Данный рассказ написан мною в первом месяце лета 2006 года, через несколько дней после смерти моего дедушки, видного общественного деятеля, заслуженного врача Украины.
Справка о смерти
Окружающие решили, что я умер, и написали об этом справку. Но я не умер вовсе, а просто не подавал привычных признаков жизни: не шевелил конечностями, не моргал, задержал дыхание и остановил сердце. Я очень устал и измучился и решил таким образом отдохнуть. А они – сразу справку. Я видел, как врач слушал мою грудную клетку и щупал запястье. При этом я думал: «Какой он глупый, хоть и носит звание врача. Я ведь здесь, совсем рядом – только руку протянуть». Но врач моего присутствия не замечал, побежал куда-то, прибежал, снова убежал. Зачем он так суетился? Если бы мог он слышать то прекрасное безмолвие, которое окутывало меня! Если бы мог он видеть сквожение иных миров, великолепных и грандиозных, пронизывающих серые стены больничной палаты!
Моё старое, но по-прежнему готовое принять хозяина тело куда-то повезли, полностью закрыв простынёй. «Наверное в морг», - подумалось мне, и сразу же я забеспокоился: ведь там оно могло быть повреждено. Но опасения оказались напрасными. Тело погрузили в карету «скорой помощи», и я отправился вслед за ней.
Машина остановилась перед моим домом. Дюжие санитары подняли тело по лестнице на второй этаж и внесли в квартиру. Встречала плачущая женщина – та, которая была мне женою, а теперь проходила по их документам как вдова. Какая она вдова? Я же не перестал быть, но есть, и, притом, стою в метре от неё. Ага, а вот и дочь. Тоже шмыгает носом и кривит в судороге рот, а муж обнимает её за вздрагивающие плечи. Ну, чего же рыдать-то так? Всю душу наизнанку выворачиваете! Даже самому оплакивать себя, усопшего, хочется.
Вскоре моё бездыханное тело стали переодевать и положили в деревянный гроб, оббитый чёрной тканью, который водрузили на табуретки в центре большой комнаты.
Жена всё обнимала мою голову и всхлипывала, всхлипывала… Мне стало её очень, до острой боли, жаль. Я легонько коснулся её седеющих волос, но она не заметила этого и продолжала горевать.
Лишь сейчас я обратил внимание на неестественную бледность своего лица, на его безмятежное выражение, которое соответствовало моему нынешнему состоянию; подбородок заострился и утончился, полные губы вытянулись и утратили свой розовый цвет; морщины на лбу разгладились – вообщем, словно все черты были мастерски изваяны из мрамора, а не принадлежали некогда живому человеку. Это мне сильно не понравилось. «Пора возвращаться», - сказал я, разрываясь между жалостью к семье и стремлением вверх, в свет, который медленно разливался по комнате, исходя из потолка. «Они страдают из-за меня, и я не могу это так оставить», - думалось мне.
Тем временем, жена и дочь, вытирая платком глаза, отправились спать; зять покурил на балконе и последовал их примеру. В той комнате, где лежало тело, оставили зажжённым ночник.
Я заглянул в спальню. Наша двуместная кровать. Слева, как всегда, - жена, а справа теперь пусто. Ещё несколько дней назад эти простыни хранили моё тепло, а ныне они были прохладны и казались неуютными. Я развернулся и пролетел по коридору. Мои любимые разношенные туфли сиротливо стояли среди прочей обуви. Сколь необычно теперь так смотреть на них! А над ними висит плащ и шляпа… Как необычно! На кухне темно, и в раковине бегает таракан. В стенке спрятана та посуда, в которой я ел, а на плите – уже остывший суп, который жена собиралась принести в больницу, чтобы накормить меня.
«Нет, неужели я всё это забуду, и прошлая, столь насыщенная жизнь с её заботами и радостями превратится в один из многих фрагментов моей памяти? Нельзя этого допустить!» - размышлял я.
Легко пройдя сквозь кирпичную преграду, я очутился на улице. Подо мной бежала стрела освещённого фонарями тротуара, а вверху, над крышами домов, мерцали звёзды. Они манили меня, и слишком тяжело было бороться с соблазном взмыть к ним. Но я всё-таки заставил себя вернуться и опять наткнулся на застывшее в умиротворении своё лицо. Оно почему-то нагоняло тоску, и я, не желая находиться подле него, проник во вторую спальню, где дремали дочь и её муж. Сон их был поверхностным. Во чреве моей дочурки зарождалась жизнь; это волновало и её, и отца будущего ребёнка. Я не стал беспокоить их грёзы и вернулся в зал. Оттуда заметил, что жена, молясь, посылает мне добрые напутствия. Был предутренний час, а она так и не сомкнула глаз. Меня продолжал беспокоить трагизм её переживаний.
