Женщина проснулась, солнце, пробравшись в щель между занавесок, светило в глаза, и еще – было чувство непонятного одиночества. Не разжимая, а наоборот плотнее сжав ресницы, она провела рукой рядом по кровати – пустота. Женщина встала, набросила поверх ночной сорочки халат, вышла из спальни. Дверь в кабинет мужа была открыта и она тихонько вошла. Муж спал на зеленом диване в углу кабинета, накрывшись клетчатым пледом. На столе, рядом с компьютером лежали несколько листов с распечатанным текстом, она взяла верхний листок и начала читать….
ИДЕАЛЬНАЯ СМЕРТЬ
Посетитель вошел к нему в кабинет за полчаса до начала рабочего дня, когда помещения еще были гулко пусты, беспрепятственно миновав вахтера. Его появления в дверях сначала вызвало недоумение – сегодняшний ранний приезд на работу был случайными, но, взглянув на посетителя, он сразу понял, даже не понял, а как-то догадался или почувствовал, что гость это Посланник – может быть Ангел, может Посредник или Вестник – имя не играло роли, все заключалось в его появлении. Они не сказали друг другу ни слова, Посетитель положил перед ним на стол листок бумаги, на котором был напечатан крупным шрифтом текст: « ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ». Плечам стало зябко, под «ложечкой» страх смешался с тошнотой, виски заломило от бешеной работы мыслемешалки, пытающейся перемолоть лавину вопросов, начинающихся со слова – почему: - почему я…? - почему завтра…? - почему так быстро…? - почему, ведь я не болен…? - почему предупредили…? - почему…?
Посетитель вышел, плавно и тихо прикрыв дверь. О том, что это шутка или розыгрыш не могло быть и речи. Мозг каждой клеточкой, сознание каждым закоулком, душа вся целиком поняли и безоговорочно поверили – это, правда – завтра вечером он умрет.
Сигарета, зажигалка, пепельница…Страх жил в груди, разрастаясь со скоростью и по законам цепной реакции, тело стало ватным, а душа превратилась в тряпку. Взгляд невольно поймал циферблат часов на противоположной стене, секундная стрелка вращалась наоборот, начался обратный отсчет времени. Первое слово не утихающих вопросов изменилось, теперь это было слово – за что…? Вошла секретарша – Доброе утро, Ваш кофе и бумаги на подпись. Она пошла к двери, и по привычке взгляд в след на ее красивые бедра и ноги. А вот может за это…? Нет за это нельзя, это же только мысли, разве за мысли можно так…? Тогда за что…? Не убивал, не воровал, не предавал, детей и жену любил, не пьянствовал, хотя бывало иногда с друзьями.… Ну, матом, конечно, ругался, так, сколько ругаются – хоть бы что.… Ну да, совершил в жизни несколько поступков, за которые мучила совесть, но их мало, по пальцам пересчитать.… А вдруг планка совести была специально занижена, и совершались поступки, за которые должно было быть стыдно, а стыдно не было…? Может в церковь, прямо сейчас, на исповедь и покаяние, священник ведь не знает про назначенный срок…. И что? Все простит, все грехи отпустит и завтра такой вот, чистый душой, пред светлые очи…? Глупость какая-то, прости Господи.…А может наоборот, все два дня и ночь прожигать жизнь…? А как ее прожигать…? Снять ресторан, пригласить всех подряд, и кутить не переставая, пытаясь забыться в пьяном угаре…? А потом пред те же светлые очи, только с бодуна и с больной головой… Идиот. Какая больная голова…? И почему, опять почему, так мало – всего полтора суток, день ночь и еще день… Взгляд на часы, ожил селектор:
- Вы подписали бумаги?
