ВАСИЛИСА
Мне нравятся кошки. Собаки – нет. Они слишком льстивы.
Мою детскую подругу звали Василиса. Это я ее так назвал. Был кот Васька, но когда однажды он в зубах спустил к нам из чердака своих котят по груше – мне стало ясно, что это Василиса. Так ее и звали, пока она не умерла в один день с моей любимой бабушкой.
Личность Василисы была столь яркой, что ее ни в чем не упрекали, даже в выдающейся и необъяснимой вороватости. Никогда не испытывая голода, она тем не менее считала необходимым вытащить лапой мясо из борща, как бы его ни закрывали. Она легко сбрасывала пудовую гирю, которую клали на чугунок. Наконец мы решили его подвешивать на веревке к потолку в прихожей, но и это не помогло. Василиса взбиралась на высокую лестницу, ведущую на чердак, смело прыгала, и ужин у нее был сытнее нашего.
Удивительно, но ее проделки всех только забавляли. Ей все прощалось, может еще и потому, что она любила меня, а я ее. Когда я зимой рано утром уходил в школу в темную заснеженную даль, неся короткий конус света самодельного фонарика, отодвигающий передо мной белую пушистую стену, Василиса всегда провожала меня. Пока было можно, я видел, что она сидит на воротах или на верхушке электрического столба и знал - когда вернусь, уже с угла замечу на этом месте снежный шар, который тут же скатится вниз и превратится в кошку.
Но она не допускала никакой фамильярности – не позволяла просто так брать себя на руки, общалась со мной только тогда, когда хотела сама. Я и этому был рад - ее душевное тепло согревало меня, а его мне всегда недоставало.
Я прощал Василисе все. Так, она слишком строго обращалась со своим сыном Марсом – добрейшим, но недалеким котом, моим хорошим приятелем, внешне почти неотличимым от матери – только он был немного крупнее. Василиса просто тиранила Марса- при малейшем как ей казалось неповиновении сразу била его лапой по белым усам, отчего бедняга только в ужасе закрывал глаза и надолго застывал, боясь пошевелиться. И уж вовсе неуважительно относилась она к птицам, всю зиму жившим у меня. Василиса, незаметно проникнув в комнату, пластом ложилась на самом верху шкафа, зная, что во время приготовления уроков я выпускал птиц из клетки и они помогали мне, летая по комнате или сидя на плечах, голове и тетради. Вот тогда – то она бесстрашно прыгала в воздух, пытаясь схватить на лету хотя бы одну. К счастью, ей это ни разу не удалось.
Зато летом она иногда укладывалась набок в саду на траве, притворяясь мертвой и совсем не опасной. Глупые любопытные птички кружились над ней - мгновенный высокий прыжок, и все. Не всегда мне удавалось спасти птичку. Василиса мчалась с ней в зубах в малинник, зная, что там она недостижима, и выходила потом очень довольная.
Летом в дождь ей нравилось выгонять из будки нашего свирепого цепного пса, своего друга, с которым она ночевала вместе, когда хотела, и наблюдать за всем из теплого сухого укрытия. Мокрый дрожащий от холода пес жалобно скулил, но не смел даже взглянуть в ее сторону.
Сами решайте, есть ли у кошки душа.