Она и дождь

Дарья Ларионова
Она бежала от дождя. Бежала, что есть сил. А он бил своими крупными каплями по всему вокруг. Он срывал с деревьев последние листья. Они шлепались об асфальт и оставались в лужах ярким пятном, напоминающим о лете. А вот крупная капля града попала в брошенную кем-то стеклянную бутылку. Та разлетелась вдребезги. Так рушиться жизнь, когда в неё вторгается то, чего совсем не ждешь.
Она не ждала этого дождя. Он начался внезапно. И бил всё вдребезги. Бутылки, стекла…осколки валялись на дороге вперемешку с разорванными листьями. Темная и большая туча плыла по небу, неся с собой ливень, эти градовые капли.
А она бежала. В надежде, что туча ее не догонит. Но стихия всегда догоняет человека. От нее не убежишь. Она мчится следом.
Укрытия не было. И зонтика у нее тоже не было. Не было ничего, чем можно хоть как-то защититься. И она остановилась. Она устала бежать и решила покориться.
Она стояла, её волосы впитывали в себя иголки льда. Её губы дрожали. Всё ее тело покрылось мурашками. По нему нещадно били стеклянные капли. И лишь её глаза, казалось, ничего этого не замечали. Они смотрели далеко вперед, туда, где еще не было дождя. Но вот волна пошла дальше. Куда бы она ни кинула взор – всюду лил дождь.
Её взор вдруг вошел внутрь дождя. За струями воды она пыталась разглядеть дорогу и деревья. Стояла, не шевелясь. Она смотрела через дождь.
Вдруг её метнуло в сторону. Она схватилась за дуб, неожиданно оказавшийся рядом, и прижалась к нему. Кора была грубой, но теплой. В нем, в дубе, теплилась жизнь. Его чехол непробиваем стеклянными пулями. Он надежно защищен. Он хотел бы, да не мог защитить и ее, взять к себе под кору. И они вместе плакали. Под дождем. Дождь и осень. Осень и дождь. Дуб и она. Она и дуб.
Вдруг дождь прекратился. Туча исчезла. Так же внезапно, как и появилась.
А она словно не верила с то, что дождя больше нет и что не надо от него больше бежать и пытаться скрыться.
И она заплакала. От усталости, от горечи. От того, что дождь разрушил весь ее мир. Что оставил после себя пробитые пулями стекла и разбитые вдребезги бутылки. И много, много луж. Больших. Осенних луж.
Она сидела, обнявшись с дубом. Она пускала из глаз слезы, и они катились вниз, добивая бедные дубовые листья, которые были ни в чем не повинны. А её слезы губили ее. Ее слезы душили ее. А она не могла перестать плакать.
Она легла на асфальт. Посреди луж. И, держась за сердце, продолжала пускать слезы.
Вдруг снова пошел дождь. И она улыбнулась. Той теплой и легкой улыбкой, которая бывает при надежде на что-то. Она снова встала под дождь. А дуб всматривался в дождь. Он видел, как она растворяется в дожде. Но не мог ничего сделать. Не мог ее защитить.
Она стала дождем. А дуб стоял молча и качал своими многовековыми ветвями. А она ласкала его. Дождем. Потому что сама стала дождем. И больше не надо было никуда бежать. И не от чего больше было спасаться.