Хорек вонючий
После выпуска из Академии прибыл в 45 радиотехнический полк. Было это в начале осени. Практически сразу же начал вникать в дела. А дела были плохи: прежний начальник службы, точнее, старший инженер полка, заведовавший всем техническим хозяйством убыл в Академию для обучении в адъюнктуре. Беспорядок после себя оставил просто неописуемый. Разгребая завалы, учил своего подчиненного капитана Мягкова. Женя Мягков был мягкий, ленивый и необязательный человек.
Небольшого роста, круглолицый, во рту у него всегда торчала «беломорина», что сразу говорило о его некоторой расхлябанности. Так как оба мы были в капитанском звании и делить нам было нечего, то после коротких переговоров он пообещал всячески прикладывать силы, чтобы помочь мне в меру своих сил.
Начальник штаба полка майор Ожаренков был человек необразованный, и он этим очень гордился,
– Я академиев не кончал,
начинал он свой монолог – нравоучение. Отсутствие знаний и интеллекта он легко компенсировал жестким, барским отношением к офицерам полка - гонял всех по поводу и без. Любимое занятие его было найти жертву и выпалить в нее весь свой заряд ненависти. Майор останавливался и, неожиданно для проходящего офицера или прапорщика ласково подзывал подойти. Затем лицо становилось красным как брюква, глаза наливались кровью. Топая ногами и брызжа слюной, он орал:
- Как стоишь мерзавец!!!! Хорек вонючий!!
И конечно, более сильные выражения на телевидении вместо которых звучит просто: Пи-пи, а в литературе ставят точки. Но, как правило, к тем, кто давал отпор его хамству он уже относился с определенным уважением. Но Женя был его постоянной жертвой. Однажды со слезами на глазах изливал он свое горе:
- Ну что я ему сделал такого? У меня от его крика ноги дрожат и сердце останавливается. Вчера так орал, что я чуть не упал перед ним на колени.
Требовал, чтобы я крыльцо штаба покрасил коричневой краской.
Краска конечно для этих целей шла по линии тыла. Но ее, как правило, всегда не хватало. Её просто не было на тыловых складах в нужное время. Скорее всего, её крали и продавали, пропивая вырученные деньги, либо просто меняли на спирт. А поскольку на техскладе я уже навел более или менее относительный порядок, ни одного литра краски не уходило налево.
Я тоже не избежал встречи со знаменитым майором.
В первый раз, конечно, растерялся и просто промолчал на его знаменитое приветствие: - «Хорек вонючий». В следующий раз, когда довелось пересечься с буйным начштаба, я уже был готов к встрече. После короткого разговора майор посмотрел на меня с нескрываемым интересом и больше никогда не цеплялся ко мне со своими знаменитыми монологами.
Но мой помощник Мягков не мог упокоиться и после очередной встречи с начальником штаба, изливая мне душу, спрашивал еще и еще раз:
- Ну что плохого я ему сделал?
И тогда он решил совершить самую большую, страшную месть. Месть, конечно, не самое лучшее действие в наших поступках, но как он объяснил, у него не было выхода. Женя, подгадав под очередной свой отпуск, в один из парко-хозяйственных дней, кои проходили в субботу, начал приводить свой план в действие.
Почему под отпуск, спросите вы? Два бойца из мастерской полка под Жениным руководством красили перила и крыльцо штаба. Красили, старательно нанося толстый слой красиво переливающейся на солнце краски на облупленные деревянные поверхности. Краска была светло-коричневая, наверное, масляная. Начштаба несколько раз проходил молча и одобрительно кивал. А потом сказал:
- Ведь могут работать, если захотят.
Утром в понедельник на свежеокрашенном, сверкающем крыльце стоял начальник тыла полка Шубенок Александр Владимирович и громко перечислял всех родственников Мягкова в различных очередностях и вариантах. Все его высказывания начинались упоминанием про Бога душу – мать и т.д. Обе его ладони были покрыты слоем великолепного цвета краски. Но Мягков вряд ли мог слышать этот высокохудожественный нецензурный монолог, в это время он был далеко в Рязанской области, ловил рыбу на Оке, находясь в законном очередном отпуске.
Нужно было слышать высказывания Ожаренкова в Женин адрес, потому что краска не высохла и через неделю. Прошло две недели и командир полка принял решение: вход в штаб прорубить с противоположной стороны здания. Старое, окрашенное не сохнущей вечно краской крыльцо, осталось со стороны озера, с тыльной стороны штаба, выход изнутри забили досками. Снаружи прибили табличку - «Запасной выход».
Женя добился своего, когда начштаба подходил к нему со своим обычным приветствием, внезапно осекался, останавливался и махал безнадежно рукой:
- Ааа!… И его обычное: «Хорек вонючий» где-то застревало у него внутри.
Прошло много лет. Заканчивая службу на Севере попал опять в тоже гарнизон. В теплый осенний день случайно зашел за штаб полка, полюбоваться озером. Увидел покосившееся крыльцо. с надписью "Запасной выход". Провел пальцем по перилам. На моей руке заиграла яркими красками вся радуга цветов, как будто кто то вчера покрасил крыльцо яркой, коричневой краской.