Тощий котенок заполошно метнулся под ноги.
- Мрекса, черт тебя дери! - Настя поскользнулась и едва не упустила
ведерко. Жесткая холстина, обвязанная вокруг цинковой посудины,
съехала набок, набухла алым. Выплеснувшаяся кровь, задымилась на
морозе, зардела теплыми пятнами, медленно утопая в пышном снегу.
Мохнатая, бурая лайка при виде хозяйки взвихрила крепкими лапами снег
и уткнулась острой мордой в сугроб . Окровавленный снежный комок
исчез в разгоряченной пасти, розовый язык аппетитно плямкнул.
-Бусый, тебе не стыдно малую обижать? Она же своя, - беззлобно
укорила любимца Настя. Бусый завилял пушистым хвостом-кренделем и
миролюбиво рыкнул. Мол, понятно, что кошка маленькая и глупая, но
зачем же такая наглая?
Обод ведра тем временем поседел от стужи, и Настя заспешила по тропе
к бараку. Бусый с видом чрезвычайной неприступности рысил на два шага
впереди, готовый порвать любого, кто на хозяйку набросится. Кошка
подумала и деловито подалась следом. .
В промороженных, неуютных сенях Настя обмела с валенок снег и шагнула
в тепло комнаты, на ходу разматывая шаль. Серый, замызганный
солдатский ватник, весь в бурых пятнах, кулем шлепнулся у порога,
перчатки грубой вязки - сверху. Следовало бы оставить робу в сенях,
но ведь заледенеет, а через час снова все на себя вздевать. При
воспоминании о работе Настю замутило. Перед весной колхозных
коровенок со всей округи гнали под нож не то, чтобы охотно, но
регулярно, иногда в две смены, вот как сегодня. Бескормица, тут бы
хоть часть стельных в хозяйствах уберечь, Остальных - фронту на
тушенку.
Скупое, рахитичное по-зимнему солнце почти не освещало комнату, и
Сережа, умостив на подоконнике четвертушку тетрадного листа, низко
склонился над рисунком.
- Носом по бумаге водишь, - укорила Настя
-Керосина мало, - сообщил мальчик.
- А про коптилку никогда не слыхивал?
- Я их даже делать умею.
- Извини. Глупость я сморозила.
- Это потому, что ты с мороза.
- Не остри, пей вот лучше, пока свежая, - Настя зачерпнула густую,
багровую жижу и осторожно обтерла кружку.
- Я вообще-то здоров, - уточнил Сережа
- Да, - согласилась Настя: - Пей.
- Я днем почти уже не сплю. И за печкой теперь тоже сам слежу.
- Знатно натоплено. Я думала, девки..
- Они на ледянках катаются. Можно мне тоже?
- Пей, не отлынивай.
- Хорошо.
Сережа послушно зажмурился, глотнул солено-горькую жидкость, воняющую
ржавым железом, всхлипнул и сморщился. Залпом проглотил остальное и
потянулся к котелку с водой - запить.
Настя уже вовсю гремела посудой у печи, разогревала сковородку.
Деревянная ложка на длинной ручке так и мелькала в ее руках. Болтушка
из крови, смешанной с мукой, солью и сушеными травами, плюхалась в
шипящее льняное масло. Со сковородки на блюдо перекочевывали румяные,
плотные оладьи. В комнате соблазнительно запахло чесноком и жареным
мясом.
-Эх ты, Чапаев, - Настя мельком глянула на Сережу и задохнулась от
непрошеной жалости. Детским губам полагается нежная пена усов от
парного молока, а не подсохшие кровавые разводы.
Пропасть времени назад, в довоенной жизни, она процеживала через
марлю парное молоко, а сыновья - Андрей да Димка наперегонки бежали
по двору с кружками: кому больше в этот раз достанется пены из
подойника, чьи усы будут гуще?
-Тетя Настя, давайте я помогу, - заботливый мальчишеский голос был
сейчас хуже ножа под лопатку.
-Уйди с глаз, - Настя в сердцах оттолкнула ребенка..
Он сник и отошел к окну. Крепко потер рукавом губы и вернулся к
рисунку. Шуршание бумаги напомнило Насте о сером, грубом конверте
с казенными печатями. Письмо было адресовано ей, но с припиской: "для
Сережи Берестова." И вот скажи, что духу у нее второй день не
хватает отдать письмо мальчику. . Случись оно месяц назад - и мысли
бы не возникло медлить.
Месяц назад Сережа лежал пластом, списанный в покойники. В
поселке, наспех слепленном в чистом поле из бараков вокруг танкового
завода, не было погребов. А значит, и подспорья в виде чеснока,
лука, мороженой клюквы, капусты, и огурцов, засоленных в дубовых
бочках. Вся еда военного времени - грубый хлеб да картошка, хоть и
вволю, да, видать, не всем впрок. Местных ребятишек, по-сибирски
закаленных, удавалось отпоить от цинги хвойными отварами, а
ленинградцам этого было мало.
Блокадная детвора, еще не оправившаяся от голодовок, начала
вымирать
Месяц назад из всего ленинградского выводка в их бараке оставалось
несколько девочек постарше, да Сережа, которому упрямства к жизни
было отмерено куда щедрее, чем сил.
Сейчас-то он, знамо дело, герой. Правда, в девять лет выглядит на
семь. И до румянца еще далеко. Но лицо мальчугана - смышленое и
тонкое, помолодело, разгладилось. Веснушки, которые месяц назад
напоминали брызги коричневой краски на желтом воске, стали живыми и
рыжими.
