Здесь всегда пели птицы.
Не знаю, как они звались. Серые такие, неприметные. И песни самые простенькие.
Чистая радость новому дню…
Первое воспоминание. Мне года три.
Мама белит печь. Свежий запах извёстки, с кисти падают крупные капли.
Скоро Пасха, и я повторяю: па-а-с-ха-а… На выдохе – долгое «ха-а..».
И всегда – вдруг: просыпаешься утром – вышитая скатерть на круглом столе, крашенки – от золотисто-жёлтого до бордового, кулич, посыпанный разноцветной крошкой, с подплывшими нежными молочными потёками…
Две большие яблони у крыльца. Оно выкрашено светлой краской. Солнечные зайчики на нём. Я выхожу босиком, перегибаюсь через перила, в траве – блюдце с молоком. В саду живет Ёшка. Он пьет, пофыркивая, и на усах повисают белые шарики.
Я очень хотел увидеть, как Ёшка несёт на иголках маленькое розовое яблоко. Была такая картинка в Букваре…
Старая скамеечка. На ней мы умещаемся вместе с мамой. Близко-близко…
Ставим к печке, прислоняемся спинами к теплой белёной стене.
«Буря мглою небо кроет…» Мама будто поёт.
Пусть, пусть – мглою кроет. Там – страшно: «то как зверь она завоет...».
Я не отрываясь смотрю на мамино лицо и почему-то думаю: а вот если она умрёт…
И начинаю тихо плакать, слизывая слёзы, когда они подтекают к краешкам губ…
Мамины руки пахнут корицей…
Никто и никогда не выпекал таких воздушных колец с корицей. Я искал их – всю жизнь. Во французской булочной и английской кондитерской шёл на запах…
Не то, не то…