- Нет, это сейчас не важно. Он сказал это слово и вдруг успокоился, страх не пропал совсем, но затих… Важно…! Вот именно – зачем все эти, зачем и почему, глупо, ответ не найти, нужно другое – нужно определить, что сейчас важно. Если предупредили и дали время, значит, в этом есть смысл…, наверное, надо сделать что-то важное или завершить важные дела. Что можно сделать действительно важного…? Спасти мир от какой-нибудь гадости невозможно никак, нет ни сил, ни времени…. Спасти кого-то близких…? Но они, слава Богу, все относительно здоровы, никто не в беде, есть обычные житейские проблемы, но их тоже не решить за два дня, а те, что можно решить – такая мелочь.… Спасти чью-то жизнь…? Как? Ввязаться в драку и остановить руку с ножом, так эту драку еще надо найти. Стоять на пешеходном переходе и ждать, что кто-то зазевается и полезет под машину…? Такая белиберда лезет в голову… Может пойти в больницу и сдать кровь, мне то уже не надо, ну и сколько, четыреста граммом – никого не спасет…. То есть, получается ничего важного, типа подвига, не совершить. Тогда надо подвести итоги и завершить важные дела своей жизни. Но времени так мало, взгляд на часы, так мало – этот рефрен в голове тикал как секундомер.… Надо успокоиться, все обдумать, и чтобы никто не мешал. Нажата кнопка селектора,- ко мне никого не пускать, меня ни с кем не соединять.
С чего начать…? Итоги…? Нет, итоги позже, если останется время. Опять рефрен – как мало, как мало…. Так, начнем с работы. Завтра подписание важного контракта, если подпишем, то на полгода есть работа у предприятия, Это важно…? Конечно, ведь за плечами коллектив, почти сто человек, а у них семьи - мужья, жены, дети, внуки. А если не подпишем…? Тоже проживем, ну в смысле проживут, найдем, вернее, найдут, другую работу…. Хотя лучше подписать. Самому можно и не ехать, предварительно все согласованно, пусть зам едет, надо ему привыкать, самостоятельно работать. Что еще…? Есть пара задумок по новым направлениям, правда не проработанных еще досконально, скорее эскизы. Может вызвать зама и рассказать ему об этом…? Но тогда потом…, опять страх холодком пробежался внутри…, потом это значит после…, если идеи воплотятся и реализуются, зам начнет его ненавидеть, потому, что признаться всем, что идеи не его, нельзя, слишком много амбиций и гонора, а в то, что придумал это он, то есть зам, самостоятельно никто не поверит. Вот и будет проклинать своего бывшего… шефа. А может и не будет…? Будет, не будет, проклянет, не проклянет - не важно все это по большому счету, пусть придумывает что-то сам…. Так. На столе беспорядок, надо разобрать бумаги, подписать текущие документы…. Это не важно, мелочи, пол часа времени, но это надо сделать. Получается, на работе ничего важного нет…. Все нормально, по инерции - маховик раскручивался много лет, предприятие будет какое-то время работать, а там акционеры пусть решают, кто будет рулить дальше. В это время ожил селектор,
- Извините, это важно - позвонил заказчик, наш контракт подписан, и вам завтра не надо к ним ехать.
Вот все и решилось. Надо уезжать отсюда, не дадут спокойно подумать, сейчас скажу секретарю, что меня два дня не будет…, а потом… даже думать не хочется….
