В бытность слушателем Высшей школы КГБ СССР, мне довелось побывать в Калиниграде - бывшем Кенигсберге.
Выехали мы туда в составе группы, на вторую оперативную стажировку в Особый отдел Балтийского флота.
Была весна 1977 года, на рукавах наших форменок золотилось по три шеврона и мы были готовы впитывать оперативный опыт наших старших коллег.
Доехали с приключениями – у начальства группа считалась «шебутной» и при встрече на Калининградском вокзале сразу же получили втык от встречающего нас капитана 1 ранга – начальника отдела кадров Особого отдела.
Представив адмиралу, он споро разогнал нас по флотским соединениям и стажировка началась.
Я попал в приграничный с Польшей гарнизон Мамоново, где базировался учебный отряд надводного плавания, который обслуживал выпускник нашей школы капитан 3 ранга В.П.Сильницкий.
Принял меня Вадим Петрович тепло, обустроил и стал передавать свой немалый опыт. Но рассказ не об этом.
Еще до выезда, изучая спецдисциплины и посещая чекистский кабинет, фактически являвшийся музеем истории органов ВЧК-КГБ, мы знали, что в годы войны Кенигсберг представлял особый интерес как для нашей военной разведки, так и для контрразведки «СМЕРШ».
И было отчего. Помимо того, что это была одна из самых мощных оборонительных цитаделей фашистов и в ней активно работал абвер, там же имелся целый ряд подземных заводов и лабораторий, трудившихся над созданием «тяжелой воды», ракет ФАУ и новых подводных лодок.
К концу войны Германия вплотную подошла к созданию ядерного оружия. А помимо этого, в Кенигсберге находилось множество награбленных в России и Европе произведений искусства, и в том числе знаменитая янтарная комната.
Являясь по природе любознательным и желая побольше узнать о судьбе этого утраченного шедевра, я попросил Сильницкого, который, кстати, великолепно знал историю Кенигсберга, рассказать мне о нем.
- А чего рассказывать, вот поедем на днях с отчетом в Особый отдел, там сам познакомишься с кое-какими документами по ней, - ответил Вадим Петрович.
И действительно, при очередной поездке в Калининград, договорившись с начальством, он предоставил мне возможность ознакомиться с оперативной разработкой военных лет, касавшейся янтарной комнаты.
И сейчас я с внутренним трепетом отношусь к архивным документам военных лет, с которыми приходится работать. А тогда был в легком шоке. Мне, "зеленому" слушателю, вот так просто разрешили изучить материалы, за которые в то время любой журналист продал бы душу дьяволу.
Я сидел в чьем-то пустом кабинете и с опаской взирал на десяток пухлых томов в глянцевых обложках с грифом «Секретно».
Наконец открыл первый, датированный 1945 годом, и стал читать.
Из него следовало, что еще в середине войны Ставкой было принято решение об установлении местонахождения всех вывезенных немцами с территории СССР наиболее ценных произведений искусства, с последующим их захватом при войсковых операциях и возвращением на родину. В числе прочих значилась и Янтарная комната.
Для точного установления места ее хранения в Кенигсберге, в 1944 году военной разведкой одного из фронтов, во взаимодействии с контрразведкой «СМЕРШ» была подготовлена и заброшена в город оперативная группа. Ее задачей было внедрение в систему военно-административных органов дислоцирующейся там немецкой войсковой группировки, точное установление объекта поиска и его захват при наступлении наших войск.
Как следовало из документов, группа была малочисленной и в ее состав входила девушка-радистка.
Первую часть задания они выполнили и были приняты на службу в подразделения, ведающие отправкой награбленных ценностей в Германию. Однако спустя непродолжительное время вся группа, за исключением девушки, была выявлена гестапо и расстреляна. Ее же след затерялся, хотя в разработке имелись сведения о том, что в период штурма Кениксберга она выходила на связь и сообщила о своей эвакуации морем, вместе с одной из команд, сопровождавших какой-то особый груз.
Что с ней сталось, приходится только гадать.
Первыми после усиленной артподготовки и массированных авианалетов, на штурм Кенигсберга были брошены штрафные батальоны. Об этом свидетельствовали имевшиеся в нескольких томах дела, показания оставшихся в живых.
Суть их сводилась к тому, что пробившись к центру города, бойцы стали врываться в его подземные лабиринты и коммуникации. Во многих из них находилось большое количество каких-то грузов, упакованных в ящики и контейнера. Их обороняли эсэсовские подразделения.
Что конкретно находилось в хранилищах, неизвестно. Внезапно они стали заполняться водой, и бойцы вынуждены были отступить.
Когда же город был захвачен полностью, проникнуть в его подземную часть также не удалось, она оказалась затопленной полностью. Причем морской водой…
Допрашивали и пленных, в том числе эсэсовцев. Те показали, что город действительно имел подземную часть с разветвленной инфраструктурой и системой жизнеобеспечения. В ней существовали лаборатории и военные заводы, на которых работали военнопленные, хранились запасы оружия и продовольствия, а также другие, неизвестные им грузы. Охрану осуществляли подразделения СС, а режим секретности обеспечивало гестапо. О янтарной комнате пленным ничего не было известно.
