Гость из Штокдорфа

 
Действие* первое.
 
Действие происходит в доме Верховцева. Верховцев завтракает. Входит Магазинов.

       Верховцев. А-а! (Встаёт, утершись салфеткой, целуется с Магазиновым) Вы ведь не желаете… Не желаете завтракать? Вам чего? Сухарики или чай?
       Магазинов. И того и другого. (Садится за стол и замечает на Верховцеве шарф) Больны что ли? (С опаской отодвигается)
       Верховцев. Вы про что? (Трогает шарф) Ах, про это… нет не болен.
       Магазинов. Я к вам ещё вчера хотел зайти…
       Верховцев. Что так?
       Магазинов. Да, но у вас моя рукопись. Вы… прочли?
       Верховцев. Рукопись? Какая? Ах, это про ту… Совсем забыл и не читал даже. Некогда.
       Магазинов. Да где же она?
       Верховцев. Должно быть на «кухонном столе».
       Магазинов. На кухонном?!
       Верховцев. Я образно… не беспокойтесь, отыщется.
       Магазинов. Нет, я вас очень прошу сходить за ней и немедленно. Украсть могут
       Верховцев. Ну, кому надо! Чего вы так испугались? Ведь у вас, как я слышал, заготовляется по несколько копий. Одна даже в банк отсылается в особый сейф.
       Магазинов. Нет, вы мне сейчас отдайте.
       (Верховцев выходит и возвращается с папкой, передаёт её Магазинову. Тот кладёт папку на стол, перекладывает на стул, снова на стол)
       Магазинов. Вы ведь не так много читаете?
       Верховцев. Нет, не так много.
       Магазинов. А уж по части беллетристики – ничего?
       Верховцев. Ни-че-го! Вот иногда только ваше. Что же я недавно читал? «Бур»? Нет. «Отхожий пост». Не то. Не помню. Лет пять назад читал. Некогда.
       Магазинов. Я как приехал, уверил всех, что вы чрезвычайно умный человек.
       Верховцев. Благодарю. Польщён. Скоро отсюда?
       Магазинов. Как только с делами управлюсь.
       Верховцев. Вы ведь, кажется, приехали к нам от говяжьей инфекции спасаться.
       Магазинов. Н-нет. Не совсем так. Но я действительно хочу прожить как можно дольше.
       Верховцев. Мой вам совет – пейте пиво.
       Магазинов. Пиво?! (Заинтересовано) И у вас есть сигнатура? А, понимаю, это из рекламы. Да? Следующий сюжет я бы снял в мавзолее. (Задумчиво) А вообще, я хочу износиться как можно позже и теперь перебираюсь за границу совсем. Там и климат лучше и строения крепче. На мой век Европы хватит. Как вы думаете?
       Верховцев. Сомневаюсь. Уж больно центробежные силы велики.
       Магазинов. Ну и пусть. Если что там и рухнет, то и падение будет великим. У нас же упадут не камни, а всё расплывётся в грязь. А тут ещё эти бомбы, реакторы, космические станции…
       Верховцев. Бог не выдаст, свинья не съест.
       Магазинов. Я в русского Бога совсем не верю. Вы, надеюсь, понимаете разницу между верой и посещением церкви? Верить, так, как верил русский мужик, у которого в каждом углу было по божку, я не умею. А в церковь ходить перестал после одного случая. Как-то в пасхальную ночь пошёл я в церковь. Внутрь церкви не попал. Обошёл сбоку и встал напротив открытого окна. Попы вокруг престола стоят, лица потные. Один их них губами шевелит, а остальные изредка крестятся. Потом, смотрю, губошлёп креститься начал. А у остальных попов животы заходили. Анекдоты травят, охульники. Вы можете себе представить?
       Верховцев. А в европейского?...
       Магазинов. Бога? Я ни в кого не верю. (Со вздохом) Скорее бы домой.
       Верховцев. Да, Россия страна опасная, в ней что угодно произойти может без всякого отпора. Одно правительство сопротивляется. И что поразительно, у нас к нему доверительное отношение.
       Магазинов. Да, да. Вы правы.

