки и сразу же понял, что это не его диск, но старика уже не было рядом.
Молодой человек еще какое-то время постоял на улице в надежде, что отзовется хозяин потери, но улица была пуста, и он вошел в дом.
Войдя в свою квартиру, он сразу же завернул к себе в комнату и, не раздеваясь, почти механически включил компьютер для просмотра почтовых сообщений, а затем хотел было пройти в гостиную, где его уже ждали мама и подросшая сестренка.
На экране компьютера высветилось какое-то сообщение. Он подошел и ближе и прочитал:
- Ну, здравствуй, сын! Вот и подошло время для нашей встречи. И если ты еще не передумал, то достаточно всего лишь вставить найденный тобою диск в дисковод и нажать на клавишу со словом «Да»…
Антон присел за компьютер и сразу же почувствовал незримое присутствие отца. Словно бы тот сам смотрел на него через экран монитора. Антон еще вспомнил это лицо, его голос и стал набирать ответный текст:
- Здравствуй, отец! Спасибо, что вспомнил. Нам с мамой и Машей тебя очень не хватало. Первый год было особенно тяжело и я, оставив учебу, пошел работать.
- Ты добился того, чего хотел в этой жизни? – спросил, его, уже в свою очередь, собеседник.
- Общение с тобой мне заменили книги. А успокоение души я нашел лишь в православии…
- Религии рабов? Вас еще не собрали всех в один заповедник?
- Слава Богу, отец, Спаситель Сам протянул нам руку помощи, заменив Собою тебя… И эта вера в Него помогла нам сохранить семью и обрести покой.
- А как же свобода?
- Свобода, которую ты искал, отец, - называется просто – Любовь!
В этот момент Антон и, стоявшие при его дверях уже одетые для выхода на улицу, Галина и Маша, отчетливо услышали глубокий вздох разочарования, раздавшийся где-то в глубине компьютера.
- Свой выбор, отец, я уже сделал! - Он подвел стрелку курсора к слову «нет» и нажал на клавишу.
Начавшийся было жуткий смех, тут же прервался.
- Господи, прости его! – Попросил Антон, а потом встал и подошел к маме и сестре.
Они обнялись, чтобы уже никогда не расставаться. Потому, что там, где двое или трое во имя Его – там и Он – Господь и Бог наш!
И в этой и в другой, еще не ведомой нам жизни.
А потом вместе вышли на улицу.
Православная Москва спешила в тот вечер в свои храмы. Вместе со всем христианским миром, в день Рожества Христова, они несли Ему в дар свою Любовь, Надежду и Веру!