Впрочем некоторые из них высказали предположение, что она могла остаться в лабиринтах, поскольку эвакуация проходила под непрерывными бомбежками и управление ею практически было утеряно.
Когда войска с боями двинулись на запад и в городе стала налаживаться мирная жизнь, военной контрразведкой была предпринята попытка проникнуть в затопленные лабиринты с использованием водолазов. Однако она не увенчалась успехом – несколько из них погибло. Пытались откачивать воду мощными насосами. Но уровень ее не снижался, где-то под землей имелись шлюзы, сообщавшиеся с морем.
А война продолжалась, необходимо было решать множество других, неотложных оперативных задач и все входы в подземные коммуникации, по приказу начальства замуровали бетоном до лучших времен.
Один из них мне показывали, и если не изменяет память, он находился в подвале Особого отдела флота, где со слов оперативников, в войну располагалось гестапо.
Листая потертые тома, я обратил внимание, что вплоть до шестидесятых годов разработка велась довольно активно. Не зря КГБ в народе называли «конторой глубокого бурения». Сменяющиеся друг за другом оперативники, ряд из которых были выпускниками нашей школы, скрупулезно вели оперативный поиск, что отражалось в материалах дела. Были опрошены сотни самых разных лиц и изучены множество трофейных документов, в том числе гестапо и абвера, разгромленной в Кинексберге группировки, касающихся предмета поиска. Они позволяли сделать вывод о том, что вероятнее всего, янтарная комната, и множество других интересных находок, остались и ждут своего часа в поземном лабиринте.
Встал вопрос о повторном его обследовании, теперь уже специалистами ПДСС Балтийского флота.
Однако, как поведали калининградские чекисты и не только они, именно в этот период, приснопамятный Генеральный секретарь ЦК КПСС Хрущев, яро ненавидевший Флот и любивший дарить наши территории братским народам, решил отдать Калининградскую область пресмыкавшейся тогда перед Союзом Польше, лелеявшей мечту о возрождении великой Речи Посполитой. Но не вышло, воспротивились тогда еще живые маршалы и генералы, сражавшиеся за эту исконно русскую землю. И нашла коса на камень.
Короче, до ухода Никиты Сергеевича с поста, на нее не распространялся государственный план, было заморожено промышленное и гражданское строительство и область впала в летаргический сон.
Только с приходом к власти Брежнева она стала понемногу возрождаться.
Возобновилась и работа по розыску янтарной комнаты, о чем свидетельствовал документ, о принятии дела к производству очередным оперработником и свежие резолюции начальства в нем.
Однако изучить всю разработку мне не удалось. Вечером мы убыли в часть, а затем навалилось много текущей работы – Сильницкий был активным оперативником и у него самого имелось в производстве стоящее на контроле литерное дело.
И выписок никаких сделать было нельзя, по понятным причинам.
Зато я познакомился еще с двумя материалами, подтверждающими то, что бывший Кенигсберг хранит много нераскрытых тайн и загадок.
Вот одна из них.
После войны в городе сохранился немецкий порт, который после восстановления стал активно использоваться по назначению. Незадолго до нашего приезда, команда отшвартовавшегося в порту морского танкера осуществляла обычную перекачку нефти из емкостей судна в одно из поземных хранилищ. После откачки первой сотни тонн, механик танкера позвонил специалисту порта, принимавшему горючее, интересуясь его количеством. Тот в свою очередь заявил, что по показаниям приборов, нефть в хранилище не поступает. Посоветовав коллеге проверить приборы, моряки продолжили работу и выключили насосы только после очередного сообщения с берега о не поступлении горючего.
Тут же были проверены все измерительные приборы и магистральные системы танкера и порта, задействованные в цикле. Они оказались исправными. Общий тоннаж перекаченной судном в хранилище и неизвестно куда девшейся нефти составил солидную цифру. Никаких разливов в районе порта и прилегавшей к ней водной акватории обнаружено не было.
Поудивлявшись, происшествие заактировали и откачку завершили в другое, такое же хранилище.
Куда делась нефть, так и не установили.
Аналогичные мистические случаи отмечались на городской электростанции, тоже оставшейся от немцев. При ремонтных работах на ней, электрики обнаружили ряд подземных, ранее не установленных кабелей, оказавшихся под напряжением. Они были обесточены, после чего в одном из пограничных с Калининградом польских городов исчезло освещение.
А узел связи, до замены его телефонной станции, регулярно выдавал калининградцам звонки из Западной Германии.
Полный впечатлений от услышанного, на следующий день я поделился ими с Сильницким, который не только все подтвердил, но и лично показал мне расположенный в нескольких километрах от гарнизона подземный немецкий аэродром, который наша авиация так и не смогла обнаружить до конца войны.
- Во все времена немцы были непревзойденными специалистами по устройству различных фортификационных и прочих сооружений с секретами, - констатировал он.
Вот такой он, Калининград - Кенигсберг. И что хранит в своих недрах, неизвестно.
И, по видимому, не спроста Германия после развала Союза так активно поднимает вопрос о передаче ей Калининградской области. Что-то там ей очень уж нужно.