Пиастры!

       


       Старенький дребезжащий вагон трамвая со скрежетом вывернул на городскую окраину, проехал через пустырь с пожухшей пыльной травой и остановился у грязно-серого бетонного забора. Из пустого почти вагона вышел всего один человек, невысокий плотный, лет сорока, в потертой кожаной куртке. Осмотрелся и неторопливо зашагал вдоль забора к видневшемуся вдали трехэтажному зданию с розоватой облупленной штукатуркой. Асфальтовая площадка перед ним давно потрескалась и выщербилась, часть стекол в окнах была выбита, а уцелевшие, пыльные, в подтеках, тускло отражали нежаркое осеннее солнце.
       Человек подошел ко входу под бетонным козырьком и увидел, что вход этот давно и плотно заколочен досками, обитыми сверху листовым проржавевшим железом. На нем кривились нарисованные мелом рожи и соответствующие надписи. Стараясь не наступать на кучки засохшего дерьма и битое стекло, человек прошел вдоль здания и вдоль начинавшегося от его угла бетонного забора, пока не увидел, что одна из плит ограды выломана и лежит, заросшая травой. Человек прошел через пролом и остановился у входа в здание уже с обратной стороны, с территории какого-то бывшего здесь предприятия. Солнце тускло отсвечивало в битых окнах нескольких производственных корпусов, между ними лежали гнутые ржавые трубы и мятые листы железа, мотки проволоки. В сторонке ржавел на спущенных шинах автопогрузчик…Марсианским запустением и обломками былой цивилизации веяло от этого пейзажа.
       Двери на входе в здание конторы давным-давно были сорваны с петель и унесены, из небольшого тамбура одна дверь вела наверх, в здание – эта дверь также была заколочена досками и обита листовым железом, а рядом открывался проход вниз по крутой загаженной лестнице. Она упиралась в массивную металлическую дверь с рычагами-запорами, которые делали когда-то в подвалах-бомбоубежищах. Человек спустился вниз и попытался повернуть эти запоры – они легко поддались его усилиям, но открыть дверь не удалось – она, похоже была заперта изнутри на висячий замок. Петли для такого замка были приварены к двери и снаружи…Тогда человек достал мобильный телефон и набрал номер.
       -Ты, что ли, Савушка? – Настороженно спросил хрипловатый голос. – Трамвай-то я слышал, как прошел, а вот тебя не заметил...Ты где сейчас стоишь?
       -Я, Пантелей... Стою у двери железной в подвале. Да только, видать, запер ты ее на замок пудовый. Слышу как болтается...
       -Я счас, подожди пару минуток – открою.
       Вскоре дверь со скрипом приотворилась и в темноте за нею показался худощавый бородатый мужичок в куртке, накинутой на давно нестиранную тельняшку. Он, щурясь, осветил лицо гостя фонариком и приоткрыл дверь шире. Еще сильнее пахнуло хлоркой, запершило в горле, заслезились глаза.
       -Ну, заходи, коли пришел. Проходи, проходи, Савелий.
       Пантелей пропустил гостя и вновь запер за ним замок
       -Ну-ка, дай-ка фонарик! - Попросил гость. Утирая слезящиеся глаза, он осмотрел подвал, бросая свет фонаря по углам. В одном из них стояла металлическая бочка, приспособленная под печку-буржуйку, в другом – лежали стопкой рваные замызганные матрацы.
       -Бомжи одолевали, пировали здесь каждую ночь! – Пожаловался Пантелей. – Ну, я как поселился здесь, то взял да и насыпал хлорки. Крысы-мыши передохли, а этим – хоть бы что, трын-трава! Подмели-выскребли все, что насыпал, и опять гужуют. Ну, тогда я замками обзавелся – вроде исчезли. А может быть в цехах ночуют. Заводик-то этот заброшен, не работает давно...Давай-ка пойдем наверх, ко мне, а то в глазах щиплет. Тяжко мне, да и у тебя вон слезы текут...
       Собеседник, утирая слезы, продолжал внимательно осматривать подвал, прикидывая что-то. Потом прошел в угол, к печке. Возле нее лежала кучка дров, нарубленных из досок от забора, стояла плстмассовая канистра с какой-то жидкостью. Савелий открутил пробку и принюхался – пахло керосином.
       -Смотри-ка! – Удивился Пантелей. – Да тут и примус стоит...Не углядел я! Ведь пожар могли устроить, черти!
       Савелий передал фонарик хозяину.