Когда стрелки на циферблате показали шесть, я сосредоточил всю свою волю для окончательно прыжка вниз, обратно в тело. Моё естество содрогнулось до самого основания, свет померк, а затем появился вновь, а взгляд на мир в очередной раз поменялся кардинально…
Сквозь опущенные ресницы я смотрел в потолок, по которому пробежал первый луч восходящего солнца. Пальцы рук и ног не повиновались моим приказам. Я рассчитывал на то, что вернусь в прежнее состояние, но этого не произошло. Казалось, меня поместили в твёрдую и холодную оболочку, которая давила со всех сторон и полностью парализовала возможность двигаться. К тому же, тело было скользким и неприятно пахло. Оно вызывало у меня отвращение. Но близкие поклонялись именно ему, видя в нём последние напоминание о моём былом присутствие в их мире. «Да, я всё-таки умер – и это не короткий перерыв, а бессрочный отпуск», - наконец, понял я.
Между тем, утренняя заря разгоралась всё сильнее. Несмотря на недвижимые глазные яблоки, закрытые веками, я видел, как встала жена, потом дочь и зять. Видел, как они позавтракали, плача и утешая друг друга. Видел, как они заканчивали последние приготовления для похорон, звонили кому-то и облачались в траурные одежды. А я был не в состоянии даже пошевелиться, что меня неописуемо мучило. Я желал им показать, что не мёртв и сопереживаю их беде. К сожалению, всяческие попытки сделать это были бесполезными.
Появились какие-то незнакомые люди, и меня вместе с телом вынесли во двор, поставив гроб перед подъездом. Начали собираться соседи, близкие и дальние родственники, друзья и знакомые. Я сильно страдал от их слёз и соболезнований. В ногах у меня выросла целая гора цветов.
Пришло время ехать на кладбище. Меня накрыли крышкой. Гроб погрузили в катафалк. Желающие сопровождать процессию сели в автобусы. Ещё минута ожидания, какого-то замешательства – и автомобили тронулись. Меня трясло; голова моталась в разные стороны. Я готов был от отчаяния расплакаться, если бы у тела оставались невыплаканные слёзы.
На кладбище крышку сняли. Вверху, между елями и соснами, сквозила небесная синева. Кто-то сказал: «Прощайтесь с покойным». Первой подошла жена, обняла, поцеловала, поправила тюль, которой я был накрыт. Я чувствовал, как она взволнована, как быстро и не совсем ровно стучит её сердце. И вдруг я не выдержал. Я закричал. Я стал неистовствовать.
«Я здесь! Я не умер! К чёрту справки! Присмотритесь, прислушайтесь – вот он я, целый и невредимый. Выбросьте это тело; я – уже не оно», - то был вопль человека, доведённого до высшей степени отчаяния.
И они выбросили тело. Они опустили его в сырую могилу. Но я успел заметить, как отреагировало на мой призыв (жена, увы, осталась, к нему глуха) глубинное сознание чиновника – директора кладбища. Оно возразило: «Но ведь факт смерти задокументирован, а документ не фальшивый, значит, он единственно правильный, и ты не можешь быть жив». Такой аргумент меня просто взбесил, но уже что-либо поделать я был не в силах.
Раздались глухие удары комьев земли, и через несколько минут наступила полная тишина.
Я был охвачен смятением и ужасом, ибо лежал в кромешной темноте, в которой не раздавалось ни единого звука. Лежал, будучи каким-то неведомым образом прикреплённым к начинающему разлагаться трупу. Лежал наедине со своей печалью и одиночеством. Я старался взлететь, вырваться из душной могилы, но был не в состоянии это сделать.
Я не обижался на родственников, что они не замечали меня последние сутки, ибо стал осознавать – это невозможно. У меня с ними теперь разные пути. Но все такие пути, сколь не похожи были бы они друг на друга, ведут, в конечном итоге, к единой для всех живых существ во Вселенной цели – к её Творцу, к Великому Граду в самом сердце Создателя Звёзд.
Не знаю, как долго я пробыл в гробу, но как только мои мысли приняли подобный характер, рядом возникло тёмное и безобразное существо. Я испугался. Оно взяло меня за руку и выдернуло из тела. Испытав неприятное мгновение, связанное с выходом, я поднялся высоко над землёй.
Была ночь. Внизу сияли городские огни, а за ними простирался мрак лесов и полей. Ко мне приблизилась лучезарная фигура и произнесла: «Никогда не нарушай единый закон Природы: умершему нет места среди живых. Следуй за мной!» И мы понеслись куда-то сквозь неведомые пространства и измерения…