Через сорок минут он вышел из здания и сел в машину. Куда ехать….? Может на трассу…? Тогда на юг, там дорога не так загружена…. А что, не спеша километров сто туда, потом назад, как раз все обдумаю и проедусь напоследок…. Он любил ездить на машине далеко, например, в столицу, за тысячу километров, а еще лучше в Питер. Сама дорога доставляла удовольствие, пусть даже в конце пути затекала спина, и немного покачивало. Пока едешь, многое можно обдумать, как-то по-другому взглянуть на некоторые события и поступки. Минут через пятнадцать он выбрался из города и теперь слева от дороги, насколько хватало взгляда, простиралась степь, уже жаркая, даже знойная, конец мая все-таки, но еще зеленая, не сожженная солнцем. Где-то справа всегда была рядом река, то, приближаясь к дороге почти вплотную, то, убегая от нее на несколько километров. Мыслей не было, он вставил в магнитолу диск с инструментальной музыкой, включил климат контроль и какое-то время просто ехал, незаметно набрав скорость больше сотни. Куда спешим…? Изредка попадались встречные машины. Вот они…, там…, решили что завтра…, а я могу решить что – сейчас…, к примеру, в этот встречный грузовик…, и будет по-моему…. Но там же человек… сосуд, наполненный до краев своей собственной, нисколько от тебя не зависящей, жизнью…. А ты, хочешь с ним чокнуться, на посошок, что бы плеснуть ему из своего сосуда… за что…? Тогда можно в столб…, тоже глупо…, сработают подушки безопасности…, что в итоге - не понятно…, машина в хлам…, а сыну на ней еще ездить и ездить. Да и вообще… глупо это как-то и противоестественно…, нет, надо добраться до конечной остановки…. А интересно, как это будет завтра…? Что тут интересного…, просто остановиться что-то…, черный экран и титры – конец жизни…, автор сценария…, режиссер постановщик…, в ролях…. Впереди, справа от дороги, показался указатель – Царев 5 км. Он сбросил скорость и повернул. Теперь прямо до деревни, потом съезжаем с асфальта направо, на грунтовку и мимо водокачки, туда, к реке, на их любимое место рыбалки. Высокий берег, поляна под старыми раскидистыми тополями, песчаный обрыв, река изогнулась в повороте, впереди остров, а за ним старица, где он с сыном или друзьями охотились со спиннингами на щуку. Он остановил машину, заглушил мотор и вышел в эту, наполненную только щебетанием птиц и шелестом ветра, тишину. Как хорошо и красиво было вокруг. Почему-то вспомнился придуманным им давно термин – потерянное мгновение. Этого когда смотришь на фотографию, где-то на природе, и вдруг понимаешь, что вокруг тебя была такая красота, а ты ее не увидел. Или на другой фотографии, ты в обнимку со своей любимой, и вы улыбаетесь, и такие счастливые, а в тот момент не понималось.
Он смотрел и смотрел вокруг, смакуя по капельке, на эту реку, текущую здесь тысячелетиями, на поросший лесом остров, на деревья. Вот одно из них, подмытое недавним половодьем, почти упало в воду, из последних сил цепляясь корнями за берег, в нем еще была жизнь, но до следующего лета оно доживет, вряд ли, но срок его был явно длиннее, и дней через десять еще полетит с него тополиный пух. Может быть от яркого солнца, в бликах которого река казалась белой, может быть от чего-то еще, глаза защипало, и навернулись слезы. Он проморгался, шмыгнул носом и направился к машине. Там, в багажнике, у него всегда лежал телескопический спиннинг и коробочка с блеснами. Разувшись и сняв джинсы, он спустился по теплому песчаному обрыву к реке. Маленький окунек схватил блесну с пятого или шестого заброса. Осторожно чтобы не причинять лишних мучений, он отсоединил снасть, взял рыбку между ладоней и опустил в воду. Тебе, парень еще не срок…, плыви…, живи…. Ладони разжаты. Поднявшись по склону, он собрал несколько сбитых ветром сухих веток, наломал, подсунул пучок прошлогодней травы и зажег костерок. Сел у костерка прямо на землю, вдыхая его горьковатый приятный дым. В пламени костра калейдоскопом замелькали события жизни. Школа, армия, институт, свадьба, работа, рождение детей, строительство дома, сад. Господи…, все как вчера…. В общем-то, не плохо…, очень даже не плохо…, и если по новой…,то менять ничего не хотелось…, можно даже сказать себе с пафосом – жизнь удалась…, для второй группы – нормально….