       Действие второе.
       
 Там же. Входит Пётр Степанович.

       Пётр Степанович. Вот кого не ожидал здесь увидеть! (Магазинову) Как там ваша сточная труба поживает? Смету утвердили?
       Магазинов. Представьте себе, что этот водосточный вопрос в моём родном Штокдорфе милее и дороже мне всех вопросов моего отечества.
       Пётр Степанович. Позвольте вам не поверить. Штокдорф – деревня, а вы любите мистифицировать. Мы и на этот раз вам не поверим. Кто как не вы выставили столько самых современных типов, угадал столько самых современных вопросов, указал именно на те главные пункты, из которых составляется современность. Уверяйте после этого в вашем равнодушии к родине и страшном интересе к штокдорфской сточной трубе.
       Магазинов. Да, я предсказал августовскую революцию. Слияние национальной идеи и теологии.
       Верховцев. Допустим, и до вас Интернационал с Папой соединить пытались. Впрочем, у нас происходят такие невероятные события, что каждого сколько нибудь пишущего интеллигента можно притянуть к любому современному вопросу и даже сделать из него автора этого вопроса.
       Магазинов. То есть? Например.
       Верховцев. Пример? Пожалуйста. Помните фильм «Застава Ильича»? С этим, как его? Он ещё министром культуры был. Окуджава там поёт про комиссаров в пыльных шлемах. Звучало как передача палочки. Героико-патетически звучало. Но, позвольте, почему комиссары над погибшим в шлемах стоят. Не по товарищески как-то. Да и товарищ ли он им или жертва? Изменились времена – изменились и оценки.
       Магазинов. Никогда не писал ко времени, не имея главной целью…
       Пётр Степанович. Тот есть вскользь писали. Чтобы время убить.
       Верховцев. Вот-вот. Вы таким времяпрепровождением эмиграцию только усилите, особенно среди жидов.
       Магазинов. Я сюда не для агитации приехал.
       Пётр Степанович. Жаль, что вы так заняты своим ватерклозетом.
       Магазинов. Далась вам это труба. Вы сами чем-то подобным занимаетесь. Вас все нужником зовут. Так я и думал, что меня в России привлекут к дискуссии.
       Пётр Степанович. А если могли предвидеть, то зачем пожаловали?
       Магазинов. Я понять хотел, почему это мне все в России навязывают какое-то знамя? Даже среди самых отъявленных…радикалов есть мнение, что и им пригодиться смогу по приписываемой мне необыкновенной способности к преступлению. Мне уже одна дамочка предлагала поучаствовать…
       Пётр Степанович. И что вам мешает?
       Магазинов. Стать их лидером.
       Пётр Степанович. Нет. Совершить преступление.
       Магазинов. Где? Здесь в России? А потом взять и …. уехать. Молодой человек, а человечество? Простит ли оно?
       Верховцев. Вам это не грозит. Россия – страна хронического переходного периода. По несколько раз присягать приходится. Так что все измены забываются. Это вам не Европа.
       Магазинов. Всего более меня удивляет то, что это так серьёзно.
       Верховцев. Положение настолько серьёзно, что и к вам могут придти…
       Магазинов. ( С некоторым недоверием) Сейчас не те времена.
       Пётр Степанович. Те самые. Никто не знает, за что его посадить могут или даже убить.
       Магазинов. Невероятно, но с другой стороны, когда принадлежишь всем сердцем прогрессу и … кто может заручиться … Больше всего я позора боюсь.
       Пётр Степанович. Какого позора? Вы-то тут каким боком?
       Магазинов. Я был так уверен, что про меня все и давно забыли.
       Верховцев. Так вы же ничем себя не скомпрометировали.
       Магазинов. А если не за что, так тем хуже. Я не могу терпеть более. Не могу и не хочу! Иду сам!
       Верховцев и Пётр Степанович. Куда?
       Магазинов. К Андрею Андреевичу, разумеется. Он как-никак бывший чекист и немецкий знает (Магазинов уходит)

       Абзац
       
_______________
       
       * - Реализация идеи, изложенной в "Мифожители и мифотворцы"