Он выбрался из пробки и свернул на Закревского.
Набрал номер Томика.
Он сразу же включила телефон и обрадовано сказала:
– Ой, я знаю, с этой пробкой на мосту все в порядке. Ты где?
– Я уже на Закревского. Как тебя найти?
– Знаешь, я уже вышла из кафе, так что я тебя встречу на перекрестке. Ты меня узнаешь: я в черном …
– Не смеши меня! Я тебя узнаю в толпе тысяч и тысяч других женщин в таких же плащах. Я уже через две минуты буду возле тебя.
И, действительно, он увидел ее еще на расстоянии. Она стояла и улыбалась ему такой ясной, такой светлой улыбкой, что у него из головы вылетело абсолютно все, а его мужское естество вдруг напряглось, потому что вся его мужская сила перелилась в него. Он постарался себя успокоить, сделав несколько глубоких вдохов, но это, увы, удавалось ему с трудом. Сказывался очень длительный голод, самый настоящий голод на ласку, нежность. Страсть охватила его всего. Он с трудом переводил дыхание. Машина остановилась в нескольких сантиметрах от бровки, у которой стояла она, его мечта. Хорошо, что он остановился, потому что в состоянии такого опьянения страстью он просто не имел права вести машину дальше.
Он вышел, обошел машину спереди и подошел к ней. Обнял ее за плечи и нежно и, одновременно, с силой притянул к себе.
– Ну, здравствуй, – сказал он, как будто они сегодня не виделись и не переговаривались по телефону.
Она рассмеялась:
– Какой ты смешной и неуклюжий. Ты мне чуть косточки не поломал, – сказала она, и с мягкой улыбкой высвободилась из его объятий.
Он открыл дверцу машины, и она села в нее, слегка ударившись головой о верхнюю перекладину.
– Ну вот, и я тоже неуклюжая, бьюсь головой о машину, – сама прокомментировала она этот удар.
Он вернулся в машину, но не включил зажигание, хотя долго стоять на этой части дороги не разрешалось. Он сидел, положив левую руку на руль, а правой держа ее за руку, и смотрел на нее, как будто вбирая в себя каждую черточку ее лица, каждую прядь ее светлых волос, впитывая аромат, который был присущ только ей и расходился по машине, как легкое дуновение.
– Ну, и долго ты будешь так на меня смотреть? – спросила она весело, но без кокетства.
– Всю оставшуюся жизнь, – открыто и в тон ей ответил он.
– Не загадывай так далеко. А потом, ты ведь не знаешь, какая я, что у меня на сердце, ничего не знаешь.
– Ну, ты тоже обо мне ничего не знаешь, – ответил он и включил двигатель. Машина медленно тронулась с места и “поплыла” как лодка по волнам, лавируя между машинами. – Куда ты хочешь, чтобы мы поехали? – спросил он.
– Не знаю. Никуда. Кофе я уже сегодня пила раза три, чай тоже, кушать я не хочу, в толчею и суету тоже. Давай просто поездим по городу до тех пор, пока будет светло, поговорим, а потом ты меня, если сможешь, завезешь домой. Я немного устала сегодня. Все-таки встретиться с несколькими клиентами за день не так-то легко. К каждому нужен свой подход. А это напряжение, и немалое. Знаешь, я все никак не могу поверить, что я вновь живу здесь. И никак не могу привыкнуть к нашим людям. Они и, одновременно, те же, и уже совсем другие. Но абсолютно не такие, как там.
– Согласен с последним. А насчет того, чтобы поездить по городу, вообще-то, можно, но в это время пробки будут на каждом шагу. Давай, все-таки “пришвартуемся” где-нибудь. Идет?
– Хорошо, – легко согласилась она. Было видно, что ей легче согласиться, чем настаивать на своем. Это не означало, что она была безвольной, слабой женщиной. Такой она была только с виду, но в глазах ее была такая решимость, такая твердость, что любой мужчина мог позавидовать ей. Она просто считала глупым упрямиться по пустякам.