Он вспомнил, как, пребывая в философском настроении, когда работаешь, к примеру, в саду – руки заняты, а голова свободна, он разделил человечество на четыре группы. Первая – это созидатели. Люди, которые за свою жизнь создают что-то, живущее после их смерти, еще много-много лет – колесо, картину, электрическую лампочку, роман, подвиг. Эта группа самая малочисленная, но их имена живут в памяти. Вторая – производители. Без имен и фамилий они, кто как может, выращивают хлеб, строят дома, шьют одежду, лечат друг друга, воспитывают детей, и поддерживают эту жизнь. Костерок стал затухать, и он подбросил еще несколько веток. Третья группа – потребители. Если бы вдруг все люди стали жить, так как надо, третьи были бы не нужны - зачем тогда власть, чиновники, финансисты, армия, милиция, вся эта… Последняя – преступившие, причем они могут быть из любой другой группы.
Он одернул себя мысленно. Что-то меня не туда повело.… Подбросил в костер еще пару веток, закурил очередную сигарету. …Надо что–то решить с имуществом…, что у нас завтра…., пятница…, рабочий день. Да…, имущество – это же важно…, надо как-то оформить…, типа завещания у нотариуса… Что у меня в принципе есть: доля в приватизированной квартире, автомобиль, загородный дом, пакет акций предприятия, вот, пожалуй, по-крупному и все…. Надо как-то разделить все это между женой, дочерью и сыном…. С автомобилем все понятно…, у всех доверенности на год…, пусть ездят…, потом решат сами…, а гаишники ведь не знают, что хозяин…того…. Как делить остальное…? Вспомнилась бабушка, ее небольшой домик в деревне, на Украине, куда он приезжал на лето, почти каждый год. А еще туда приезжали его двоюродные брат и сестра, дети брата отца. Вместе с братом и сестрой они все лето купались, загорали и творили всяческие проказы и безобразия. Их семья ездила в гости к дяде, и дядька с семьей тоже приезжал к ним несколько раз. А потом бабушка умерла, отписав домик его отцу. Как там поделили этот бабушкин домик, он не знал, но больше брата и сестру он не видел никогда. … Нет, ничего писать нельзя…, никакого нотариуса…, еще не хватало родных поссорить…, не важно, как они все поделят.… Не важно…! Под рукой уже не было сушняка, и он встал, пройдя круг под деревьями, вернулся к костру с охапкой. Большого огня не хотелось, только бы не погас.… Ведь я еще не старый…, а когда наступает старость…? В семнадцать лет тридцатилетние казались стариками.… С возрастом порог старости отодвигался, и, казалось, он всегда будет где-то впереди. … Но время, Невидимка – время, проходит через нас, и его следы остаются на лице морщинами, оно, как соленый морской ветер дубит душу, иссушает родники желаний, оставляя жажду – еще лет …надцать, еще хотя бы год, еще день.…Зачем и когда пришла старость не понятно.… Как заметить, если совсем забылось – когда-то деревья были большими, теперь большими стал ты, настолько, что почти заслонил мир вокруг, теперь это мир внутри тебя, вот как повзрослел.… Нет бы, поймать серебряную нить летнего дождя и нанизывать на нее каждый день как драгоценную бусинку…, пусть не каждый, пусть хоть сотый…. Повседневность сжигает жизнь и убивает время, отпущенное время, и нить рвется.… А может быть предчувствие старости, появляется после смерти родителей, они живут, растят и воспитывают, оставаясь всегда буфером между тобой и смертью. И вдруг умирают…. И не какой благодарности, с которой смотришь на фотографию на могильном камне, теперь недостаточно.… Проходит немного времени и приходит понимание – следующий ты.… А может быть дело в делах…? Делаешь текущие дела, подошло время перекрыть крышу, и, завершив это дело, мысленно говоришь – на мой век хватит…, то есть ты понимаешь – больше этого ты делать никогда не будешь, это был последний раз…. Не крайний, а именно последний…