       -Пошли! Подвальчик-то хороший пропадает! Тут все, что хочешь развернуть можно – хоть казино, хоть клуб ночной, да мало ли что можно...
       Они поднялись на второй этаж и оказались в длинном сквозном коридоре с окнами в концах. Из них, пыльных и грязных, просачивался тусклый свет. На одной из дверей в коридоре виднелось прямоугольное пятно от сорванной таблички. Пантелей открыл эту дверь и пропустил гостя вперед. Тот шагнул в бывшую приемную, из которой одна дверь вела направо – в кабинет директора, а дверь напротив – в кабинет главного инженера.
       В комнате обнаружились стол и продраный диван, возле окна, на тумбочке, стоял включенный телевизор. На экране мелькали кадры видеофильма, Савелий присмотрелся и узнал старый боевик «Робот-полицейский». Сбоку от двери уютно и негромко гудел не новый, но солидный по размерам холодильник. Судя по гулу – не пустой, хорошо затаренный. Возле окна, повыше, висела клетка, в которой суетился, прихорашиваясь, старый взлохмаченный попугай.
       -Садись, садись, Савушка! Я счас, я вмиг...- Суетился и Пантелей, накрывая на стол. – Я ведь ждал тебя. Вот курочку купил, жареную на гриле. С утра смотался в магазин, опять же грибочки, икра есть красная, картошки отварной прихватил в кулинарии...Ведь теперь как – были бы бабки, а жратвы и выпивки навалом!
       -Есть, стало быть, бабки-то? – Сказал Савелий, снимая куртку и усаживаясь за стол. – Хорошо живешь, с удобствами...
       -Зарабатываю, Савушка, зарабатываю...- Скромно ответил Пантелей, как бы спохватившись, что болтает лишнее. – Нет-нет, да и перепадет что-нибудь на пропитание.
       Он вынул из холодильника запотевшую бутылку финской водки, пару бутылок чешского пива, жестянку с икрой. Спохватившись, достал и батон, суетливо нарезал его вострущим ножиком. Торопливо разлил водку и крепко ухватил стакан подрагивающей рукой. – Давай-ка за встречу и процветание дальнейшее, очень я рад, Савушка, что опять ты на воле. Не приведи Господь опять угодить туда, знаю, подставили тебя...- Он звякнул стаканом о протянутый навстречу бокал, щедро налитый до краев, и торопливо выпил водку. Ухватил вилкой маринованный гриб, закусил и покрутил головой в блаженной истоме.
       -Умеют, черти, делать водку! Окрыляет! Давай-ка закусывай, Савушка, да не стесняйся – слава Богу, не последнее.
       Савелий между тем бодро ел, рвал курицу на части, мазал икру на батон, прихлебывал пиво, осматривался. Напротив висела на стенке занятная фотография. Молодая темнокожая бабенка стояла на четвереньках, голая, а в ее лоснящийся блеском зад некий пожилой гражданин старался пропихнуть свой член, который стоял в общем-то плохо и это явно огорчало гражданина, но очень веселило бабенку, с улыбкой обернувшуюся назад...Пантелей перехватил взгляд гостя.
       -Веселая картинка, душевная! Опять же умственная – вот так глянешь другой раз – скорбно становится. Суета сует, все суета, Господи помилуй! – Он потянулся было налить еще водки, но гость остановил его жестом.
       -Погоди-ка, Пантелей, это не уйдет. Дело есть...Паспорт мне нужен. Надежный, с пропиской...Ну и насчет долга давай поговорим...
       -Все как договорились! – Ответил собеседник. – Я свои долги помню и очень тебе благодарен, Савушка. Ведь выручил ты меня тогда крепко. Я и сыну помог в институт поступить и жену лечил по курортам, да и похоронил потом по-людски. От рака-то кто же вылечит...Это сейчас десять штук невелики деньги, а тогда ведь крутые бабки были...- Он метнулся к тумбочке и вынул из нее сверточек. – Вот все десять штук зеленью, каждая бумажка прибором проверена. Насчет процентов уговора не было, но если считаешь нужным – уплачу.
       -Вместо процентов паспорт мне сделай. Сейчас, если можешь. – Ответил собеседник и полез в карман за бумажником. – Фотокарточки я припас, знал к кому иду...
       Он закурил и долго молчал, наблюдая за собеседником, который присел за столик, включил сильную лампу и достал из тумбочки какие-то нужные инструменты. Затем в его руках появилась стопка документов...
       На экране телевизора продолжал свирепствовать робот-полицейский, крушил и проламывал стены, отстреливая бандитов, пули, с визгом высекая искры, отлетали от его металлической груди..