Именно из-за мальчишки черт надоумил ее тогда идти к начальству, вот
уж чего всю жизнь избегала - так это кланяться. Идти пришлось в
контору бойни. На участок промывки ливера начальство заглядывало
редко, ибо тошнотворная вонь не только въедалась в кожу рук и одежду
работниц, но и тянулась шлейфом за каждым вошедшим.
- Не понимаю я ни черта, - директор укоризненно пыхнул ей в лицо
папиросным дымом. - Когда разбирали ребятишек, тебя как человека, то
есть как женщину просили: возьми хоть одного. Можно сказать, страна
просила. Ты ж только бровью повела, как росомаха.
- Я родными сыновьями стране заплатила. Будет с нее, со страны.
- Ты эти гнилые выпады брось, - огрызнулся директор: - И не смотри
на меня, как на виноватого. Я за спинами погибших не отсиживался, -
директор раздраженно заправил за пояс пустой рукав гимнастерки.
Подошел вплотную и сморщился: - Ну, и вонь от тебя, Настуха. Хоть бы
бахилы сняла за порогом.
-Каждая скотина изнутри вонюча, а хоть бы и человек, - она зло
смотрела в упор.
-Ты глазищами-то не лупай. Ругаться пришла - так и ступай себе. Кровь
у нас теперь на вес золота: на сыворотку идет для раненых, на
лекарства. Забойщику полагается ведерко крови в день, но ты же
забойщиком не пойдешь.
-Пойду. Антипычу повестка пришла
-Ну, допустим.
-Берите на его место.
-Дура. Быков бить - это не кур резать, тут рука должна быть по-мужски
поставлена. Не управишься.
-Управлюсь.
Директор покосился на статную фигуру Насти, на ее сильные плечи:
- Лет тебе сколько?
- Тридцать девять.
- Врешь. Ну да ладно. Для такой работы чем старше - тем лучше. Раз
силушкой да злостью не обижена - становись..
- Слушаюсь, гражданин начальник
Директорский возмущенный окрик пресекся хлопком тяжелой двери ,
которую Настя и не подумала за собой придержать.
Детская возня в сенях перебила воспоминания. Румяные с мороза, блестя
голодными глазами, девочки побросали у двери валенки и защебетали
разом . Настя смотрела поверх голов. Некогда ей. Внушительная гора
вкусных оладьев - это жизнь и здоровье, выкачанные ее руками из
скотьих вен. Что еще она могла дать этим детям, любовь?
Хватит с нее потерь. Разве после войны ленинградцы останутся в
сибирской глухомани? Отыщется родня и все. Так что лучше и не
привыкать. Хватит ведерка крови, которое она приносит каждый день.
Забойщику положено для семьи? Положено. А у нее, стало быть, вот
так.
- Бусого не забудьте покормить и Мрексу.
- Не забудем, тетя Настя, - девочки смотрели на нее восхищенно, как
обозная команда на боевого генерала.
- Щи горячие, картоха в печи...Ночью вернусь.
- Можно я тебя встречу?, - от окна внимательно смотрел Сережа.
- Так прямо ночью на улицу и пойдешь?
- Так и пойду.
- И думать не смей. Мрекса с ног собъет.
-Не собъет, - нахохлился Сережа.
У Насти заныли ладони от желания прижать мальчика к себе, а потом,
сколько хватит рук, подгрести к подолу всю девчачью стайку. Погрузить
пальцы в их волосы, вплести цветные ленты в косы. Она приложила
руку к занывшему сердцу и почувствовала сквозь мягкую кофту шорох
казенного конверта.
Как будто обожглась.
И решительно потянулась к дверной ручке.
.
В сенях взглядом наткнулась на бочонок соленой черемши, присланный
родней с оказией. Отвлекаясь мыслями от окаянного письма, Настя
подумала, что если хорошо промытые кишки выварить в нескольких водах,
а потом приправить черемшой и капустным крошевом, а дальше утомить в
печи до мягкости, то запах будет сродни мясному, и тогда щи получатся
намного вкуснее, чем пустые. А значит, надо зайти в промывочный, к
девчатам. И она обязательно сделает это завтра, обязательно. А
сегодня у нее работа.
Морозная ночная свежесть куснула за нос, заколола иголочками щеки.
Сережа нахлобучил ушанку и поправил шарф. Валенки впотьмах у печи он
стянул первые попавшиеся, они оказались велики. Может, поэтому его
качало, как пьяного дядьку. Из-за сарая выдвинулась тень огромного
зверя со сверкающими зелеными глазами. . Бусый сладко зевнул,
встряхиваясь.. Он всегда точно угадывал время, когда идти встречать
хозяйку. Сережа достал припрятанный оладушек:
- Бусый..., - робко позвал он. Пес осторожно взял угощение губами.
Сахарно-белые клыки порхнули над детской ладошкой. Мрекса, топорща
загривок, гордо прошествовала мимо своего дружка-громилы и, хвост
трубой, - подалась к калитке, Бусый проводил негодницу жадным
взглядом. Детская рука неуверенно обняла пса за шею.
-Я сейчас, я с вами, - прошептал Сережа.
За калиткой мальчик пошел смелее. Бусый сначала тревожно оглядывался
на слабое существо, запах которого был ему приятен. Сбитый с
толку, пес никак не мог приспособиться к неуверенному, короткому
шагу. И все-таки он приловчился и занял свое законное место на
тропе: впереди хозяина на два шага, готовый порвать всякого, кто
рискнет напасть.
Сережа шел и думал, что бы такое сказать Насте, чтобы она не очень ругалась. А Мрексе было лучше всех: хитрая кошка угрелась за пазухой маленького человека и сладко спала, ни о чем себе не думая.