Солнце коснулось кромки леса за рекой, костер догорел. Он достал из машины бутылку минералки, сделал несколько глотков, остатки вылил на угли. …Надо ехать… Он выбрался на трассу, музыку в машине не включал. … Что еще важного…? Не доделан ремонт в повале дома…, пару семейных фильмов хотел смонтировать…, да еще роман дописать…, но все это выходит важно только для меня…, и то если бы не…. Тогда зачем мне дали столько времени …? Еще ведь и ночь …, это специально…, для бессонницы и мучений.… А может быть для того, чтобы стать судьей, заслушать все факты и прения, обдумать и огласить приговор…, но свидетельствовать против самого себя, кто же скажет плохое…? А совесть спросит – где в это время была я…? Ладно …, сейчас не об этом …, надо спланировать вечер… Жена приедет с работы…, как себя вести…? Надо, чтобы она ничего не заметила…Жена...? Сколько прожито и пережито, у некоторых вся жизнь умещается в такой отрезок времени…? Влюбленность, любовь, привязанность…, отшлифованные временем и событиями отношения уже не измерялись каратами…. Иногда бушевали бури, порождающие, казалось, всепоглощающее цунами, упивающееся обидами, как старым дорогим вином, но сила любви и разума удерживала все в берегах, и приходил штиль.… Если нет отношений, то гибнет тот, кто сдался первым …. Она не сдавалась, никогда.… И пустоты, возникающие внутри души, как тектонические провалы, заполнялись вашими отношениями, и тогда хватало опоры, чтобы почувствовать себя личностью…. Она самая большая удача в этой моей жизни…. Она сильная, она сможет публично сажать эту боль в тиски так, что та даже не пикнет, не давая повода любяще- ненавидящим подставить жилетку.… Но есть одиночество, и есть настоящие друзья и вот с этим будет труднее…. Люблю и помню…. Бессилен, в этот раз, погасить трудности без меня, хотя кто знает – может оттуда тоже можно помогать своим близким, хоть бы было так…
Первый светофор возвестил о начале города. Он взглянул на часы - конец рабочего дня, и позвонил жене, сказав, что встретит ее после работы. Она не удивилась, хотя событие было не рядовым. При встрече он сказал, что подписан очень важный контракт, ложь во имя всегда лучше правды, и надо это дело отметить. Они сходили в кино, а потом ужинали в итальянском ресторанчике, пили вино – ты же за рулем, а мы домой аккуратно, огородами,- и болтали ни о чем и обо всем сразу. Домой вернулись поздно, нервотрепка и алкоголь – коктейль шикарный. Он проснулся утром отдохнувшим и вдруг вспомнил – сегодня! Вот же … - он мысленно выругался. Зачем такое солнечное и доброе утро…, зачем я полон жизненных сил и энергии…, зачем я вообще проснулся…, - снова ожил страх, сжимая неизвестно что внутри – то ли сердце, то ли душу….
Как анекдот – тук, тук, кто там?, это я – смерть, и что?, и – все.… А подсознание выдавило на поверхность только ему понятную ассоциацию - времена антиалкогольной компании. Он удачно купил несколько бутылок портвейна, сложил их в рюкзак и ехал в студенческую общагу на троллейбусе счастливым зайцем. Споткнувшись, упал при выходе, грохнув рюкзаком со спиртным об асфальт с трагическим звоном бьющегося стекла. Вожделенная влага начала покапывать через брезент рюкзака, когда он легкой рысью, с учетом разбитого колена, уже подбегал к общаге. Все процедили через бинтик, проделав в рюкзаке шилом дырочку. А сейчас – и полон до краев, и не разбился, а пить уже некому…. Хотя как некому…? Разольем на двоих, на троих не получается, давайте, не чокаясь, госпожа Смерть, а Жизнь – кто-то настроил ее против, и она ушла с непонятной обидой.… Ну, еще не ушла, положим, она только в прихожей, прихорашивается перед уходом, поправляя шляпку и напудривая носик.… Так что хватит трусить, поднимай свое бренное…, и живи…, еще целый огромный день…