       -Пиастры! Пиастры! – Заорал вдруг попугай и взмахнул крыльями в своей клетке. Пантелей шикнул на неразумное создание и сев напротив гостя, с улыбкой подал ему паспорт. Задремавший было Савелий встрепенулся, внимательно пролистал документ.
       -Человека этого уж нет – приказал нам всем долго жить, сердешный. Человек был одинокий, тихий, безобидный, нигде не замазан. Давай-ка, Савушка, примем еще по сто граммов...
       Оба выпили, уже не чокаясь, Савелий с довольным видом спрятал паспорт в карман. Закусил с аппетитом и налил пива в свой бокал, взглянул на сотрапезника, прищурился.
       -Слушай-ка, Пантюша, а ведь пропадает это место. Заводик давно не работает, контора стоит пустая, а здание, между прочим, капитальное, кирпичное. Неужто никто не положил глаз до сих пор, не пытался прибрать к рукам?
       -Место, сам видишь, на отшибе, за городом. – Ответил Пантелей и почесал грудь под грязноватой тельняшкой. – Здесь завод раньше был, делал кровати железные с панцирными сетками, раскладушки, столы-стулья для столовых, разделочные столы и мойки для общепита. Потом все накрылось, народ остался без работы и потянулся отсюда в другие края...Это ты правильно заметил – пропадает место. Так вот слушай... Коля-самурай и Аркаша Мусин – ты его знаешь, на протезе ходит после Афгана, так вот они вдвоем тут ходили, присматривались, прикидывали. И надумали вот что – можно здесь турбазу сделать с гостиницей, спортзалом и разными развлечениями. И даже яхт-клуб для тех, кто водным спортом увлекается. Тут ведь как – сразу за этим заводиком – река просторная, а на том берегу леса бескрайние. По реке много туристов проплывает на лодках и байдарках, на плотах даже. Опять же по лесам народ шастает, гуляет, отдыхает, грибы ищет, ягоды...Короче, понял я, что приглядели они это место и планы уже имеют. Почему так думаю? А потому что меня попросили поселиться тут и присматривать за территорией, бомжей отвадить. Слышал, что и Слона запрягают в это дело, но тот пока в раздумье...Коля-то уже и писак нанял из газеты, те статейки тискают в газеты, что мол пропадает дивное место, явление природы, можно сказать. И по телевизору передача была об этом. Вся эта политика нацелена на то, чтобы городские власти помогли обустроить это место, чтобы природу сберечь, отдых организовать и работу людям какую-то дать...Не знаю – может что и получится. Бабки нужно вкладывать крутые, риск большой...А что, может и тебе податься в помощь Коле и Аркаше – они тебя знают.
       -Компаньон из меня хреновый, без бабок. Конфисковали ведь все у меня. Все что есть сейчас – это десять штук, что ты вернул сейчас. – Ответил раздумчиво Савелий. – А у них автозаправки, автомастерские, рестораны, магазины...Без денег – я для них никто. Могут взять по старой дружбе старшим на заправку. А дело здесь и правда можно раскрутить прибыльное...- Он помолчал, задымил опять сигаретой, потом достал из кармана блокнотик и авторучку.
       - Напиши-ка ты мне их номера телефонов – Коли, Аркаши и Китайца. Может пригодиться. И скажи – ты кому-нибудь говорил уже, что я к тебе приду, что встреча у нас будет?
       -Никому! Ни слова! – Торжественно заверил Пантелей. – Наши долги, наши проблемы – это только нас касается...
       - Ты же ювелир, Пантюша, - заметил Савелий. – Завязал что ли с этим делом? Работы у тебя было много...А сейчас только документами занимаешься?
       - От золота теперь навару мало, - нехотя ответил собеседник. – А риск большой. Я теперь с бумагами работаю – счета, доверенности, паспорта, страховые полисы. Не заверяю, не проверяю, а просто подправляю кое-что, если нужно, фамилии и цифры вставляю нужные...Этим и живу пока.
       -Ладно. – Стал собираться Савелий. – Скоро солнце сядет, идти мне пора. Спасибо за помощь, Пантелей. Вот теперь можно выпить по стаканчику на прощание...- Он разлил остатки водки, получилось мало. Пантелей с готовностью достал из холодильника еще одну бутылку и долил в стаканы. Повеселевший Савелий подмигнул собутыльнику и одним глотком выпил полстакана, затем намазал бутерброд икрой.
       -Пиастры! Пиастры! Так держать! – Выкрикнул попугай и попытался выломать клювом прут из клетки. Пантелей повернулся к нему с пьяной улыбкой.