Из дома он отправился как обычно, но не на работу, он подъехал к дому, где жила дочка и как раз вовремя. Она вышла из подъезда с малышами внуками. Он отвез их в детский сад. Потом они вернулись домой к дочери, она попросила починить искрящую розетку, зятю некогда, да и не дружит он с электричеством, пили кофе на кухне, болтали о жизни, про невыход на работу пробурчал, - не хочется…, могу себе позволить. На прощанье она махала рукой из окна, когда он садился в машину. Ответный взмах, и сухой комок в горле, который не проглотить, не прокашлять. Через час, заехав в супермаркет, он возвратился домой с пакетами. Эта милая, симпатичная дама – Жизнь, она ведь уходит только от меня…, оставаясь в этом доме…, с твоими близкими, которых ты выбиваешь из колеи…. Но, не смотря на твою выходку, им надо спать, кушать и жить дальше…
Он сварил борщ, нажарил мяса и убрался в доме. Самому есть не хотелось, похватал кусков, пока готовил, и кофе с сыром, позвонил сыну. Договорились, что через полчаса заберет его у института после лекций, и они поедут куда-нибудь сыграть на бильярде. После игры он отвез сына к дому одного из сокурсников, им надо было доделать и сдать курсовой – скоро сессия. Столько хотелось сказать на прощание, но тот же комок в горле и более длинное, чем обычно рукопожатие. … Давай…, пока…, ты уж постарайся…. Ты о чем? Да так…, в общем…, о жизни…. Ладно, буду стараться,- он пошел, и долгий - долгий взгляд ему в след. Медленно выехал из квартала на проспект и остановился в кармане на обочине. Надо еще позвонить нескольким друзьям…, просто поболтать…. Как дела…? как на работе…? дети как…? что звоню…? да просто так…? Пока он собирался, телефон неожиданно ожил сам, звонила жена. У нас у сотрудницы юбилей сегодня, после работы пойдем куда-нибудь посидеть, так что ты меня не жди, ужинай один и ложись, пока.
Друзьям он дозвонился всем, завел автомобиль и поехал домой. Градусник автомобиля показывал +26. … Вот что еще важно…, надо полить все в саду…, родным дней десять, а то и больше, будет не до этого…, все посохнет…
Сад был наполнен цветами, птицами и пчелами. Каждое дерево здесь имело свою историю: кедр был с Алтая, рязанская березка, рябина из-под Тамбова. Орех или вот тот виноградник – они сажали еще с отцом. Какое-то время он просто ходил по саду, трогая рукой цветы и растения, потом размотал шланги и начал поливать. Смеркалось, когда с крыльца его окликнула жена,- Привет, ты ужинал? Нет, не хочется, а ты чего так рано? Да голова что-то разболелась, пойду, лягу. Ты еще долго? Иди, ложись, я полью яблони и приду. Жена ушла в дом. А ведь уже вечер…, то есть в любой момент…, как-то неконкретно…, надо закрывать воду…. Он перекрыл кран, сел на качели и закурил. В небе появились первые звезды, и захотелось на них посмотреть, но мешал полог над качелями. Он встал, вышел на открытое пространство между деревьями и лег спиной на газон. Земля была теплой, трава мягкой, в небе еще оставалось немного голубого цвета, но звезды уже были видны.
Утром жена вышла в сад и увидела его лежащего на газоне.
Она подошла, улыбнулась и погладила его по щеке,- В твоем возрасте спать на земле, даже в такую теплую погоду, рискованно. Он открыл глаза и улыбнулся в ответ. Из-за плеча жены на него смотрел Посланник. Дальнейший диалог проходил без слов.
- я жив?
- да.
- почему?
- так решили
- и что?
- жить дальше
- как?
- не знаю
- а сколько?
- в следующий раз тебя не предупредят.
Ты куда смотришь?- жена оглянулась, но там уже никого не было.
Женщина дочитала текст, положила листки на стол, подошла к мужу и погладила его по щеке. Щека была ледяной.