       -Вот мой друг сердешный! Заорет – и веселее становится на душе! Купил на базаре по дешевке вместе с клеткой...
       Савелий встал и начал одевать куртку. Пантелей засуетился, накидывая на плечи свою куртку, одел на плешивую голову вязаную шапочку, собираясь проводить гостя и запереть за ним замки...
       Он хотел было идти с гостем до трамвайной остановки, но Савелий добродушно похлопал его по плечу.
       -Дойду один...А ты простудиться можешь, не дай бог. Спасибо за приют и угощение, за то, что долги помнишь...
       Он вышел через пролом в заборе и направился к трамвайной остановке, зная, чувствуя спиной, что Пантелей следит за ним из окна, стоит и курит под форточкой, хочет убедиться, что уехал старый друг...
       Трамвайная остановка была за углом бетонного забора, здесь Пантелей не мог увидеть его из своего окна. Савелий покурил, дождался трамвая, но входить в него не стал, быстро зашагал в сторону, обходя стороной территорию завода. Он вскоре вышел на берег реки, на ее излучину, на противоположном берегу стоял лес, расцвеченный сентябрьскими красками. Неяркое солнце повисло над ним, пахло речной сыростью и прелой листвой. Безлюдно было и торжественно – и правда, хорошее красивое место для турбазы. Если взяться умело и крепко, то дело пойдет...
       Савелий направился опять к территории завода, но уже с обратной стороны. Перемахнул через забор и осторожно прошел между заброшенных цехов к зданию конторы. С крыши, кончаясь над окнами первого этажа, тянулась пожарная лестница. Савелий нашел среди металлолома тонкую проржавевшую трубу, согнул конец крючком и зацепил за нижнюю ступеньку лестницы. Подтянулся и вскоре добрался до окон второго этажа. Здесь, налегая плечом, выдавил прогнившие створки одного из окон, прошел пустое помещение и опять оказался в знакомом уже коридоре. Он прошел до приемной и осторожно приоткрыв двери, сразу увидел за ними храпевшего в пьяном сне Пантелея. Бутылка на столе была пуста – Пантелей был мертвецки пьян и слегка похрапывал теперь, раскинув руки на продраном диване. Савелий постоял, прикидывая возможные места для хранения заначки – она должна была быть, он уверен был в этом. Покосился на диван и осторожно начал поиски, решив начать с подоконника. Попугай, дремавший в клетке, вдруг встрепенулся и заорал опять, Савелий торопливо снял клетку с гвоздя, приоткрыл дверцу и выпустил беспокойную птицу в открытую форточку.
       -Пиастры! – Радостно прокричал попугай, улетая в синие сумерки. Савелий хотел было повесить клетку обратно на гвоздь, но обратил внимание на то, что она чересчур уж тяжела для этой проволочной вещицы. И дно клетки чересчур уж толстое...Он торопливо разобрал проволочный домик и обнаружил тайничок в круглом дне. Здесь лежали пачки долларов и полиэтиленовый пакетик с золотыми монетами.
       Савелий сунул находку в карман и, покосившись на храпевшего Пантелея, обыскал его карманы. Вынув тяжелую связку ключей, он прихватил фонарик с тумбочки, тихо выскользнул из комнаты, направился в подвал и вскоре вернулся оттуда с канистрой, от которой резко несло керосином. Постоял опять, прикидывая... Придется попрощаться со старым другом навсегда. Протрезвев, проспавшись, Пантелей, конечно, сразу смекнет - кто похитил заначку. Не стерпит обиды, расскажет Коле и Аркаше и другим тоже. И Слон обязательно ввяжется в это дело - он любит устраивать разборки, поднимать авторитет. И тогда плохо будет Савелию – не простят, так или иначе достанут, замочат...
       Он открутил пробку канистры и обильно полил рваный линолеум на полу, ветхую мебель, края дивана. Стараясь на смотреть на Пантелея, разодрал в клочья несколько газет и разбросал их по полу, вылил остатки керосина. Постоял опять, поджег зажигалкой свернутый трубочкой клочок газеты и бросил на пол. Пламя полыхнуло почти сразу, дружно и весело, стало жарко. Савелий кинул последний взгляд на старого приятеля, храпевшего среди разгоравшегося пламени. Блаженная улыбка возникла у Пантелея на небритом лице. Быть может, он был сейчас в далеком детстве, грелся у рыбацкого костра, на берегу реки...
       Савелий прикрыл за собой дверь и ушел быстрыми осторожными шагами...